Загадка Жеводанского зверя: как свита Людовика XV охотилась за ужасающим монстром из леса

Истории о кровожадных волках, державших в страхе сельских жителей, были популярны по всей Европе с начала XVII до середины XIX века. Жеводанский зверь — самый известный во Франции, однако у него были предшественники, в частности зверь из леса Бёне в Турене, который только за 1693–1694 гг. убил 72 человека, а также зверь из Веле, который с 1715 по 1718 год сожрал 21 человека. На самом деле в обоих случаях речь идет о нескольких животных, скорее всего, о зараженных бешенством волках. Зато в случае с Жеводанским зверем, по всей видимости, мы имеем дело с одним животным — животным необычным, если не сказать чудовищным, а может, и направляемым рукой человека.

Впервые об этом «звере» заговорили в июне 1764 года: недалеко от Лангони на молодую женщину, охранявшую стадо коров, напало животное, «которое напоминало большого волка, но волком не было»; она выжила лишь потому, что ее коровы выставили рога в сторону зверя, в то время как собаки замерли от ужаса. Несколько дней спустя недалеко от этого места возле стада овец была найдена 14-летняя пастушка с перегрызенным горлом. Эту смерть объяснили нападением волка, но никто не соотнес это нападение с происшествием в Лангони. Впрочем, удивление вызывал тот факт, что волк напал на пастушку, а овец оставил нетронутыми. В середине XVIII века в Жеводане — лесистом и горном регионе, располагавшемся на севере нынешнего департамента Лозер, — волков было много, а их поведение подчас было непредсказуемым. В год убивали примерно 60 волков, и, как и по всей стране, в этом регионе убившему волка полагалась весьма значительная награда в шесть ливров.

Тем не менее, когда лето подошло к концу и наступили первые осенние дни, дело приняло иной оборот: за три месяца кровожадное животное, которое газеты и журналы окрестили Зверем, убило 12 и ранило еще 13 человек. По свидетельству многих очевидцев, это «вряд ли был волк». Зверь превосходил волка размерами, имел длинную рыжеватую шерсть с полосами на спине; морда его была темной, крупной и вытянутой, у него был развитый и пушистый хвост. Кроме того, чудовище любило прятаться в тени, ходило неспешно, но демонстрировало удивительную проворность, когда бросалось на жертву; кроме того, оно умело подниматься на задние лапы; у него была зияющая пасть, и от него смердело. Главное, его привлекал запах крови: оно не только перегрызало горло и отрывало головы жертвам, но иногда подолгу слизывало с земли пролитую кровь.

Так его описывают очевидцы. В течение нескольких недель нападения участились, возросло количество свидетельств, позволивших добавить новые детали к портрету Зверя, и многие из них были плодом скорее воображения, нежели наблюдения. В нем видели пантеру, гиену, льва, тигра, волка-оборотня. Его наделяли лошадиными копытами, черепашьим панцирем, гривой льва, глазами рыси, человеческим голосом. Многие верили, что на самом деле это был человек-волк, чудовищный отпрыск женщины и зверя. Постепенно дело вышло за пределы Жеводана и стало известно всей стране. В четырех концах королевства, и даже за пределами Франции, люди с интересом следили за событиями в Жеводане и безжалостным зверем, который всякий раз ускользал от 57 драгунов капитана Дюамеля, командированного на место событий интендантом Лангедока. Несмотря на усилия охотников и загонщиков, чудовище продолжало творить злодеяния.

К концу 1764 года число его жертв достигло 30. Епископ Мандский пишет верующим послание, которое приходские священники зачитывают с кафедр в последнее воскресенье года. По мнению прелата, ужасное бедствие, воплощением которого стал Зверь, — знак кары Господней.

Чтобы умилостивить Господа, клирики и верующие должны возносить молитвы, исповедоваться, встать на путь истинный, вести праведную жизнь, сторониться греха, особенно плотского, наставлять детей в католической вере, положить конец протестантской ереси, заставить умолкнуть философов с их святотатственными речами. Епископ приказывает организовать публичные шествия, покаяния и молитвы. Тщетно. Четыре дня спустя, 1 января 1765 года, Зверь перегрыз горло и изуродовал тело 16-летнего юноши в нескольких шагах от родительского дома.

