Мне скоро 30, и я не хочу детей. Это нормально?

Когда первенца планируете?

Мировая тенденция ясна: никто не торопится выступить в роли папы и мамы. Всё дальше сдвигается возраст, в котором люди отваживаются наконец произвести на свет первого ребенка.

В развитых странах самое сильное падение рождаемости отмечается у молодых женщин от 15 до 24 лет. Традиционно именно в этом возрасте люди чаще всего обзаводились потомством, а в 2016 году в США впервые за всю историю группа 25–29 отдала пальму первенца, то есть первенства, 30—34-летним. Сегодня самый высокий коэффициент рождаемости — у тех, кому перевалило за 30. Этот показатель у женщин в возрасте 30–34, 35–39, 40–44 и 45–54 с 2010 по 2017 год вырос, а у тех, кто моложе, наоборот, снизился.

В другой развитой стране, Нидерландах, наблюдается та же картина: в 2017 году средний возраст рождения первого ребенка поднялся до 29,8 года. Почти 30!

В Швейцарии, Японии, Испании, Италии и Южной Корее эта планка еще выше — 31 год.

Некоторые уже начинают нервничать. Например, президент Российского общества акушеров-гинекологов Владимир Серов мимоходом отмечает, что идеальный возраст для первых родов с биологической точки зрения — 17–19 лет. Тут можно на секунду закрыть глаза и представить, как его дочь, школьница, возникает в дверном проеме в легком облаке алкогольных паров, вернувшись с последнего звонка, и сообщает: «Папа, я кажется, беременна, но с биологической точки зрения это же идеальн…» В общем, вряд ли есть отец, который поддержит своего ребенка в столь непростой момент.

В России средний возраст матери при рождении первенца в последние несколько десятилетий тоже увеличивался и в 2017 году дорос до 28,5 лет. Для сравнения: во второй половине 90-х этот показатель был равен 20,9 года.

Историю с младенцами не только затягивают — некоторые и вовсе решают не обременять себя родительством. Если в 70-е годы среди тех же американок бездетной была каждая десятая женщина, то в 2010-х — уже каждая пятая.

Словом, если верить статистике, не хотеть в 30 лет детей или не знать, а нужны ли они вообще, не только нормально, а даже несколько тривиально.

Правила демографии

Что ответить бабушке, донимающей вас вопросом, почему вы еще не родили милых тройняшек? Проще всего рассказать ей о втором демографическом переходе — новой стадии нашей европейской истории. Согласно гипотезе нидерландского ученого ван де Каа, низкая рождаемость и желание отсрочить встречу со своими потомками — следствие нормального смещения фокуса с консервативных ценностей на прогрессивные — индивидуально ориентированные. Если важнее становятся не правила, а человек, значит у него появляется больше свобод и вариантов устроить свою жизнь, да и вообще он волен предпочесть какие-то иные смыслы бабушкиным чаяниям (тройняшкам).

Чем шире спектр приемлемых моделей поведения, тем толерантнее мы становимся к ним. Ван де Каа предвещает закат золотого века брака, связанного, по мысли исследователя, с торжеством нуклеарной семьи, когда единственно возможной формой фамильного устройства считается небольшая ячейка «мама, папа, я».

Теперь, кроме обычной версии супружества, есть масса альтернативных вариантов: гостевые и/или однополые браки, шведские семьи, свободные отношения и др.

И странно, что «золотым веком» названо не наше, богатое разными возможностями время.

Ван де Каа особо отмечает изменившийся подход к контрацепции: сегодня европеец не просто предохраняется до брака, а потом пускает всё на самотек (извините за каламбур), но и тщательно планирует каждого ребенка. Это новый тренд. Возможное пополнение в семействе долго обсуждают, оба родителя проходят обследования, делают ремонт в квартире, оформляют какую-нибудь комнату в странных пастельных оттенках, начинают пить витамины группы B и только потом предлагают партнеру снять наконец презерватив. Предыдущие поколения практиковали иной подход: у них «мы планировали» означало, что кто-то перед сексом всё же задавал вопрос: «Ничего, что я забыл кондом?»

Вид с социально-экономической точки зрения

Автор книги «Третья волна» американский философ Элвин Тоффлер доходчиво объяснил, что происходит со всеми сферами общества при изменении главной экономической парадигмы. То, что выглядит логично в индустриальную эпоху с массовым производством, делается неудобным, чуть только эта машинная модель устаревает.

