Мрачные замки, притягательные убийцы и страх неизвестности. Зловещий мир королевы готики Анны Радклиф

Кто такая Анна Радклиф?

Анна Радклиф (1764–1823) жила в одну из переходных эпох европейской истории, которую Байрон определил как «титаническую и грандиозную». Именно тогда расцвел интерес ко всему таинственному и иррациональному, несмотря на научно-промышленную революцию: пейзажи с одинокими тавернами и зелеными цветущими лугами «старой доброй Англии» сменяются зрелищем зловещих индустриальных труб и чугунных мостов.

Еще при жизни Радклиф была прозвана «королевой готики», однако вся ее биография окутана тайной. Не сохранилось ни ее прижизненных портретов, ни переписки с друзьями, а воспоминаний современников осталось совсем немного. Когда в «Эдинбургском обозрении», одном из самых влиятельных британских журналов XIX века, написали про смерть писательницы, то подчеркнули ее добровольное отшельничество:

«Она никогда не блистала в обществе, не появлялась и в более узком кругу, но держалась в тени, как сладкозвучная птица, поющая свои одинокие напевы, оставаясь невидимой для глаза».

Писатель Вальтер Скотт в одной из статей дополнил эту характеристику:

«Жизнь миссис Анны Радклиф представляется столь же тихой и уединенной, сколь блестящей и громкой была слава творений писательницы».

Не зря в конце ХХ века в New York Times Book Review романистку назвали «кошмаром для биографа», обосновывая это тем, что «у нее было мало друзей, она написала всего несколько писем, а сохранившиеся дневники представляют собой путевые записи».

Что же доподлинно известно о Радклиф? Родилась она 9 июля 1764 года в семье лондонского галантерейщика Уильяма Уорда и его супруги Анны.

Год рождения писательницы совпал с годом публикации первого в истории мировой литературы готического романа «Замок Отранто» англичанина Хораса Уолпола.

Этот роман во многом определил жанровые черты готики: зловещий старинный замок как основное место действия, обращение к культуре Средневековья, фантастические приключения героев, призраки, предания, родовое проклятие, страшная семейная тайна. Всё это на вооружение возьмет и сама «королева готики».

Маленькая Анна жила с семьей в Бате — старинном, очень красивом городе с минеральными источниками. В XVIII веке Бат стал модным курортом и культурным центром (местный театр носил звание «королевского») в палладианском стиле. Именно в Бате в 1725 году была открыта первая публичная библиотека Англии. Это была мекка читающих и интересующихся искусством людей: не зря Бат упомянут среди прочего в романах Джейн Остен «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка».

Особая роль в воспитании Анны принадлежит ее дяде Бентли — состоятельному человеку, которому родители Радклиф всецело доверили дочь. В романах самой Радклиф будет красной нитью выстрочен мотив сиротства: многие героини ее книг растут без родителей, воспитываются тетушкой или дядей. Так, героиня «Романа в лесу» была жестоко отвергнута отцом и послана в монастырь в том же семилетнем возрасте, что и Анна отправлена к дяде. Героиня романа «Удольфские тайны», осиротев, была отдана под опеку тетки по завещанию отца. Эллена из романа «Итальянец» воспитывается тетей, хотя мать ее жива-здорова. Таким образом, опираясь на произведения самой романистки, можно предположить, что разлука с родителями была болезненным испытанием для маленькой Анны, но впоследствии помогла создать особый тип героини готического романа — брошенной добродетельной девушки, которая всеми силами ищет выход из роковых обстоятельств.

Известно, что Анна получила хорошее образование, увлекалась музыкой и древними языками, много читала, однако страсть к перу у нее проснулась только после замужества. В 1787 году Анна (девичья фамилия Уорд) вышла за Уильяма Радклифа — своего ровесника (что было довольно редко в те годы), видного переводчика и редактора еженедельной газеты Gazetteer and New Daily Advertiser. Позже Уильям возглавил газету English Chronicle. Человек крайне занятой, Уильям нередко задерживался по делам, а его молодая супруга оставалась одна. Поэтому большинство биографов любят подчеркивать, что писать романы она начала от скуки, чтобы убить время. Первый роман Радклиф вышел в год Великой французской революции. В 1789 году все журналы и газеты откликались на вести из Парижа. Удивительно, но среди революционного новостного вихря не затерялся выход книги «Замки Этлин и Данбейн», которую Радклиф не подписала своим именем, боясь, что ее будут упрекать в «неженском» ремесле. Вторая ее книга, «Сицилийский роман», вышла через год, тоже анонимно, и была встречена сдержанно, вызвав как положительные, так и отрицательные отзывы. Оба романа были типично готическими, описывающими различные тайны, связанные с семьями и их замками. Действие закручивалось вокруг треугольника «злодей-отец — страдающая дочь — ее рыцарь-возлюбленный».

