«Мои навыки художника вернули меня к жизни!» Интервью с художницей Анисией Вишневской о раке, силе искусства и борьбе за привлекательность

— Расскажите о вашей творческой жизни до манифестации РМЖ. Как вы узнали о страшном диагнозе?

— Я художник — как по образованию, так и по призванию. По словам родителей, рисовать я начала в два года. В семь лет я нарисовала первую картину и стала победителем конкурса «Этот удивительный Крым». Я лауреат многих российских и зарубежных конкурсов, в том числе всероссийского художественного конкурса «Далекое и близкое», художественного проекта «Место, где свет», недели искусств в Италии, выставки Art Week в Великобритании. Мои работы входят в частные коллекции России, США, Германии.

До того как у меня обнаружили рак в 2019 году, я смотрела на мир глазами взрослого ребенка и в основном работала в направлении наивной живописи. В этом стиле я создавала портреты, пейзажи, абстракции, библейские, исторические сюжеты. Мои картины были очень жизнерадостными, контрастными, близкими к детскому творчеству, в котором много счастья и восторга. Сейчас такие картины я пишу гораздо реже. После заболевания моя живопись «повзрослела». Если раньше мне очень нравилось что-то придумывать, использовать яркие краски, то сегодня я вс` больше смотрю в сторону классики и вс` чаще рисую с натуры.

Я считаю себя настоящим крымским художником. И дело не только в том, что я родилась и выросла в Крыму. Местные пейзажи меня вдохновляют, завораживают, и это я стараюсь выразить в своих картинах.

До постановки диагноза РМЖ я вела очень активный образ жизни, много путешествовала со своими картинами, выставками. Когда ты с головой погружен в творчество, то мало обращаешь внимания на проблемы со здоровьем.

Однажды я обнаружила в груди твердую шишку. Мне было понятно, что это образование может быть опасным и нужно идти к врачу. Но из-за интересных проектов и выставок я месяц за месяцем откладывала визит к специалисту, и только спустя полгода обратилась за помощью. Если бы я затянула еще немного, меня бы в живых уже не было.

После проведения обследования у меня диагностировали трижды негативный рак молочной железы (ТНРМЖ), однако я не сразу осознала весь ужас проблемы.

Я спросила у врача: «Можно я съезжу на одну выставку, поработаю месяц, а после начну лечиться?» Ответ был похож на приговор: «Это ваше право, но если мы не начнем лечение сейчас, жить вам осталось не больше года!»

Так моя жизнь разделилась на «до» и «после» диагноза. Мне пришлось оставить интересную творческую жизнь и начать борьбу с раком. Я испытывала огромный стресс, кучу негативных эмоций, и самой сильной из них была злость. Привычная жизнь, полная творческих планов, рушилась. Возникло ощущение жизненного тупика, обреченности.

За год до постановки диагноза я нарисовала картину с обнаженной девушкой — абстрактный автопортрет. Картина чем-то меня пугала, поэтому я ее отложила в сторону. После начала лечения рака я вспомнила о картине, достала ее и увидела, что на правой груди автопортрета, на месте, где у меня обнаружили опухоль, изображен яркий цветок. Эта картина оказалась пророческой. Наверное, ее нарисовало мое подсознание.

— Многим онкопациентам после постановки диагноза требуется помощь психолога. Обращались ли вы к специалисту?

— Я с большим уважением отношусь к специалистам, которые оказывают психологическую поддержку онкопациентам. Они проделывают колоссальную работу, пытаются помочь, но со мной это не сработало. Я несколько раз обращалась к психологам, тщательно их выслушивала, пыталась соблюдать рекомендации, но на мое психическое состояние это практически не влияло. Я упорно не хотела принимать болезнь, злилась на врачей, на свою судьбу.

Главное, что мне помогло удержаться на плаву после постановки диагноза — творчество, которое отвлекало от тревожных мыслей и давало желание жить дальше. Даже во время лечения РМЖ я рисовала наброски, эскизы, которые после выразила в картинах на холсте.

— В чем заключалось лечение рака?

— Первым этапом лечения была операция. Перед ней я прошла генетическое тестирование на наличие BRCA-мутаций. Тестирование необходимо, чтобы определить объем хирургического вмешательства. При наличии мутаций пациентам рекомендована мастэктомия.