Нападения и убийства продолжались бóльшую часть 1765 года. Зверь орудовал уже не только в Жеводане, но и в Оверни, Виваре и даже Руэрге. Награда за его поимку или убийство росла. Дворяне Д’Энневали, отец и сын, которые считались лучшими охотниками на волков в королевстве, прибыли на место в феврале. Охотники со всех уголков Франции предлагали свою помощь. Гордые и уверенные в себе Д’Энневали отказались и предпочли сотрудничать с крестьянами, у которых они встретили прием лучше, чем у неприветливых драгунов Дюамеля. Д’Энневали убивали в Жеводане множество волков, но никак не могли добраться до Зверя, пока тот продолжал свою ужасную охоту, а число жертв неуклонно росло. Март 1765 года оказался особенно кровавым, всеобщие беспокойство и недовольство достигли пика.

Тонкие умы — сплошь городские жители, живущие далеко от места событий, — предлагали прибегнуть к хитрости: раз Зверь нападает главным образом на женщин и девушек, следует переодеть овцу в пастушку, а вокруг разместить в засаде солдат; или же изготовить «искусственных женщин», наполненных ядом, и разместить их по главным маршрутам Зверя; или же выпустить на волю львов и тигров и положиться на их свирепый нрав и тем самым, наконец, покончить с чудовищем. Однако непосредственно на месте участники событий предпочитали пользоваться традиционными средствами. 21 апреля 1765 года была организована охота, в которой приняли участие 10 000 человек. Но и это не дало результатов. Зверь продолжал убивать людей, а недовольство Д’Энневалями нарастало. Главным образом упреки раздавались со стороны местных дворян, завидовавших их славе.

В конце мая королю доложили о бесчинствах зверя: 122 нападения, 66 смертей, 40 тяжелых ранений всего за один год. Это уже слишком. Людовик XV, который и сам был охотником, решает отправить в Жеводан носителя королевской аркебузы и лейтенанта королевской охоты маркиза Франсуа-Антуана де Ботерна, человека 65 лет, прекрасных манер, умелого и уверенного в себе.

Король наделяет его всеми полномочиями, дабы тот избавил королевство от Зверя. Ботерн прибывает в Жеводан в конце июня, держит совет с Д’Энневалями, внимательно выслушивает все, что ему докладывают: ни обликом, ни повадками Зверь не похож на волка. Спокойно и методично Ботерн приступает к серии охотничьих мероприятий, начавшихся 30 июня и продолжавшихся до конца лета. Зверю все нипочем, он продолжает бегать по округе и убивать женщин и детей, ускользая от мужчин и собак. 11 августа 1765 года Зверь напал на двух девушек, и одной из них удалось ранить его ножом. Многие наблюдатели сошлись во мнении, что кровь не похожа на волчью. Ботерн запрашивает у Версаля подкрепление — людей, лошадей, собак и деньги. 29 августа одному из сторожевых удалось убить волка гигантских размеров — ликование: и в Жеводане, и при дворе сочли, что это и есть Зверь. Напрасно: нападения возобновились в октябре. Ботерн — в отчаянии, а король — разозлен. И есть отчего: враги Франции начали посмеиваться. В Англии и Германии ходят гравюры, на которых Людовик XV и вся королевская охота изображены проигравшими Жеводанскому зверю. Пресса иронизирует и сеет тревогу. Страх охватывает и другие регионы королевства: Шампань, Перигор, Бюге, Бретань. Наконец 21 сентября несколько неожиданно Антуан Ботерн своими руками убивает громадного волка довольно далеко от мест, где охотился Зверь. Но на сей раз это именно Зверь — Ботерн не испытывает на этот счет сомнений, в отличие от жителей Жеводана. Но король верит своему носителю аркебузы, поздравляет его и призывает назад в Версаль. Ботерн отправляется в путь 3 ноября 1765 года. Начиная с этого времени все становится спокойно. После 15 месяцев страха регион наконец-то был избавлен от чудовища.

