До или вместе с Федоровым. Что печатала первая типография в Москве и почему она была анонимной

Открытие типографии, о которой никто не знал

Книгопечатание, пришедшее на Русь на 100 лет позже, чем в Европу, сыграло колоссальную роль в развитии российской культуры и общественной жизни.

Апостол (если точнее, Деяния святых апостолов — одна из книг Нового Завета) Ивана Федорова и Петра Мстиславца долгое время считался первой печатной книгой на Руси не просто так. В издании, разошедшемся в количестве до 2000 экземпляров, были указаны четкие даты печати и имена типографов.

Однако еще в XIX веке исследователям русской старины было известно несколько так называемых безвыходных книг. В них не было никаких выходных данных, и предполагалось, что все они отпечатаны в южнославянских землях, где типографское дело стало развиваться раньше (первый кириллический печатный алфавит и вовсе создал немец Швайпольт Фиоль в Кракове).

О том, что в Москве печатали книги до Апостола, также не сообщали ни летописи, ни архивные собрания, ни какие-либо другие документы. Поэтому долгое время первенство Федорова и Мстиславца считалось неоспоримым.

Однако несколько признаков указывали на то, что книгопечатание могло быть на Руси и раньше. Так, в послесловии к Апостолу — первом публицистическом произведении русской литературы — Иван Федоров сообщал, что начало московской печати было заложено «в 7061 (1553) году», то есть на 10–11 лет раньше общепринятой даты.

В 1870-х годах археолог и библиограф Алексей Викторов задался вопросом: «А могли безвыходные книги быть отпечатаны в Москве до 1564 года?» и пришел к выводу, что могли. Помимо указания на схожесть техники и приемов их создания с московской книгопечатной традицией Викторов подкрепил свою гипотезу фактами. Так, он нашел дарственную надпись на одном из Евангелий, пожертвованном неким Кирилло Михайловым сыном Офутиным в храм Святого Георгия в слободке Лампожне на северной реке Мезени. На ней значилась дата — «лето 7071», то есть 1563 год. Позднее Викторов обнаружил и более раннюю пожертвованную книгу — ее Воскресенскому Новоиерусалимскому монастырю передал старец Севастьян в 1562 году.

В 1874 году в Тотьме была найдена копия «Русского летописца», в которой имелась такая запись: «Начаться печатание книг в Москве при митрополите московском Макарии». Макарий занимал митрополичью кафедру с 1542 по 1563 год.

Поначалу открытие Викторова приняли в штыки. Его доклад, сделанный на Третьем Археологическом съезде в Киеве в 1874 году, был обнаружен лишь в середине XX века. К тому моменту существование дофедоровской типографии уже было доказано по многочисленным связям безвыходных изданий с московской традицией в текстологическом, филологическом, искусствоведческом и техническом планах.

Так, язык и правописание в них следуют великорусской, а не южнославянской норме. Шрифт имеет характерные особенности московского полуустава (название шрифта) конца XV — начала XVI века. Тексты Евангелий согласуются с четвертой славянской редакцией Нового Завета, которая бытовала преимущественно в Московской Руси. В месяцесловы включены праздники русского происхождения — Покров Богородицы, память князей Владимира, Бориса и Глеба, а вот праздников южнославянских нет. Водяные знаки на бумаге аналогичны тем, что встречаются в рукописных книгах, надежно отождествляемых с Москвой. Художественные украшения имеют близкие прототипы, а иногда и оригиналы в московской рукописной книге.

Развитие книжного дела при Иване Грозном и появление Анонимной типографии

К середине XVI века книжность и литература Московской Руси стали бурно развиваться.

Усилиями литературного кружка митрополита Макария появились Великие Минеи Четьи — сборник «всех святых книг, которые в Русской земле обретаются», из 12 томов на 27 тысяч страниц. В этом огромном труде, несмотря на то что над ним трудились несколько писцов, чувствуется единообразная редакторская обработка, а кириллический шрифт стандартизирован, что облегчило последующую подготовку печатных шрифтов.

В эту же эпоху возникают такие крупные и прекрасно оформленные летописи, как Никоновская и Лицевой свод, а также другие памятники письменности, показывающие, как вырос уровень книжного искусства. Появляются первые научные труды — пособия по строительству и измерениям, травники, лечебники, толковые словари «азбуковники» — предшественники энциклопедических словарей. Трудятся такие авторы, как создатель теории третьего Рима Филофей, Максим Грек, Иван Пересветов, протопоп Сильвестр, которому приписывают авторство Домостроя.

Купцы и дипломаты привозят зарубежные, в том числе печатные, книги из Польши, Ливонии, Литвы и других стран. На Руси их переводят и распространяют в рукописных копиях. Правда, нередко по идеологическим причинам такая литература попадает на костер. Среди высших слоев становится всё больше грамотных. Самого первого русского царя Ивана IV Грозного называют «словесной мудрости богатым».