Постиндустриальному миру некуда приставить ясли с 8 до 17 часов; непонятно, почему всем надо жить в нуклеарных семьях и зачем поголовно оставлять детей на продленку, когда можно придумать что-то поинтереснее.

Так меняется устройство «ячейки общества»: вместо единой концепции «мама, папа, я» появляется множество причудливых альтернативных моделей, трансформируются типы родительства и формы образования. И все изменения имеют один вектор: дестандартизация, демассификация, индивидуализация. У ребенка теперь свой неповторимый образовательный маршрут, выбранный с учетом его личных особенностей, уникального психологического профиля и склонностей. Всё это родители должны учитывать постоянно — когда отдают чадо в кружки, записывают на прием к детскому психологу, читают сказку на ночь. И в такой ситуации многие выбирают свой, отличный от стандартных консервативных схем, путь — например, вообще не ввязываться в эту историю или хотя бы подойти к родительству в полной боевой готовности, с возможностью нанять гувернантку, купить дорогую медицинскую страховку или оплатить частную школу.

Кроме того, не все формы отношений между людьми позволяют легко растить детей.

Скажем, в шведской семье за малышом всегда есть кому присмотреть, а вот если вы привыкли менять партнера раз в две недели, то родительство сильно затруднит личную жизнь или вовсе сделает ее невозможной.

Некоторые исследователи связывают снижение рождаемости с ростом числа разводов: люди не желают жить парами м/ж до гробовой доски, и эта тенденция только усиливается.

В докладе НИУ ВШЭ, опубликованном в 2014 году, приводятся данные, демонстрирующие разницу между Москвой и регионами: если жители провинции часто остаются бездетными в силу обстоятельств (бесплодие, одиночество или неподходящий возраст), то в столице всё больше людей осознанно делают такой выбор. При этом доля первых в Москве в три раза больше, чем доля вторых по России.

Согласно результатам исследования, человека, отказавшегося от детопроизводства, отличает высокий уровень образования. А еще он убежден, что можно быть счастливым и без топота славных маленьких ножек в прихожей в шесть утра.

Кстати, такие люди, как правило, либеральнее относятся и к браку. Демографы полагают, что в скором времени в провинции число убежденных чайлдфри также вырастет, хотя пока верится в это с трудом. Официальные СМИ до сих пор бубнят о каких-то духовных скрепах и уникальном русском пути; люди в черном — религиозные деятели — рассказывают школьникам, что презервативы греховны, — складывается впечатление, будто ребята собрались в XVI век, а не в информационное общество.

Американские демографы называют уровень образования наиболее важным предикатором чайлдфри. Судя по их данным, женщины, окончившие вуз, рожают в среднем на семь лет позже, чем те, кто не стал утруждать себя учебой.

Чем моложе мать, тем больше денег можно поставить на то, что она консервативна, религиозна, ценит традиционные гендерные роли и в случае чего откажется от аборта.

И наоборот: чем позже женщина едет в роддом, тем вероятнее, что у нее либеральные взгляды на жизнь и что она по-честному поделится с партнером своими обязанностями по уходу за ребенком.

Кому родить

Насколько социально-экономический статус человека выше общего уровня, настолько шире его возможности заняться действительно интересным делом: аспирантура, творческая работа, собственный бизнес, дерзкий стартап. Хезер Рэкин, социолог из Университета штата Луизиана, объясняет, что люди на нижних ступенях социальной лестницы благодаря родительству обретают определенный статус в обществе и при этом не несут никаких потерь в виде загубленной ученой степени.

Если говорить о психологическом комфорте, проект под названием «ребенок» более выгоден простым людям без амбиций.

Родил — и появляется гордость за недаром прожитые годы. Социолог Ольга Исупова рассказывает, что большинство чайлдфри-мужчин не относится к категории материально обеспеченных и не имеет высшего образования. А у женщин всё наоборот: выдающаяся карьера часто не оставляет дамам возможности заботиться о ребенке, и они либо отказываются от этой идеи еще на старте, либо просто не успевают отвлечься от работы. Какими бы прогрессивными ни были взгляды человека, именно матери, а не отцу всё же приходится больше вкладываться в детей: вынашивать, кормить, уходить в декрет, знать, как зовут врача в поликлинике и какого размера младшему нужен комбинезон. На этом во многом зиждется женская идентичность. Мать или не мать — принципиальный пункт, если человек баллотируется в депутаты района или просто что-то доказывает в блоге. «А у тебя вообще дети-то есть?» — спросят вас первым делом, если вы решили более-менее смело выразить свое мнение, и не важно, о чем именно — о модном сериале или о бодибилдинге.

