Тотальный бодипозитив: как не зайти слишком далеко, требуя от женского тела несовершенства
Знаменитых женщин чествуют в СМИ, когда они «слезают» с диет и полнеют, но стыдят за выбор похудеть или накачать пресс. Неужели невозможен бодипозитив без возвращения тотального контроля над женским телом и установления новых — но всё же стандартов красоты? Разбираемся, как новая свобода может превратиться в жесткую идеологию.
Бодипозитивное движение отмечает первые победы: модель plus size Тесс Холлидей оказывается на обложке Cosmo, а слово diversity (разнообразие) не сходит со страниц популярных изданий. Однако как только икона бодипозитива Лена Данэм похудела, ее обвинили в лицемерии и предательстве идеалов, а популярные паблики запрещают обычным пользователям упоминать о целлюлите или влиянии ожирения на здоровье.
Сторонники и гламурных стандартов, и бодипозитива забывают о том, что желание держать мышцы в тонусе — совсем не то же самое, что попытки гармонично сложенной женщины с 48-м размером одежды втиснуть себя в воспетый глянцем 42-й. Есть ли здесь золотая середина?
Vogue в Уфе
Изначально бодипозитив был ответом глянцевой культуре, по канонам которой любовь к себе нужно выстрадать диетами и ежедневными бьюти-практиками, а полученный результат непременно отшлифовать праймером, пудрой и хайлайтером. В то время как массовая культура долго конструировала свой миф о красоте, бодипозитив предложил принимать ее многообразие: просыпаясь по утрам, мы имеем мало общего с обложкой журнала Cosmopolitan, и это нормально.
Искусно продуманные стандарты красоты — не естественное развитие человечества, а скорее результат редакционных подвигов Анны Винтур, моделей и ретушеров. Последние, кстати, подчас совершают преступления против анатомии. Например, зона над верхней губой — одно из «сакральных» мест на теле женщины, и, с точки зрения глянца, носогубной складки там быть не должно. Но по законам природы ее не может не быть: улыбка по определению является носогубной складкой. Даже молодые женщины без возрастных морщин отличаются от фарфоровых кукол — в реальной жизни, но не в рекламе Dior. Идеально прямые ноги, острые локти и точеные колени, как и пресловутые «песочные часы» — из той же серии.
Нереалистичный стандарт красоты, помноженный на провалы критического мышления, — это катализатор комплексов, сомнений и опасных для здоровья диет.
Действительно ли это делает вас счастливыми? Такой вопрос в медийную повестку вбросил бодипозитив: мы поднимаем грудь с помощью пуш-апа, придаем коже сияние, продумываем всё от формы ногтей до оттенка помады и надеваем высокие каблуки, но есть ли за этим лоском место для нашей индивидуальности? Стоит ли участвовать в глянцевом карго-культе, когда купить мы — будем откровенны — стремимся не столько хайлайтер, сколько уверенность в себе? Будь собой, а не имитируй манящие картинки, тем более что перенести съемку журнала Vogue в реалии Уфы или, скажем, Сыктывкара — странная затея. Дорожные ямы не очень приспособлены под 14-сантиметровые шпильки, а ритм жизни работающей девушки — под вечерний макияж. Звучит довольно воодушевляюще. На этом бы и остановиться. Где же начинается переход за грани разумного?
Красота по-бодипозитивному
Единый стандарт красоты — крайне ограниченная идея. Гораздо конструктивнее принять многообразие красоты, а в нем и свое место, со всеми несовершенствами — забавными родинками или привычкой краснеть в неподходящий момент, по-детски пухлыми щеками или вытянутым овалом лица, широкой костью или, скажем, кривыми пальцами ног. Есть вещи, над которыми мы не властны: ширина плеч или бедер, рост, оттенок кожи, форма коленей — эти параметры мы не выбираем, как и родителей или место рождения. Остальное — результат работы над собой.