Ошеломительный успех третьей книги «Роман в лесу» (1791) побудил писательницу на втором издании поставить свое имя. Так начинается восхождение «королевы готики» на литературный трон.

Уловив тенденции времени, Анна Радклиф становится одним из самых печатаемых авторов. Она начинает покорять большую литературу в тот момент, когда англичан еще не отпустил «готический нерв», выпущенный на волю Хорасом Уолполом. На волне популярности готики в те годы выходят как блестящие романы Клары Рив («Старый английский барон», 1777), Софии Ли («Убежище», 1785) и Уильяма Бекфорда («Ватек», 1786), так и второсортные страшилки в голубых обложках, которые пачками издавало издательство «Минерва-пресс».

Самыми продуктивными для Радклиф стали 1790-е годы, когда вышли три ее главных хита: «Роман в лесу» (1791), «Удольфские тайны» (1794) и «Итальянец» (1797). Публика читала их взахлеб, в больших семьях ее книги буквально переходили из рук в руки. Произведения Анны неоднократно переиздавались и сравнивались с опиумом, который заставляет забывать «о сиротстве, хворях, людском равнодушии и тайных печалях». Их адаптировали к театральной сцене, так как одной из сильных сторон ее текстов были напряженные диалоги. Наибольшего количества постановок удостоились «Удольфские тайны». В 1795 году на основе «Удольфских тайн» даже было написано либретто оперы «Тайны замка», поставленной в Ковент-Гардене.

Готика страха и готика ужаса

Произведения Радклиф относят к своеобразному, завладевающему умом и воображением читателя литературному стилю — сентиментальной готической прозе. Эта разновидность готического романа возникла десятилетие спустя после выхода «Замка Отранто» Уолпола, приобретя за короткий период необычайную популярность. В русле сентиментальной готики писали в основном женщины — Клара Рив, София Ли, Шарлотта Смитт и др. В их романах тоже есть свойственные Уолполу мотивы незаконного наследства, давнего родового преступления, тайны происхождения; три главных персонажа: героиня, герой, злодей; старинный замок в качестве места действия и т. п. Однако в текстах этих писательниц мы найдем не характерную для Уолпола и его продолжателей сентиментальную ноту и интерес к личности и судьбе главной героини. У Радклиф часто встречаются поучения, ее тонкая душа словно взывает к сердцам публики, чтобы умягчить их и сделать лучше. Если у Уолпола, Бекфорда, Льюиса и других представителей «готики ужаса» мы будем читать о разного рода сочных злодеяниях, вырванных сердцах, свержении в ад, инцесте, совращениях, ужасающих преступлениях, окровавленных монахинях и т. п., то у Радклиф всего этого нет.

Она хотела быть выше натуралистичного смакования убийств и пыток, поэтому писала в жанре «готики страха».

Радклиф нагоняет на читателя особый, возвышенный страх описанием неопределенных звуков, леденящих душу вздохов, неясных зловещих намеков, мрачных очертаний, полуразрушенных башен и темных подвалов. Как и другие представители сентиментальной готики, она отказывается от отчетливого изображения сверхъестественных явлений и создает сумрачно-таинственную атмосферу напряжения, например, при помощи звуковых ассоциаций, возникающих от завываний ветра и странного эха, в котором слышится голос духа с того света.

Практически все свои романы Радклиф строит по одной рабочей схеме, которая заставляла поклонников одновременно дрожать от страха и сопереживать героям. Центральная фигура повествования — это почти всегда положительная во всех отношениях героиня, сирота, которая в результате корыстных расчетов ее родственников или опекунов оказывается во власти ужасного злодея и подвергается целой серии злоключений (похищение, заточение в замке или монастыре, где она чудом избегает смерти, и т. п.). В финале героиня, как правило, узнает тяготившую ее семейную тайну и счастливо воссоединяется со своим избранником. Писательница каждый раз на новый лад варьирует традиционный сюжет, восходящий еще к греческому роману, где в центре повествования — злоключения двух разлученных влюбленных. Действие по большей части происходит в отдаленные времена: средневековая Шотландия в «Замках Этлин и Данбейн», средневековая Италия в «Сицилийском романе», Франция и Италия времен Возрождения в «Удольфских тайнах», Франция и Швейцария середины XVII столетия в «Романе в лесу».

