«Боль и проблемы — это единственная мотивация». Как начать лечение зависимости от синтетических наркотиков

«Мотивация была простая — выжить»

Зависимость от опиатов считается самой тяжелой и опасной из всех наркотических зависимостей, поскольку прекращение употребления героина и других веществ этой группы вызывает тяжелейший синдром отмены.

Как пишет группа исследователей из Университета Южной Каролины в журнале Drug and Alcohol Dependence («Наркотическая и алкогольная зависимость»), синдром отмены героина (ломка) может начаться уже спустя 4–6 часов после последнего употребления, достигнуть пика в течение примерно 24–48 часов и продлиться от 7 до 14 дней. Ломка проявляется в виде болей в мышцах и суставах, спазмов в животе, возбуждения и беспокойства, тошноты и рвоты, диареи, тахикардии, выделений из носа и озноба.

Большинство (57%) участников проведенного учеными исследования охарактеризовали синдром отмены опиатов как очень или даже чрезвычайно болезненный.

Страх перед абстинентным синдромом, как утверждают ученые, является одной из причин небезопасного употребления наркотиков (например, использования общих игл), а следовательно, передозировок и распространения инфекционных заболеваний.

Чтобы помочь людям прекратить употреблять героин, не испытывая болезненных симптомов, во многих странах мира применяется метадоновая терапия, однако в России она запрещена. Поскольку людей пугает ломка, зачастую они начинают лечиться от опиатной зависимости только после наступления в их жизни по-настоящему пугающих последствий.

30-летняя Кира употребляла наркотики на протяжении 10 лет: в основном это был мефедрон, но с героином в ее жизни также существовали проблемы. Прекратить наркопотребление она решила после того, как из-за героиновой передозировки 15 дней пролежала в реанимации.

«Мотивация была простая — выжить, — рассказывает Кира, — помогли „Анонимные Наркоманы“. Я не агитирую, это просто мой опыт. Когда я вышла из отделения реанимации, сразу начала работать по шагам программы со спонсором, и первый раз за 10 лет употребления у меня срок чистоты 3 месяца. По факту у меня и синдром отмены до сих пор, и тяга есть, далеко не каждый день, конечно, но, насколько я знаю, у других людей она бывает и на больших сроках чистоты. Триггеров по городу полно — недавно, например, друг меня случайно привез в то место, где у меня был передоз, очень неприятно было. Я сразу позвонила анонимному товарищу и всё это проговорила. Главное — не держать тягу в себе, не подавлять, проговаривать».

Другой бывший потребитель героина, 32-летний Артем, рассказал «Ножу», что познакомился с наркотиками 5 лет назад. Вместе со своей девушкой Артем сначала употреблял «соли для ванн» внутривенно, а затем перешел на героин.

Артем много раз пытался бросить наркотики и ложился в наркологическую клинику. «Когда выходишь оттуда, уже не сильно ломает, но жить всё равно поначалу не хочется». Разорвать этот замкнутый круг Артему удалось после того, как он со своей девушкой начал посещать собрания «Анонимных Наркоманов».

Сейчас он не употребляет никаких веществ уже 8 месяцев.

«Жизнь была полным адом, когда и колоться не можешь, и не колоться не можешь. В общем, первые пару месяцев было очень тяжело: лежали, смотрели в потолок и хотели сдохнуть. А потом в мире начали появляться краски, я стал замечать, что небо красивое, трава зеленая. Раньше только под ноги смотрел, когда закладки искал. И с девушкой отношения стали прекрасные, вместе живем, вместе ходим на собрания, вспоминаем, в каком аду мы жили, и очень не хотим туда вернуться».

«Оставаться трезвой — сознательный выбор каждого дня»

Человек, который хочет прекратить регулярно употреблять амфетамин, не испытывает настолько тяжелые и болезненные симптомы, как люди, зависимые от опиатов, однако у стимуляторных наркотиков тоже существует свой абстинентный синдром. «Когда хронические потребители резко прекращают употреблять амфетамин, многие сообщают об ограниченном по времени синдроме отмены, который возникает в течение 24 часов после последней дозы. Симптомы отмены достаточно серьезны, чтобы вызвать рецидив употребления наркотиков», — пишут авторы опубликованного в 2009 году исследования «Лечения синдрома отмены амфетамина».