Но спокойствие продлилось недолго. 2 декабря Зверь совершает новое нападение, тяжело раня двух молодых пастухов на севере массива Маргерид; затем — двух женщин несколько дней спустя в 10 лье от места первого нападения; наконец 21 декабря была найдена наполовину съеденная девочка с перегрызенным горлом. Нападения возобновились — людей снова охватил страх. Дворяне и крестьяне Жеводана больше не рассчитывают ни на короля, ни на его окружение. Список жертв становится все длиннее на протяжении зимы, весны и лета 1766 года. Духовенство увеличивает количество месс, паломничеств, возносит молитвы Богоматери. Не помогает и это. Звук набата и похоронных колоколов не стихает. Теперь Зверь не боится нападать прямо в деревнях, на глазах у всех, удары штыков, как и пули, словно не причиняют ему никакого вреда. Складывается впечатление, что чудовище неуязвимо.

После еще одной паузы (зима 1766/67 года) Зверь возобновляет нападения в марте. На эту весну пришлась настоящая гекатомба: по одной смерти каждые три дня. Газеты вновь ведут кровавую хронику, которая была прервана в конце 1765 года, когда Антуан Ботерн покинул Жеводан. С наступлением теплых дней местная знать предпринимает еще одну попытку, в которой задействовано все местное население, ведется охота и организуются облавы. В ходе одной из облав под началом молодого маркиза Апше подозрительный крестьянин по имени Жан Шастель, осужденный и слывший сыном ведьмы, сумел убить колоссальных размеров волка, который бросился на него. По его словам, зверю хватило всего одной пули, однако обстоятельства его подвига (не имевшего очевидцев), совершенного «на северном склоне горы Муше, в лесу Теназер, в местечке под названием Зонь-д’Овер», остаются окутаны тайной. По легенде, Шастель освятил свое ружье, прежде чем отправиться на охоту, а пули выплавил из медальона Богоматери.

Тем не менее, по всей видимости, это и был Зверь: самец, похожий на волка, но более крупный и тяжелый, с рыжей шерстью и массивной шеей, с длинным и толстым хвостом, весивший 109 фунтов (примерно 53 кг). Его тело было покрыто шрамами от прошлых пулевых и ножевых ранений, а в желудке обнаружили останки растерзанного ребенка. Зверь наконец-то был уничтожен! Новость быстро разнеслась по всему королевству. Интересно, что подвиг Жана Шастеля не был оценен по достоинству. Когда он возил по деревням тушу зверя, перекинутую через круп лошади, крестьяне встречали его с надутыми лицами и не предлагали никакого вознаграждения. Шесть недель спустя после убийства Зверя он привез тушу в Версаль, король, испытав приступ отвращения к зловонию, исходившему от разлагавшегося трупа, бросил Шастелю упрек в том, что тот не додумался привезти Зверя пораньше, а после приказал как можно скорее похоронить тушу. Так и было сделано, причем ни одна часть этого существа не была сохранена в качестве реликвии или свидетельства. Шастель же покинул королевский двор, и там не получив никакого вознаграждения. Тем не менее новый епископ Мандский несколько месяцев спустя выписал ему вознаграждение в размере 26 ливров. Крестьянин с дурной репутацией с тех пор стал добрым христианином и умер в очень пожилом возрасте в 1789 году. Что касается Зверя, то с ним было наконец покончено. Но легенда о нем продолжала жить, и из-за нее было пролито много чернил.