Но не всё, конечно, шло идеально. Например, в стране было немало обскурантистов, особенно среди духовенства, выступавших против массового распространения знаний и грамотности. Они считали, что чтение священных книг простым людом ведет к ереси.

Также Русь была далека от печатных центров Европы, а собственное производство бумаги (она стоила намного дешевле пергамена и делала книги доступнее) надлежащего качества организовать не получилось. Поэтому вплоть до второй половины XVII века бумагу завозили иностранные купцы. Из-за сложности перевозки они увеличивали ее стоимость в два раза при продаже русским перекупщикам. А те добавляли еще пятую часть или четверть к цене.

В 1551 году был проведен церковный собор, прозванный Стоглавым. Он подготовил почву для запуска книгопечатания в Москве, хотя напрямую оно там не обсуждалось. Собор провозгласил необходимым создание по всей стране школ («училищ») при городских церквях, где дети могли бы учиться грамоте. Но для этого нужны были книги, учебные пособия, а их не хватало.

Ко всему прочему, имевшиеся рукописные издания пестрили ошибками и искажениями, кальками с некачественных переводов с греческого. Доходило до того, что в книгах могли быть целые строки абсурдного содержания.

На этом фоне в 1553 году по приказу Ивана Грозного и с одобрения митрополита Макария в Москве открылась типография. Чаще всего ее называют Анонимной, потому что доподлинно неизвестно, ни кто ее открыл, ни где и когда она работала.

Существуют разные версии о том, где она могла располагаться: например, на митрополичьем дворе или при храме Николы Гостунского. Наибольшим авторитетом пользуется мнение, согласно которому учредил Анонимную типографию уже упоминавшийся автор Домостроя — известный деятель Избранной Рады и наставник Ивана IV, священник Благовещенского собора в Кремле Сильвестр. Соответственно и находилась она у Сильвестра дома. Но разделяют эту точку зрения не все исследователи.

Судя по характерным признакам изданий Анонимной типографии, московские печатники осваивали типографское искусство самостоятельно, а не переняли его из Европы. Однако некоторое зарубежное влияние всё же имело место. Так, Федоров в послесловии к Апостолу утверждал, что корни российского книгопечатания уходят в Грецию, Фригию и Венецию.

А все полиграфические термины на Руси в ту эпоху были итальянского происхождения: штамба (от stampa) — типография, тередорщик (tiratore) — печатник, батырщик (battitore) — красильщик, пиян (piano) — пластина, прижимающая бумагу к печатной форме, маца (mazza) — кожаная подушечка для набивания краски на литеры. Возможно, это потому, что русских первопечатников консультировал Максим Грек, обучавшийся в Италии.

Что печатала Анонимная типография

С помощью анализа бумаги, вкладных и владельческих записей, орнаментики, расположения шрифта и других признаков исследователи установили, что из Анонимной типографии вышло семь изданий. Они были напечатаны пятью разными шрифтами, что отразилось в их наименованиях в научных кругах. Вот эти книги в порядке возможных дат выхода (есть и другие периодизации):

• узкошрифтное Четвероевангелие (1553–1554) — сохранилось 42 экземпляра;
• Триодь постная (1555–1556) — сборник молитв для чтения от первой недели подготовки к Великому посту до Великой субботы — 20 экземпляров и один фрагмент;
• Триодь цветная (1556–1557) — сборник молитв от недели Пасхи до Недели Всех Святых — сохранился только фрагмент;
• среднешрифтное Четвероевангелие (1558–1559) — 34 экземпляра;
• среднешрифтная Псалтирь (1559–1560) — шесть экземпляров;
• широкошрифтное Четвероевангелие (1563–1564) — 26 экземпляров;
• широкошрифтная Псалтирь (1564–1565) — все сохранившиеся экземпляры не имеют конца.

Книги Анонимной типографии хоть и имеют общие типические черты, часто сильно отличаются друг от друга. Это связано с тем, что первопечатники, набираясь опыта, каждый раз экспериментировали, то внося новые прогрессивные идеи, то делая шаг назад. Постепенно мастерство московских типографов повышалось.

Есть несколько уникальных особенностей безвыходных изданий. Одна из главных — московский по происхождению метод однопрогонной двухцветной печати. В оформлении текстов книг в ту эпоху использовали черную и красную (киноварь) краски. Однопрогонный метод позволял нанести обе краски с одной печатной формы: сначала ее покрывали черной, затем в нужных местах наносили кисточкой красную. Однако в некоторых изданиях применяли и принятый в Европе двухпрогонный метод, когда для разных красок используются разные формы.