В состоянии острой абстиненции люди жалуются на тяжелую дисфорию, раздражительность и меланхолию, тревогу, гиперсомнию и выраженную усталость, сильное влечение к наркотику и паранойю. Чем старше человек и чем более интенсивным было его потребление амфетамина в течение жизни, тем тяжелее будут протекать эти симптомы. Хотя большая часть из них, как правило, проходит через семь дней воздержания, нарушения сна и аппетита могут сохраняться до трех недель.

«Я боролась с зависимостью достаточно долго, у меня были проблемы со здоровьем, больше всего страдали сердце и психика, — рассказывает 21-летняя Алиса, на протяжении 3,5 лет употреблявшая амфетамин, метамфетамин и мефедрон. — Если говорить о том случае, после которого стало уже предельно ясно, что продолжать так больше нельзя, то это день, когда у меня случился передоз метамфетамином. Я тогда была дома у мамы, и мне резко стало плохо.

Никакие слова не смогут описать тот ужас, который я испытала. Мне было страшно умереть каждую секунду, и я абсолютно не понимала, что делать. Я постоянно писала друзьям, чтобы хоть как-то отвлечься, и этот страх внутри меня смешивался со стыдом, грустью и безысходностью.

Мне стало лучше только после приезда скорой помощи. Врачу о передозе я не сообщила, ссылалась на то, что у меня тахикардия и сердце болит».

После того как Алиса решила прекратить употреблять наркотики, в ее жизни наступил период, когда она могла сутками лежать на диване и смотреть в одну точку, не имея ни сил, ни желания подняться. Постоянно преследовавший ее страх смерти был тем, что удерживало Алису от возвращения к наркопотреблению.

«Я осознала, что сама бороться с этим не могу, и обратилась за помощью. До этого я ходила к психологу, но особого результата мне это не принесло, поэтому записалась к наркологу и психиатру. Мне подобрали схему лечения, от которой практически сразу стало лучше. Сейчас я пью антидепрессанты, с которыми нельзя сочетать алкоголь и какие-либо вещества. Мне порой всё еще хочется употребить, и я отгоняю от себя эти мысли. Оставаться трезвой скорее сознательный выбор каждого дня, чем решение, которое ты принимаешь единожды и больше к нему никогда не возвращаешься».

По утверждению Александра Савицкого, потребители амфетамина и метамфетамина зачастую обращаются к специалистам после того, как переживают стимуляторный психоз. «У меньшинства людей, употребляющих амфетамины, развивается полномасштабный психоз, требующий помощи в отделениях неотложной помощи или психиатрических больницах. В таких случаях симптомы амфетаминового психоза обычно включают параноидальный бред и бред преследования, а также слуховые и зрительные галлюцинации при сильном возбуждении. <…> Развитие амфетаминового психоза и субклинических симптомов психоза может быть связано с историей употребления амфетамина на протяжении всей жизни человека, то есть с совокупным количеством и частотой воздействия амфетаминов», — пишут Стивен Дж. Шоптау, Юен Као и Уолтер Линг в статье «Лечение амфетаминовых психозов», опубликованной в 2009 году.

«Основная проблема там не физиологическая, а психиатрическая, и во время детоксикации людей в основном выводят из психозов, — говорит Савицкий. — Те, у кого уже изначально были предпосылки к психическим нарушениям, испытывают разные шизоподобные расстройства. Здесь очень важно попасть к грамотному специалисту, который разбирается в двойных диагнозах: психиатрических и наркологических».

Похожим образом, только еще хуже, обстоит дело с современными «дизайнерскими» наркотиками — разнообразными синтетическими катинонами, появившимися на российском наркорынке в начале 2010-х годов под видом солей для ванн и завоевавшими огромную популярность среди молодежи.

«Многие пациенты госпитализируются в остром психотическом состоянии спустя несколько дней после последнего употребления, а психотические нарушения сохраняются в течение нескольких дней на фоне проводимой антипсихотической терапии», — отмечают психиатры Андрей Анцыборов и Владимир Мрыхин.

Известная многим под псевдонимом Одиннадцать авторка культового телеграм-канала «Мама, я в Сибири», благодаря которому в России возникла мода на наркоблогинг, рассказала «Ножу», что, начав с внутривенных инъекций мефедрона, спустя три года перешла на «соли» и стала от них зависимой. Еще через год в жизни Одиннадцать наступил очередной переломный момент, когда умерла ее близкая подруга, а ее саму и многих общих знакомых начали таскать на допросы в полицию.

