Биография Софьи Ковалевской

Софья Ковалевская (урожден. Корвин-Круковская) считала, что путать математику с арифметикой можно лишь по незнанию. Арифметика всего лишь куча «сухих и бесплодных» цифр, которые можно умножать и делить. Математика — мир элегантных возможностей, «требующий крайней степени воображения». Полноценно заниматься математикой означает поднимать ее на уровень искусства сродни поэзии: «Поэт должен видеть глубже других людей, так же как и математик».

Умение глубоко смотреть в цифры Софья приобрела в очень раннем возрасте. Когда Ковалевская была ребенком, ее отец, только что вышедший в отставку российский военный, перевез семью в сельское имение вблизи литовской границы. Это был большой дом у озера возле леса, вдали от больших городов. Они заказали обои из Санкт-Петербурга, чтобы освежить интерьер, но, когда заказ прибыл, обнаружилось, что его неправильно рассчитали. Для детской обоев не хватило. Отец Софьи нашел недорогое подручное решение. Он оклеил стены комнаты литографическими страницами лекций по дифференциальному и интегральному счислению, курс которого прослушал молодым офицером. Если бывает событие, пробуждающее воображение и заставляющее человека всю дальнейшую жизнь без устали следовать за своей страстью, то для Ковалевской это оно и было. Гувернантка не могла вытащить девочку из комнаты с рядами уравнений. «Кончилось тем, что я часами стояла у стены, читая и перечитывая написанное». Софья была слишком мала, чтобы понимать смысл этих значков, но она все равно пыталась.

Большую часть детства Ковалевской ее образование не поспевало за ее любопытством. Отец не был поборником идеи «просвещенных женщин». Соответственно, формальное образование Софьи было фрагментарным. «Мне хронически не хватало книг», — писала она в автобиографии. Ковалевская пробиралась в родительскую библиотеку и поглощала запрещенные иностранные романы и русские журналы, громоздившиеся на столах и кушетках. «Как вдруг, вот оно, сокровище, только руку протяни! Кто бы устоял?»

У приезжавших погостить дядюшек она выпытывала истории про математику и естественные науки. Из их рассказов Софья узнала, как образуется коралловый риф, почему математические асимптоты никогда не коснутся кривой, стремящейся к ним, и в чем заключается древнегреческая задача о квадратуре круга.

«Смысла этих понятий я, конечно, еще не могла уразуметь, но они воздействовали на мое воображение, утверждая во мне благоговейное отношение к математике, возвышенной и таинственной науке, открывающей перед посвященными новый мир чудес, недоступный простым смертным».

Ковалевская «проглотила» стянутую тайком книгу по алгебре, скрываясь от глаз гувернантки. Когда сосед, профессор физики, завез написанный им учебник в подарок ее отцу, том загадочным образом оказался в собственности дочери. В следующий визит профессора Ковалевская завела с ним разговор об оптике — не самая простая тема. Профессор не стремился обсуждать с ней материал, который она едва ли могла понять. Софья была очень юной и к тому же женщиной. Однако ее объяснение синуса заставило его передумать.

Поскольку Ковалевская была самоучкой, в ее образовании были пробелы. Например, глава об оптике представляла для нее трудности, потому что ей не хватало базовых знаний тригонометрии, которые прояснили бы смысл синуса. А без синуса было никак не обойтись! Тогда она начала экспериментировать с его смыслом. Когда Софья изложила свой вывод профессору, тот был потрясен. Она пришла к понятию синуса тем же путем, которым исторически шла математика.

Профессор обратился к отцу Софьи, сравнив большое дарование с талантом знаменитого французского математика Паскаля. Ей было необходимо серьезное академическое образование.

Отец в конце концов сдался, но в России возможности Ковалевской быстро уперлись в непробиваемый потолок. Единственный шанс на дальнейшее профессиональное развитие мог выпасть ей за границей. Но как туда попасть? Будучи незамужней, она была прикована к дому, обязанная подчиняться отцу. Выйдя замуж, должна была бы подстроиться под жизненный план мужа. Для Софьи и ее старшей сестры Анны не годился ни один из этих вариантов. Софья нашла третий. Она заключила фиктивный брак.

Ее муж, Владимир Ковалевский, был участником радикальной политической группы, добивавшейся женского равноправия в сфере образования. Когда 18-летняя Софья вышла за него замуж, они с сестрой получили возможность уехать из России благодаря новообретенному законному, но платоническому покровителю.

Первую остановку Ковалевская сделала в немецком Гейдельберге. (Ее муж отправился в другой город изучать геологию.) Приехав, она узнала, что в здешний университет запрещено зачислять женщин. Впрочем, молодая математик хорошо научилась использовать свою научную интуицию как средство убеждения сомневающихся. Скоро Софья получила разрешение посещать лекции неофициально. Ее соученица Юлия Лермонтова, ставшая первой русской женщиной, получившей докторскую степень по химии, вспоминала, какое впечатление произвела Ковалевская:

«Софья сразу же привлекла внимание педагогов своими необычайными математическими способностями. Профессора были в восторге от одаренной студентки и называли ее выдающимся феноменом. Слухи о невероятной русской распространились по маленькому городку, и люди часто останавливались на улицах, чтобы на нее поглазеть».

Затем Ковалевская отправилась в Берлин, где уговорила математика Карла Вейерштрасса, которым глубоко восхищалась, давать ей индивидуальные уроки. (В Берлинском университете, где преподавал Вейерштрасс, действовал еще более строгий запрет на обучение женщин.) Он не был сторонником присутствия слабого пола в научных кругах, но способности Ковалевской и страсть к предмету завоевали ей место его звездной студентки, а впоследствии — доверенной коллеги. Софья хотела получить докторскую степень по математике, и Вейерштрасс устроил ее в докторантуру Гёттингенского университета, присваивавшего женщинам высокие ученые степени, причем Ковалевской не пришлось посещать занятия и сдавать экзамены. Ковалевская стала первой в Европе женщиной — доктором математических наук. Большинство соискателей докторской степени предпочитали писать одну диссертацию; Ковалевская представила три: две по чистой математике и одну по астрономии.

Между тем ее фиктивный брак превратился в настоящий. В 1875 г. она приехала с мужем в Россию. Вейерштрасс умолял ее вернуться в Европу и в науку. Однако она перестала отвечать на письма своего наставника.

Через шесть лет после отъезда из Берлина, после нескольких провальных начинаний супруга в сфере торговли недвижимостью и краха семейной жизни, Ковалевская возвратилась в Германию одна и немедленно возобновила работу. Она опубликовала революционные статьи о рефракции света в кристаллах и о «приведении некоторого класса абелевых интегралов третьего ранга к эллиптическим». В 1883 г. ей было предоставлено место лектора в Стокгольмском университете. Сначала Ковалевская отвергла предложение из-за «серьезных сомнений», что сможет в полной мере соответствовать должности, но всего через шесть месяцев по прибытии была повышена до звания штатного профессора и получила предложение стать редактором журнала Acta Mathematica. Еще через два года она возглавляла кафедру, свободно говорила по-шведски и отдалась работе со страстью, какой не испытывала с юности, когда впервые освободилась от отцовской власти.

Именно тогда, с легкой руки коллег, она пустилась в погоню за так называемой «математической русалкой». Эта классическая задача математики соблазнила много выдающихся умов. За углубление понимания этой специальной задачи, связанной с «вращением твердого тела вокруг фиксированной точки под влиянием силы гравитации», Парижская академия наук установила денежную премию. Ковалевская самоотверженно работала, желая вовремя подать свою статью.

Читайте также