Что с нами будет через сто лет: шесть мыслителей — о будущем наших тел

Одна из самых противоречивых тем в современном мире — это технологии, модифицирующие человеческое тело. Калифорнийские стартапы в сфере биотеха уже называют смерть «личным выбором». Facebook работает над «телепатическим интерфейсом». Технология редактирования генома Crispr-Cas9 теоретически позволит нам вволю наиграться с генетическим кодом. Технологии убеждают нас в том, что есть радикально иные виды внешнего вида, мышления и чувств.

Готовы ли вы воспринимать свое тело как технику, которую можно починить и усовершенствовать? Возможно, взлет популярности татуировок в последние годы — не случайность, а закономерное последствие нашего все более выраженного стремления изменить свою физическую сущность. Татуировки на телах современных людей — это словно хирургическая разметка перед началом самой операции.

Поэтому я все же поговорил с шестью современными учеными и мыслителями и попросил их поделиться своим видением телесности в следующем веке.

Протезы для здоровых

Саманта Пейн,
сооснователь и исполнительный директор Open Bionics

Когда наша компания только открывалась, нашей целью стало не только снижение стоимости изготовления протезов, но и избавление от стигматизации инвалидности. Чтобы потеря конечности больше не ассоциировалась со страданием и лишениями, мы превратили наши устройства в стильные аксессуары в супергеройской тематике. Мы хотели, чтобы дети с протезами приходили в школу и хвастались своей новой бионической рукой, а не стеснялись ее.

И теперь мы наблюдаем за возникновением интереснейшего социального феномена: бионические устройства стали считаться крутыми. Они стали атрибутом массовой культуры, к ним перестали относиться с недоверием. Более того, подобные устройства стали производиться и для здоровых людей.

К примеру, немецкая компания Ottobock изготавливает протезы для медицинских работников, а также экзоскелеты для рабочих завода Volkswagen. Компания Roam Robotics создала экзоскелет для лыжников. И подобных примеров будет становиться все больше с появлением двигателей все меньшего размера и все более мощных аккумуляторов.

Мне кажется, настанет время, когда технологии превзойдут возможности человеческого тела. Это сложная задача — человеческое тело невероятно сложно. Даже движения рук, которые нам кажутся простыми, очень сложно воспроизвести с помощью технологий. Но мы идем к этому. А когда придем, неужели человек не захочет иметь сменные конечности? Уже сегодня в социальных сетях можно найти признания от людей в том, что они хотели бы заменить свои здоровые конечности на бионические.

Кроме того, я наблюдаю интересную закономерность в восприятии протезов представителями молодежи и теми, кому за 40. Если старшее поколение предпочитает натуралистичные протезы, максимально схожие с настоящей рукой или ногой, то молодые люди с удовольствием экспериментируют, хотят уникальный девайс.

Купи молока, яиц и новое бионическое сердце

Золтан Истван,
писатель-трансгуманист

Я вживил себе в руку чип в 2016 году. В то время я знал не более десятка людей с чипами. Сегодня нас таких уже десятки тысяч, во многом благодаря нескольким компаниям, которые мотивируют своих сотрудников на это.

Подкожные импланты — лишь небольшой элемент трансгуманистического будущего. Мои знакомые биохакеры собираются провести операции по ампутации здоровых конечностей и их замене на роботизированные. Конечно, нужно еще как минимум 15 лет, чтобы они не уступали по функциональности биологическим, но это не останавливает фанатов киборгизации. Тем более что технологии развиваются, и роботизированные конечности можно будет менять и совершенствовать.

По-настоящему нашу жизнь изменят бионические органы. Уже сегодня десятки медицинских компаний занимаются пересадкой роботизированных устройств, воспроизводящих работу поджелудочной железы, глаз или сердца. Спустя 20 лет бионические органы можно будет настраивать через мобильное приложение и совершать ранее немыслимые поступки — покорить Эверест в 80-летнем возрасте, например. Бионические органы будут превосходить натуральные по всем параметрам. Я думаю, что к 2030 году мы будем заходить в супермаркеты за новыми бионическими протезами и покупать их по акции.

А вот с рынком труда все куда сложнее. Роботы могут забрать у нас все рабочие места. Калифорнийские компании вроде Kernel и Neuralink задумались об этой проблеме и пытаются найти решение, максимально повысив эффективность человека. Их цель — создание нейронных устройств, которые синхронизируют человеческий мозг с искусственным интеллектом.

Если наше мышление будет связано с суперкомпьютером, куда это приведет человечество? В концепции трансгуманизма к 2045 году наступит сингулярность — момент, когда экспоненциальное развитие искусственного интеллекта превзойдет биологические возможности человеческого мозга.