«В тот период у меня случился один из тяжелейших солевых психозов.

Полная уверенность в том, что мои личные границы под угрозой и даже разумом кто-нибудь завладеет, как мужчина может завладеть моим телом, а государство — моей свободой.

И я приняла уязвимость своих границ. Приняла как аксиому, что их нужно и важно охранять — насколько хватает сил, а там, где сил не хватит, — расслабиться и принять свое поражение. Но пока силы есть, я хочу себя защитить. И с этого момента начался мой осознанный курс на отказ от химической зависимости как от деструктивной практики».

К счастью, многим наркопотребителям не требуются настолько сильные переживания, чтобы задуматься о необходимости лечения. Жизнь наркозависимого человека сама по себе полна такого количества проблем, что они довольно быстро перевешивают эйфорию от употребления наркотиков.

«Боль и проблемы — это единственная мотивация, — полагает Савицкий. — Тебя увольняют, арестовывают, разводят на деньги, с тобой происходят странные вещи. Искать мотивацию не надо — всё придет само».

Наркоманы, которые помогают другим наркозависимым

У человека, который хочет обратиться за профессиональной помощью для лечения наркозависимости, по словам Александра Савицкого, есть два варианта: идти в государственную либо частную наркологическую клинику.

«В первом случае его ставят на учет как зависимого человека, и на протяжении трех лет ему надо будет каждый месяц сдавать анализы, подтверждая, что он находится в ремиссии. Всё это время он будет поражен в некоторых правах (ему нельзя будет оформить водительское удостоверение или разрешение на оружие), он попадет в базу данных и не сможет устроиться на определенные места работы. Абсолютно точно он не попадет на государственную службу. Если в результатах анализов хоть раз за эти три года обнаружат следы употребления, срок обнулится и всё придется начинать заново. Кроме того, даже после того, как человека снимут с учета, в базе данных его ФИО всё равно сохранятся. Поэтому большинство людей выбирают коммерческие клиники».

При этом, как объясняет Савицкий, область коммерческого лечения наркозависимости в России, по сути, никак не регламентирована. Единственный нормативный документ Минздрава, касающийся этой сферы, — приказ № 500 «Об утверждении протокола ведения больных „Реабилитация больных наркоманией“» — датирован 2003 годом. Терапия наркозависимости представляет собой серую зону, в которой под словом «реабилитация» фактически может пониматься что угодно.

Человек, обратившийся в частный реабилитационный центр в России, рискует тем, что ему ничем не помогут (так как он будет лечиться у неквалифицированных специалистов), сдерут с него огромную сумму денег, вовлекут в отправление религиозного культа, принудительно заставят заниматься тяжелым физическим трудом или подвергнут пыткам.

Именно поэтому к выбору реабилитационного центра следует подходить очень ответственно и ориентироваться в этом отношении на рекомендации специалистов.

«Хороший реабилитационный центр в Москве в среднем стоит 100 000 рублей в месяц, а средняя продолжительность лечения составляет полгода, — говорит Савицкий. — В ближайшем Подмосковье можно найти хорошее место за 60 000 рублей в месяц. Если человек находится в стадии активного потребления, перед реабилитацией ему потребуется дезинтоксикация. Она в среднем стоит 7000 рублей в сутки. Дезинтоксикация от солей и мефедрона обойдется примерно в 40 000 рублей. С опиатами ситуация отличается непринципиально, если не считать метадон. Дезинтоксикация от метадона продолжается 3 недели».

Что же остается наркопотребителю, который не готов терпеть де-факто пожизненное поражение в правах после обращения в государственную наркологическую клинику и не имеет нескольких сотен тысяч рублей на лечение в частной? Александр Савицкий советует в таком случае обратиться в группу «Анонимных Наркоманов» по месту жительства.

«Группы самопомощи бесплатны, не ведут никаких списков и доказали свою эффективность. Придя к АН, масса людей начинает новую жизнь, поскольку попадает в терапевтическую среду — в группу, где человека окружают только такие же люди, как он сам. Они прошли тот же путь, и у них есть инструментарий, чтобы жить, не употребляя. Это непрофессиональное сообщество: там нет психологов, ведущих, их никто не курирует. Только сами наркоманы, которые помогают другим наркозависимым больше не употреблять наркотики. В принципе обращение к АН — это самый доступный и простой способ справиться с зависимостью».

