Суперхищник против хищников: почему человек скоро истребит сильных зверей
Мы созданы быть жертвами, а не хищниками. У нас нет когтей, нет острых зубов, наши мышцы — одни из самых никчемных в животном царстве. Ни один из наших предков не был суперхищником — тем, кто стоит на вершине пищевой цепи. На протяжении миллионов лет мы жили в страхе: всегда был кто-то, кто мог нас съесть. И лишь совсем недавно ситуация изменилась.
Ненависть, которая заложена в генах
Мы изобрели оружие, уничтожили всех наших соперников и подмяли под себя планету. Теперь мы милосердно решаем, кому жить — а кому нет. Внезапно нас стала заботить участь братьев наших меньших и даже тех из них, кто совсем не прочь отведать человеческого мяса. Но нельзя так просто отбросить эволюционную историю. Мы развились, боясь и ненавидя гигантских кошек, пещерных медведей и многометровых ящериц. Страх перед суперхищником, кем-то, кто придет из ночи и уволочет нас в своих челюстях, жив и сейчас.
Редкие сообщения об одиноком серфере, которого утащила акула, будоражат больше, чем новость о смерти 20 человек в автокатастрофе. Огромные усилия тратятся на то, чтобы найти именно ту самую акулу, убить ее и достать из ее нутра останки жертвы, чтобы семье было что класть в гроб. Такая же участь постигнет крокодила, тигра или льва, стоит им хоть разок позариться на человечинку.
Опасность, которую сейчас представляют для нас любые огромные хищники, ничтожна. На планете полным-полно более страшных существ. Согласно недавнему исследованию, проведенному на деньги Билла Гейтса, домашние собаки уносят жизни 20 000 людей каждый год, змеи собирают дань в 50 000 душ, а москиты совместно с малярией выкашивают почти миллион ежегодно. Мы сами убиваем своих соплеменников по полмиллиона в год. Тем временем от акул в год гибнет 10 людей, от львов — 100, от крокодилов — 1000. Больше погибает в автокатастрофах за один-единственный день.
Но голос разума ничто перед генетической памятью миллионов лет. Любое слабое животное ненавидит хищника и только и ждет случая расквитаться с ним. Если зебре или антилопе дать власть, в мире не останется ни львов, ни тигров, ни крокодилов. В этом мы мало отличаемся от них, и тот факт, что где-то еще сохранились крупные хищники, на самом деле граничит с чудом.
Геноцид, который никого не волнует
Едва человек научился затачивать палку, он стал охотиться на тех, кто раньше охотился на него.
Наскальные картины живописуют схватки с медведями, а в полу пещер замурованы сундуки с их костями. Охота на больших кошек считалась почетной во все времена, а на львов — так и вовсе королевской обязанностью. Если верить фрескам, Тутанхамон убил с десяток львов, а живший за полвека до него Аменхотеп — сотню.
Римляне вывели геноцид крупных хищников на новый уровень. Со всех уголков огромной Империи, охватывавшей тогда почти весь известный мир, в Рим свозились все взрослые львы, которых только могли найти. Там, на арене Колизея, их бросали драться насмерть против людей, слонов, тигров и кто знает кого еще.
Так, только в одной из игр, которые устраивал враг и друг Цезаря Помпей, нашли свой конец шесть сотен львов. Это почти полное поколение целого вида. Неудивительно, что барбарийские львы (самый крупный подвид льва) не дожили до наших дней. Их схватки с закавказскими тиграми, которые тоже вымерли, пользовались особой популярностью в Риме.
Все это не единичные случаи, а части общей картины. У человечества есть привычка: куда бы ни пришли, мы первым делом убиваем всех главных хищников. Австралия лишилась огромной восьмиметровой ящерицы — варана мегалании, когда на ее землю ступили первые люди, а 100 лет назад белые колонизаторы там же беспощадно истребили сумчатого волка якобы для того, чтобы защитить себя и скот. Как показали современные исследования, сумчатый волк был не способен на убийство не то что человека, но даже овцы. К сожалению, этим его не воскресить — последний представитель семейства умер в зоопарке в 1936 году.
