Плотоядные русалки, школьницы-убийцы и «плохой лейтенант» Николь Кидман: 10 удачных феминистских фильмов 2010-х

«Ведьма любви» (2016)

The Love Witch

В карамельной Америке, срисованной с фильмов 1960-х, видимо, существует колдовство. Молодая ведьма Элейн (Саманта Робинсон) помешана на любви. В спешке покинув Сан-Франциско после смерти мужа, она приезжает в маленький городок, где начинает практиковать любовную магию. Магия срабатывает, вот только мужчины не выдерживают силы своих чувств к Элейн и умирают один за другим.

Режиссерка и феминистка Анна Биллер сняла всего два фильма — зато каких. «Вива» (2007) тоже была стилизацией под времена сексуальной революции, рассказывающей об эротических приключениях домохозяйки в красочном чаду калифорнийских соблазнов 1970-х. Стилизации удаются Биллер настолько здорово, что легко пропустить в ее работах всё остальное, залюбовавшись костюмами, которые шьет сама режиссерка, и раскрашенными стенами выстроенных ею мирков. Лучшее в ее картинах даже не то, насколько смело (особенно по нынешним пугливым временам) она снимает почти порнографические сцены, не сбиваясь с феминистского дискурса. Биллер создала уникальный язык для разговора о женской сексуальности, эмоциональности и об отношении к женщине в обществе. Ее абсурдистская насмешливость напоминает «Монти Пайтон», при этом ближе к финалу «Ведьма» вдруг превращается в женский аналог «Персифаля Галльского», иконографического шедевра Эрика Ромеро, разыгранного по законам средневековой мистерии. Еще «Ведьма» оставит на вашем сердце не заживающий порез: это на самом деле очень печальная повесть о Граале, который так и не удается обрести. То ли рыцарский квест с самого начала был не тот, то ли Граали для женщин не выпускают.

«Наследницы» (2018)

Las herederas

Чела и Чекита (Ана Брун и Маргарита Ирун) тридцать лет прожили как супружеская пара, проматывая наследство родителей. Деньги кончились, и теперь женщины вынуждены распродавать свой антиквариат. После небольшой аферы с кредитами Чекита попадает в тюрьму, а Чела садится за руль автомобиля, чтобы заработать частным извозом. Однажды ее клиенткой становится молодая женщина (Ана Иванова), которая начинает рассказывать в поездках о своей бурной сексуальной жизни.

В западном кинематографе уже стало традиционным винить во всех женских проблемах патриархат. Но в парагвайском неореализме нет мужчин даже в кадре, не то что в жизни героинь, а Чела (прекрасное исполнение непрофессиональной артистки Брун) только в возрасте за пятьдесят понимает, что пропустила в жизни практически всё. Она не работала, не курила, не занималась сексом на пляже, а чинно просидела тридцать лет в уютной норке со своей второй половиной. Лесбийские отношения не гарантируют женщине ни счастья, ни свободы, ни душевной близости. Что же тогда нужно? «А вот черт его знает», — отвечает нам фильм. И это приятное разнообразие по сравнению с прямолинейным западным кино, состоящим из сплошных готовых рецептов.

«Убить за лайк» (2017)

Tragedy Girls

Две провинциальные школьницы (Брианна Хилдебранд и Александра Шипп) мечтают прославиться. Известность, поначалу местечковая, приходит, когда девушки заводят блог о реальных убийствах, которые они сами и совершают.

Технически фильм продолжает линию, заданную в 1980-е «Смертельным влечением» с Вайноной Райдер. В 1990-е тренд был на плаву и закончился на пике «Криком» — казалось, что лучше на тему школьных «королев крика» уже ничего не будет. Лучше, может, и не будет, но «Убить за лайк» шагает далеко за пределы школы. Фильм суммирует западную мейнстримную культуру: от одержимости американской мечтой до тру-крайм-порно, когда медиа превращают маньяков в знаменитостей. Изо всех углов тут выглядывает журналист из «Прирожденных убийц», размножившийся на 3D-принтере в эпоху соцсетей. Выбери авторы игривую интонацию, зрелище получилось бы тошнотворным. Но главные героини с их смартфонами, неоном и инстаграмным макияжем действительно «tragedy girls». Кукольно красивые Шипп и Хилдебранд, подобно своим сверстницам в «Эйфории», вмещают в себя растерянность зумеров, не понимающих, что им с собой делать, кроме как становиться звездами. Когда-нибудь их поколение назовут печальным. На фоне этого меркнет даже то, что «Убить за лайк» пока самая жестокая обраточка, прилетевшая за десятилетия садистских расправ с женщинами в хоррорах.

«Гостиная» (2014)

The Keeping Room

В Америке заканчивается Гражданская война, по Югу шествуют победители. В глуши живут две сестры (в роли старшей Брит Марлинг, совсем еще юной младшей — Хейли Стайнфелд) и бывшая чернокожая рабыня (Муна Отару). Давно проводив своих мужчин на войну, они как могут ведут хозяйство и выживают. Теперь, когда южане проиграли, они оказываются беззащитными перед солдатами вражеской армии. В окрестностях уже рыщет парочка (Сэм Уортингтон и Кайл Соллер), и женщинам приходится держать оборону.

