«Самоанализ пагубен». Как научиться не думать

19 октября 1983 г. 14:24. Осеннее солнце заливает остров Эльба таким золотым светом, что кажется, будто все еще лето. На борту Corsaro — полная тишина. Море восхитительное, мы в миле от Парети. Ровно через шесть минут Жак Майоль сбросит в воду 50-килограммовый чугунный груз, который должен утащить его на глубину. Начинается обратный отсчет. Майоль сидит на палубе, опустив ноги в воду, и наблюдает за погружением дайверов-спасателей: они будут располагаться на разной глубине, приглядывать за ним и при необходимости помогать. О чем он думает? Возможно, о своем друге, монахе Ёсидзуми Адзаке, с которым познакомился в японском храме на Идзу в 1970 г. Это он учил его постигать дзен: повторял: «Не думать! Не думать!» и постукивал по плечу ученика палкой — знаменитой палкой мастеров дзен, предназначенной для изгнания блуждающих мыслей, когда нужно перенаправить внимание медитирующего на то, что происходит здесь и сейчас…

Или, может быть, Майоль думает о Клоунессе. Играя с ней, он заметил: когда его одолевают мрачные мысли, Клоунесса чувствует это и отдаляется, как бы говоря, что надо от них избавиться, очистить дух. Дельфин и монах солидарны в главном: «Не думать!» Будто мышление происходит само по себе, будто это чисто механическая деятельность, навязчивое действие или тик, от которого легко избавиться. Раз — и все. Как дверную ручку повернуть. «Не думать». Легко сказать!

Возможно, Майоль вспоминает доктора Кабарру — французского врача, предупреждавшего, что на глубине ниже 50 м грудная клетка фридайвера, задержавшего дыхание, непременно разорвется. А у него, у Жака, не разорвалась. Он нырял и глубже. Энцо Майорка и вовсе сумел опуститься на 60 с лишним метров… Майоль хорошо помнит свою первую попытку побить рекорд Майорки. Это было во Фрипорте на Багамских островах. Перед тем как нырнуть с закрытыми глазами, он попросил одного из спасателей коснуться его спины на глубине 50 м, чтобы он понял, насколько глубоко погрузился. Но это прикосновение вывело его из транса. Он открыл глаза, увидел в 10 м под собой флажок на тросе — обозначение глубины, достигнутой Майоркой, — и остановился. Нырять дальше он уже не мог: давление в ушах было невыносимым. Это резкое напоминание о реальности, это внезапное вмешательство мысли выбило его из нужного состояния — пришлось вернуться. Потом он все-таки погрузился ниже 60 м, но о том случае никогда не забывал. Наибольшую опасность для фридайвера на такой глубине представляют мысли. Рекорд Майорки — 62 м. Роберт Крофт нырнул на 64, а потом и на 66 м. Тогда Майоль решил провести несколько месяцев в храме на Идзу, чтобы подготовиться к покорению рекорда особым способом, не имеющим ничего общего с улучшением физической формы или работой над дыханием. Он учился не думать. И это умение в сочетании с дыхательными упражнениями из йоги позволило ему 11 сентября 1970 г. нырнуть на 76 м.

Последнее слово осталось за Майолем. В прямом смысле последнее — в декабре того же года Всемирная конфедерация подводной деятельности (CMAS), которая фиксировала рекорды, отказалась от фридайвинга по соображениям безопасности. Прощай, спорт, — здравствуй, эксперимент.

Или, может быть, тогда, в октябре 1983 г., Майоль думал о докторе Роже Лескюре, и вовсе считавшем фридайвинг преступлением? Ведь, по его оценке, на глубине 80 м у фридайвера остается всего несколько секунд сознательной жизни…

О чем размышляет Майоль за мгновения до погружения? Никто не знает. 14:30. Он поднимает руку, поправляет зажим для носа, хватается за трос, делает самый обычный, не усиленный вдох и исчезает в пучине. Ему 56 лет. Отметка на тросе ждет его на глубине 105 м. Если он как следует подготовился, то не будет о ней думать.

Но иногда недостаточно просто «не думать» о задаче. Элен Гримо перед выходом на сцену испытывает страх, который сама называет «феноменом адреналина». Сердце бешено колотится, кровь отливает от рук и ног, дыхание учащается. Но все же она ни о чем не думает. Она одновременно и сосредоточенна, и свободна от мыслей. Желудок сводит. Она едва держится на ногах. В детстве она садилась за инструмент без страха, с удовольствием. Что же произошло? Все это началось незадолго до того, как она записала дебютный альбом. Все преподаватели Элен считали, что она выбрала слишком сложное произведение. Это была фортепианная соната № 2 Рахманинова. Ее прихоть. Ее мечта. За несколько минут до входа в студию тело впервые предало Элен: «феномен адреналина», приступ тревоги, овладел ею и уже не отпускал. С тех пор тело думает за нее и, словно поврежденная грампластинка, раз за разом воспроизводит навсегда записанный страх. А как сделать так, чтобы и тело не думало? Сила воли тут не поможет, сила мысли — тоже. Элен просто старается дышать и дышать, думая лишь о том, чтобы полностью очистить легкие и впустить воздух глубоко в живот. Кровь приливает обратно, Элен снова берет себя в руки. Она заменяет мышление воображением и выстраивает мысленные проекции. Она фиксирует внимание на трех вещах, всегда одних и тех же — сначала на одной, потом на другой, затем на всех сразу. Они выстраиваются в ряд, как вишенки на экране «однорукого бандита». Элен объясняет:

Эта техника позволяет поймать и удерживать ритм до тех пор, пока я не достигну просветления. Принцип в том, чтобы безупречно контролировать дыхание, параллельно концентрируясь на возникающих образах. Когда мозг переходит в альфа-фазу, вы погружаетесь в транс, как от буддийских мантр. Задача в том, чтобы в ходе упражнения мозг перестал формировать отдельные мысли. Мне нравится еще одно упражнение: представьте себя в любимом месте или там, где хотели бы побывать. Например, это вершина башни, с которой открывается прекрасный вид на окрестности. Или — представьте себе лестницу. Внизу лестницы — комната. В глубине комнаты — дверь. Вы открываете дверь, а за ней находится что-то или кто-то. Обычно это любимый человек или тот, кого уже нет в живых. Но на самом деле это ваш внутренний голос.

Другими словами, Элен занимается самогипнозом. Психотерапевт, психоаналитик, мастер гипноза Франсуа Рустан подтверждает преимущества этого метода. Концентрация на дыхании — лучший способ вернуть контроль над телом и подавить неприятные мысли.

Тревога всегда вызвана ригидностью, блокирующей жизненный поток. Восстановить этот поток можно с помощью правильного дыхания, медленного и глубокого. Чтобы полностью блокировать негативные мысли, Рустан использует три упражнения. Первое — фиксация взгляда на определенной части предмета: например, на кончике карандаша, ручке чашки или узоре на подушке. Цель — вырвать то, на что вы смотрите, из контекста, отодвигая все остальное на второй план. Во время второго упражнения вы мысленно переноситесь в любимое место. В городе, в деревне, в горах — неважно, лишь бы оно вызывало приятные ощущения. А третье упражнение сильнее всего сбивает с толку, потому что нужно пользоваться языком… но совершенно бессмысленным образом. «Это странный эксперимент, потому что связан с совершенно нелепыми фразами: „Идите по незнакомой дороге к неизвестному месту, чтобы сделать то, что не можете“. Такие, казалось бы, бессмысленные фразы, подразумевающие огромный риск, если им следовать, тем не менее открывают пространство свободы и радости, где жизнь обновляется». Когда вы так обращаетесь с языком, невозможно представить что-то конкретное — но как раз в этом и заключается смысл упражнения: вернуть ощущение возможности. Но не за счет ясности цели или образа, а за счет создания путаницы и неопределенности. И это, пожалуй, самая удивительный и плодотворный аспект такого метода: любой, кто хочет найти способ действовать и «переизобрести» себя, должен начинать не с постановки четких целей, а с неопределенного, туманного состояния, которое позволит действию обрести форму. Ведь молнии рождаются в тучах, а свет особенно ярок во тьме.

Этот метод помогает не только при борьбе со страхом публичных выступлений. Благодаря ему можно научиться переставать думать, когда нужно действовать. Лишние мысли могут навредить всему нашему существованию или даже поставить его под угрозу. Элен Гримо рассказывает, как встреча с великим скрипачом Гидоном Кремером на фестивале камерной музыки в Локкенхаусе полностью изменила ее жизнь и отношения с фортепиано. До этой встречи Элен гордилась своей интуицией и позволяла себе руководствоваться очевидным, а после нее стала анализировать собственную игру, препарировать произведения и методично исследовать все возможности для раскрытия собственного индивидуального звучания. Чем дольше она перебирала варианты, тем сильнее отрывалась от реальности: «Я задавала себе столько вопросов, что уже просто не могла ни оторваться от партитуры, ни просто поднять руки и положить их на клавиши, чтобы начать играть. Иногда ко мне ненадолго приходило понимание, что у меня может и должно получиться, но между этими вспышками ясности, между этими редкими прозрениями я бродила вслепую. Я неделями, а то и месяцами металась, пытаясь решить свои проблемы, но тщетно».

Элен стала страдать от самого настоящего инструментального паралича — и в итоге заболела.

Я утратила способность играть, разве что по нотам. Я читала, все время читала — и книги, и статьи. Зациклилась на своей бездеятельности и не выходила из квартиры. Я много размышляла, отчаивалась, вымышленные персонажи перемешались с обрывками знаний, и это меня угнетало. Я не хотела никого видеть. Меня мучило ощущение бессилия или, того хуже, бесполезности. Мое страдание уже само по себе было действием, а созерцание этого страдания стало бездонной пропастью. В груди образовалась огромная черная дыра. Но она не сообщалась с бесконечным пространством, с космосом, с головокружительной архитектурой музыки, а была похожа на пробоину в днище лодки, и сквозь нее просачивались мутные глубинные воды. Это было похоже на самоотчуждение. Отказ от самого себя после отказа от всего. В году я должна была в третий раз выступать на фестивале в Ла-Рок-д’Антерон — и тогда я находилась в полнейшем упадке. Я считала, вернее, была убеждена, что уже не выберусь. В первый и последний раз в жизни я почувствовала дикое, неудержимое, чудовищное желание исчезнуть.