До нашего триумфального шествия по планете многие хищники встречались гораздо чаще. Мы привыкли считать льва африканским животным. Но еще 5000 лет назад он встречался на территории современной Украины, а 2000 лет назад — в Греции. Когда-то львы водились по всей Азии: на них охотились в Сирии, Персии, Ираке, Пакистане и Палестине. Любой из знаменитых мужей древности, от Ксеркса до царя Давида, хоть раз в жизни да убил льва. И только совсем недавно, когда уже почти никого не осталось, наше отношение к этому вопросу стало меняться.
Именно потому, что наши предки истребили всех, кого только могли, мы перестали жить в постоянном страхе и сумели углядеть ценность крупных хищников. С середины XX века западный человек пытается спасти то, что не успел убить: уссурийских тигров, снежных леопардов и даже акул в Ганге.
Дом, который построил лев
Посреди пасторального индийского штата Гуджарат находится Гирский лес — последнее пристанище азиатского льва, чьи владения когда-то простирались от Греции до дальних границ Индии. Века безжалостной охоты привели к тому, что в начале XX столетия осталось всего несколько десятков особей. Еще немного — и азиатский лев канул бы в Лету вслед за своими барбарийскими и европейскими родичами.
Во время восстания сипаев британские солдаты развлечения ради убили последних львов, которые водились вокруг Дели, и с тех пор кровавым спортом можно было заниматься только в Гирском лесу. Местные князья услужливо развлекали охотой знатных английских гостей до тех пор, пока один из них не возмутился: такими темпами львов не останется совсем, и охотиться будет не на кого.
Индийские князья как по волшебству образумились и запретили охоту. Пару раз этот запрет снимался, но уже в 1956-м был введен на постоянной основе. С тех пор в Индии убивать львов стало незаконно. Но это не особо помогло. Дело в том, что на Гирский лес со всех сторон напирают крестьяне, живущие земледелием и скотоводством. На пятачке размером с Карелию вместе с полями и стадами ужимаются 60 млн людей и с жадностью смотрят на последний островок зелени. Вместо всех этих львов, деревьев и оленей могли бы быть пашни! Могли быть дома!
Вдобавок внутри самого леса живут мальдахари — крохотный скотоводческий народец. Никто не знает, откуда они взялись, но уже в XIX веке они считали лес своим домом.
И мальдахари, и жители окрестных деревень привыкли пасти коров в Гирском лесу, разбирать его на дрова, косить траву про запас, собирать фрукты и ягоды. Львы, периодически утаскивавшие козу, корову или ребенка, им были совсем не по душе. Новая задумка властей, в соответствии с которой лес становился закрытой зоной, а львы получали статус «животных, охраняемых государством», понравилась местному населению еще меньше. Люди проигнорировали эти глупые указы и продолжили жить, как жили всегда.
К 70-м ситуация стала катастрофической, и белолицые защитники животных уломали правительство Индиры Ганди на суровые меры. С одной стороны, было решено оградить весь лес стеной, устроить контрольно-пропускные пункты и вообще запретить живущим рядом крестьянам просто так по нему бродить.
С другой стороны, предлагалось переселить все 700 семей мальдахари из леса вон, чтобы в заповеднике остались только звери да деревья. Само собой, это не прибавило проекту популярности. Чиновники работали из рук вон плохо, переселяли людей на непригодные для жизни места, не выплачивали компенсации и фактически обрекали гордых скотоводов на нищенское существование батраков.
Затея с треском провалилась, и до сих пор более 200 семей живут в пределах Гирского заповедника бок о бок со львами. Уживаются они на удивление хорошо. Азиатский лев вообще гораздо спокойнее относится к людям, чем его африканский собрат. Ребенка с палкой обычно достаточно, чтобы свирепый хищник и не думал подходить к стаду. На случай, если он все-таки осмелится, у крестьян заготовлен ответный ход — камни. Если брошенный камень не помогает, нужно ударить палкой по носу. Если не поможет и палка, то остается надеяться на крохотный топорик, которым, при большой удаче, можно раскроить огромной кошке череп.
Случаи нападения львов на мальдахари чрезвычайно редки. Исследователи все как один удивляются тому, насколько безопасно может чувствовать себя человек внутри Гирского леса. Можно не опасаясь стоять в паре метров от кормящей детенышей львицы или наблюдать за игривыми драками молодых самцов.
