Век ханжества: как запрет на выражение «неправильных» взглядов разрушает науку, образование и общество

В чем разница между ханжеством и лицемерием?

Ханжество намного хуже, чем лицемерие.

Лицемерие — это просто неспособность поступать в соответствии с собственными моральными идеалами, и большинство из нас — лицемеры.

Жизнь в обществе, состоящем из людей, которые неуклонно придерживаются своих моральных принципов, была бы невыносимой, даже если бы принципы у всех были одинаковыми. Во-первых, никакое количество принципов не может охватить весь спектр возможных жизненных ситуаций. Во-вторых, совершенный в нравственном отношении человек, хоть и достоин восхищения, на практике внушал бы окружающим ужас. Хорошо не быть лжецом, но никогда не лгать — значит быть бездушным роботом.

Без лицемерия не было бы сплетен, а без сплетен не было бы литературы. Хоть и большинство конкретных случаев лицемерия заслуживает осуждения, само по себе лицемерие — такая же неотъемлемая часть человеческой жизни, как любовь или смех.

Следует помнить о словах Ларошфуко:

«Лицемерие — это дань уважения, которую порок платит добродетели».

Единственный способ искоренить лицемерие — это отказаться от каких бы то ни было нравственных норм.

Ханжество более разрушительно, чем лицемерие, не только потому, что его труднее разоблачить, но и потому, что ханжа вместе с другими обманывает и себя самого.

Ханжество — это публичное возмущение по поводу какой-либо точки зрения, ставящей под сомнение определенный моральный принцип, — но оно не является искренним и скрывает отсутствие уверенности в отстаиваемом принципе. Сэмюэл Джонсон определил ханжество как «жалкое притязание на добродетель, выраженное формальным и аффектированным тоном».

Как выглядит ханжеское общество

Ханжество распространяется, как зараза, и порождает атмосферу, в которой люди боятся называть вещи своими именами. Как следствие, появляются плохие, смехотворные, а иногда и откровенно вредные законы.

Мы живем в век ханжества. Я не утверждаю, что это первый подобный век в истории, однако на моей памяти никогда прежде не было так важно иметь «правильные» взгляды и не выражать «неправильные», если вы не хотите столкнуться с публичным поношением.

Что еще хуже, от людей требуют публично соглашаться с откровенно ложными утверждениями, а нежелание это делать становится не менее тяжким грехом, чем выражение запрещенных взглядов. Каждый должен вносить вклад в коллективное ханжество — иначе не поздоровится.

Ханжество торжествует всякий раз, когда люди получают наказание либо за выражение взглядов, противоречащих недавно установленным ортодоксальным принципам, либо за отказ следовать этим ортодоксальным принципам. Даже люди, которые понимают, что «ханжествуют», со временем начинают верить в истинность своих слов, ведь никто не хочет думать, что он высказывает определенное мнение из-за своего конформизма и малодушия или из страха нанести ущерб своей репутации. Так, ханжество очень быстро распространяется в обществе, и его едва ли можно победить.

Кто такие ханжи?

Чемпионы по ханжеству — это жаждущие власти люди. Ханжество — оружие амбициозных посредственностей, типа людей, который стал намного более многочисленным благодаря доступности (но одновременно и выхолащиванию) высшего образования. Такие люди убеждены, что они заслуживают высокого положения в обществе.

В предисловии к «Жизни и приключениям Мартина Чезлвита» Диккенс, которого часто обвиняли в том, что он сгущает краски, написал: «Что кажется преувеличением одному разряду умов и мнений, то другим воспринимается как очевидная истина». Ханжество имеет свойство сводить характер человека к одной-единственной отличительной черте.

Ханжество поражает разум человека, лишает его способности понимать чужую точку зрения и признавать факты, которые не вписываются в его картину мира. Следовательно, ханжество по своей сути враждебно терпимости. Оно порождает однообразие, одновременно искореняя тонкие оттенки смысла и иронию.

Ханжество также утопично, так как предполагает веру в возможность нравственного совершенства.

