«Он отбывает пожизненное по делу Мэнсона, к которому не имеет никакого отношения». Дмитрий Мишенин — о судьбе и творчестве Бобби Босолея
Композитор Бобби Босолей — одна из последних звезд «магической эпохи» XX века. К сожалению, пока Алехандро Ходоровски делает расклады на Таро в парижском кафе для всех желающих, а Кеннет Энгер творит в благородном уединении, Босолей коротает дни в тюрьме строгого режима. Роман Навескин поговорил с художником и лидером арт-группы Doping-Pong Димой Мишениным о коллаборации с Бобби Босолеем, а также о грядущем итальянском переиздании саундтрека к культовому фильму Lucifer Rising Кеннета Энгера.
Р.Н.: Дима, как я понимаю, есть три классические дороги к Босолею. Через фильмы Кеннета Энгера, через интерес к психоделическому року и группе Love Артура Ли или через фигуру Чарльза Мэнсона. Как ты впервые узнал о Бобби и его музыке?
Д.М.: Отвечу кратко: все эти три пути должны были рано или поздно привести к нашей встрече. Я люблю фильмы Кеннета Энгера, слушаю психоделический рок и давно интересовался делом Мэнсона, ставшим одним из мифов ХХ века.
Р.Н.: Какую роль сыграл Бобби Босолей в раскрутке дела Чарльза Мэнсона?
Д.М.: Бобби никакой роли в деле Мэнсона не играл. Скорее, наоборот — в его деле Мэнсон сыграл роковую роль.
В юности Бобби в результате трагического случая убил своего знакомого драг-дилера, буддиста и музыканта Гари Хинмэна. За что и был задержан полицией летом 1969 года.
Но дальше происходит то самое дело Мэнсона, когда группа хиппи-наркоманов устроила кровавую бойню, жертвами которой стали голливудская кинозвезда Шэрон Тейт, стилист и парикмахер Джей Сибринг и многие другие прекрасные люди.
Заместитель прокурора Лос-Анджелеса и государственный обвинитель Винсент Буглиози сфабриковал на процессе так называемое «дело Helter Skelter». Выдумал и отчасти сфальсифицировал историю, на основании которой был обвинен и посажен за решетку Чарльз Мэнсон, не принимавший участия в этих преступлениях, свалив на него всю вину, как на организатора.
А в связи с тем, что Бобби с ним был знаком, еще и назвал Босолея причиной всех этих убийств. Якобы Мэнсон и его банда таким образом пытались освободить Бобби и отвести от него обвинения: убить людей схожим способом, как и Гари Хинмэна — заколов ножами, а так же написав кровью жертв на стенах политические лозунги, свалив тем самым вину на радикальную политическую организацию «Черные пантеры». Ну и главным доказательством в обвинении служило то, что Семья Мэнсона слушала Белый альбом Битлз, а песня Helter Skelter и вдохновила их на то, чтобы развязать Апокалипсис. В итоге за решеткой оказался Чарльз Мэнсон, никого не убивший и названный при этом серийным убийцей. А Бобби уже больше полувека несет груз ответственности за все совершенные дикие преступления, к которым он не имел никакого отношения.
Он отбывает пожизненное заключение за преступление, по которому освобождают через 10 или 20 лет. Но пока статуя Свободы будет стоять, Бобби будет сидеть. Такова плата за дружбу с Семьей Мэнсона, которая превратилась в главную американскую страшилку, в которой правды столько же, сколько в сказках братьев Гримм. Хорошо, что хоть «Битлз» не посадили с такой неуемной литературной фантазией у стороны обвинения. Недаром же Буглиози потом стал писателем и автором одноименного бестселлера Helter Skelter — финального плода его юридического мифотворчества.
Р.Н.: Уже в тюрьме Бобби написал саундтрек к «Люциферу восставшему» Кеннета Энгера — вместо Джимми Пейджа, который ушел в очередной наркотический загул. Бобби рассказывал о самом процессе записи? Как он получил разрешение, музыкальные инструменты?
Д.М.: Интересно, что первоначальный саундтрек был записан не в тюрьме, а в свободной атмосфере калифорнийского «индейского» лета в далеком 1967 году. Бобби было на роду написано его создать и, несмотря на все тернии, прорваться к звездам. Поэтому нужна предыстория.
Его знакомство с Кеннетом Энгером произошло на концерте Orkustra в Невидимом цирке: культовый кинорежиссер предложил Бобби роль Люцифера, а Бобби ему — свои услуги композитора. Бобби распустил Orkustra и собрал новую группу The Magick Powerhouse Of Oz.
В 19-летнем возрасте он переехал в Российское посольство (The Russian Embassy) — викторианский особняк в Сан-Франциско и стал соседом Кеннета Энгера. Этот дом, совершенно удивительный снаружи — смесь деревенского декаданса и оплот американской готики. Там снимали, музицировали и проводили обряды кроулианской магии. А потом случилась поистине «детская разборка» с Энгером.
