Язык, которого нет. Почему персонажи аниме разговаривают не так, как настоящие японцы

Необходимо помнить, что фильмы, дорама, манга, аниме — это художественные произведения. И наши вопросы сводятся, по сути, к одному: насколько сильно отличается устная речь, представленная в художественном творчестве, от реальной речи японцев? Ответ будет таким: колоссально. Например, в аниме существует целый ряд стереотипных персонажей: старик, поучающий молодежь, традиционная женщина-домохозяйка, гламурная чика, брутальный пацан, обыкновенный японский школьник и т. д. Персонажи разных типажей говорят немного по-разному. Это кажется неудивительным, ведь даже на русском языке гопник и профессор вряд ли будут говорить одинаково.

Но в японском языке в аниме эта разница проявляется не только (и не столько) в использовании какой-либо жаргонной лексики, но и в полной грамматической перестройке высказывания.

Посмотрим, как могли бы произнести фразу «Да знаю я!» различные характерные персонажи манги и аниме:

Старик: Washi ga shitte oru nja!
Женщина-домохозяйка: Atashi ga shitteru wa!
Брутальный парень: Ore ga shitteru ze!
Мальчик-ребенок: Boku ga shitteru no sa!
Чика: Atakushi ga zonjite orimasu wa!
Наруто мог бы ту же фразу сформулировать так: Ore ga shitteru nda tteba yo!

А реальный японец в разговоре с реальным же собеседником в обычной повседневной обстановке произнес бы что-то в духе Boku (Watashi) ga shitte iru yo!. Как видно, отличается всё: от выбора местоимения «я» (washi, watashi, atashi, atakushi, boku, ore) до конечного элемента высказывания (nja, wa, ze, no sa).

Но эти языковые элементы не распределены случайно — они вполне однозначно соответствуют типажу персонажа. Так, местоимение washi будет употреблять о себе только старик, ore — брутальный мужчина либо мужчина в разговоре с близкими друзьями, boku — мальчик-ребенок, atashi — женщина в традиционной женской роли, atakushi — женщина, желающая дополнительно подчеркнуть собственные изящество и элегантность. Однако в реальной жизни почти невозможно найти стариков, которые бы использовали washi, а местоимение atakushi уже почти вымерло (его употребляют разве что очень пожилые женщины в очень формальных ситуациях). Boku и ore тоже распределяются в реальной речи гораздо сложнее: периодически они встречаются и в женской речи, что совершенно нехарактерно для аниме.

Это лишь маленький пример из целого ряда языковых явлений, которые свидетельствуют о наличие в художественной продукции (литературе, аниме, манге, дорамах) особых ролевых языковых форм, или yakuwari-go (от яп. yakuwari «роль», go «слово, язык»). Ролевые формы yakuwari-go — это те языковые формы, которые закреплены за определенным типажом персонажа либо за исполняемой им фиксированной ролью и служат для его однозначной идентификации в художественном произведении. Художественное произведение здесь понимается крайне широко: это может быть и роман, и манга, и аниме, и дорама. Да-да, язык японских романов и сериалов тоже далеко не всегда совпадает с реальной речью.

Откуда появились различные yakuwari-go? В большинстве случаев когда-то они действительно использовались в речи и были частью живого японского языка, который на протяжении всей своей истории характеризуется чрезвычайной вариативностью.

Достаточно привести тот простой факт, что в каждой из 47 префектур Японии существует собственный диалект, и если бы японец из Кагосимы (префектура на западе Японии) и японец из Аомори (префектура на востоке Японии) начали беседовать друг с другом на местных диалектах, не было бы никакого взаимопонимания.