Ханжество скучно. Оно торжествует благодаря повторению — единственному, по словам Наполеона, эффективному риторическому приему. Оно помогает запугивать оппонентов, угрожая им гневом толпы и анафемой.

Ему чужд юмор — одно из подкупающих свойств человеческой натуры; более того, юмор — заклятый враг ханжества. Вот почему шутки так часто становятся объектом критики ханжей.

Как ханжество убивает науку

Ханжество разлагает институты изнутри. Показателен случай Тимоти Ханта — лауреата Нобелевской премии по медицине. В 2015 году в Южной Корее на приеме для научных журналистов, преимущественно женщин, его попросили произнести тост. Он сказал:

«Я расскажу вам о моих проблемах с девушками-учеными. Когда они работают в лаборатории, происходят три вещи: вы влюбляетесь в них, они влюбляются в вас, и, когда вы критикуете их, они плачут. Может быть, нам нужны отдельные лаборатории для мужчин и женщин?»

Одна из присутствующих, Конни Сент Луис (не научный журналист, а преподаватель научной журналистики из Лондона), позже написала в твиттере, что сексистские замечания Ханта испортили вечер. Очень скоро в сети поднялась волна возмущения, и на Ханта полились потоки грязи. Он вынужден был оставить все свои почетные должности (на тот момент ему было 72 года) в Университетском колледже Лондона, Лондонском королевском обществе и Европейском исследовательском совете, одним из основателей которого он был.

Затем, к удивлению недоброжелателей Ханта, оказалось, что женщина, из-за которой начался весь этот скандал, имела привычку преувеличивать, а ее единственным реальным достижением было настойчивое самопродвижение — довольно распространенный тип людей в современных университетах.

По словам нескольких свидетелей, Хант начал свою речь так:

«Я говорю о роли женщин в науке. Я отдаю дань уважения женщинам-ученым, которых знаю лично. И вот теперь я отмечаю вклад научных журналистов-женщин. Удивительно, что такого монстра, как я, пригласили выступить перед женщинами-учеными».

Любой человек с развитым интеллектом заметил бы иронию в словах Ханта. А вот и его заключительные слова, которые попали на запись:

«Поздравляю вас всех. И надеюсь, искренне надеюсь, что отныне ничто не будет стоять у вас на пути, особенно такой монстр, как я».

Конни Сент Луис, которая обучает будущих журналистов, наверняка слышала эти слова, но «забыла» о них упомянуть.

Несколько известных женщин-ученых, работавших под началом Ханта, публично выступили в его защиту. Но спасти Ханта не могли ни правда, ни его высокое положение.

Университетский колледж Лондона сделал заявление в лучших традициях Урии Хипа: «Университетский колледж Лондона первым в Англии начал принимать женщин-студентов наравне с мужчинами. Мы считаем, что данный исход (отставка Ханта) соответствует нашей приверженности идее гендерного равенства». Верный своему малодушию, университет оставил решение в силе даже после того, как стало понятно, что факты говорят в пользу Ханта, заявив, что его восстановление в должности было бы «неправильным».

Хант и его жена вынуждены были переехать в Японию. Похоже, что в Англии достаточно места для беспринципных аппаратчиков-ханжей, но не для ученых-нобелиатов, сделавших пару относительно безобидных замечаний. Бедный Тим Хант. Возмущения одной посредственности было достаточно, чтобы разрушить карьеру этого выдающегося человека.

Почему ханжество — начало тоталитаризма?

Один случай погоды не делает, но их, к сожалению, много. Взять, к примеру, Жермен Грир и Джоан Роулинг, которые подверглись травле за свои слова о том, что операция по смене пола еще не делает мужчину женщиной. Богатство и слава защитили обеих женщин от последствий их опрометчивых заявлений, хотя Роулинг всё же пришлось несколько неприятных замечаний от актеров и актрис, которые обязаны ей своей карьерой.

Намного труднее приходится тем, кто не богат и не знаменит. Страх стать жертвой армии ханжей в твиттере вынуждает людей фильтровать каждое слово.