У меня мутаций не выявили, поэтому предложили вариант резекции. Сейчас я понимаю, что если бы мне тогда предложили вариант мастэктомии с одномоментной реконструкцией, я бы выбрала его, так как он позволяет сохранить эстетику молочной железы. Но на тот момент я об этом не думала: самым главным для меня было избавиться от опухоли.

После операции шел полный курс химиотерапии со всеми ее «прелестями», включая выпадение волос.

— Какие были последствия хирургического лечения РМЖ?

— Опухоль располагалась близко к сосково-ареолярному комплексу, поэтому во время операции его удалили. Послеоперационный вид молочной железы, наличие шрамов вызывали у меня сильный психологический дискомфорт.

Я начала искать решение проблемы, способ быстрого восстановления эстетики груди. В этом, конечно, мне очень помогли навыки художника. Уже через месяц я изготовила свой первый экзопротез — декоративную силиконовую накладку на молочную железу, имитирующую сосково-ареолярный комплекс. Она крепится к молочной железе с помощью специального гипоаллергенного силиконового клея. С ней можно спать, принимать душ, ходить в сауну.

Восстановив визуальную эстетику груди, я стала более спокойной и уверенной в себе. Мои навыки художника буквально вернули меня к жизни!

В течение нескольких лет я совершенствовала процесс изготовления накладок, меняла состав силикона и краски. В итоге мне удалось добиться не только абсолютно натурального вида, но и высокого качества и безопасности экзопротезов. Они прочные, мягкие, устойчивые к разным температурам, комфортные в ношении.

Конечно, какие-то идеи я подсмотрела у российских и зарубежных производителей подобных изделий (из какого силикона изготавливаются, на какой клей крепятся). Однако как художник я не могу себе позволить просто отлить силиконовую форму и обмакнуть ее в краску. Я подхожу к этому процессу творчески и скрупулезно, что позволяет добиться реалистичного результата.

— Почему вы не хотите восстановить эстетику молочной железы с помощью реконструкции?

— Я не уверена в том, что эстетический эффект после операции будет таким же хорошим, какого мне удалось добиться. Я собирала и продолжаю собирать мнения врачей. Одни говорят: «Сделайте, мы получим отличный косметический эффект». Другие высказывают опасения, что добиться абсолютно естественного вида сосково-ареолярного комплекса не получится. Так как однозначного врачебного мнения нет, я пока не решаюсь на реконструкцию.

Да и к тому же операция — это всегда риск осложнений. У меня после лучевой терапии до сих пор есть проблемы с кожей молочной железы, и непонятно, как она будет заживать после операции. Я не готова рисковать своим здоровьем. Я нашла для себя безопасный и быстрый вариант восстановления эстетики молочной железы, с которым мне спокойно и комфортно.

— Я знаю, что вы изготавливаете экзопротезы не только для себя, но и для других женщин. Расскажите об этом опыте.

— Да, ко мне обращаются женщины, перенесшие хирургическое лечение РМЖ, так как далеко не все после него хотят и могут сделать реконструкцию молочной железы. Этому могут мешать много проблем. Например, недостаток ткани для проведения реконструкции.

Также ко мне обращаются женщины, прошедшие реконструктивную операцию и недовольные результатом. Исходя из моего опыта, две женщины из пяти не удовлетворены эстетикой молочной железы после реконструкции.

Вообще я долгое время не афишировала свою авторскую методику. Да, у меня есть сайт, но никакой рекламы я не давала. Заказчицы находили меня по «сарафанному радио». Целью делать из этого бизнес не было. Но просто так получилось, что моя продукция оказалась нужной и востребованной.

Открыто о своей работе я заговорила только спустя пять лет после изготовления первого экзопротеза. Это произошло несколько месяцев назад на первой в России конференции по ТНРМЖ. Попала я на эту конференцию не случайно: я вхожу в пациентское сообщество «Триплята», которое и организовало мероприятие.

Меня пригласили на конференцию для презентации авторской методики. Перед конференцией я очень волновалась, были сомнения: выступать, не выступать. Сложно в течение пяти лет «держаться в тени», не афишировать свою историю и работу, а после взять и рассказать об этом на крупном мероприятии. Но я смогла преодолеть свою тревожность и выступила.