С конца XVIII века появляется множество книг о Жеводанском звере. Немало гипотез было выдвинуто в попытке установить, что за кровожадное животное скрывалось за этим именем, а также прояснить всю подноготную этой истории. Степень его кровожадности удивляет, даже если оценки количества жертв разнятся от автора к автору. За три года Зверь совершил 250 нападений на территории 64 приходов, что примерно соответствует площади всего современного департамента. Он убил от 100 до 130 человек и тяжело ранил еще 70. Две трети смертей пришлись на женщин, и три четверти жертв были моложе 18 лет. Зверь отдавал явное предпочтение девушкам и девочкам. Некоторые из них были найдены обнаженными с перегрызенным горлом и растерзанным телом. В некоторых случаях Зверь уносил голову или оторванную часть тела довольно далеко от места нападения. В других случаях складывалось впечатление, что после нападения и убийства он устраивал кровавый спектакль. Вот, например, записи одного кюре о трупе молодой Габриелы Пелисье, 17-летней жертвы, погибшей 7 апреля 1765 года:

«После того как зверь частично обглодал ее тело, он столь ловко уложил останки и оторванную голову, накрыв их платьем и капюшоном, что, когда тело было найдено незадолго до наступления ночи, можно было подумать, что девушка просто заснула».

Некоторые особенности поведения Зверя заинтриговали современников и историков. Например, страх, который охватывал собак при приближении Зверя, в том числе и самых грозных, обученных охоте на волков, тогда как коровы и свиньи не испытывали такого испуга. В некоторых случаях эти домашние животные спасали пастухам жизнь, бесстрашно бросаясь на Зверя. Другая любопытная особенность состояла в том, что он испытывал влечение к крови, причем человеческую кровь предпочитал крови домашних животных: он никогда не нападал на скот, а выискивал именно людей, которых при этом совершенно не боялся. Обращало на себя внимание и то, что зверь перемещался с невероятной скоростью; равно как и его удивительная способность быть вездесущим: в один день он мог совершить нападение недалеко от деревни, а несколько часов спустя атаковал вновь — в 10 лье (более 44 км) от первого места. Наконец, удивителен и тот факт, что Зверь так хорошо выдерживал удары штыка и пулевые ранения, притом что иногда в него стреляли с близкого расстояния, — словно он был бессмертен!

Читайте также

«Я ездил в Аравию, чтобы разузнать о крылатых змеях». Какие необыкновенные животные встречались людям в Античности

Основываясь на этих наблюдениях, некоторые авторы сделали смелые выводы, сочтя Зверя не волком, а чудовищем, родившимся в результате скрещивания нескольких животных — собаки и волка, львицы и волка и даже женщины и волка. Другие, более благоразумные авторы выдвигали предположение, что речь шла не об одном, а о нескольких волках, вероятно, зараженных бешенством. Третью идею озвучил уже старый Мартен Д’Энневаль: за волками, вне всяких сомнений, стоял человек — предводитель волков, враг рода человеческого, садист и извращенец, совершавший зло ради удовольствия от его совершения, а может, за что-то мстивший. На эту роль мог бы сгодиться Жан Шастель, удививший всех убийством Зверя, или его сын Антуан — еще более подозрительный тип. Быть может, оба они выполняли приказы местного аристократа — графа Жана Франсуа Шарля Моранжье. Все эти гипотезы соблазнительны, но не слишком обоснованны, как и та, согласно которой Зверь был неуязвим по той причине, что человеческая рука наделила его кирасой из кожи кабана, защищавшей от ружейных пуль и стальных штыков.

Но в конце концов это не так уж и важно, а для историка главное в другом: в том феномене коллективного страха, который за два десятилетия до Великого страха 1789 года охватил весь юг Франции и стал косвенным предвестником грядущих событий. Кроме того, важно обратить внимание на то, что Жеводанский зверь был самым знаменитым, но отнюдь не единственным сеявшим ужас монстром и что во Франции множество таких зверей водилось и до, и после него. Орлеанский зверь в течение многих месяцев 1814 года орудовал в местечке Шени и в свое время был почти столь же известен. Наконец и главным образом следует обратить внимание на роль прессы и тех образов, которыми торговали вразнос: впервые в период с 1764 по 1767 год события из рубрики происшествий столь быстро получили известность на национальном (и даже общеевропейском) уровне, а за развитием истории газеты следили практически на ежедневной основе (по крайней мере в первые месяцы), в то время как загадочное и чудовищное животное стало главным героем хроники, а брошюры и эстампы распространяли его изображения по всему королевству и в соседних странах.