Культ культурный

Какой была бы наша цивилизация без католической Девы Марии, без бесконечно прекрасных мадонн с пухлыми младенцами, без воплощения вечной женственности и беспредельной любви? Вселенская мать Шакти в индуизме, египетская Исида, сказочная Мать — сыра земля — мотив материнства ярким фонарем светит в любой порядочной мифологии.

Женщина с набухшей от молока полной грудью и распущенными волосами, мягкая, нежная, безгранично терпеливая, со светящимися от любви глазами — значимый образ нашего коллективного бессознательного.

Вот он, зашитый внутри идеал настоящей, без дураков, женственности. Бездетная тетя ему не вполне соответствует, а если она еще и вовсе почему-то не хочет ни сынишку, ни дочурку, то это повод срочно начать ее жалеть.

Образ матери вообще тонкая штука. Из него нельзя выбиваться: ни курить, ни плясать, ни заниматься сексом, ни вставлять себе под татуировки силикон. Общественное осуждение будет суровым. Осуждение этого самого осуждения вылилось в ироничный мем «тыжемать». Однако пока у широких масс почему-то не принято скрывать свои диковатые мысли о других людях.

Если же у вас еще нет детей, стереотип велит вам находиться в положении «будущая мать». Ей тоже много чего нельзя: ни курить, ни плясать, ни вставлять силикон под татуировки — потому что, возможно, скоро рожать! Если у человека хватает смелости заявить, что он не собирается этого делать, а планирует курить, плясать и вставлять под татуировки силикон, то его обвиняют в незнании жизни или просто считают уродом и машут на него рукой. Так вкратце формулируется обычная претензия к дамам чайлдфри. Неудивительно, что российские группы «свободных от детей» прослыли особо агрессивными и язвительными. Впрочем, страсти вокруг материнской темы буквально бурлят, и в выражениях тут никто не стесняется, так что ребята с форума кулачных боев нервно курят в сторонке (этим можно: им же не рожать!).

В 2015 году вышло наделавшее много шума исследование социолога Орны Донат «Сожаление о материнстве». 23 израильские женщины поделились с автором своими переживаниями: оказывается, рождение детей не только не сделало их счастливыми, но и, напротив, разочаровало, заставило чувствовать себя загнанными в угол. Эта работа вызвала шквал возмущения и такой же шквал поддержки. Видимо, пар долго копился в котле — и наконец он взорвался.

Вот названия книг американской, французской и немецкой писательниц: «Зачем иметь детей?» (Why Have Kids? A New Mom Explores the Truth About Parenting and Happiness, 2012) Джессики Валенти; «Без детей. 40 веских причин их не заводить» (No Kids: 40 Good Reasons Not to Have Children, 2009) Корин Майер; «Сожалея о материнстве. Почему я лучше бы стала отцом» (Die Mutterglück-Lüge: Regretting Motherhood — Warum ich lieber Vater geworden ware, 2016) Сары Фишер. Их содержание нетрудно представить по заголовкам — жалобы, связанные с разбитыми мечтами, тотальной несвободой, несбывшимися надеждами. И претензии к обществу, которое никак не может прожевать сентенцию: «Я попробовала это ваше счастье материнства, и мне не понравилось». Мы всё же слишком привыкли к мадоннам. Недовольство традиционной естественной ролью — новая тема, что-то вроде табу.

Впрочем, горячая реакция говорит о том, что предмет достоин изучения: расстановка сил изменилась, а соответствующая ей система взглядов не успела распространиться.

Американские социологи Эми Блэкстоун и Махала Дайер Стюарт в 2016 году опубликовали исследование, где анализируют причины, по которым люди не готовы обзаводиться детьми. Интервью с тремя десятками респондентов показали, что мужчины более склонны самостоятельно делать выбор: например, они отказываются от отцовства, если полагают, что такая роль помешает им путешествовать или заниматься другими важными проектами. А вот женщины в аналогичной ситуации испытывают серьезное давление со стороны общества. Им не так легко заявить в микрофон: «Я предпочитаю посвятить жизнь путешествиям!» — поэтому девушки вынуждены разными способами выходить из эгоистической позиции.