Премьера первой версии фильма Lucifer Rising в Хейт Эшбери прошла неудачно из-за того, что Кеннет перебрал с кислотой. Он хотел провести кроулианский ритуал равноденствия, а вместо этого ему стало дурно.
Друзья поссорились после того, как Энгер побил редактора журнала «Оракул» и в результате обвинил Бобби, что тот ему подсунул плохую наркоту, а позже еще и заявил, что Босолей украл единственную копию фильма. Но по всей видимости, это была хитрость для инвесторов. Первая версия провалилась, а скандал давал удобный повод все переделать.
Кадры из этой версии вошли в фильм Invocation of My Demon Brother 1969 года. Хроника оргий и ритуалов в The Russian Embassy объединились с саундтреком Мика Джаггера. А музыка с первого показа Lucifer Rising» сохранилась чудесным образом и стала доступна для потомков, спустя полвека, на виниле The Lucifer Rising Suite (4xLP Boxed Set).
Кеннет Энгер и Бобби Босолей помирились в 70-х и доделали начатое в 60-х. Один заново снял фильм, а другой — заново написал саундтрек. Никакие мирские препятствия не смогли повлиять на этот поистине Божий промысел.
Р.Н.: Ты помнишь, как сам впервые услышал музыку Бобби? И как возникла идея написать ему письмо? Захотелось выразить признательность или это было нечто другое?
Д.М.: Как я теперь понимаю, связь с фильмом Lucifer Rising у меня была с детства. В моей памяти хранится конфабуляция — так называемая галлюцинация воспоминания: мой отец держит меня на руках где-то на Ленинском проспекте в Ленинграде и показывает рукой на небо… И что же я увидел, будучи ребенком?
По небу над советскими небоскребами 137-й серии величественным строем проплывали летающие тарелки. Позже я увидел этот самый парад летающих блюдец, но только над египетскими пирамидами — у Кеннета Энгера под музыку Бобби Босолея.
С этого момента я понял, что все мы — члены одной духовной семьи, раз у нас одинаковые коллективные видения об ушедших цивилизациях с НЛО-уклоном.
Поэтому, когда в 2005 году в Санкт-Петербургском Музее сновидений Зигмунда Фрейда я сделал выставку арт-группы Doping-Pong под названием Bad Boy и посвятил ее Бобби Босолею, естественно, как-то захотелось его порадовать, и я послал ему фото с открытия, благо на нем было настоящее столпотворение, как на рок-концерте. Так мы познакомились и начали общение, к удовольствию друг друга. И так и общаемся до сих пор, как близкие друзья: пересказывая сны, обсуждая шаманов и Бога. Я оказался вторым русским артистом, о ком он узнал. Первым в конце 80-х был Борис Гребенщиков, которого он услышал по радио, и о котором он с уважением заявил, что в этом парне живет дух рок-н-ролла. Так что когда Бобби попросил меня сделать ему логотип и оформить новый винил, это было для меня полной неожиданностью. И еще большим удивлением для меня самого стал результат работы Doping-Pong — родился образ — 100% квинтэссенция той самой выставки по мотивам сказки Ганса Христиана Андерсена «Нехороший мальчик» про Купидона. Значит, все это росло и зрело в подсознании, пока мы общались, чтобы принести свои плоды в назначенный час.
Р.Н.: В каких условиях сейчас находится Бобби? Есть ли какие-то режимные послабления для него? По интервью и публикациям мне кажется, что общественность настроена к нему гораздо более лояльно, чем к Мэнсону.
Д.М.: В данный момент Бобби пребывает в крайне тяжелых условиях. Его содержат в карантине, в фильтрационном блоке, предусматривающем строгий режим и практическое сведение на нет любой коммуникации с внешним миром. У нас нет связи с ним уже несколько месяцев.
Тюремные власти спустя полвека вдруг решили перевести его в другой штат, в другую тюрьму. Притом в ту, в которой его однажды в молодости чуть не убили. Это произошло после очередной апелляции и выглядит как форменное издевательство над пожилым человеком.
Из последней весточки следует, что Бобби находится в расстроенных чувствах из-за того, что по правилам новой тюрьмы, он больше не сможет записывать музыку. Сможет только рисовать. Но даже в этом письме он порадовался тому, что успел много записать в тюремной студии за все эти годы, пока эта возможность была. И материал еще будет издаваться в дальнейшем, новые синглы на iTunes, а также в 2016-м должен увидеть свет новый полноценный альбом Voodoo Shivaya. Не говоря уже о ежегодных переизданиях его гениального саундтрека Lucifer Rising. В этом году его выпустила в DVD-боксе вместе с фильмами Кеннета Энгера The Magic Lantern Cycle французская студия Potemkine Films. Следующую версию, выходящую в Италии на виниле, сейчас оформляет Doping-Pong.
