Советское 3D, Христос в противогазе и самогон в скворечниках. Как проходит уникальный фестиваль архивного кино в Белых Столбах
Что такое кинофестиваль в привычном понимании этого слова? Премьеры, красные дорожки, визиты кинозвезд. С фестивалем архивного кино по-другому. Крутят сплошь старье, призов не дают (только киноведам), а пленки после показа возвращаются на полки хранилищ. Многие годы фестиваль «Белые Столбы» в Госфильмофонде был закрытой тусовкой для посвященных: собирались старожилы да студенты киноведческих вузов, пили бесплатное пиво и ели пирожные под немецкую кинохронику Первой мировой. Но теперь в Москве и Питере проходит «Эхо Белых Столбов» — мероприятие, открытое для широкой публики. Оказалось, что в эпоху всеобщей доступности и пресыщенности можно удивлять именно этим: архивными находками, показами фильмов с пленки, драконовыми сокровищами.
В Госфильмофонде хранится самая большая в мире коллекция русского кино. Это наш, отечественный аналог французской синематеки, которую возглавлял Анри Ланглуа. Его знаменитый девиз «Хранить всё, показывать всё» в СССР был труднореализуем, особенно во второй своей части.
Но Владимиру Дмитриеву, много лет возглавлявшему архив, удалось в свое время спасти немало фильмов от цензурного смыва. Ему очень нравилось определение миссии киноархива, данное Жаном Кокто:
«Киноархив — это дракон, охраняющий наши сокровища».
Фестиваль в Белых Столбах — редкая возможность прикоснуться к этим сокровищам.
Когда впервые попадаешь в Госфильмофонд — ощущения сюрреалистические. Закрытая территория, обнесенная забором, парк с березками, прохожих мало, чужие здесь не ходят. Кажется, что находишься в богом забытой провинции. Но нет, ты в центре мировой кинокультуры!
«Тот, у кого нет памяти, делает ее из бумаги», — писал Маркес. В данном случае ее можно сделать из кинопленки, ведь фильмы становятся такой же важной частью нашей жизни, как события из личной биографии.
Одну из таких историй рассказал в своем видеообращении на открытии фестиваля Никита Михалков. Как-то в 1990-е, читая лекцию в Институте Ли Страсберга в Америке, он увидел среди публики лицо немолодой женщины, которое показалось ему знакомым: «Простите, а я нигде не мог вас видеть?» — «Нет, никогда». — «А вы не были актрисой?» Оказалось, что перед ним — знаменитая актриса немого кино Анна Стэн, которая эмигрировала из России еще в 1930-е. Михалков видел ее в молодости в главной роли в фильме Бориса Барнета «Девушка с коробкой» (1927). Сама же Стэн никогда не видела этого фильма, потому что эмигрировала из СССР еще до того, как он вышел в прокат. Михалков подарил Стэн кассету с фильмом, так она впервые смогла посмотреть его.
Владимир Малышев, бывший директор Госфильмофонда, произнес со сцены большую и неформальную речь. Рассказывал, как начинали фестиваль 22 года назад. Курьезным образом его история была вовсе не про кино, а про… самогон. Устроили дегустацию, выбрали лучшие сорта из тех, которые делают местные жители.
«Были мы веселые и задорные, а фестиваль без этого делать нельзя.
Купили мы двадцать литров самогона, построили скворечники, написали этикетку „Белостолбовские грезы“. В десять утра открывались скворечники. Даже если до трех ночи сидят кинокритики в столовой, в десять они просыпаются, потому что скворечники закроются.
А потом они думают, чего мы обратно пойдем, лучше пойдем в кинозал. Там уже горячие пирожки и пиво».
«Правда, самогон иногда даже перешивал кинематографическую составляющую фестиваля», — добавляет Петр Багров, художественный руководитель фестиваля.
Старожилы в кулуарах с удовольствием предаются воспоминаниям о прежних лихих временах: «Когда Хржановский в трусах выскочил…» — «Какой Хржановский, младший?» — «Нет, старший. А он открыл дверь и упал в шкаф. Мы так ржали».
Звучит тема конфликта поколений: «Я закончил советскую школу, разве не заметно? Я разделяю базовые категории нормальности», «Мы же все юные, как Лолиты… Правда, ходим еле-еле».
И алкоголя: «Кофе закончился. Ну у меня есть кое-что покрепче. 80 градусов»; «Вот что плохо в этой стране, что водки ночью купить нельзя». — «Почему нельзя, можно. На станции»; «А я его уважаю! Он не пьет, не курит и пишет о фестивале».
Такое количество киновпечатлений действительно трудно вынести без допинга. Фильмы крутят практически с утра до вечера, с небольшими перерывами на обед и ужин.
Фильмом открытия стал отреставрированный «Обломок империи» Фридриха Эрмлера, который показывали в сопровождении оркестра. Оказалось, что общеизвестная версия фильма — это всего лишь вариант, который был перемонтирован для деревни в 1920-е.
«Обломок империи» — драма про потерявшего память солдата Первой мировой, который не может найти себе места в новом советском мире. Картина каноническая, ставшая уже признанным шедевром мирового кино. И сегодня она не менее сильно воздействует на зрителя.