В последнее время бодипозитив берет курс на более радикальные горизонты — отказаться от всего внешнего за ненадобностью.
Есть большая разница между нездоровой диетой, ведущей прямиком к гастриту, и сбалансированным питанием, болезненной погоней за недостижимым идеалом и базовым уходом за собой вкупе с тренировками по выходным.
Почему-то все попытки подкорректировать свою внешность, да и просто уход за собой бодипозитив видит неестественными, вредными и навязанными внешним миром. Правда ли диеты и бьюти-практики мешают принять себя? Нет, тем более если вы избегаете калечащих способов быть красивыми.
К тому же подобные процедуры могут быть действительно полезными (как уход за кожей или массаж лица), а иногда за ними стоят банальные вопросы здоровья и гигиены. Есть расхожее мнение, что наши представления о привлекательности связаны со здоровьем: его внешние признаки — стройную фигуру и свежий оттенок лица — мы считаем красивыми, так как подсознательно ищем «правильного» партнера, например такого, с кем получатся здоровые дети. Правы ли эволюционисты в своих предположениях — вопрос, иначе как объяснить популярность эстетики декаданса или «героинового шика»?
В свете бодипозитивных кампаний всё чаще говорят о том, что стройность не обязательно показатель здоровья и эти два понятия не связаны столь сильно, как мы привыкли думать. Впрочем, избыточная масса тела и ожирение — это всё еще медицинские диагнозы, как акне — сигнал того, что стоит проверить гормональный фон.
Видеть в первую очередь человека, а не цифру на весах, — позитивная идея. Ругать похудевшую Лену Данэм (актриса, кстати, перешла на ЗОЖ, чтобы облегчить симптомы многолетнего эндометриоза) — уже не очень.
Еще один расхожий стереотип — мысленно наделять конвенционально красивых людей хорошими качествами. Это популярная когнитивная ошибка. Но полный отказ от лукизма (оценка людей по их внешнему виду) кажется утопией: безоценочное мышление сродни постижению дзен, то есть доступно немногим. Пропуская мир сквозь призму своего субъективного восприятия, мы не можем избежать и оценочных суждений. Иначе мы приходим к почти религиозному сознанию, где внешность не главное, а важнее духовная составляющая.
Несогласных — «в бан»
Согласно некоторым исследованиям, наши предпочтения во многом зависят от «визуальной диеты» — выборки образов, которые мы ежедневно потребляем. В этом свете разнообразие кажется позитивной идеей. Проблема в том, что внедряется оно искусственным путем. К тому же, если перегнуть палку, получается обратный эффект — и вот уже не пригласить на круглый стол или в команду проекта цветную женщину plus size и пару квиров становится признаком дурного тона. Рискуем ли мы прийти к тому, что выпускать рекламу, скажем, нижнего белья с моделью 90-60-90 будет просто стыдно?
Если заглянуть в логово русскоязычного бодипозитива — радикальные паблики «ВКонтакте», можно наткнуться на весьма внушительный список некорректных высказываний: «волосы на теле — негигиенично», «вес негативно влияет на здоровье», «советы о том, как похудеть или очистить кожу» — всё это запрещено писать на стене сообщества. Пропагандировать занятия спортом, естественно, тоже.
Хотя бодипозитив — это, казалось бы, для всех, из «безопасных» фем-пространств полностью исключаются мужчины с однозначным приговором «виновен» (во всех грехах патриархата).
Администраторы паблика не только отправляют в бан за некорректные комментарии, но и мониторят интернет на предмет «хейтерских вбросов» — репосты в другие паблики и на личные страницы, комментарии и лайки к ним. В черный список заносят и за «говно в адрес паблика и админок». Тех, кто присылает ссылки на «вбросы», благодарят: «Вы всё делаете правильно, продолжайте». Напоминает тоталитарный режим. Конечно, администраторы паблика вольны делать на своей странице что угодно. Но будет ли этот путь выигрышным?
