«То самое чувство, когда»: 10 немецких слов, которых нам не хватало, чтобы говорить о своих чувствах
Выражать свои переживания словами — искусство. Но иногда нам не хватает слов родного языка для описания своих состояний. Так появляется неловкая конструкция «то самое чувство, когда». Предлагаем вместо многословных объяснений совершить дерзкое заимствование из немецкого и научиться выражать невыразимое. Вас ждут подлая «внутренняя свинья-собака», слово для обозначения злорадства и чувства вины одновременно, яркий глагол вместо «перестарался» и еще 7 лингвистических открытий.
Язык — ключевое средство социализации человека, поэтому мы овладеваем им в раннем детстве. Изучая словесные формы, мы знакомимся также со смысловыми концептами — образами, стоящими за ними.
Что это такое, видно на примере омонимов. Такие слова звучат и пишутся одинаково, но различаются по смыслу, который мы можем однозначно определить только в контексте. Например, слово «брак» отображает разные понятия в словосочетаниях «счастливый брак» и «заводской брак». То же касается и перевода с одного языка на другой — он невозможен без учета контекста, потому что одно и то же слово в разных языках имеет лишь часть общих контекстов. Другая часть специфична для каждого языка.
Например
— симметричный контекст:
крепкий мужчина, крепкий чай — starker Mann, starker Tee (нем.)
острый соус, иметь острый слух / острый язык — scharfe Soße, ein scharfes Ohr/ eine scharfe Zunge haben (нем.)
— несимметричный контекст:
крепкий напиток (алкогольный) — ein scharfer Whisky (с нем.: «острый» виски)
На каком-то этапе изучения языка мы понимаем: дословный перевод не работает (чем раньше мы это замечаем, тем лучше). А чем свободнее мы говорим, тем реже прибегаем к последовательному переводу мыслей с родного языка на иностранный. Экономичнее сразу думать на чужом языке.
Смысловые концепты субъективны для каждой культуры, и именно они формируют наши представления об окружающей реальности. В них отражается опыт нашего общества, традиции, обычаи и ритуалы. Поэтому они, с одной стороны, позволяют нам «переваривать» новый опыт, встраивать его в существующую картину мира, используя имеющиеся концепты. С другой — ограничивают вариативность интерпретации событий.
Когда мы изучаем новый язык, в нашем сознании параллельно идут два процесса: формируются новые концепты и корректируются или обогащаются уже имеющиеся. Новые смысловые концепты и их словесное описание возникают, когда мы переживаем новый для нас опыт, специфичный для определенного общества или культуры.
Например, немецкое слово das Bahnhofsrad — «вокзальный велосипед». Этого понятия не существует в русскоязычной культуре. Немцы называют так велосипед, на котором вы ездите только от дома до вокзала или метро, его не жалко оставить там стоять на целый день или даже недели и вы не станете плакать, если его украдут. Как правило, стоимость такого велосипеда не превышает 20 €.
Наряду с новыми ситуациями мы можем переживать и уже знакомые: визит врача, посещение ресторана, покупка проездного билета. Однако в разных странах и даже городах они реализуются по-разному. В этом случае уже имеющиеся смысловые концепты немного видоизменяются, адаптируются под реальность и, в случае длительного проживания в другой культуре, обрастают новыми деталями.
Владея несколькими языками, мы можем более разнообразно интерпретировать события и более адекватно реагировать на них, потому что у нас есть больше слов для описания того, что с нами происходит.
Психолог и нейроученая Лиза Баррет сформулировала понятие эмоциональной гранулярности — способности человека различать самые разные эмоции с учетом их интенсивности (высокой или низкой) и валентности (приятные и неприятные эмоции).
Чтобы обеспечить человеку выживание и размножение, мозг постоянно сканирует сигналы окружающей среды и тела и сопоставляет их с прошлым опытом. На этой основе он генерирует предположения о том, что происходит в данный момент, и предлагает варианты дальнейших действий. И хотя этот процесс происходит непрерывно без нашего сознательного участия, именно язык влияет на то, насколько точны будут предсказания. Чем богаче наш эмоциональный словарь, тем больше разнообразных переживаний может сконструировать мозг. Так он может подготовиться к множеству различных действий. Если же список эмоций, которые способен назвать человек, скудный, то гибкость его действий ограничена.