Вот раненый красноармеец, страдающий от жажды, видит кормящую собаку в окружении детенышей. Отпихивая щенков, он припадает губами к ее животу и жадно сосет молоко. Вот квашеная капуста, которую герой жадно ест прямо из рук товарища, сжалившегося над ним.
Вот энергичная монтажная фраза, в которой стук швейной машинки монтируется с выстрелами пулеметов. Так к солдату возвращается память.
По своему натурализму и какой-то неприкрытой дикости кино 1920-х даст фору любому Триеру. Кинематографисты той эпохи не боялись шокировать зрителя, а эксперименты с формой заложили основу многим будущим открытиям XX века. В отреставрированной версии впервые появился кадр, знакомый прежде только по фотографиям. На поле боя атакующий солдат видит перед собой фигуру распятого Христа, на которую надет противогаз.
На создание этого образа режиссера вдохновила знаменитая карикатура Георга Гросса.
Как обычно, на фестивале представлена рубрика «Архивные находки». В ней показывают фильмы разных лет, направлений и стилей — картины объединяет одно: они считались утраченными, пока специалисты не нашли их в архивах.
Здесь и первый украинский звуковой мультфильм «Мурзилка в Африке», купленный недавно, и детский фильм «Про обезьянку» (1935), обнаруженный в музее Дарвина, и даже перестроечная картина «Оранжевый джаз», копия которой была случайно обнаружена в Перми.
«Мурзилка в Африке»
«Оранжевый джаз» не найти сегодня даже в интернете. Автор картины Александр Исупов рассказывает:
«В 90-е годы все начали снимать кино про бандитов и проституток. А я хотел снять что-то другое. Как говорится в одном известном фильме, „это не я против течения. Это течение против меня“.
Я хотел снять кино, наполненное духом шестидесятых. Кино, в котором можно было бы передать вот это ощущение радости от жизни. Когда радует всё: трава, солнце и люди вокруг.
Не пытайтесь следить за сюжетом во время просмотра этого фильма. Я взял и вырезал всю мотивацию. И оставил одно настроение».
В 90-е, когда распался Советский Союз и во всем мире возник огромный интерес к (пост)советской культуре, «Оранжевый джаз» с успехом шел во Франции:
«Я приехал на фестиваль во Францию, там сидят зрители, не понимают ничего. <…> А потом они хлопали как сумасшедшие. Они сказали, что эта картина напомнила им Францию их детства, 60-е».
Где-то там, в сумятице девяностых, затерялись обе прокатные версии фильма. Сегодня одну из них удалось найти.
Еще одна рубрика фестиваля так и называется: «Шестидесятые». В ней — малоизвестные фильмы Алова и Наумова, Масленникова и Авербаха и многих других. Фильмы, принадлежащие эпохе того ликующего безвременья, когда уже остыл запал первых картин оттепели, но еще не начался махровый застой.
Организаторы постарались привлечь на фестиваль людей, которые участвовали в создании кино 1960-х. Здесь можно увидеть режиссеров Юлия Файта («Мальчик и девочка», 1966), Марка Осепьяна («Три дня Виктора Чернышева», 1967), оператора Геннадия Карюка («Случай из следственной практики», 1968) и многих других.
Представлять фильм Александра Алова и Владимира Наумова «Монета» должен был сам Наумов, но проблемы со здоровьем помешали. О фильме рассказывает киновед Олег Ковалов.
Он говорит о том, как «Монета» встраивается в контекст антиамериканской направленности советского кино. Зачастую, рисуя кошмары западной жизни, режиссеры пытались иносказательно изобразить жизнь в собственной стране.
«Там стонет человек от рабства и цепей!.. Друг! Этот край… моя отчизна! Помните Лермонтова? Вот в таком жанре „жалобы турка“ и снимались зачастую фильмы об Америке». В общем, всё — как в романе Александра Солженицына «В круге первом», который цитирует Ковалов в каталоге фестиваля:
«И еще была книга на табуретке — „Американские рассказы“ — прогрессивных писателей. Этих рассказов Хоробров не мог проверить сравнением с жизнью, но удивителен был их подбор: в каждом рассказе обязательно какая-нибудь гадость об Америке. Ядоносно собранные вместе, они составляли такую кошмарную картину, что можно было только удивляться, как американцы еще не разбежались или не перевешались.
Нечего было читать!»
«Монета» (1962)
В программе «Реставрации» показана еще одна неожиданная грань советского кино — отечественные 3D-фильмы, или стереофильмы, как их раньше называли. Не многие знают, что советские кинематографисты еще до войны проводили успешные эксперименты в этой области.
Первые стереофильмы, которые показывались в советских кинотеатрах, можно было смотреть без специальных очков. На каждом сеансе были аншлаги. В зале гас свет, и тут же начиналось волшебство: морские волны грозили накрыть зрителей с головой, экзотические птицы норовили вылететь с экрана и задеть крылом, а актер Яхонтов, стоя на скале, читал отрывки из стихов Маяковского.
Современные технологии позволяют вернуть к жизни старые стереофильмы. Конечно, сегодняшнего зрителя трудно поразить спецэффектами, да и сам стереоэффект не всегда применялся умело, становясь не оправданным приемом, а самоигральным аттракционом. Но чего стоит одна только мысль о том, что подобные вещи существовали еще за 70 лет до «Аватара»!