Что еще ожидать, если даже в диалекте столицы страны Токио, легшем в основу стандартного японского языка, в эпоху его становления (XVII–XVIII века) конкурировали различные диалекты: считавшийся престижным диалект старой столицы Японии Киото и местные восточнояпонские диалекты? Кроме территориальных различий, в средневековом Токио, или, как его тогда называли, в Эдо, существовало огромное количество различных социально-профессиональных вариантов. Вот как могли бы задать вопрос «Когда ты приехал в Эдо?» (на современном нейтрально-вежливом японском звучит как Itsu Edo-e kimashita ka?) представители различных социально-профессиональных групп, проживавшие в Эдо.

Ремесленники, пожарные: Itsu Edo-e oide nase:mashita.
Глава семьи торговцев: Itsu Edo-e oide nasaremashita.
Отец в семье торговцев: Itsu Edo-e gozatta.
Мать в семье торговцев: Itsu Edo-e gozarashatta.
Куртизанки среднего ранга: Itsu Edo-e kiyashanshita.
Куртизанки высшего ранга: Itsu Edo-e gozanshita.
Гейши: Itsu Edo-e kinasanshita.
Буддийские монахи и врачи: Itsu Edo-e gozarimashita.
Повара в самурайских поместьях: Itsu Edo-e gozarassharimashita.
Женщины в самурайских поместьях: Itsu Edo-e o-koshi de gozarimashita.
Самураи: Itsu Edo-e mairareta.

По каждой из этих фраз можно было определить, к какому социальному слою относится говорящий. Такое положение вещей в итоге привело к выработке некоторого общего языка, легшего в основу стандартного для всей Японии языка. После его создания и распространения многие из языковых особенностей приведенных социальных групп умерли за ненадобностью либо трансформировались вместе с развитием самого общества. Однако выпав из повседневной живой речи, эти особые формы продолжали по традиции использоваться в литературе для передачи речи представителей соответствующих социально-профессиональных групп.

Рассмотрим, например, случай языковых ролевых форм анимешных стариков, которые имеют поразительное сходство с элементами западнояпонских диалектов. В эпоху сегуната Токугава (1603–1868) политическая жизнь Японии характеризовалась ситуацией определенного двоевластия: узурпировавший реальную власть сегун Токугава Иэясу основал собственную ставку в городе Эдо (в восточной части Японии), но при этом официально власть по-прежнему принадлежала императору, проживавшему в Киото (в западной части Японии). С момента основания в нем сегуната Эдо начал усиленно развиваться и к XVII веку стал самым крупным городом Японии. Вполне естественно, что его собственные восточнояпонские языковые формы стали конкурировать со считавшимися престижными киотскими формами. И хотя к концу XVIII века в Эдо молодое поколение и люди средних лет предпочитали использовать восточнояпонские формы, образованные представители старшего поколения прибегали к консервативному диалекту Киото. Такая приверженность традиционному диалекту казалась молодежи старомодной. Этот контраст между двумя языковыми вариантами был подчеркнут, утрирован и стереотипизирован писателями того времени в пьесах и повестях, что привело к фиксации в массовом сознании западнояпонских старинных форм за персонажами-стариками. Именно такие формы можно наблюдать в ролевом языке стариков в аниме.

Другим характерным примером yakuwari-go являются гендерные ролевые языковые формы. Разумеется, речь мужчин и женщин в любом языке имеет определенные отличия, которые могут проявляться как в языковой системе, так и в использовании тех или иных форм в речи. В Японии даже существует понятие «женский язык», который, якобы отражая реальную женскую речь, включает в себя многие формы, традиционно считающиеся женскими. Например, в современной Японии формы типа Ashita wa ame da wa («Завтра же будет дождь!») с повышающейся интонацией в конце и экспрессивной частицей wa считаются типично женскими. Любой носитель языка определит их как характерную часть женской речи. Они зачастую используются в диалогах романов и дорам. Однако носители языка почти не отдают себе отчета в том, как часто эти формы употребляются в жизни. И как оказывается — катастрофически редко.

Знание ролевых языковых форм никоим образом не базируется на анализе и восприятии реальной коммуникации, оно связано с укорененными общественными стереотипами.