Р.Н.: Есть ли у Бобби доступ к информации — книги, музыка, интернет — или он находится в условиях информационной изоляции? Сохранился ли у него интерес к магии? Спрашиваю это вот к чему — как ты полагаешь, испытывает ли он влияния на свою музыку извне? И еще: как он оценивает спустя полвека контркультурную революцию 1960-х, вы говорили об этом?
Д.М.: Мы готовим большое и серьезное интервью с Бобби, где все это обсуждаем. То, что оно делается годами, свидетельствует, насколько это технически сложный и долгий процесс. Но лучше он сам расскажет о таких вещах. Могу процитировать фрагмент из будущего интервью в ответ на твой вопрос:
Бобби Босолей:
«Я не думаю о себе, как о человеке из 1967 года или из любого другого времени. Но я знаю, что ты имеешь в виду. Многие люди ассоциируют меня с вещами, в которые я был вовлечен в 60-е, и многие из тех, кто меня знает, в курсе, что я в тюрьме с 1969-го. Конечно, тебе может быть любопытно, как у меня получается общаться и делиться своим искусством и музыкой со многими людьми через электронные ресурсы.
На протяжении всей моей жизни я интересовался поиском новых технологий и способами использования их для артистического выражения себя. Спустя годы и десятилетия, через книги и другие традиционные медиа, я более-менее иду в ногу с современными технологиями. Там, где есть желание, есть и возможность, как говорится.
Пребывание в „ГУЛАГе“ этой страны очень ограничивает: жуткое место, возможно, не сильно отличающееся от тюрем в России, кроме того, что в наших тюрьмах гораздо больше народу (в соотношении с процентом населения), чем в любой другой стране мира. Чтобы способствовать поддержанию порядка, нам разрешают получать журналы и смотреть телевизор. Недавно нам разрешили купить маленькие портативные устройства (не телефоны и айпады), которые функционально очень ограничены, но позволяют общаться с семьей и друзьями имейлами. Хотя я использую компьютер на моей тюремной работе, в тюрьме, где я нахожусь, у нас нет прямого доступа в интернет.
Поэтому, несмотря на то, что я никогда не видел и не посещал iTunes лично, я знаю достаточно много об основных сайтах, и как некоторые из них могут послужить моему желанию общаться с людьми во внешнем мире. С помощью агентов, которые снаружи поддерживают мою работу, я могу распространять мою независимо спродюсированную музыку через iTunes, Amazon, Spotify, Youtube и другие сайты, которые специализируются на распространении музыки. Таким же способом я делюсь своим визуальным искусством».
P.Н.: Рассказывал ли Бобби, как на него вышел Гаспар Ноэ, в последнем фильме которого («Любовь») использовался фрагмент из альбома Lucifer Rising? И вытекающий вопрос: пытался ли ты или кто-то из зарубежных деятелей культуры составить петицию с просьбой о досрочном освобождении Бобби?
Д.М.: Я сегодня в официальном инстаграме Бобби увидел постер ленты Love и подпись, что в этом кино используется музыка из Lucifer Rising. Вот и все, что я знаю. Инстаграм ведет ассистентка Бобби по имени Бет, она дизайнер и постит все, имеющее отношение к его личности. Пока он сидит — жизнь ведь продолжается, и его искусство радует публику в той или иной форме. Пока Бобби все еще вне привычных коммуникаций по причинам, которые я описывал выше, и поэтому не могу узнать об их взаимоотношениях с режиссером. Знакомы ли они лично или Гаспар Ноэ — просто его фанат, я не знаю.
И еще я слышал, что Министерство культуры запретило прокат фильма «Любовь» на территории России и разрешило только его демонстрацию в фестивальных рамках из-за эротического контента.
Разумеется, помимо петиции из России от Doping-Pong, за рубежом многие деятели культуры и кино выступали в поддержку освобождения Бобби. Я и многие другие его друзья писали прошения о помиловании для Бобби, но пока наши письма остаются без внимания.
Тщетность этих усилий, а также жестокость наказания, превысившая все допустимые нормы содержания под стражей за самое тяжкое преступление, совершенное полвека назад, наводят на мысли о заговоре. О согласованном закулисном решении чиновников госаппарата не выпускать на свободу никого из членов так называемой Семьи Мэнсона, замешанных в летнем деле 1969 года. Также некоторые деятели на Западе неоднозначно проявили себя, своими поступками оказав негативное влияние на судьбу Бобби. Это и упомянутый уже здесь Винсент Буглиози или, к примеру, писатель Трумен Капоте, который ради горячего материала для своей книжки «Музыка для хамелеонов» опубликовал частично подтасованное интервью с Бобби, чем навредил ему на всю жизнь, составив абсолютно искаженный образ этого человека у миллионов читателей по всему миру. К сожалению «общественное мнение» формируется такими умельцами, как Капоте.