Руминация («мыслительная жвачка»), препятствующая действию, потеря интереса ко всему, что происходит в мире, утрата легкости бытия — это все явные диагнозы серьезного экзистенциального кризиса. «Заанализировав» до дыр свою игру, Элен перестала жить. У швейцарцев есть отличное выражение: желая узнать, как у человека дела, они спрашивают: «Ça joue?» («Как играется?») Как только перестаешь играть, дела идут плохо.

Разум лишил Элен инстинкта. Как выйти из такого тупика? Как вернуть себе способность играть? Франсуа Рустан предупреждает, что уж точно не стоит пытаться излечить человека от привычки чрезмерно анализировать с помощью все того же чрезмерного анализа. Тому, кто слишком много думает, не помочь новой порцией размышлений. Первым делом нужно попытаться положить конец руминации — «жвачке из угрызений совести, сожалений и обид».

Затем надо преградить путь поиску мотивов и причин наших проблем. Чтобы перестать думать или научиться больше не думать, нужно долго размышлять, чтобы утомить собственную мысль и заставить ее сдаться. Измотать мысль, как изматывают дикую лошадь, чтобы ее укротить и оседлать.

Изматывайте свои мысли, чтобы осознать их бесполезность и наконец начать действовать.

* * *

Остерегайтесь ловушки под названием «Я хочу понять». В главе «Иллюзия смысла» своей книги Jamais contre, d’abord: La présence d’un corps Рустан пишет: «Симптом уже формируется, он сдерживает поток жизненной энергии, сковывает нас. Сосредоточившись на нем, мы повышаем риск его усиления». Не надо копаться в проблеме до тех пор, пока вы окончательно не застрянете, или ходить вокруг нее кругами, следует оставить проблему на своем месте: посреди всего остального. Пусть она будет просто деталью в движущемся ансамбле, а не средоточием внимания, окаменевшим от неустанного желания разобраться.

При гипнотерапии мы позволяем проявиться неясному и расплывчатому целому, всей гамме мыслей, представлений, чувств, восприятий, ощущений — всего, что вызывает состояние замешательства, в которое мы впадаем, словно корабль без компаса и с поникшими парусами. Затем симптом захлестывает волна, которая отрывает его от якорей и уносит. Ему остается лишь принять все аспекты жизненного потока или подчиниться им.

Значение термина «транс» в гипнозе связано со значением латинской приставки «транс-»: речь о переходе, о промежуточном состоянии. «Точка действия» — это еще и точка перехода.

Читайте также

«Пожалуйста, заткнись». Как угомонить внутреннего критика

А это значит, что, вопреки всей психоаналитической традиции, не надо смотреть на себя и тратить время на самоанализ, чтобы почувствовать себя лучше: «Самоанализ пагубен. В конечном итоге вы смотрите на себя со стороны вместо того, чтобы жить». Философ Людвиг Витгенштейн писал об этом в «Тайных дневниках» (1914–1916) в разгар Первой мировой войны: «Когда вы чувствуете, что появляется проблема, надо перестать о ней думать, иначе не получится от нее избавиться. Начинать думать надо в той точке, где вам удобно сидеть. Главное — не зацикливаться. Сложные проблемы должны сами решаться прямо у нас на глазах». Но как решить проблему, не думая о ней? Особенно странно слышать такое от философа, настолько сосредоточенного на науке и логике, как Витгенштейн. Сложно представить, как, например, теорема доказывает сама себя. Разве доказательство теоремы не требует внимания в самом прямом смысле этого слова? И разве внимание, осознанно уделяемое чему-либо, не подразумевает приложенных усилий? Учителя велят нам: «Обрати внимание!» — как будто достаточно всего лишь приложить усилия, чтобы пришло понимание. Витгенштейн же рекомендует обратное: не увязайте в деталях, перестаньте думать — и пусть проблемы решаются сами по себе. Прямо у нас на глазах, говорит он. Если мы не слишком стараемся, это не значит, что не надо смотреть в оба. Мы держим глаза открытыми — это форма внимания, которая сводится к простому взгляду, без напряжения. Секрет такого взгляда — в комфорте: «Начинать думать надо в той точке, где вам удобно сидеть». Первым делом комфорт, а мысль — уже его следствие. Если вы хотите привнести в жизнь побольше комфорта, нужно для начала удобно расположиться в кресле. А потом вы почувствуете, будто сидите в кинозале: если не вмешиваться, проблемы начнут решаться сами собой. Только если отказаться от попыток решить проблему в лоб, у вас появится шанс действительно от нее избавиться. Витгенштейн утверждает: «Решение любой проблемы — это образ жизни, при котором эта проблема исчезает». Рустан добавляет: «Решение человеческой проблемы никогда не найти в ответе на вопрос „зачем?“».