Радклиф тонко разграничивала понятия «страха» и «ужаса»: вызвать у читателей последний не было ее целью. Зато она считала, что в страхе, спровоцированном, например, описанием кладбища или аббатства в неясных формах, есть определенное удовольствие, обогащающее эмоции человека, в то время как неприкрытое изображение кровавых деяний способно вызвать лишь подавляющий все душевные способности ужас.

Избегая прямого изображения ужасов, Радклиф нагоняет тревогу и напряжение.

В качестве примера можно привести «Удольфские тайны», где описывается повторяющийся шум из угла комнаты с потайной лестницей. Героиня вспоминает, что накануне ночью дверь на лестницу была кем-то заперта. Из-за подозрений ее сердце «сжалось от страха». Эмилия замечает, как дверь тихонько отворилась и «что-то двинулось в комнату», но «непроглядная темнота помешала ей разглядеть, что это было». Радклиф одной из первых в литературе удалось напугать читателя, не изображая отвратительные и жестокие вещи. В этом мастерство готической королевы или, как ее еще называли, «королевы намеков и неясности»: колышущийся гобелен, мокрые следы на ступенях погруженной во мрак башни способны напугать сильнее отрубленной руки или гигантского шлема, который насмерть придавил человека.

Псевдорадклиф, или Как под знаменитую писательницу маскировались другие авторы

В романе Федора Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» герой по фамилии Ростанев, удивившись упоминанию «каплана» в стихотворении Кузьмы Пруткова, после разъяснения племянника восклицает:

«Ах, да, да! Каплан, капеллан? Знаю, помню! Еще в романах Радклиф читал».

В России тоже зачитывались книгами писательницы. Более того, им подражали, даже ставили имя Анны Радклиф на обложках книг, которые ей не принадлежали! Это явление получило название «псевдорадклифианы»: изданных в России романов и повестей, якобы принадлежавших Радклиф, было 18, хотя написала она вдвое меньше.

Многие издатели специально ставили на обложке имя Радклиф вместо оригинального автора. Так произошло, например, с романом «Видения в Пиренейском замке» Кэтрин Катберсон. Книги эти «для большего расходу на русском изданы под именем Радклиф», — объяснял цель таких манипуляций библиограф Василий Сопиков. У Достоевского, судя по всему, речь идет как раз об одном из текстов псевдорадклифианы, так как в оригинальных произведениях обнаружить упоминаний «капеллана» литературоведам не удалось. Зато в «Видениях в Пиренейском замке» капелланов пруд пруди.

Почему готические романы Радклиф были так востребованы?

По словам исследователя готики Монтегю Саммерса, «времена были трудными, полными волнений и беспокойства, царило чувство недовольства днем сегодняшним и мрачное ожидание завтрашнего… для многих подобные романы стали болеутоляющим средством».

У книг госпожи Радклиф существовали даже «пиратские» издания в виде уже упомянутых книжек в голубых обложках. Это были сокращенные и адаптированные для массового читателя тексты. Так, роман Радклиф «Итальянец», сокращенный до 1/5 его подлинного объема и снабженный новым составом персонажей, был предложен публике под восхитительным названием «Полуночный убийца, или Исповедь монаха Ринальди, содержащая полную историю его дьявольских козней и беспримерной жестокости» (1802). Схожая участь постигла и другие романы Радклиф: «Удольфские тайны» превратились в «Картину под вуалью, или Тайны Горгоно, апеннинского замка синьора Андросси» (1802); пиратская версия «Сицилийского романа» вышла под заглавием «Южная башня, или Брачная жертва и воздаяние» (1802). Благодаря дешевизне таких изданий и разрастающейся сети общественных библиотек книги проникали даже в глубинку, ими зачитывались все слои населения — от бедняков до искушенной аристократии. Как писал современник Радклиф и жаркий ее почитатель Натан Дрейк, видный критик и эссеист, никто не мог противостоять «мрачной и зловещей притягательности страшного призрака». Он же высказал одну из самых метких мыслей о готике в целом:

«Из всевозможных видов суеверия, ни один, кажется, не воздействует так сильно на человеческую психику, как готика… Даже самый просвещенный ум, свободный от каких бы то ни было следов суеверия, невольно признает ее власть».