«Триплята» проделывают огромную работу по поддержке и повышению осведомленности онкопациентов. Благодаря таким мероприятиям женщины с раком молочной железы узнают много нового о лечении заболевания и реабилитации.

На конференции моя история и опыт восстановления эстетики груди были очень востребованы: многие задавали вопросы, интересовались образцами декоративных накладок.

Для меня эта конференция тоже оказалась суперполезной: я справилась с некоторыми комплексами, стала увереннее в себе и поняла, что нужно не молчать о своей проблеме и работе, а смело о них говорить. Это подтолкнуло меня создать телеграм-канал, в котором я демонстрирую результаты своей работы.

Также в марте я выступала с презентацией своей методики на конференции в Минске, посвященной Всемирному дню борьбы с лимфедемой. Это заболевание имеет непосредственное отношение к РМЖ: многие онкопациентки, столкнувшиеся с радикальным удалением регионарных лимфоузлов и облучением, страдают от вторичной лимфедемы.

— Как происходит изготовление декоративных накладок на молочные железы по индивидуальному заказу?

— Женщина, согласно определенной инструкции, делает слепок сосково-ареолярного комплекса здоровой груди и вместе с фотографией молочной железы отправляет мне по почте. Я изготавливаю экзопротез нужной формы и оттенка. Кроме того, заказчик может выбрать изделие из готовой коллекции.

— По сути, изготовление экзопротезов стало для вас новым творческим проектом. А что с профессиональной деятельностью? Как она сложилась после лечения РМЖ?

— Я в ремиссии уже пять лет, и все эти годы активно занимаюсь живописью. Как во время, так и после лечения рака я продолжала участвовать в конкурсах, но в основном заочно. Первым таким конкурсом была «Российская неделя искусств». На тот момент длина моих волос была всего три сантиметра, и я решила покреативить. Подруга заплела в мой короткий ежик дреды, я проколола нос, губу, пробила в ухе пять дырок. Такой образ в творческой тусовке восприняли как проявление индивидуальности, к тому же он очень гармонировал с представленными мною картинами в стиле примитивизм.

После от этого креативного образа пришлось отказаться, так как я начала преподавать в Гурзуфской детской школе искусств им. Полуденных. До болезни я работала с детьми, но редко. После нее мне захотелось «выйти на пленэр», получить общение, которое бы отвлекало от тревожных мыслей. А такие мысли были. Несмотря на то, что я победила рак и находилась в ремиссии, остался страх рецидива, возврата болезни.

Мои ученики — дети от 4 до 15 лет. Я с ними занимаюсь предпрофессиональной подготовкой. Некоторые мои ученицы уже поступили в профильные учреждения. Преподавание стало новым витком моей творческой жизни, новым способом реализации. Как преподаватель я получаю и грамоты, и хорошие отзывы. Всё это морально поддерживает и на дает опускать руки.

— 2023 год был для вас очень плодотворным. Какие у вас были творческие успехи?

— Да, 2023 год принес мне несколько побед. В начале года я победила в международном конкурсе PASTELIUM, который проходил в Москве. Моя работа «Бухта Чехова, Гурзуф» победила в номинации «Пленэрная картина».

В ноябре на Status Fashion Week в Ялте я презентовала работу «Туман», за которую меня удостоили премии. Эта картина была написана незадолго до манифестации РМЖ. Возможно, в ней, как и автопортрете с цветком на груди, отразилась работа моего подсознания, которое предчувствовало беду, кардинальные изменения в жизни.

— Многие бывшие онкопациенты говорят, что рак полностью меняет отношение к жизни. А как случилось у вас?

— После борьбы с раком отношение к жизни действительно меняется. Раньше я переживала из-за всякой ерунды. Но пройдя через тяжелое испытание в виде лечения РМЖ, я пересмотрела все свои взгляды на жизнь.

Я стала мыслить позитивнее, по-другому расставляю приоритеты в жизни и не трачу психические ресурсы на мелкие проблемы.

Известно, что хронический стресс повышает риск рака. Несмотря на то, что до РМЖ я вела активную и интересную жизнь, в ней было очень много стрессовых событий, на которые я остро реагировала. Возможно, постоянное эмоциональное напряжение в какой-то мере повлияло на развитие РМЖ. Поэтому, на мой взгляд, нужно жить с заботой о себе, реагировать на любые проблемы максимально спокойно и настраивать свои мысли на позитив.