Международное сообщество «Анонимные Наркоманы» действует в России с 1990 года, и сейчас группы поддержки собираются каждую неделю в 270 городах нашей страны. В одной лишь Москве, как указано на официальном сайте АН, действует более 130 групп, в том числе специализированные: для женщин, ЛГБТ, наркопотребителей в возрасте старше 35 лет и зависимых от химсекса. Человек, который по каким-то причинам не в силах прийти на собрание группы самостоятельно, может оставить на сайте свой номер телефона, чтобы с ним встретились и проводили на собрание.

38-летний Сергей рассказал «Ножу», что впервые в жизни попробовал легкие наркотики 16 лет назад, а 4 года назад во время группового секса с двумя парнями употребил мефедрон. После появления в его жизни мефедрона и химсекса Сергею стало всё тяжелее контролировать потребление наркотиков. Два года спустя он понял, что принимает мефедрон слишком часто, «марафоны» продолжаются по несколько дней и ему не удается выдержать перерыв дольше трех недель между употреблениями. Постепенно к Сергею пришло осознание, что у него сформировалась психологическая зависимость, и он начал ходить на собрания АН.

«Я раньше слышал об „Анонимных Наркоманах“, но мне казалось, что это только для тех, кто уже потерял всё и находится на дне, а мне удавалось поддерживать социально приемлемый уровень жизни. Я ходил на собрания от случая к случаю и продолжал употреблять, но процесс был запущен, я всё чаще чувствовал стыд, и само употребление стало не таким приятным.

Когда ЛГБТ-собрания стали проходить шесть дней в неделю, я решил их не пропускать, поскольку заметил, что после собрания и на следующий день мне не хочется употреблять.

Помимо этого, я начал общаться с другими ребятами, стал высказываться (сначала я сидел молча и убегал сразу после собрания) и поддерживать общий дух выздоровления. Таким образом у меня появилось чувство ответственности перед другими. На сегодня у меня 72 дня „чистого“ времени, и это впервые так лет за 16. Уже с радостью жду свою медальку за 90 дней чистоты».

«Зачем мне меф, если и так хорошо?»

Помимо групп взаимопомощи и лекарственной терапии, определяющим фактором в лечении наркозависимости является решимость пациента полностью изменить свой образ жизни, найти себе занятие, поглощающее всё время, которое раньше отнимали наркотики, и избавиться от подсознательного стремления к саморазрушению.

Для лечения наркомании зачастую применяется когнитивно-поведенческая психотерапия. Этот подход основан на том, что проблемы пациента объясняются его нелогичными и нецелесообразными мыслями. Изменив собственное мышление и научившись рассуждать в положительном ключе, человек изменит и свою жизнь.

«Совместно с психотерапевтом пациент учится определять мысли, которые усиливают тягу к употреблению наркотиков, а также те мысли, которые поддерживают состояние тонуса в моменты употребления психоактивного вещества. Отследив влияние этих мыслей на состояние и изменив их, пациент начинает предвосхищать проблемные реакции в определенных условиях», — пишут Алексей Мелёхин и Юлия Веселкова в статье «Стратегии когнитивно-поведенческой психотерапии в реабилитации полинаркомании».

Нередко тяга к употреблению наркотиков является сигналом наличия у человека в жизни других проблем, которые он пытается заглушить подобным образом. В таком случае, решив эти проблемы, он сможет побороть наркозависимость.

19-летняя Даша начала употреблять мефедрон на фоне депрессивного расстройства, и на протяжении полутора лет принимала его в среднем 2–4 раза в неделю.

«Я пыталась что-то сделать для того, чтобы бросить: ходила на собрания группы и к психиатру. Ничего не выходило, но я продолжала это делать. При этом я постоянно думала о суициде. Мне помогла изоляция дома. В один момент так сложилось, что я долгое время не выходила из дома и ко всему прочему начала пить препараты, которые мне назначил врач. Я считаю, что некоторые люди скатываются в зависимость именно на фоне депрессии и сходных расстройств. Тебе плохо, ты употребляешь эйфоретик, становится ненадолго лучше, а потом в несколько раз хуже. Терапия антидепрессантами и нормотимиками нужна, чтобы уменьшить потребность в „эйфоре“ и сгладить импульсивность, на фоне которой часто случаются срывы. Когда я начала терапию, то стала меньше нуждаться в мефедроне, типа зачем мне меф, если и так хорошо?»