«То самое чувство, когда…»
Бывает, что некое понятие в культуре уже есть, а подходящего слова для его описания пока что нет. Следующие 10 немецких слов описывают ощущения, которые хоть раз в жизни переживал каждый из нас.
das Fernweh
[фе́рнви]
Всем знакомо чувство тоски по дому, а как назвать тоску по пребыванию вдали от дома? А может, вы скучаете по месту, в котором никогда не бывали? В обоих случаях вы испытываете Fernweh.
Интересно, что аналог этому выражению в английском — тоже немецкое слово wanderlust. Осторожно! Несмотря на то, что слова часто используются как синонимы, это уместно не всегда.
Fernweh — это болезненное ощущение невозможности быть в данный момент в другом месте, тогда как wanderlust выражает радость, предвкушение и активное намерение отправиться в путешествие.
Пример: «Когда я смотрю картинки на пинтересте с горами, костром и жизнью в палатках, это только усиливает чувство фернвея, и мне хочется тут же сорваться с места».
das Fremdschämen
[дас фре́мдшемен]
Испанский стыд, когда вы испытываете ужасное чувство неловкости за действия, совершенные другим человеком. Почему нельзя обойтись выражением «стыдиться за кого-либо»? Стыдимся мы за тех, с кем мы знакомы лично, и стыдно нам в итоге за сам факт существования отношений между нами и тем, кто опозорился.
А испанский стыд мы чаще испытываем из-за сторонних людей — персонажей в соцсетях или ток-шоу.
Из этой медийной сферы и происходит это сравнительно молодое слово, которое было впервые зарегистрировано в немецком словаре Duden в 2009 году.
Пример: «Это было так отвратительно с ее стороны, что я неплохо так фремдшемнулась».
der innere Schweinehund
[дер и́ннере шва́йнехунд]
Это выражение описывает часть нашей личности, отвечающую за все грехи, которые очень не хочется приписывать своему сознательному: пиццу вместо тренировки, еще одну серию сериала вместо запланированной уборки, еще один часок сна вместо пробежки. Порой нам всем жизненно необходима возможность сказать, что это всё не я, а моя «внутренняя свинья-собака».
Пример: «Если я с вечера не придумаю себе вознаграждение за утреннюю пробежку, то рано утром победит мой внутренний швайнехунд и я никуда не пойду».
der Ohrwurm
[дер о́рвурм]
Этим анатомическим словом называют навязчивую мелодию, у которой, как правило, есть текстовое сопровождение. Кстати, если вам знакомо английское earworm — это тоже калька с немецкого, означающая «ушной червь».
Пример: «Песня Готье Somebody That I Used To Know — настоящий орвурм!»
die Schadenfreude
[ди ша́денфро́йде]
Вы когда-нибудь испытывали радость из-за провала другого человека, смешанную с неловкостью и даже чувством вины за это? Это как раз шаденфройде. Его особенность в том, что он социально одобряем. Он описывает нечто большее, чем неспособность или нежелание проявить сочувствие к человеку, потерпевшему провал.
Шаденфройде включает в себя контекст прошлого опыта: когда-то вы не поладили с этим человеком. И именно эта тень прошлого дает вам право порадоваться сейчас тому, что у него что-то не получилось.
Это слово уже прочно вошло в английский язык, а значит, если вы общаетесь на английском, вы можете смело использовать свое право на чувство Schadenfreude.
Пример: «Когда отличница рассказала одноклассникам о том, что не поступила ни в один университет на бюджет, на их лице вместо сочувствия отразилось шаденфройде».
die Schnapsidee
[ди шна́псиде́е]
Даже легкое алкогольное опьянение отключает тормоза, и нам в голову приходят «великолепные» идеи, которые хочется немедленно воплотить. Протрезвев, мы понимаем, что идея была слишком безумна. Но Schnapsidee посещает даже людей в трезвом состоянии: так немцы называют в принципе любую дурацкую идею.
Пример: «В самом начале многие считали тикток абсолютной шнапсидеей, но постепенно эта социальная сеть набирает обороты и даже задает тренды».
die Torschlusspanik
[ди то́ршлюспа́ник]
Дословно: паника перед закрывающимися воротами, по-русски мы называем это чувство «ощущение уходящего поезда». Это тот тип паники, когда кажется, что ты вот-вот пропустишь что-то очень важное в своей жизни. Чаще всего этим словом описывают свое состояние люди 30–40 лет, которые начинают бояться, что уже никогда не найдут подходящего партнера.