Даже в личных беседах страшно говорить открыто: ведь кто-то всегда может на вас донести. Как хорошо знают те, кто жил при советском и нацистском режимах, доносы — одна из немногих радостей тоталитаризма.

Семидесятитрехлетний преподаватель инженерного дела из Саутгемптона Стивен Ламонби был уволен после разговора со своей начальницей Джанет Бонар в кафетерии университета. В ходе беседы Ламонби сказал, что евреи — самые умные люди в мире, а немцы — хорошие инженеры. Бонар настолько возмущена, что начала кричать, а позже пожаловалась на него руководству.

В ходе слушаний в университете вице-канцлер Джули Холл выразила сожаление, что Ламонби не понял, что его слова были оскорбительны, и его уволили за «злостно неправомерное поведение», Обратите внимание: злостно неправомерное, а не просто неправомерное поведение. По словам Бонар, она была «обеспокоена» тем, что студентов учил человек с подобными «расистскими взглядами».

Судья, отклонивший апелляцию Ламонби, сказал: «Я считаю потенциальным проявлением расизма приписывание определенных качеств национальностям, расам, этническим или религиозных объединениям». Он отверг возражения Ламонби о том, что упомянутые им стереотипы были положительными.

Судья постановил, что физика-еврея могли оскорбить слова о том, что он обязан своим успехом национальной принадлежности, а не своим способностям и тяжкому труду. Однако, так как еврейские корни и тяжкий труд не исключают друг друга — более того, успех в любой области недостижим без тяжкого труда, — никто не стал бы приписывать чьи-либо научные достижения еврейским корням.

По словам судьи, положительный стереотип — а он не отрицал, что стереотип был положительным, — все равно потенциально оскорбителен.

Обратите внимание на повторное употребление слова «потенциально». Потенциально такое употребление слова «потенциально» может привести к тоталитаризму, ведь получается, что наказать человека можно, даже если он не причинил никакого вреда. На ум сразу приходит «Процесс» Кафки:

«Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест».

По мнению этого судьи, одного факта, что те или иные слова кого-то обижают, достаточно, чтобы привлечь произнесшего их к ответственности. То есть теперь для того, чтобы быть признанным жертвой угроз, травли или оскорблений, достаточно просто сказать, что вы чувствуете себя жертвой.

Может быть интересно

Изображая жертву: почему борьба с харассментом приводит к эскалации насилия

В своей последней атаке на свободу слова этот величайший судья со времен Понтия Пилата сказал, что слова Ламонби могли оскорбить кого угодно и тот говорил о вещах, которые «его не касаются». Судья, видимо, не подумал, что, если бы людей увольняли за то, что они говорят о вещах, которые их не касаются, уровень безработицы в мире вырос бы до 100%.

В мире, где правил бы этот судья, были бы запрещены любые обобщения о людях, даже обобщения вроде «голландцы — самые высокие люди в мире». И не имеет значения, правдивы они или нет. Тот факт, что евреи умны, подтверждается количеством полученных ими Нобелевских премий. А тот факт, что немцы — хорошие инженеры, подтверждается производимыми ими машинами. Но факты не имеют значения. Только «правильные» мнения имеют право на существование.

Женщина, которая донесла на Ламонби; вице-канцлер университета; комиссия, которая постановила, что долг университета — защитить своих студентов разных национальностей от «потенциальных проявлений расизма»; судья, отклонивший апелляцию Ламонби, — все они ханжи. Почему они так поступили? Мне кажется, ответ очевиден: расизм.

Слова Ламонби так разозлили их потому, что если то, что он сказал, — правда, то остальные люди должны быть менее умными и менее способными к инженерному делу. Ведь в глубине души они боятся признать причины неравенства результатов. Вот почему они не хотят жить в обществе, в котором каждый должен сам найти свою нишу. Ханжество, помимо прочего, — это защита от неприятных нам мыслей.

«Очистите свой разум от ханжества», — говорил Сэмюэл Джонсон. Но легче сказать, чем сделать. Особенно в наши дни, когда насаждение ханжества стало главной задачей образования.