Александр Савицкий убежден, что употребление веществ для многих зависимых людей — это способ выживания и создания иллюзии, что они занимаются решением своих проблем, а самая лучшая профилактика наркомании состоит в развитии личности:

«Чтобы люди не употребляли алкоголь и наркотики, надо развивать их личностно. Взрослый человек должен обладать массой навыков и не испытывать проблем с коммуникацией. Если процесса взросления не происходит, люди, конечно, будут употреблять, и часть из них станет зависимыми. В среднем, по статистике, 15–20% от популяции страдает зависимостями от наркотиков и алкоголя».

Авторка канала «Мама, я в Сибири» рассказала, что для нее борьба с наркозависимостью началась с принятия факта, что в ее жизни тотально не хватает дисциплины:

«Дисциплина и контроль извне неприемлемы, поэтому предстояло развить в себе внутренние механизмы самоконтроля. Я должна была себя воспитать. Я воспитывала себя с нуля. Училась контролировать свои чувства. Чтобы не было мучительно больно от каждой мелочи. Второй шаг — реализация. Я стала думать, какие чисто физические проблемы есть в моем образе жизни.

Наркотики не просто так становятся навязчивой идеей. Организм пытается заткнуть ими какие-то свои дыры, дефициты и травмы. В моей жизни оказалось катастрофически мало сна, мало полезной физической активности, мало овощей и фруктов, зато много вредной еды, соли, сахара и кофеина.

Чтобы направить все силы на борьбу с вредной привычкой принимать наркотики по любому поводу, нужно было эти силы перестать тратить впустую и начать копить. В первую очередь я решила обратиться к профильному специалисту для коррекции бессонницы и ломкоподобных психосоматических состояний, часто и внезапно посещающих меня при любом воспоминании о своих веществах».

Одиннадцать обратилась в Фонд Андрея Рылькова (некоммерческая организация, выполняющая, по мнению Министерства юстиции РФ, функции иностранного агента), который выступает за снижение вреда и занимается помощью наркопотребителям. Фонд помогает своим клиентам с оплатой услуг адвокатов, соцработников и специалистов по лечению зависимости. Девушке он оплатил консультацию у психиатра-нарколога, к которому она пришла с жалобами на нарушения сна и питания и нервную возбудимость. Последний назначил ей курс нейролептика, ноотроп для улучшения метаболизма мозга и средство для лечения аддиктивных расстройств.

«Нейролептик я пропила ровно год. Было достаточно. Навязчивое желание употреблять исчезло. Эйфорическая память (в народе ее называют словом „шкурит“) тоже почти пропала. Редкие эпизоды стали короче трех секунд и слабыми, как прошлогодний сон. Помимо курса лечения аддикции, который уже закончен, я постоянно принимаю разные витамины, аминокислоты, адаптогены и микроэлементы, исходя из индивидуальных потребностей, и считаю, что курс препаратов составил только 30% моего лечения наркозависимости, а основная часть состояла в изменении образа жизни и отказе от вредных привычек, помимо наркотиков. Я не хочу говорить, что навсегда отказалась от наркотиков. Я изредка принимаю вещества: не больше 2–3 раз в год. Но в моей жизни нет никаких антидепрессантов, анорексигенов, снотворных препаратов, нейролептиков, никотина, регулярных косяков травы или банок пива.

Я бы хотела дать совет всем, кто уходит в ремиссию: не тратьте силы на драму и заламывание рук с криками „я больше никогда!..“ Оставьте эти силы на то, чтобы менять свой образ жизни маленькими шажками каждый день».

Если вы сами страдаете от наркозависимости, нужно понимать: каким бы тяжелым ни было ваше состояние, эта ситуация не безвыходная. Даже после десятилетий опиатной наркомании люди возвращаются к нормальной жизни. В каждом индивидуальном случае более или менее эффективными могут оказаться группы поддержки, психотерапия или медикаментозное лечение, хотя, скорее всего, для излечения потребуется сочетание всех факторов. Чтобы начать лечение, главное — сделать первый шаг, и для большинства опрошенных нами наркопотребителей им стало обращение к «Анонимным Наркоманам».