Пример: «У меня уже пятая подруга выходит замуж, я чувствую, как на меня надвигается торшлюспаника!»
verschlimmbessern
[фе́ршлимбе́ссерн]
Каждому творческому человеку (возможно, страдающему перфекционизмом) знакома ситуация: пишете ли вы картину, сочиняете поэтическое произведение, редактируете статью для «Ножа» — всегда кажется, что можно улучшить что-то еще. Но наравне с умением критично взглянуть на свои работы очень важно уметь вовремя остановиться. Именно это абсурдное «хотел сделать лучше, но сделал только хуже» умещается в один немецкий глагол «фершлимбессерн».
Пример: «Мне кажется, после 12 часов работы над курсовой я ее только фершлимбессернул».
der Weltschmerz
[дер ве́льтшмерц]
Набоков сказал, что «ни одно слово на английском языке не может передать все нюансы тоски. Это чувство духовного страдания без какой-либо особой причины. Это неясная боль души, смутное беспокойство, ностальгия, любовная тоска». Однако немецкое Weltschmerz готово составить ему конкуренцию и по масштабам, и по глубине — это ощущение, что всё не то и всё не так, чувство непонятной тоски от того, что ваши ожидания от жизни и мира не соответствуют реальности.
Этот концепт мировой скорби — лейтмотив произведений романтизма XIX века.
Пример: «По осени меня частенько накрывает вельтшмерц».
der Zugzwang
[дер цу́гцванг]
Когда мы отказываемся выбирать, мы тем не менее делаем выбор — не выбирать — и должны считаться с последствиями. Когда у нас нет даже такой возможности и мы вынуждены принять какое-либо решение, заранее зная, что оно плохое, мы испытываем Zugzwang. Слово пришло из шахмат и описывает ситуацию, когда вы должны сделать ход, даже если знаете, что он плохой.
Пример: «После окончания школы совершеннолетние парни попадают в цугцванг: либо армия, либо университет, третьего не дано».
И что теперь?
«Класс, теперь я знаю, что для того, что я переживаю, уже есть немецкие слова, но я же не стану специально учить их, чтобы использовать в своей речи», — думаете вы. И правда, может оказаться, что эти слова так и останутся в немецком и никогда не перекочуют в русский язык. Но может случиться и обратное. Вам наверняка знакомы слова «курорт», «вексель», «крах», «вундеркинд». Это тоже слова немецкого происхождения. Большая часть таких заимствований произошла в XVIII–XIX веках.
Но и в XX веке эта тенденция сохранилась: в современном русском языке есть сравнительно молодые слова «эрзац» и «цейтнот».
Заимствование слова на уровне целой системы языка — долгий процесс, он не происходит без причины. В последние столетия слова активно заимствовались во время войн и в процессе технического прогресса. Аналогичным импульсом могут служить масштабные события вроде пандемии коронавируса (слова «карантин», «удаленка» и «дистанционка» приобрели новое значение, появилось слово «самоизоляция», а также в русском языке прижились слова иностранного происхождения «локдаун», «зум»).
На уровне индивидуального лексикона заимствование слов из одного языка в другой происходит непрерывно и сравнительно быстро. Большую роль играет иммиграция или интенсивное изучение сферы, ключевые понятия которой — иностранные слова (программирование, игровая сфера, психология).
Чаще всего слова заимствуются, когда их очень сложно заменить имеющимся русским словом. При замене слова на неполный синоним теряется часть значения, а для более точного описания явления или предмета понадобится целая фраза.
Знакомство с новыми смысловыми концептами продолжается всю жизнь, пока мы получаем новый опыт и учимся называть его. И выбор слов, которыми мы оперируем, постоянно меняется: при взрослении, смене места жительства, социального и культурного окружения и тем более при активном использовании иностранного языка.
Изучая новые слова сознательно, мы можем конструировать свою реальность и более успешно справляться с жизненными задачами. Ведь если наш словарный запас для описания самых разных эмоций расширяется, вместе с ним наращивается вариативность наших действий.