Р.Н.: А как сам Бобби воспринимает произошедшее? Можно ли сказать, что он раскаялся? Жалеет ли он о чем-то?
Д.М. : Абсолютно точно — да, раскаялся.
Он сожалеет об ошибках юности. За все долгие годы, проведенные им в заточении, Бобби, несомненно, эволюционировал в человека, чуждого насилию и крайностям, характерным отчаянному юношескому нигилизму. Он — созидатель, творец. Несмотря на лишения, сопутствующие изоляции, он не ожесточился, не впал в фанатичное религиозное юродство и отрицание своего прошлого, как поступили, к примеру, некоторые из Семьи Мэнсона. Нет, Бобби отдает себе трезвый отчет в недопустимости содеянного и уже давно искупил свою вину. Конечно, никакое искупление не вернет к жизни человека, каким бы тот ни был: невинной жертвой или продавцом наркотиков, — никто не смеет отбирать жизнь, и Бобби знает это. Поэтому отдает всего себя творчеству, чтобы созиданием красоты попытаться вернуть гармонию этому миру, в жестокости которого есть, к сожалению, и немалая толика его давнишнего участия. Это глубоко прочувствованная философия, модель сосуществования с самим собой: прежним и обновленным.
Творчество очищает. Это божественный дар, который отличает человека от зверя.
Бобби всегда был и есть гораздо выше и талантливее всех мэнсонитов, которым он никогда не являлся, но к которым его с легкой руки масс-медиа относит общественное мнение. То самое общественное мнение, которое сложилось из немыслимой по феерическому бреду мифоманиакальной книги Винсента Буглиози Helter Skelter, на основе которой и построена доказательная база обвинения Мэнсона и всего его окружения. То самое общественное мнение, подкрепленное книгой Трумена Капоте «Музыка для хамелеонов», ради прибыли с тиражей извратившего и перевернувшего с ног на голову слова Бобби. Вокруг его истории много лжи, домыслов и слухов, порождающих страх и нежелание видеть Босолея свободным.
Да, все так — Бобби физически заточен, но духовно он свободен, именно потому что искренно раскаялся и искупил вину.
Р.Н.: Возвращаясь к оформлению винила: расскажи, пожалуйста, подробнее о процессе создания твоих работ для Бобби — как разрабатываешь образы, в какой технике работаешь?
Д.М.: Когда Бобби написал нам, что очень вдохновлен серией «Зодиаки» от Doping-Pong, и хотел бы, чтобы мы разработали ему логотип в таком же стиле, долго думать не пришлось: образ легкокрылого Купидона напрашивался сам собой. Мы обсудили технику, отталкиваясь от пожеланий Бобби, и предложили несколько вариантов: от простой векторной графики до полноценной цифровой живописи. Сам образ менялся — мы постепенно избавились от налета рококо: толстенький, рыхлый ангелочек визуально не сочетался с Бобби и его творчеством. В итоге пришли к единому мнению, что Купидон в цилиндре, украшенным пером (для черно-белой версии) — наиболее четко отображает образ Бобби времен 60-х, сочетая в себе весь набор богемной специфики: романтизм, отголоски кроулианства, мистицизм, модерн и т.д. Для цветного образа мы так же использовали цилиндр иллюзиониста, из которого, подобно волшебному кролику, выглядывает Купидон, изображающий чертенка.
Бобби пришел в восторг от всех предложенных вариантов, потому что именно в этот момент заново переосмыслил значение своего юношеского псевдонима и ауры, которая окружала его в богемных тусовках. Мы попали точно в цель. Бобби захотел все предложенные эскизы.
С оформлением винилового переиздания Lucifer Rising все немного сложнее — это важнейшая веха в биографии Бобби, серьезнейшая музыка, сложный материал. Учитывая тот факт, что Бобби и сам прекрасный живописец, сомнений в том, что мы сможем попасть в нужное настроение, была масса.
Мы предложили разные эскизы: от мозаичного решения (в стиле римской мозаики) до фресок и гравюр в стиле расцвета Возрождения. Но Бобби выбрал образ, не акцентируя внимания на технике исполнения. Он выбрал образ падшего ангела, готового взлететь, сжатого, как пружина, напряженного, обновленного и переосмысленного. Это рисунок карандашом, переведенный в негатив. Он источает внутренний свет и затаенную энергию.
Мы сейчас дорабатываем обложку, хотим поскорее ее отправить Бет, чтобы она передала Бобби, что все готово к изданию, что мы любим его и поддерживаем.