Как муравей не способен понять человека, так и homo sapiens не будет способен понять мощный искусственный интеллект. Единственный способ остаться на вершине пищевой цепочки — это слиться с искусственным интеллектом, загрузив в него наши мысли, чувства и личность.

Такая версия будущего мало кому приятна, но экономическое развитие не спрашивает нас, чего мы хотим. И чтобы оказаться в выигрышной позиции перед роботами, нам нужно с ними скооперироваться. Биологические ресурсы элементарно слишком ограничены, чтобы еще какое-то время позволять нам оставаться на вершине.

Тысячелетний человек

Обри де Грей,
биомедик-геронтолог и старший научный руководитель благотворительного фонда Sens Research Foundation

Я бы сказал, что в 20-летней перспективе мы обретем контроль над старением с вероятностью 50 %. В 100-летней перспективе эта вероятность повышается до 80–90 %. Безусловно, всегда будут аспекты старения, которыми мы не в силах управлять — к примеру, многочисленные возрастные клеточные и молекулярные мутации. Но мы способны превратить старость во вполне комфортный период жизни.

Если мы приостановим старение организма, продолжительность нашей жизни будет зависеть от других факторов. Можно привести грубые расчеты, экстраполируя показатели современного уровня смертности в молодом возрасте. Сегодня в возрасте 26 лет погибает 1 человек из 1000. Если мы устраним фактор старения, а этот показатель остается неизменным, простая экстраполяция покажет нам, что люди в принципе смогут доживать до тысячелетнего возраста. Конечно, мы продолжим погибать от ДТП, эпидемий и астероидов. Поэтому, в общем-то, нет никакого смысла размышлять о том, до какого возраста в среднем будут доживать люди.

В последнее время мы наблюдаем более-менее неизменный уровень ожидаемой продолжительности жизни, но это в большей мере обусловлено резким ростом продолжительности жизни в XIX и XX веках, которая в последующие десятилетия постепенно выравнивалась. Есть еще проблема ожирения, но и она становится все менее наболевшей по мере развития медицины.

Ключевая проблема в моем понимании — это подбор различных видов медицинской помощи для исправления накопившихся в теле ошибок. В последнее время мы работали над классификацией подобных ошибок и получили семь крупных категорий. Это позволит нам разрабатывать работающие терапевтические подходы. К примеру, один из видов ошибок — это потеря клеток в результате их смерти и отсутствия регенерации. Для излечения нам необходима терапия стволовыми клетками.

Я не верю в то, что решение проблемы старения увеличит экономическое неравенство. Наоборот, преимущества борьбы со старостью окупятся сторицей. Каждому государству стоит осознать выгоду от активного участия возрастного населения в экономике страны.

Что касается экзистенциальных рисков, я их совсем не вижу. Куда больше меня интересуют риски другого толка — например, встреча с астероидом. И в перенаселении я тоже не вижу особой проблемы. Настоящая проблема не в перенаселении, а в том вреде, который мы наносим окружающей среде. Но когда мы наконец освоим альтернативные источники получения энергии, мы значительно снизим уровень наносимого нашей планете вреда. А так она способна выдержать и 70 миллиардов человек.

Мы — киборги

Мун Рибас,
сооснователь Transpecies Society, Барселона

Человек эволюционировал всегда. Когда-то мы были водными существами, затем жили на деревьях и только потом стали людьми. Технологии тоже должны стать частью нашего эволюционного пути.

В 2013 году я добавила себе еще один канал восприятия, встроив сенсоры в пятки. Теперь я могу ощущать сейсмическую активность планеты: если где-то происходит землетрясение, я чувствую это. Я хотела попробовать использовать технологии для изменения своего восприятия реальности, и у меня это получилось.

Мы входим в эпоху, когда технологии действительно могут изменить наши чувства. Только подумайте, как здорово, когда человек может разработать совершенно новое чувство. Мой партнер по бизнесу Нейл Харбиссон встроил в череп антенну, с помощью которой он может ощущать цвет. Антенна регистрирует частоту световой волны, а его голова воспринимает ее как различные вибрации и воспринимает их в качестве звуков. Его восприятие цвета теперь выходит за границы обыденного и вообще за границы человеческих возможностей: сейчас он может слышать ультрафиолетовые и инфракрасные волны.

Еще один мой друг встроил в уши датчики, определяющие атмосферное давление. Теперь он может предсказывать погоду. Сейчас мы работаем над чувством «заднего вида», которое поможет видеть, что происходит за вашей спиной, прямо как зеркало заднего вида в автомобиле.