Точно так же существуют и языковые формы, считающиеся традиционно мужскими. Но нет таких мужчин, которые бы действительно говорили, используя исключительно мужские формы. Хотя исторически и у мужского, и у женского языков есть реальные прототипы: sho:sei kotoba — язык студентов эпохи Мэйдзи (1868–1912) и teyo dawa kotoba — особые языковые формы, использовавшиеся студентками того же времени. Сейчас в реальности стереотипные женские формы исчезают, но продолжают существовать в образах молодых леди из хороших семей в популярной культуре. Кроме того, язык женских персонажей может включать элементы мужского языка, и тогда женские типажи варьируются от традиционных изысканных дам до более брутальных. Однако в переводных работах с западных языков женские персонажи заведомо говорят на стереотипном женском языке.

Как видно, ролевые формы yakuwari-go почти всегда происходят из живой речи и являются ее законсервированными вариантами. На основе реального использования языка различными социальными группами в обществе постепенно вырабатывается и ассоциативная связь между самими этими группами и свойственными им языковыми формами. Со временем эта связь костенеет и превращается в языковой стереотип — эффективное коммуникативное средство. Затем такие языковые формы попадают в художественные произведения, созданные людьми, в сознании которых присутствуют соответствующие языковые стереотипы, что приводит к еще большему распространению и ознакомлению с этими формами массовой аудитории. На данном этапе полностью теряется связь языка с реальностью, и языковые формы сохраняются уже исключительно в художественных целях, играя на стереотипных представлениях, бытующих в сознании носителей языка.

Можно сказать, что yakuwari-go — симулякры реальной речи, ссылающиеся на таких «носителей языка», которых уже не существует в действительности.

Зачем же нужны yakuwari-go? Нельзя ли писать реплики персонажей манги и аниме на реальном языке? Оказывается, не всё так просто. Авторы манги и аниме зачастую ставят перед собой цель сделать так, чтобы аудитория быстро разобралась в сюжетной линии, разворачивающейся вокруг главных героев. Стереотипные персонажи, говорящие yakuwari-go, либо играют определенную, жестко зафиксированную роль в истории, либо являются проходными и используют ролевой язык, чтобы незаметно пройти перед читателем или зрителем, ожидающим от них использования именно этих форм. Ролевые формы служат эффективному развитию сюжета, апеллируя к знанию, общему у создателей и аудитории. Кроме того, применение ролевых языков в романе обусловлено их конвенциональностью и, как следствие, простотой для восприятия. Читатель не фиксирует внимание на персонаже, говорящем таким языком. В случае же, когда автору необходимо заставить читателя или зрителя глубоко задуматься над образом персонажа, привлечь внимание к главному герою, ролевые формы используются в гораздо меньшей степени, уступая место формам стандартного японского языка. Однако в большом количестве массовой продукции не ставится цель глубоко проникнуть в образ персонажа, и в итоге все персонажи говорят yakuwari-go.

Откуда же японцы знают, как должны говорить «правильный дедушка», «правильная чика», «правильный брутал», если в реальной речи никто из них так не говорит? Культурные стереотипы, соответствующие каждому из таких образов, усваиваются из окружающей среды в детстве — в период, когда у человека отсутствует умение критически осмыслять получаемую информацию. Поскольку культурные стереотипы регулярно активируются с раннего возраста, они приобретают фиксированный характер. Yakuwari-go — пример подобного культурного стереотипа, формирующегося в детстве. При взрослении они переосмысливаются на базе индивидуального опыта, но уже сформированные культурные стереотипы продолжают существовать в качестве части приобретенных знаний.

Окружающая среда для японского ребенка, как и для любого другого, состоит из сказок, книжек с картинками и комиксов, детских мультфильмов и передач. Однако в Японии эта продукция наполнена стереотипизированными представлениями о персонажах и ролевыми формами языка. Регулярное взаимодействие с подобным контентом способствует фиксации культурных стереотипов в сознании ребенка.