Роман «Итальянец»: книга с самым отвратительным злодеем в мировой литературе

Среди романов Радклиф, которые точно стоит прочесть, «Итальянец, или Исповедальня кающихся, одетых в черное» (1797) занимает особое место. Он открывается предисловием, в котором рассказывается о путешествии нескольких англичан в 1764 году по окрестностям Неаполя. Во время посещения старинной церкви путешественники встречают угрюмого, закутанного в плащ незнакомца. Это убийца, который нашел приют в монастыре. Сопровождающий путников герой вспоминает, что в исповедальне, где скрылся преступник, несколько лет назад была выслушана ужасающая история. Рукопись с ней, которую он обещает прислать другу-англичанину, и составляет основной текст романа.

По сюжету молодой неаполитанский аристократ Винченцио ди Вивальди влюбляется в юную Эллену из не слишком богатой семьи и вдобавок сироту, которая воспитывается у тетушки. Винченцио всеми силами пытается завоевать сердце Эллены, но на этом тернистом пути встречает множество испытаний. Родители молодого человека решительно против невыгодного союза. Но главное препятствие другое: несколько раз Винченцио является таинственный монах в черном облачении, который призывает юношу отказаться от встреч с Элленой. Этот монах по имени Скедони — исповедник матери Винченцио, действующий по ее указанию. На страницах романа разворачивается динамичная и пугающая история, в которой есть место и тайным сговорам, и кошмарным видениям, и козням инквизиции, и похищениям, и отравлениям. «Итальянец» постоянно держит в захватывающем напряжении. Смысловое ядро каждой главы дополняют эпиграфы. Особенно часто писательница обращается к Шекспиру. Из его трагедий она берет мрачные и зловещие цитаты, которые предваряют события романа и драматизируют действие. Например, эпиграф к пятой главе «Итальянца», взятый из «Ромео и Джульетты», намекает читателю на виновника в отравлении одной из героинь романа:

«Что, если это яд, который ловко Монах употребил?»

Образ монаха Скедони — это несомненная художественная победа Анны Радклиф.

Истоки этого персонажа тоже шекспировские: он похож одновременно и на Яго, и на Макбета, и на Ричарда III. Скедони одновременно коварный злодей и трагическая личность с сильной волей и блестящим умом. Ярко выраженные отрицательные черты характера делают образ Скедони более жизненным и интригующим в сравнении с идеальной героиней и храбрецом Винченцио. Именно такой готический злодей, как Скедони, становится режиссером всех интриг и неприятностей, происходящих с персонажами.

Бледный, с большими печальными глазами, этот герой меняется по ходу повествования, предается противоречивым размышлениям:

«С какой же охотой отгородился бы он запертой дверью от своих собственных мыслей!»

Скедони возникает на страницах романа почти всегда в полутьме, в тени зданий, словно из-под земли, обязательно в капюшоне, скрывающем лицо. Его титаническая фигура внушает страх, в ней чувствуется «что-то не от человека». Скедони со всей своей таинственностью чрезвычайно притягателен для читателя, следящего за кознями, которые строит он героям. Он и искуситель, и карьерист, и отравитель, и клеветник, и отрешенный ото всего набожный аскет. У него тысяча масок. Исследователи литературы не раз отмечали сходство Скедони с Сатаной из поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай», где дух зла предстает тоскующим, надменным и суровым. Таков и инфернальный Скедони:

«Сквозь усвоенное им бесстрастие манер прорывалась изредка недюжинная одухотворенность, движимая, однако, не столько возвышенными порывами, сколько мрачной гордыней разочарованной души. Иные из тех, кого занимали особенности его повадки, и частые покаяния, полагали все эти свойства следствием прошлых несчастий, до сих пор гнетущих надменный, но сломленный дух; другие же приписывали отцу Скедони какое-то чудовищное преступление, память о котором неотступно терзает пробудившуюся в нем совесть… Когда он медленно шествовал, закутанный в черное одеяние своего монашеского ордена, весь облик его имел в себе нечто зловещее, нечто почти сверхчеловеческое. Опущенный капюшон, бросая тень на мертвенную бледность лица, подчеркивал суровость застывшего на нем выражения и угрюмую, почти ужасающую безотрадность его взора».

