7 мифов о языках и их научное разоблачение

1. У животных есть свой язык

Животные, безусловно, коммуницируют друг с другом с помощью ритуальных танцев, песен, феромонов и ультразвука, но человеческий язык уникален по нескольким причинам. Во-первых, он рекурсивен: предложения могут быть сколь угодно длинными (все зависит от объема вашей памяти и легких), а одна фраза — перетекать в другую до бесконечности: «Моя смерть далече! На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а в яйце — смерть моя». Во-вторых, язык продуктивен и обладает большим потенциалом для творчества: вы можете придумывать и воспроизводить слова и словосочетания, которые до вас никто не произносил.

Стивен Фрай не щадит зрителей

Наконец, человеческий язык более абстрактный, чем коммуникация животных: мы обладаем воображением и способны обращаться к концептам времени, измерений и гипотетических событий.

Танцы пчел определенно передают информацию об источнике и местонахождении пищи, а собаки различают названия игрушек или могут распознавать эмоции хозяина.

Получите первый бесплатный урок по английскому от Skyeng

Однако вообразить, на что следовало бы потратить выигранный миллион долларов, способен только человек. Животных можно натренировать произносить определенные звуки, реагировать на стимулы и обучить счету, но для полноценного общения с человеком им понадобилось бы оперировать понятиями, которые выходят далеко за пределы их восприятия действительности.

2. Женщины болтливее мужчин

Этот миф сформировался благодаря существовавшему устоявшемуся мнению, что речь женщин менее значима по сравнению с мужской. Информация о том, что прекрасная половина человечества говорит больше, чем противоположный пол, с завидной регулярностью появляется на страницах журналов и в научно-популярных изданиях, но эти заявления не подкреплены никакими данными.

Между мужской и женской речью, действительно, есть различия, но они прежде всего касаются тем разговоров и являются культурными, а не универсальными. К примеру, представители сильного пола больше говорят о рабочих задачах и пытаются прийти к коллективному решению. Когда возникает необходимость убедить или заставить кого-то принять определенную точку зрения: в политических дебатах, ток-шоу, радиоинтервью или публичных выступлениях, — мужчины оставляют дам далеко позади по количеству слов. Женщины же склонны говорить больше, если им требуется укрепить социальные связи, развить дружеские и интимные отношения, обсудить эмоциональное состояние собеседника.

В тех случаях, когда представители обоих полов оказываются в одном помещении, они произносят примерно одинаковое количество слов.

Исследования показывают, что мужчины чаще вносят предложения и распространяют информацию, в то время как женщины поощряют других выражать свое мнение и не дают дискуссиям накаляться.

3. Язык жестов — ненастоящий язык

Жестовые языки — полноценные члены языковых семей, они обладают своей грамматикой, лексикой и синтаксисом. Если до сих пор вы считали их чем-то вроде пантомимы, то попробуйте посмотреть лекцию по математике, запись поэтического вечера или религиозную службу, проведенные на любом из жестовых языков. В 2011 году итальянский парламент даже попытался причислить национальный жестовый к языку мимики и жестов (который, безусловно, выделяет итальянцев из толпы), но получил гневный отпор от сообщества глухих.

Лекция о творчестве Клода Моне на русском жестовом языке

Подобная система знаков вовсе не универсальна, как считают многие, у каждого крупного звукового языка есть свой жестовый собрат. При этом в их классификации по признаку языковой близости симметрия отсутствует: так, жестовые американский и британский оказались в разных группах, поэтому слабослышащему американцу будет проще понять русского или француза, чем англичанина.

Жестовые языки не следует считать искусственными, каждый из них развивался и видоизменялся естественным путем, параллельно своему звуковому «старшему брату».

Кроме того, языки жестов не нужно путать с дактилированием — своеобразной формой общения, в которой пальцы рук побуквенно воспроизводят слова с помощью особой азбуки. Такой прием может использоваться для передачи имен, названий или заимствованной лексики, но разговаривать только с его помощью было бы крайне утомительно. Дактилирование дублирует линейную структуру звукового языка, в то время как жестовые знаковые системы опираются на пространственную структуру, позволяющую передавать несколько потоков информации одновременно.

4. Английский — язык с самым богатым словарем

Носителям английского часто рассказывают, что в их языке слов больше, чем в любом другом. Возможная причина — его смешанное происхождение: английский вобрал в себя лексику из немецкого, французского и латыни.

Разумеется, количество слов зависит только от источника, в котором вы их ищете. Словарь Merriam-Webster, к примеру, насчитывает 275 000 единиц, а лингвистический портал The Global Language Monitor еще в 2009 году умудрился задокументировать миллионное английское слово. Неудивительно, что такое же расхождение в данных возникает и когда речь заходит о других языках.

Проблема в том, что каждый источник трактует значение слова «слово» по-своему. К примеру, у коренных народов Северной Америки одно слово содержит информацию о роде, числе и лице — в этом ему помогают многочисленные окончания. То же можно сказать и о языках со склонениями, которых в армянском, согласно разным источникам, насчитывается от семи до девяти. Не забудьте также про многозначность и омонимию: лук (репчатый) и лук (деревянный) — это два слова или одно? В немецком из множества корней можно составить длинную лексему — будет ли она «весить» столько же, сколько однокорневая? Приставки, суффиксы тоже не облегчают подсчет. Так что «богатство» конкретного языка зачастую ограничивается лишь фантазией и бахвальством его носителей.

5. Детям проще изучать языки

Еще один миф, который часто заставляет взрослых людей бросить изучение иностранного. Кажется, что дети переходят из состояния абсолютного незнания языка к владению оным по мановению волшебной палочки. Но давайте рассмотрим этот процесс внимательнее.

Дети начинают изучать язык задолго до того, как заходят в класс, они слышат его и взаимодействуют с ним на протяжении шести-семи лет. Они самостоятельно учатся понимать и выделять в речи языковые закономерности. Джин Берко Глисон, американский психолингвист, придумала в 1958 году особый тест. Она нарисовала wug — воображаемое существо, смахивающее на небольшую птицу, — и предложила детям закончить следующее предложение:

This is a WUG. Now there is another one. There are two of them. There are two ________.

(Это КУЗДРА. Вот еще одна. Их тут две. Здесь две _______.)

Англоговорящие дети, разумеется, ответили wugs (куздры). В тесте были и другие задания — на образование прилагательных и прошедшей формы глагола:

This is a dog with QUIRKS on him. He is all covered in QUIRKS. What kind of a dog is he? He is a ________ dog.

(Вот собака с КЛЯМСАМИ. Она вся покрыта КЛЯМСАМИ. Какая это собака? Она ________.)

This is a man who knows how to SPOW. He is SPOWING. He did the same thing yesterday. What did he do yesterday? Yesterday he ________.

(Вот человек, который знает, как ХРЮКОТАТЬ. Он ХРЮКОЧЕТ. Он делал то же самое вчера. Что он делал вчера? _____.)

Правильные ответы: QUIRKY и SPOWED (КЛЯМСИВАЯ и ХРЮКОТАЛ).

Этот тест продемонстрировал, что даже маленькие дети улавливают элементарные грамматические закономерности языка, а не просто запоминают отдельные фразы. Кроме того, они способны выдумывать собственные слова, основываясь на принципе обобщения правил, которые невольно усваиваются в коммуникации. В том же английском дети часто используют несуществующие формы прошедшего времени goed и eated вместо went и ate, тем самым пытаясь подогнать их под знакомый образец. Услышав же верный вариант, они иногда склонны «сопротивляться» и настаивать на своем.

Когда же взрослые учат языки, им требуется больше времени на то, чтобы заговорить, поскольку они слышат собственные ошибки и фокусируются на них.

Что же касается именно скорости овладения иностранными языками, то здесь лидируют взрослые: некоторые интернет-полиглоты способны освоить базовую часть испанского, французского и т. д. всего за три месяца.

Поэтому не нужно бояться изучения иностранных языков — в конце концов, с одним вы уже управились!

6. Красивые и некрасивые языки

Многие считают итальянский элегантным и мелодичным, французский — утонченным, а немецкий — грубым и громким. Откуда взялось подобное отношение?

Существуют две точки зрения. Первую называют «гипотезой установленной ценности языка»: согласно этой теории, некоторые языки и акценты изначально воспринимаются человеком как более мелодичные и приятные. То есть исторические и социальные предпосылки не играют здесь никакой роли, биологически предопределено, что одни звуки ласкают слух представителям вида Homo sapiens, а другие — нет. Поэтому неприятно звучащие языки и акценты не смогут стать популярнее мелодичных. Генри Сесил Уайлд, знаменитый лексикограф начала XX века и один из ярых сторонников стандартного британского английского, говорил: «Если сравнить случайно выбранные звуки „нормативного“ языка и диалекта, то любой неискушенный услышит прелесть и мелодичность первого по сравнению со вторым».

Противоположная точка зрения — гипотеза социальной коннотации. Ее придерживаются современные исследователи: благозвучие речи зависит исключительно от социального контекста. «Престиж» языка может определяться многими факторами, среди которых, например, его популярность у членов королевской семьи, универсальность в торговле, географическое расположение столиц.

В какой-то момент общество решает, что один язык престижнее другого: так случалось с русским и французским в XIX столетии или с испанским и каталанским в XX веке.

Это же правило применимо и к акцентам. Франкоговорящие канадцы воспринимают парижский прононс как более утонченный, а древние греки предпочитали афинское произношение критскому. С другой стороны, американцы, недостаточно хорошо представляющие, как звучит «канонический» британский английский и не совсем литературный его вариант, не питают такого же отвращения к диалекту кокни, при звуках которого морщат нос англичане (вспомните Элизу Дулиттл из «Пигмалиона» — профессор Хиггинс как раз прививал ей так называемое «британское нормативное произношение» вместо ее просторечного выговора).

В многоязычном окружении даже четырехлетние дети понимают статус конкретного языка. Что же касается акцентов, то шестилетние малыши обычно смеются над «правильным» и аристократичным произношением, если слышат его впервые, но уже к девяти годам способны безошибочно его придерживаться, если того требуют обстоятельства. Существует большая корреляция между желанием жить в определенных географических зонах (предпочитать глубинку столице) и благозвучием того или иного акцента. Носители социально значимых языков, владеющие соответствующим произношением, даже выглядят привлекательнее в глазах окружающих.

Однако встречаются и более интересные случаи. К примеру, в 1970-х годах немецкий акцент в английском, с одной стороны, считался одним из самых статусных, а с другой — вызывал неприязнь. У британцев смешались негативное отношение к нацистской Германии и зависть: почти уничтоженная держава процветала, а ее экономика быстро росла.

Таким образом, современные лингвисты склонны считать, что красота и благозвучие отдельно взятого языка зависят скорее от вашего к нему отношения и восприятия его носителей, нежели собственно от звучания, ему свойственного.

7. Гаджеты убивают грамотность

Очевидно, что нынешние подростки говорят и пишут совсем не так, как предыдущее поколение в их годы. Но можно ли сказать, что их речь стала беднее?

Если проанализировать общение подростков, то становится понятно, что они владеют языком на том же уровне, что и их родители. Возможно, даже лучше.

Во-первых, современные дети вполне способны к содержательной и интересной коммуникации со сверстниками и без бесконечных переписок в сети. Даже если вы отвезете школьников на дачу и отберете все гаджеты, они вряд ли будут молча смотреть друг на друга и страдать. Во-вторых, недавние исследования показывают, что современные дети довольно легко переключают регистры в общении: в разговоре с бабушкой они не станут кричать «Антихайп!» и «азаза». Кроме того, чем больше подростки печатают, тем лучше они пишут: чтение бесконечных сообщений не проходит впустую. Пренебрежение пунктуацией и прописными буквами всего лишь говорит о следующей системе языкового развития. Аббревиатуры, которыми пользуются подростки, демонстрируют понимание принципов орфографии и ее связи с речью. Школьники читают и пишут гораздо больше своих предшественников, поэтому логично, что речь изменяется в соответствии с их требованиями. Не стоит забывать, что язык — это прежде всего инструмент общения, а не скрижаль с выбитыми на ней правилами.