Как все хорошие вестерны, фильм молчалив почти до безмолвия, а кадры с направленными друг на друга ружьями выглядят как философское откровение. Несмотря на густейший саспенс, который можно резать ножом, во время просмотра «Гостиной» не покидает ощущение меланхоличной медитативной баллады или блюза о конце старого мира, военной травме для всех и о том, что никто не придет на помощь. Выкручиваться придется самой. Заряжай.

«Моя счастливая семья» (2017)

Chemi Bednieri Ojakhi

Пятидесятидвухлетняя тбилисская учительница (Иа Шуглиашвили) в один прекрасный день собирает вещи и уходит из дома, чтобы жить одной. Вслед летят возмущенные и недоумевающие оклики ее большой семьи. Ни муж (Мераб Нинидзе), ни авторитарная мама (Берта Хапава), ни дед, ни двое взрослых детей, ни зять, ни брат, ни подруги не понимают, что подтолкнуло ее к этому решению.

В фильме грузинской режиссерки Наны Эквтимишвили нет музыки (кроме застольных песен, которые поют персонажи), но этот модный в последние годы кинематографический прием не кажется претенциозностью. Вероятно, даже с музыкой возникало бы ощущение, что мы подглядываем в замочную скважину за шумными соседями, — такого гиперреализма удалось здесь добиться. Изобилующий бытовыми сценами фильм поначалу кажется избавленной от рефлексии историей женщины, которой просто надоело, что над ней нависают двадцать человек, не дающих ей ни минуты покоя. Но в финальном разговоре с мужем (из всех звуков — только ветер в листве за окном) Эквтимишвили поднимается до высот Флобера в «Мадам Бовари», который первым рассказал о такой ситуации в жизни женщины, когда всё нормально, а существовать невыносимо, потому что не знаешь зачем.

«Дневник девочки-подростка» (2015)

The Diary of a Teenage Girl

Сан-Франциско, 1976 год. Пятнадцатилетняя Минни (Бел Пауэл) считает себя жирной и некрасивой и ведет об этом дневник. Живет она с бедовой мамой (Кристен Уиг), раздражающей младшей сестрой и маминым бойфрендом (Александр Скарсгард), которого представляет в эротических фантазиях. Как-то раз мама отправляет Минни вместо себя с бойфрендом в бар, где девочка как бы ненароком делает ему минет. И всё завертелось.

Этим самым «Сан-Франциско, 1976 год» режиссерка Мариэль Хеллер (замечательная вечно нетрезвая мама в сериале «Ход королевы»), конечно, пытается выбить себе у зрителей индульгенцию: «Не волнуйтесь, всё происходит в те далекие времена, когда даже школьницы принимали ЛСД и спали со всеми подряд». Хеллер следовало быть посмелее, тогда бы она опередила «Эйфорию». К тому же с неоконсервативной публикой, испорченной стерильностью современного Голливуда, это всё равно не сработало: никто не захотел смотреть на школьницу, гордо называющую саму себя шлюхой, и фильм провалился в прокате. На тему сексуальности девочек-подростков пока никто не снимал лучше, чем французы в 1980-е, и Пауэл не дотягивает до харизмы Шарлотты Генсбур в «Дрянной девчонке», где тринадцатилетний гадкий утенок вертела попой перед взрослым знакомым и влюблялась в заезжую красивую девочку. Зато Хеллер с американским прямодушием заявляет о праве женщин именно на ту сексуальность, за которую их и называют шлюхами, параллельно умиляясь пятнадцатилетним мальчикам, начинающим совершать свои первые постельные «подвиги».

«Дочери танца» (2015)

Córki dancingu

В условных 1980-х в токсичных водах Вислы сестры-русалки Сребна и Злота (Марта Мазурек и Михалина Ольшанска) заманивают сладкими песнями мужчин и пожирают их. Видно, устав от такого существования, девушки выбираются на берег, сбрасывают хвосты и устраиваются петь и раздеваться в ночном клубе. Шумная жизнь Варшавы разделяет сестер. Сребна влюбляется в ангелоподобного клубного мальчика (Якуб Гершал) и мечтает стать настоящей девочкой с вагиной (у русалок она не предусмотрена). А Злота не хочет отказываться от себя, поет всё агрессивнее и продолжает тайком запускать острые зубки в мужскую плоть.

Контркультурная надежда польского кинематографа Агнешка Смочиньска превратила сказку Андерсена в хоррор-мюзикл и чуть по-другому расставила акценты, усилив наше справедливое желание, чтобы неблагодарный «принц» умер кровавой смертью (оригинал при всём печальном христианском гуманизме Андерсена это тоже навевает). Смочиньска с наслаждением создает фэнтезийную вселенную с завораживающим выдуманным языком русалок, остальгическим духом и клубным блеском. Необычайно хороши главные исполнительницы, похожие на человеческих существ даже меньше, чем генетический эксперимент, который сыграла Дэльфин Шанаек в «Химере» Винченцо Натали. Там тоже был хвост и альтернативная физиология. До альтернативной психологии Натали польская режиссерка, правда, не доходит. Это вполне простая и понятная история растворения девушки в первой любви, оказавшейся токсичнее грязной Вислы.