Мы с партнером называем себя киборгами, ведь мы уже не совсем люди. У нас есть части тела, которых нет у других. Это не дополненная и не виртуальная реальность, это более полное восприятие существующей реальности.

Я уверена, что вскоре такие возможности станут доступны и на массовом рынке, но этот аспект мне не так интересен, как творческие перспективы. В моем теле есть два сердцебиения — моего сердца и сердца земли. Я не стала ближе к машине; я стала ближе к природе, к планете и животному миру.

За пределы физического тела

Брейден Алленби,
инженер по охране окружающей среды в Аризонском государственном университете

Мы стоим на пороге антропоцена — эпохи, в которой уровень человеческой активности играет самую существенную роль в экосистеме Земли. Однако мы изменяем не только планету — мы изменяем самих себя. Появление искусственного интеллекта и развитие технологии редактирования генома превратили человека в пространство для проектирования.

Мне кажется, что барьер между миром людей и миром природы будет все больше стираться. Человечество радикально изменится, превратившись в единую техногуманистическую сеть. Мы все еще воспринимаем себя как картезианского человека, отдельного от природы, отдельного от других людей.

Но сейчас заметно, что это восприятие устарело: мы уже передали некоторые когнитивные функции поисковикам; мы не умеем читать карты, потому что есть навигаторы. А совсем недавно человек смог управлять несколькими дронами силой мысли. И это только начало.

В то же время отдельной темой для споров стала личность человека и наше мышление. Современные исследования мозга показывают, как много ошибок кроется в нашем мышлении, особенно в состоянии стресса. Наше сознание вовсе не так безупречно, как мы предполагали. На вызовы стремительного современного мира, перенасыщенного информацией, мы реагируем переходом на все более простые повествования и стереотипным мышлением. И злоумышленники этим прекрасно пользуются.

Если мы перешагнем через эти проблемы, мы окажемся в мире, где человек более не является мерилом всех вещей. Человек станет лишь частью куда более крупных операционных систем. Машины не станут уничтожать человечество, потому что человечество превратится в их неотъемлемый элемент. Мы останемся людьми, но не будем иметь человеческий облик. Это сложно представить, но просто выйдите на улицу и взгляните на прохожих: большинство из них смотрят не вокруг, а в свои смартфоны. Мы уже интегрированы в обширные сети за пределами нашего физического тела.

За день вы активировали 1245 мыслительных процессов

Брайан Джонсон,
основатель компании, разрабатывающей нейрокомпьютерные интерфейсы

Что с нами будет через сто лет — это самый актуальный вопрос, которым мы можем задаваться как вид. Еще относительно недавно люди могли с достаточной степенью уверенности предсказывать свое будущее и будущее своих детей. Сейчас темп изменений стал настолько высок, что мы не можем быть уверенными даже в том, что будет с миром в течение пары десятилетий. Тем не менее наша цель — это не научиться предсказывать перемены, а смириться с тем, что мы не можем этого сделать и придумать другие варианты размышлений о будущем.

От радикального самосовершенствования нас отделяет буквально несколько открытий. Я сейчас занимаюсь разработкой нейрокомпьютерных интерфейсов. С их помощью можно вывести деятельность мозга в онлайн — примерно так же, как сейчас можно отслеживать свою физическую активность в режиме реального времени. Это же несправедливо, что мы не можем знать о происходящем в нашей голове. Я хочу иметь максимально полное представление об этом.

Вот еще метафора: мы можем измерять объем вычисляемого компьютерами в мегабайтах и гигабайтах. Я бы хотел, чтобы активность мозга тоже имела свою единицу измерения — «аттебайты» (или «внимобайты», от слов «внимание» и «байт»). Представьте, что в конце дня вы получаете сводную диаграмму процессов вашей нервной деятельности. Вы увидите, что посвятили 737 000 внимобайтов разговорам о будущем. Или что вы 45 раз за день подумали о своих аргументах в споре с другом.

А что случится, если вывести в онлайн эти данные? В антиутопичном варианте эти данные попадут во власть корпораций. Только представьте, какие прибыли будет получать масс-маркет, знающий о том, что происходит в вашей голове.

Наше существование и наша деятельность — это продукт нашего мозга. Как мы собой управляем, как справляемся с изменениями климата и какие экономические реформы проводим — буквально все зависит от наших мыслительных процессов. Человечество стремилось к прогрессу всю свою историю, и у него это получалось. Мы смогли победить множество вредных предрассудков и проявлений несправедливости. Единственное, чего мы не сможем победить, — это самих себя.