Они говорят, что такой мир, где есть терроризм, неравенство и шоу «Голос», не подходит для невинных малюток.

Планета, сетуют чайлдфри-девушки, и без того перенаселена, а каждый появившийся на свет человек только увеличит нагрузку на окружающую среду. И вообще пора выяснить, кто здесь эгоист: чайлдфри, которые беспокоятся, что их ребенок примется дышать, выпускать углекислый газ и тем самым отравит атмосферу на Земле, или ребята, утрамбовывающие в мусорное ведро тонны памперсов и обвиняющие своих оппонентов во всех смертных грехах.

Объяснение «я не родила, потому что волновалась за травинки и экологию» не шутка. Действительно, существует прослойка чайлдфри «спасем планету». И людей с такой позицией вообще невозможно в чем-либо упрекнуть.

Смена образа

Обозреватель The Washington Post описывает типичного родителя как человека, которой носится с безумным взглядом и всё время извиняется: вот он мчит со школьного собрания на детскую гимнастику, по пути сцеживаясь в бутылочку, и осознаёт, что в ближайшие годы продвижения на работе ему ждать не придется. Это распространенный в массовой культуре, особенно в комедиях о материнстве, образ, возникший вместе с идеей интенсивного родительства. В ребенка нужно вкладываться, причем самое необходимое уже не деньги, а нечто более ценное — внимание и время.

Понимая условия этой игры, люди порой пугаются. Для многих выгоды родительства неочевидны. По словам Ольги Исуповой, «в современном мире становится всё меньше рациональных оснований, чтобы заводить детей».

Специалисты по привычке делят чайлдфри на несколько типов (хотя «экологические», о которых мы говорили выше, в научных работах пока не упоминаются). Еще в 80-х годах с подачи канадского социолога Джин Виверс (автора книги Childless by Choice) всех людей, отказавшихся от деторождения, поделили на «реджекторов» и «аффексьонадо». Первым просто неприятна физиологическая сторона беременности и то, что следует после. Несимпатичны им и маленькие карапузы. Вторые отдают предпочтение бездетному образу жизни, поскольку он кажется им более осмысленным и выгодным.

Позже исследователи добавили в эту классификацию еще два типа: «волнообразные отказники» то решаются на смелый шаг с потомством, то вдруг передумывают, а «вечные откладыватели» планируют заняться деторождением как-нибудь в другой раз. Причем у них появляется всё больше поводов не нервничать и отложить это дело в долгий ящик. Или даже в холодильник — и здесь на помощь приходят современные технологии.

Сейчас доступна заморозка яйцеклеток, которые могут полежать в холодке, пока вы защищаете докторскую или карабкаетесь к вершинам карьерного успеха.

Скрининги, анализы хромосомных нарушений плода на ранних этапах беременности тоже вселяют спокойствие: пусть с возрастом риск патологий повышается, но и медики научились эти отклонения обнаруживать и даже — иногда — предотвращать нежелательные последствия.

Что дальше

Рожать или не рожать, сделать это сегодня или через 10 лет уже вопрос личного выбора. Шансов не ошибиться в нем больше у того, кто хорошо образован и знает, как с пользой провести время в мегаполисе. Однако культурные императивы пока не выработались, и социум продолжает оказывать давление на бездетных, прежде всего на женщин.

Тем не менее норма пусть и медленно, но меняется в нужном направлении. В ближайшее время стоит ожидать слома парадигмы, в которой детные и чайлдфри существуют как два враждующих лагеря.

Это не веселые старты, и наличие или отсутствие ребенка не может быть краеугольным камнем в системе чьих-либо взглядов.

С каждым новым поколением людей, понимающих и принимающих такой выбор, будет больше. В то же время семейные связи продолжат ослабляться. Детей не заводят для того, чтобы было кому стакан воды в старости подать. Скорее всего, его нам принесет социальный работник, как это происходит в Европе и США: там в домах престарелых коротают дни те, кто посвятил годы воспитанию детей и внуков.