«Время возмездия» (2018)

Destroyer

Двадцать лет назад Эрин (неузнаваемая в гриме Николь Кидман) внедрили в банду вместе с напарником-полицейским (Себастиан Стэн), от которого она позже родила дочь. Жизнь с тех пор не задалась, карьера в полиции застопорилась, дочь-подросток, живущая не с Эрин, презирает мать и назло ей встречается со взрослым мужчиной. А тут еще прошлое постучалось в дверь, подкинув свежий труп от давних знакомых — бандитов.

Большая часть кинокритиков-мужчин радостно раскритиковала фильм за вторичность: мол, а то мы давно не видели нуара с озлобленным, пьющим, депрессивным полицейским, выходящим вершить вигилантскую справедливость. В том-то и дело, что такого нуара мы не видели, и это вовсе не аттракцион с накладными носами Кидман, которыми она периодически портит себя на экране. Карин Кусама, режиссерка ужасающего фантастического боевика с Шарлиз Терон «Эон Флакс» и забористой черной комедии с Меган Фокс «Тело Дженнифер», представила первого в мире «плохого лейтенанта», которого играет женщина. Но свой путь искупления, если его так можно назвать, она проходит не так, как персонаж Харви Кейтеля в фильме Феррары. Это последний рывок по-женски уязвимой и по-животному яростной волчицы, пытающейся что-то сделать для своего детеныша. Удивительно, что фильм прошел незамеченным феминистками, готовыми восхищаться любой чудо-женщиной в чудо-трусах только за то, что она непобедима.

«Глотай» (2019)

Swallow

Несостоявшаяся художница, а ныне робкая домохозяйка Хантер (Хейли Беннетт), которой все напоминают, как ей повезло с богатым мужем (Остин Стоуэлл), пылесосит при полном параде идеальный дом и натянуто улыбается в ответ на вопрос проницательной свекрови (Элизабет Марвел): счастлива ли она или притворяется? Забеременев, Хантер начинает крепко сжимать горло мужа во время секса и глотать опасные предметы.

Дебютная картина Карло Мирабелло-Дэйвиса считается хоррором, и в нем действительно немало жутковатых моментов, но это скорее психоаналитический разбор. С героини снимают слой за слоем, постепенно добираясь до сути. Пройдясь по всему феминистскому спектру (аборты, изнасилования, объективизация женщин, «мое тело — мое дело»), режиссер тем не менее избегает назидательности и тыканья пальцем в виноватых (как вариант, обвести пальцем вокруг всего патриархата). Про оригинальность формы и говорить нечего. Пока с помощью глотания батареек право женщины распоряжаться собственной репродуктивной системой в кинематографе еще не отстаивали.

«Бог существует, ее имя — Петруния» (2019)

Gospod postoi, imeto i’ e Petrunija

Тридцатидвухлетняя безработная Петруния (Зорица Нушева) получает на собеседовании не работу, а ведро помоев от мужчины в хорошем костюме — за «преклонный возраст», которым так любят стыдить женщин, за отсутствие офисных навыков и за смертный женский грех — полноту. По дороге домой она оказывается в центре ритуала, проводимого на Крещение, когда мужчины вылавливают из воды крест. Хотя женщинам участвовать в нем непозволительно, повинуясь порыву, Петруния бросается в речку и достает крест. Толпа голых агрессивных мужиков тут же пытается его отобрать, и девушка сбегает. Но следом за ней направляется полиция, сутки маринует ее в участке, грозя всеми карами под вопли беснующейся толпы, которая из всей Библии выучила только «Око за око».

Слегка сюрреалистичная картина македонки Теоны Стругар Митевской откликается на такие острые темы, как оскорбление чувств верующих, методы силовых органов, слияние церковной и светской власти и многие другие. Но главное, что приходит на ум во время просмотра: первая известная человечеству группа, в которой царило гендерное равноправие, — это окружение Иисуса, но уже в Средневековье теологи на полном серьезе спорили о том, есть ли у женщины душа. Самые яростные мизогинные пассажи «Молота ведьм» авторам пришлось подкреплять изречениями языческих философов и выдранными из контекста цитатами из Ветхого Завета по той простой причине, что в Новом Завете ничего подходящего не нашлось. Иисуса зачастую называют первым феминистом, но церковь на протяжении веков оставалась воинствующе мизогинной. К XXI веку кое-где она изменилась, например на Берлинале «Петруния» получила приз именно от христианского жюри. А кое-где — не изменилась. Как сказала о своей стране журналистка из фильма, которую уволили с работы за попытку помочь Петрунии: