Просто уникум: 7 фильмов, не похожих ни на какие другие
Экран эпохи стримингов и блокбастеров бомбардирует нас контентом. За всеми выходящими фильмами и сериалами невозможно уследить, даже если они вызывают хайп в соцсетях и бурные обсуждения у ваших друзей. Но не стоит бояться пропустить то, о чем говорят все, — иногда нужно отойти в сторону от самого популярного, выдохнуть и посмотреть что-нибудь действительно необычное. Елена Кушнир сделала подборку фильмов, не похожих ни какие другие: Жан Рено молча сражается в постапокалиптических битвах, Руперт Эверетт любит женщину-зомби в городе, из которого нельзя уехать, а в независимом американском сайфае нашими сновидениями управляют существа из альтернативной реальности.
Накануне своего сорокалетия интеллигент Сергей Макаров (Олег Янковский) врет жене, врет начальнику, врет новой любовнице, мучительно улыбается старой любовнице (Людмила Гурченко в самой кошмарной красной шапке в мире) и три дня шатается по серому городу, где живописно разлагается типичная застойная осень. От экрана пахнет туманом, сыростью и прелым сеном, в которое неуклонно ползет герой.
Одновременно надрывное, как цыганский романс, и отупляющее, как три бессонных ночи кряду, кино Романа Балаяна входит в когорту фильмов о мужском кризисе среднего возраста, на которые был богат осенний советский экран эпохи позднего Брежнева, когда люди с умными лицами с зернистой пленки «Свема», казалось, грезили наяву, что бы они ни делали. Режиссеры снимали поход за авторучкой в канцелярский отдел и поедание батона в телефонной будке как спуск в ад, в котором тоже ничего не будет происходить, кроме отчаянного бытового абсурда.
Балаян красиво поставил Янковскому творческую задачу:
«Это фильм про дерево, которое стоит в воде и умирает от жажды».
Но, пожалуй, это слишком художественно пышный образ. Точнее будет — корчи червячка на крючке, которого, в общем-то, не особенно жалко, но после фильма кажется, что именно он смотрит на тебя из зеркала, предлагая заползти вместе с ним в стог.
Человек (Пьер Жоливе) живет на руинах цивилизации, где после неведомой мировой катастрофы люди разучились говорить. Он пытается читать вслух, но у него не получается. Где-то неподалеку, в бывшей больнице, существует оазис с Доктором (Жан Буиз), который больше похож на человеческое существо, в другом месте — очаг окончательной гибели, где командует рабовладелец Командир (Фриц Веппер). Рядом с ними ошивается и, натурально, убивает Убийца (Жан Рено). Иногда идет дождь из рыб, вероятно, символизирующих христианство.
В своем черно-белом дебюте, где персонажи изъясняются звуками (за весь фильм произносится ровно одно слово), Люк Бессон достаточно близко подошел к чистому, архетипическому постапу, избавленному от последних цивилизационных наслоений, которые сохранялись даже в монохромной серой «Дороге» с Вигго Мортенсеном и «Письмах мертвого человека» Константина Лопушанского. Другие постановщики оставили своим прямоходящим речь. В «Битве» мы наблюдаем полный крах мира без языка, возвращение по дарвиновской лестнице назад, к планете обезьян. Зрелище страшное, несмотря на то, что довольно смешное и придурковатое.
Франческо Делламорте (Руперт Эверетт) работает на кладбище и хоронит мертвецов дважды: сначала, когда они умирают, а затем, когда они оживают и приходится сносить им выстрелом голову. У него есть толстый и лысый помощник Няги (французский шансонье Франсуа Хаджи-Лазаро), способный произносить только одно слово, звучащее примерно как «гна», что не помешает ему в будущем жениться на голове дочери мэра (вы не ослышались) и, увы, потерять ее. Однажды, в перерыве между убийством мертвецов, Франческо встречает прекрасную вдову (Анна Фальчи), отвечающую взаимностью на его чувства прямо на могильной плите ее мужа.
Философское джалло, готический сатирический хоррор, сюрреалистическая зомби-комедия о любви — потерявшееся на жанровом перепутье культовое итальянское кино с британцем Эвереттом и его трагическим изломом брови смешит, пугает и задает мирозданию странные, но нужные вопросы. Если не быть особенно упертым, то придется признать, что алхимия буйнопомешанного экрана Микеле Соави, непринужденно являющего нам тлен во всех видах, — штука поинтереснее Дарио Ардженто и Марио Бавы, а еще поэтический гимн тому, что другой Франческо (святой Франциск Ассизский) называл «сестрой нашей Смертью».
«Похотливая, всепожирающая смерть.
Естественная смерть — милосердная и избавляющая от всяких бед.
Живущая смерть — умирающая жизнь. Смерть, смерть, смерть…»
«Хроники обыкновенного безумия» (2005)
Príbehy obycejného sílenství
Петр (Иван Троян) пытается вернуть девушку, сварив ее волосы в молоке. Отец Петра, с которым он в детстве убивал политиков, умирает. Или не умирает, а просто очень долго таращится на пузырьки в пиве. Мама Петра собирает свою кровь для пострадавших боснийцев — очень много крови. А соседи просят героя посмотреть, как они занимаются сексом, но они — люди приличные, поэтому готовы заплатить. На работе, в аэропорту, начальник влюбился в манекен. Словом, обычная жизнь.