Другая важная особенность была в том, что московские печатники старались имитировать стиль рукописной книги — именно такую задачу ставили перед ними заказчики. Для этого в Анонимной типографии использовали шрифты с разными начертаниями букв (например, несколько вариантов литеры «О»), титл и знаков препинания, ударения и придыхания, а также выделенные краской заглавные буквы и орнаментальные заставки.

Стремление повторить письмо от руки отражалось и в пространстве текста: московские типографы использовали метод перекрещивания строк: литеры были не одинакового размера, а могли выходить за пределы строки и даже «залезать» на соседние.

Это тоже хорошо имитировало рукописность. Есть также мнение, что каждый из пяти шрифтов подражал написанию букв конкретных рукописных оригиналов, и поэтому шрифты Анонимной типографии так различаются.

Создание даже печатных книг в ту эпоху было трудоемким процессом — на подготовку издания уходило около года: нужно было подготовить текст, отлить шрифт, вырезать орнамент.

Качество печати не всегда было высоким, особенно в первых изданиях, видимо, из-за неопытности печатников или спешки. Например, выключка (выравнивание) строк появилась не сразу. При однопрогонной печати иногда черная краска и киноварь смешивались, а на местах пробелов оставались следы, которые к тому же неаккуратно вымарывали (стирали). Нумерации страниц или листов часто не было, а если и была, то нерегулярная и неправильная. В книги попадало множество ошибок, пропущенных при корректуре, а наборщики иногда пропускали буквы, слова и даже целые строки. В результате пропущенные буквы вписывали от руки, а лишние заклеивали обрезками бумаги (позднее их стали замазывать белилами).

Также первые типографы Москвы не всегда могли оформить свои книги визуально, например создать иллюстрации. Но они старались выжать максимум из доступных технологий. Так, в среднешрифтном Четвероевангелии встречается первое гравированное на дереве изображение человека в русском искусстве — сидящего и пишущего евангелиста.

Поэтому даже со всеми своими несовершенствами печатные издания превосходили большинство рукописных предшественников.

Экземпляры книг Анонимной типографии разбросало по всей России, Украине и Беларуси, а некоторые даже оказались за рубежом. Впрочем, немало из них было утеряно, в том числе после обнаружения и изучения. Так, потерялась описанная Алексеем Викторовым Триодь постная с исправлениями. Она хранилась в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, который после революции большевики превратили в музей, а во время Великой Отечественной войны подорвали эсэсовцы. Неизвестно, куда пропал и единственный, наиболее полный экземпляр Триоди цветной. Книгу так и не нашли при передаче в Государственный исторический музей в Москве архива библиофила и коллекционера Павла Щапова, где она находилась.

С Федоровым или без

Кто именно работал в Анонимной типографии, доподлинно неизвестно, но есть несколько возможных кандидатов. Так, благодаря сохранившимся посланиям Ивана Грозного в Новгород от 9 февраля и 22 марта 1556 года известны имена двух из них. Первый, Маруша Нефедьев, назван в документах «мастером печатных дел». Вероятно, он руководил Анонимной типографией, так как царь повелел ему оценить работу новгородского резчика по камню Васюка Никифорова. Тот, видимо, был в типографии гравером.

В 1552 году датский король Христиан III прислал на Русь типографа Ганса Мессингейма (или Миссингера, или Мейссенгейма) по прозвищу Бокбиндер. Тот предложил Грозному напечатать на русском языке лютеранскую Библию, но царь отказался. Существует предположение, что Мессингейм работал в Анонимной типографии, учил русских печатников и руководил ими, но историки считают эту гипотезу сомнительной.

Вполне вероятно, что в Анонимной типографии работали и Федоров с Мстиславцем, ведь в последующем они использовали те же приемы набора, верстки и печати, которые кроме Анонимной типографии нигде больше не использовались. Например, то же перекрещивание строк есть в Апостоле. Федоров вообще жил через площадь от Сильвестра, дружил с ним и знал печатное ремесло — было бы странно не пригласить его в Анонимную типографию.

О ранней жизни Ивана Федорова (то есть сына Федора), дьякона церкви Николы Гостунского в Московском Кремле известно мало. Родился он около 1510 или 1520 года. Где именно, неизвестно. Есть версия, что он происходил из белорусских земель, находившихся в составе Великого княжества Литовского, принадлежал к дворянскому роду Рагоз и учился в Краковском университете, получив в 1529–1532 годах степень бакалавра. Но более вероятно, что он был мастером рукописных книг в Новгороде, а в Москву прибыл с митрополитом Макарием, у которого в Новгороде была крупная мастерская по переписке книг и изготовлению икон.