Радикализация идей — сомнительная тропа: по большому счету, такие сообщества становятся зеркальной моделью «фитнес-фашизма» — культа спорта и накачанного тела.
Некоторые из них напоминают секты, где поклоняться принято уже не Афродите или Аполлону, а небритым подмышкам и целлюлиту. Если доходить до крайностей, вместо новых свобод мы получим скорее новые ограничения — теперь истинному борцу фем-фронта запрещается носить с собой зеркальце и губную помаду. Но разве феминизм не про свободу выбора?
Мое тело — мое дело!
Под соусом эмансипации — от гнета каблуков и тугих корсетов — нам навязывают не менее жесткие ограничения: не брить ноги даже под страхом смертной казни, не наносить макияж — ибо это всё от лукавого, не носить подчеркнуто сексуальную одежду, а от салонов красоты бежать как от огня. Почему-то из базового принципа «мое тело — мое дело!» исключается право ухаживать за этим телом вполне традиционными способами или, например, худеть.
Актриса Лена Данэм оставалась кумиром, пока соответствовала категории plus size. Как только с ее телом произошла метаморфоза, она впала в немилость. Получается, что сторонники бодипозитива вновь лишают нас права распоряжаться своими телами: вписав телесность в свои работы, Данэм вынуждена отчитываться за состояние собственной фигуры. От перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется.
Парадокс в том, что в стремлении уйти от гнетущего стандарта SJW (от social justice warriors, то есть борцы за социальную справедливость) возвращаются к тому же — навязчивому диктату новой нормы вместо обещанного «все разные — все равные». От того, что норму заменили на более «прогрессивную», ситуация не поменялась — если мы так сильно отличаемся друг от друга, разве может стандарт быть одинаковым для всех? Феминизм всегда боролся с той системой, которая не оставляет женщине выбора: жестко фиксированные гендерные роли недвусмысленно указывали, где ее место. Но значит ли это, что «при феминизме» женщина не может сделать выбор в пользу «семейного очага» и кулинарии? Считать так значит неверно понимать идею движения.
Феминизм — это прежде всего пространство выбора, и макияж с этой точки зрения никак не противоречит гендерному равенству.
Радикальная помада
Создается впечатление, что на третьей волне борьбы за равенство женщина не может получать удовольствие от «стрелок» и красной помады, не испытывая стыда за свое «слабоволие». Нам говорят, что, нанося макияж, мы «прогибаемся» под патриархат и стандарты «мужского мира». Где же граница между осознанным решением и социальными стандартами?
Решить этот вопрос — это примерно как разобраться, что первично, курица или яйцо. Согласно конструктивистской теории наша реальность ежедневно моделируется: мы воспроизводим одни и те же навязанные паттерны, следуем шаблонам поведения, в том числе разыгрываем роли мужчин и женщин как перформанс, как это описала Джудит Батлер.
Автономная субъектность упирается в свои пределы — говоря о свободной воле, мы не можем сбросить со счетов и контекст: среду, воспитание, социальные нормы. Какую власть они над нами имеют? Тем более сейчас, когда мы живем не столько в физической, сколько в медийной реальности.
Глянцевые журналы транслируют образы далекой женской красоты или плечистых мачо, а Cosmo придумывает новый способ похудеть к лету. Насколько самостоятельна в своем выборе будет 17-летняя девочка, решившая побрить ноги? Ведь ей сказали, что это красиво, а стоит нарушить перформанс, и она окажется «за бортом». Но оставляет ли эта модель хоть немного места для свободы воли и личного выбора? Кажется, что нет. В радикально-феминистской картине мира женщины зачастую оказываются безвольными жертвами патриархата (разве могла она сама выбрать макияж и чулки?), а мужчины — страшными угнетателями (ведь это ради них женщины страдают в кабинетах косметологов). Движение, которое отстаивало женское право на выбор, недвусмысленно намекает, что есть всего один правильный вариант, и в итоге лишает женщину субъектности, а мужчинам навязывает комплекс вины.