«Удольфские тайны»: зловещие замки и сентиментальные героини

«Удольфские тайны» (1794) — самый популярный роман Радклиф. Он стал одним из архетипических готических романов: именно в нем дан эталонный образ зловещего замка, в котором разворачиваются основные события. Роман описывает невзгоды девушки Эмилии, которая видит сверхъестественные кошмары, переживает встречу с коварным злодеем и претерпевает всевозможные невзгоды. Около трети сюжета разворачивается в Удольфском замке, но это не делает книгу однообразной, и в этом проявляется мастерство Радклиф.

Радклиф была увлеченной путешественницей, горячо интересовавшейся архитектурой старинных замков Европы. Некоторые увиденные замки она запечатлела в своих романах. Исследователи творчества Радклиф считают, что моделью Удольфского замка послужил замок Карисбрук, но Вальтер Скотт, внимательный читатель путевого дневника Радклиф, предполагает, что прообразом стал замок Хардуик. Действительно, во время поездки по Озерному краю в 1794 году Радклиф посетила Хардуик, о котором писала, что это высокий, необычного оттенка замок с «седыми от древности» башнями, которые величественно вздымаются над старыми деревьями.

Здесь же Анна услышала печальную легенду о том, как в этих стенах пребывала в заключении Мария Стюарт в XVI веке. Возможно, эти впечатления легли в основу описания Удольфского замка.

Как правило, в каждой книге Радклиф мы видим старинное строение в готическом стиле, которое находится в центре повествования: замок Удольфо в «Удольфских тайнах», Фонтенвильское аббатство в «Романе в лесу», монастырь Сан-Стефано в «Итальянце» и др. Часто этот образ выносится в название романа («Замки Этлин и Данбейн», «Удольфские тайны»). Архитектурное сооружение чаще всего смутно проступает сквозь вечерние сумерки, окруженное мрачным и величественным пейзажем. В «Удольфских тайнах» замок предстает перед героями массивным зданием, резко выделяющимся на фоне вечернего неба:

«Солнце садилось за вершины гор, по которым они спускались, и они бросали длинные тени в долину. Косые лучи солнца, прорываясь сквозь щель в скале, озаряли желтым сиянием макущки леса на противолежащих крутизнах и со всей силой ударяли в башни и зубцы замка, простиравшего свои стены по самому краю утеса. Величественность этих ярко освещенных зданий подчеркивалась резкой тенью, сгустившейся внизу долины. Хотя замок в эту минуту освещался заходящим солнцем, но готический стиль его сооружений и серые стены, покрытые плесенью, придавали ему мрачный, угрюмый вид. Лучи скоро погасли, всё здание погрузилось в торжественный вечерний полумрак».

Описания замка подаются Радклиф в соответствии с очень популярным в XVIII веке «Философским исследованием о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» англо-ирландского публициста Эдмунда Бёрка. Согласно этой работе, смутность и нечеткость могут пробудить в нас возвышенный трепет. В произведениях Радклиф замок всегда возникает перед героями в сумеречном освещении, которое не позволяет четко определить его контуры. Эта неясность есть необходимый элемент возвышенного страха. Поэтому замок Удольфо освещается лишь косыми лучами заходящего солнца. Постепенно погружаясь в «торжественный вечерний полумрак», замок представляет собой «безмолвное, одинокое, величественное» зрелище, он как бы «царит над всем окружающим и сердито хмурится на всякого, кто осмелится вторгнуться в его уединенное королевство». Сумрак, окружающий старинное здание, используется Радклиф как средство преувеличения: сквозь вечернюю дымку сооружение кажется еще более мощным, темнота придает ему особую грандиозность.

По Бёрку, чтобы порождать чувство «возвышенного», здание должно быть темным и мрачным.

Радклиф вслед за Бёрком описывает готическое величие древних стен, вызывающее ощущения тревоги, неопределенности, «меланхолический, гнетущий страх перед замком». Замок представляет собой чуждое героям пространство с потайными ходами, секретными дверями, пыльными заброшенными комнатами и склепами. Мрак и неопределенность становятся мощнейшим источником страха в романах Радклиф. Тьма, неизвестность и смутность очертаний обостряют восприятие, будоражат фантазию, внушают мысли о присутствии вокруг таинственных, ирреальных сил.