Читайте также

Дрочило, Черт и Кулотка. Необычные древнерусские имена: откуда они взялись и что означали

Так или иначе, годы перед типографской деятельностью Иван Федоров явно провел не зря: учился, работал, освоил печатное ремесло и литейное дело. Опытный переплетчик, переписчик и художник-резчик, он сам мог отливать шрифты, быть наборщиком, справщиком (корректором), автором иллюстраций и гравером. Очевидно, Федоров прекрасно владел греческим, латинским и польским языками, а также обладал литературным талантом, что хорошо видно по послесловиям его изданий. Петр Тимофеев Мстиславец же был его помощником. О нем известно еще меньше, чем о Федорове. Судя по прозвищу, он мог быть из белорусского Мстиславля (Великое княжество Литовское), есть неподтвержденные сведения, что он учился в Италии.

Именно этим людям, знакомым с печатным делом, Иван Грозный и доверил руководить большой государственной типографией, которую открыл в 1563 году. Впрочем, возможно, он просто выделил специальное здание для действующей Анонимной типографии.

Печатный двор поместили на Никольской улице в Китай-городе, недалеко от Кремля. Денег царь не жалел. Как писал Федоров, Грозному нужно было обеспечить книгами множество новых церквей (в XVI веке было основано около 100 монастырей), в том числе на завоеванных казанских и астраханских землях, а также исправить множество ошибок, накопившихся в старых рукописях.

Федоров взялся за дело с большим энтузиазмом. Он не только отпечатал Апостол, но и предварительно провел большую текстологическую и редакторскую работу над книгой. Издание было большим шагом вперед в московском книжном деле. После него Федоров и Мстиславец также отпечатали Часовник.

Что интересно, Анонимная типография к тому моменту еще не прекратила существование — безвыходные книги продолжали появляться. В конце 1550-х годов Сильвестр, предположительно, впал в опалу. Типография перешла к его сыну Анфиму (именно для него отец написал Домострой). Поздние издания, начиная с широкошрифтного Четвероевангелия, судя по всему, печатались уже в той же государственной типографии, где Федоров и Мстиславец опубликовали Апостол.

Последним для Анонимной типографии стал 1567 год, когда она, по-видимому, сгорела — о некой погибшей в пожаре печатне в Московии писали английский посол Джайлс Флетчер и французский историк Андре Теве. Не исключено, что ее намеренно сожгли противники книгопечатания. Так об этом говорил Флетчер: «Вскоре дом ночью подожгли, и станок с буквами совершенно сгорел, о чем, как полагают, постаралось духовенство».

Незадолго до этого Московское царство покинули и Федоров с Мстиславцем, ставшие одними из первых известных политических эмигрантов. Видимо, печатники оказались жертвами борьбы нестяжателей и иосифлян. Последние выступали против распространения знаний среди мирян, в том числе печатного дела. Сам Федоров не дал точных указаний на своих обидчиков, подчеркнув лишь, что ими были завистники, а не царь.

Типографы переселились в Великое княжество Литовское и здесь продолжили типографское дело в имении Заблудово гетмана Григория Ходкевича (по альтернативной версии, они уехали именно потому, что получили от него приглашение). После этого пути их разошлись. Мстиславец поехал в Вильну и печатал кириллические книги там. Федоров сначала оставался в Заблудове, потом переехал во Львов и Острог, став таким образом еще и первопечатником Украины. На его могиле во Львове лежит плита с надписью «Друкарь („книгопечатник“ — заимствование из немецкого, польского) книг, пред тем не виданных».

Может быть интересно

Казаки, калмыки, евреи, старообрядцы, революционеры и другие: кто и почему эмигрировал из Российской империи до 1917 года

С отъездом Федорова и Мстиславца и закрытием Анонимной типографии книгопечатание в Москве не прекратилось, хотя и сильно сбавило обороты. Вплоть до смерти Ивана Грозного (1584) было издано всего две книги.

Типографское дело продолжили ученики Федорова и Мстиславца — Никифор Тарасиев, Невежа Тимофеев и его сын Андроник, а чуть позже и приехавший из Литвы ученик Федорова Анисим Михайлов Радишевский.

Печатные издания в Московском царстве не смогли вытеснить рукописные, которые составляли большинство книг вплоть до конца XVII века. Российская традиция игнорировала многие преимущества типографского метода, позволявшие удешевить производство книг, и они по-прежнему оставались дорогими и редкими, в то время как на Западе сложился целый рынок печатных книг, ставший одной из основ буржуазного развития Европы.

Всего в XVI веке на территории Московского царства было выпущено 19 печатных изданий, тиражом 1000–1200 экземпляров каждое. С XVII века печатный двор перешел в Кремль, в Набережную палату — в российском книгопечатании начинался новый этап. На протяжении всего этого времени московские типографы передавали свое искусство от ученика к учителю. В этом смысле Анонимная типография была колыбелью российского книгопечатания.