Ответом радикализму стал lipstick feminism — направление, которое старается примирить традиционную «женственность» с борьбой за независимость.
Может ли женщина делать макияж ради своего удовольствия? Конечно. Оставаться феминисткой и при этом любить спа-процедуры и маникюр? Несомненно. Делать блестящую карьеру, а в свободное время баловаться глиттером? Одно другому не мешает. Да, иногда самостоятельный выбор может совпадать с общепринятым. Разобраться, что лежит в его основе, поможет лишь один инструмент — критическое мышление. И хорошо бы развивать его еще в школьном возрасте.
Истории и утопии
Наши представления о красоте — это результат общественного договора или «субъективной способности суждения вкуса»? В пользу «теории договора» найдутся свои аргументы: стандарты красоты менялись на протяжении истории человечества. Сложно не заметить, что идеальная внешность в эпоху декаданса с ее угловатыми линиями и синевой под глазами сильно отличалась от образа Мэрилин Монро. Конструкт красоты, как зеркало, отражал эпоху — ее устремления и надежды, социальный и культурный контекст.
Аскетизм 40-х — это издержки войны, а буржуазный шик 50-х, пышные юбки и «женственные» формы — результат экономического подъема и желания забыть о тяготах военного времени. Утянутая корсетом грудь в Средневековье (идеально, чтобы она была совсем плоской) напоминает об аскезе и презрении к телесности, а пышные формы с полотен Рубенса — опять же результат развития экономики: полное тело было символом достатка и благополучия. Сейчас как раз здоровый образ жизни — правильное питание и спорт — становится роскошью: так, престижно иметь подтянутое, а не рубенсовское тело.
Крамольный вопрос: есть ли нечто определенно красивое?
Несмотря на многократные изменения в понятии красоты, некоторые представления оставались неизменными.
Так, центральным правилом эстетики Ренессанса стало золотое сечение — то есть идеальная пропорция. Его идея была основана на том, что глаз тяготеет к симметрии и соразмерности форм. «Гармония его частей с определенным приятным цветом», — так красоту тела определял еще Платон. Как бы ни менялись ее отдельные детали, пропорция всегда оставалась спутником красоты. Зачастую всё дело кроется именно в ней — не в параметрах, а в соотношении между ними.
Нам сложно сказать, что считать красивым: здесь перед нами открывается невероятное многообразие, а все остальное — дело вкуса. Пышные формы или тонкие линии, светлая или смуглая кожа — тут вряд ли удастся назвать что-то одно. С большей легкостью мы идем по пути доказательства от противного: намного проще сказать, что некрасиво. Еще ни разу эталоном не становились кривые ноги или плохие зубы, посеченные кончики волос или угревая сыпь. Каких пределов мы можем достигнуть в гонке толерантностей? У попытки перекроить восприятие есть шансы на успех, или все, к чему мы можем стремиться, — принять человека таким, как он есть, тактично оставив оценки при себе?
Безвластное дзен-общество нежных котиков кажется очередной утопией. Проблема в том, что со временем утопии всегда приобретают приставку «анти-». Не судить предвзято и уважать человека за его профессиональные и личные качества, бороться со школьным буллингом (внешность — одна из основных причин подростковой травли), удерживаться от непрошеных комментариев и уж тем более оскорблений — это тот уровень культуры, стремиться к которому положено homo sapiens. А вот перевернуть собственное восприятие на 180 градусов маловероятно.
Пока что мы просто оказываемся меж двух огней. С одной стороны, всё еще сложно угнаться за глянцевым стандартом, но стоит поискать понимания по ту сторону баррикад, как тебя обвинят в лицемерии только за то, что красишь глаза. Кажется, в этих реалиях макияж становится таким же политическим жестом, как и отказ от него.