«Замутненность, неясность — это то, что позволяет свободно работать воображению, опираясь лишь на несколько намеков, выхваченных из темноты», — писала Радклиф в эссе «О сверхъестественном».

Жуткие картины полуразрушенной часовни, мрачный вид коридора, пo которому идут герои романа Эмилия и Бернардин, комья взрытой земли, как будто окружавшие вырытую могилу, заброшенность подземелья и погруженность всего замка в сон способствуют тому, что героиня практически не сомневается, с какой целью она была завлечена сюда:

«Мрачное, страшное место, куда он завел ее, как будто оправдывало ее подозрения; то было место, располагающее к убийству, и тут же могила, готовая принять жертву: здесь всякое злодеяние могло быть совершено безнаказанно и бесследно».

«Роман в лесу»: приятный страх и эстетика руин

Именно «Роман в лесу» (встречается перевод «Лесной роман») сделал Анну Радклиф одной из самых читаемых писательниц Англии. Главная героиня произведения — сентиментальная и страдающая девушка Аделина, на которую притязают сразу четверо мужчин: двое хотят ее соблазнить (а кое-кто даже убить!), а двое других пылко в нее влюблены. Однако это не любовный, а готический роман со зловещими опасностями, выпадающими на долю героини. В тексте замечательно передан трепет девушки при виде развалин старинного аббатства — «смешанное чувство восхищения и страха, нечто вроде приятного ужаса», что стало основополагающей категорией готической литературы.

«Ощущение величия, переходящего в страх», охватывает сразу нескольких персонажей романа. Чаще всего оно настигает их при наблюдении развалин.

Поэтика руин — отличительная черта творчества Радклиф, которая ведет диалог с такими художниками, как Робер и Пиранези, чьи работы полны руинной романтики. Разрушенные здания, обвивающая их растительность, каменная кладка с трещинами, на которую падает узкий и слабый луч света… Всё это есть и на гравюрах Пиранези, и у Радклиф, которая вызывает чувство возвышенного страха перед полуразрушенными, но сохранившими величие старинными сооружениями. Руины в «Романе в лесу» выполняют ту же функцию, что и черепа на натюрмортах — напоминают о бренности бытия и скоротечности жизни. Природа поглотит любое творение рук человеческих:

«Большая часть здания лежала в развалинах. Мощные зубчатые стены, густо оплетенные плющом, наполовину обрушились и стали прибежищем хищных птиц. Гигантские обломки восточной башни валялись вокруг в высокой траве. Богато изукрашенные резьбой готические двери, что вели в главную часть здания, сохранились в целости, но дорожка к ним сплошь заросла кустарником. Над широким великолепным порталом было окно того же стиля; в его стрельчатых проемах еще сохранились осколки витражей, некогда бывших гордостью монашеской братии».

Древние развалины становятся образом диалога времен. Еще до писателей-романтиков Радклиф хорошо поняла, что руины удивительным образом захватывают воображение, и первой в готической литературе сделала разрушенные замок, аббатство или монастырь местом действия, которое одновременно вызывает и страх, и интерес, и восхищение. В своих пейзажных зарисовках Радклиф мастерски прячет сверхъестественное. Героям «Романа в лесу» постоянно кажется, что они столкнулись с чем-то таинственным, непознаваемым. Напряженная обстановка и чрезмерная чувствительность заставляют героиню случайные совпадения принимать за вмешательство инфернальных сил:

«Подобное стечение обстоятельств, полагала она, возможно лишь при участии сверхъестественных сил. Эти размышления внушили ей благоговейный трепет, который вскоре, из-за уединенности этой просторной старинной комнаты, где она сидела, перерос в ужас. Ее воображение, растревоженное такими мыслями, опять стало чрезвычайно чувствительно к каждому впечатлению; она боялась оглянуться, чтобы не увидеть еще какой-нибудь пугающий призрак, и воображала, что слышит голоса сквозь ураганный ветер, сотрясавший здание».

В эпиграфе из «Макбета» к седьмой главе «Романа в лесу» Радклиф напоминает об опасности того, как обостренное воображение порождает самые ужасающие сверхъестественные явления. Этот эпиграф можно применить ко всем романам «готической королевы» в качестве ее писательского кредо:

«Воображаемые страхи хуже действительных».