«Кто именно сошел с ума?» — может поинтересоваться неподготовленный зритель, одним глазом заглянувший во вселенную чешского режиссера Петра Зеленки, который обычно выстраивает ее, не отходя далеко от складских и заводских помещений, преображенных его веселым взглядом в декорации театра абсурда. Но всё дело в том, что никто не сошел с ума (или сошли сразу все), а это вовсе не театр. Как и было сказано — обычная жизнь.
— Добрый вечер! Что-то случилось?
— Мой матрас ожил и начал шевелиться. Но уже всё в порядке.
— Слушай, а ты выглядишь не очень.
— Это мой нормальный вид.
«Облако-рай» (1991)
Воскресным днем Коля (Андрей Жигалов, отобранный режиссером Николаем Досталем за сходство с молодым Юрием Никулиным) скучающе шляется по сонному провинциальному городку. Родимый аквариум удается разбудить сообщением, что Коля собирается уехать к другу на Дальний Восток. Его довольно равнодушная девушка (Алла Клюка) сразу ударяется в слезы и вешается ему на шею. Надменная красавица-невестка (Ирина Розанова) собирает ему чемодан. Местный алкоголик (Владимир Толоконников, Шариков из «Собачьего сердца») пьет в его честь. Все так воодушевлены этим событием, что отказываются признавать, что Коля всё выдумал.
В раннем постсоветском кино, вероятно, одним из важнейших мотивов становится отъезд. Патриотичный Владимир Хотиненко спорил с активной эмиграцией в «Патриотической комедии», где люди пытались бросить теплый домик в деревне с родимым домовым ради надменной небоскребной Америки. Георгий Данелия в «Паспорте», наоборот, расписал кошмар наяву: а что, если тебя не возьмут за границу? Юрий Мамин в «Окне в Париж» предсказывал возвращение «железного занавеса» и разрыв с Западом. Все они смеялись, но как-то невесело.
Николай Досталь не пугал, не предсказывал и не спорил, он даже не особенно смеялся. Его сообщество простодушных, с красными бусами и «Красной Москвой», в кепочках и майках-алкоголичках, с гармонью, стаканом и безропотным принятием своей участи, — словом, русский народ — всегда готово проводить до автобуса смельчака, который решился отправиться в новую жизнь. Но он сам, конечно, никуда не поедет.
Юный почтальон Жюль (Фредерик Андре) одержим божественной американской оперной певицей Синтией (настоящая оперная дива с королевским именем Вильгельминия Уиггинс Фернандес), которая никогда не заходила в звукозаписывающую студию. Юноша тайно записывает ее выступление и крадет из гримерки ее роскошное белое шелковое платье, затем садится на свой мопед и мчится по парижским пространствам, чтобы встретить вьетнамскую нимфетку-воровку Альбу (Тхюй Ан Лю), ее таинственного богемного покровителя Городича (Ришар Боринже), который решает судьбы мира, пока отмокает в ванне, а также смертельно раненую секс-работницу и криминальный синдикат.
Изысканная до нервных судорог дебютная картина Жан-Жака Бенекса не понравилась ни публике, ни критикам, но завоевала кучу французских «Оскаров» — премий «Сезар» — и положила начало новому экранному направлению, получившему название cinéma du look, которое также можно назвать постпанком движущихся картинок. Его наиболее известный символ — Изабель Аджани в вечернем платье и с ирокезом на голове в «Подземке» Люка Бессона до того, как он стал бесхитростно коммерческим режиссером, впрочем, сохраняющим очаровательную необарочную придурь ранних экспериментов. «Дива» — лента менее известная, но переворотная. Именно ей мы обязаны всей этой восхитительной нарциссической бессмысленностью в ядовитых неоновых тонах, по которой в наше бесповоротно осознанное время можно только скучать. Это было настоящее кино в его изначальном смысле — чистое зрелище.
«Чернила» (2009)
Ink
Зарабатывая миллионы, акула капитализма Джон (Кристофер Сорен Келли) совсем забросил маленькую дочку (Куин Ханчар) — оставил ее на попечение родителей покойной жены. Тем временем ребенка похищает демоническая сущность с утиным клювом. Но, кажется, это происходит только во сне, а наяву девочка находится в коме. Джону придется спасать малышку, вот только сны и реальность перемешались между собой, а в мире сновидений идет война между «сказочниками», которые приносят людям добрые сны, и демонами, которые приносят кошмары.
Грошовым гримом, черным целлофаном и залепившим глаза скотчем американский «независимый» Джеймин Уайнэнс умудряется добиться большего фэнтезийного эффекта, чем студии-мейджоры, вбухивающие страшные миллионы в свои эпичные, но пустые нарисованные миры. Об Уайнэнсе известно, что он начал снимать фильмы в десятилетнем возрасте с помощью ниток и картона. Кто-то вспомнит лучшего худшего режиссера в истории Эда Вуда, но мы скорее вспомним советского сказочника Александра Птушко, который творил волшебство с помощью осязаемой предметности: кастинг имел для него чуть меньшее значение, чем какой-нибудь художественно изрезанный моржовый бивень, на полсекунды появляющийся при панорамной съемке. Когда люди по-детски любят свое дело, получаются особые вещи.