Ограда, которая не спасет
Но за пределами заповедника — совсем другое дело: попадая на незнакомую для себя территорию, львы становятся значительно опаснее.
Каменная ограда специально спроектирована так, чтобы львы могли при желании выходить из леса, и они этим пользуются — куда чаще, чем хотелось бы. С момента введения жестких мер дела пошли на поправку, и популяция разрослась до 300 особей. Теперь им тесно, звери конкурируют за еду, и наиболее предприимчивые пытают счастья за забором.
Особенно опасно это в засушливые годы. Поначалу, когда травоядные сотнями гибнут от жажды, львы пируют и размножаются с утроенной силой. Но затем поток пищи иссякает, и возросшая популяция начинает голодать. Львы перепрыгивают забор и обнаруживают, что со всех сторон полным-полно еды. Ослабевший от жажды скот как будто сам просится в зубы. А вокруг него суетятся эти странные слабые двуногие, которые, как оказывается, тоже очень даже ничего на вкус.
В конце 80-х засуха привела к тому, что львы стали нападать на жителей окрестных деревень. Погибло не то чтобы много — всего пара десятков людей, еще около сотни получили увечья. Но этого, вкупе с атаками на скот, хватает, чтобы местные жители относились ко львам иначе, чем европейцы, пытающиеся спасти жестоких хищников от вымирания.
Для местных крестьян лев по-прежнему, как и тысячи лет назад, машина убийства, которая в один прекрасный день может проломить хлипкую стену глиняной хижины и утащить в лес родственника или друга. Они пытаются бороться против хищников своими методами — подбрасывая отраву в лес. Этим они ежегодно убивают пару больших кошек. Мы не вправе осуждать местных жителей — мы давно убили всех своих львов.
И убили бы снова, если бы те надумали заявиться под наши окна.
Река, в которой живет крокодил
Если вы думаете, что тесное общение белого человека с кровожадными хищниками закончилось, то вы не одиноки. Точно так же думали и жители Австралии, когда к 70-м годам XX века там почти не осталось гребнистых крокодилов. Их истребляли ради красивой кожи, из которой получаются замечательные ботинки, сумки и кошельки, но в основном на них охотились потому, что не место большой рептилии там, где живут люди. Это наши реки, наши берега — почему мы должны считаться с какой-то ящерицей?
Подобные рассуждения погубили почти 200 000 крокодилов. Такое же количество китайцев было убито в знаменитой Нанкинской резне в 1937 году, и Китай до сих пор не может простить этого Японии.
Спасти крокодилов удалось только благодаря официальному запрету на какое-либо вмешательство в их жизнь и строгому надзору за исполнением этого указания. За прошедшие с того момента 40 лет крокодилы вернулись в родные места. Теперь их столько же, сколько было до пришествия белого человека.
Казалось бы, защитники животных победили. Но радоваться еще рано. Пока крокодилов не было, два поколения людей привыкли считать местность безопасной. Они привыкли поить скот в реках, привыкли в этих реках плавать и гулять вдоль их берегов. А теперь повсюду — десятки чудовищ длиной 5–6 метров, видящие в человеке вкуснейший обед, с которым даже не надо бороться. В последние годы летальные атаки участились: ежегодно в Австралии случается 10–20 таких нападений. Чаще всего жертвами становятся молодые люди, которые, разгоряченные выпитым, решили охладиться в речке, хотя вдоль обоих берегов понатыканы огромные знаки «Не купаться! КРОКОДИЛЫ!».
Гребнистый крокодил — один из самых эффективных хищников. От него можно убежать, только если он пытается вас испугать. Если же он захотел вас съесть — дело решено. Ваш друг стоит по пояс в воде, вы говорите с ним и решили достать из кармана телефон — сделать фото. Внезапно он умолкает на полуслове. Вы поднимаете голову и видите только спокойные воды реки. Ни человека, ни крокодила.
Не так давно мэр Кернса — городка, находящегося прямо посреди крокодиловой зоны, — заявил, что переученным ученым и защитникам зверей нечего лезть в его дела и учить местных, как жить. Люди хотят купаться без страха, хотят плавать на каноэ и учиться серфингу. Крокодилам же пора вымереть. Мы легко обходимся без динозавров — обойдемся и без этих тварей.
По инициативе мэра был запущен план выдворения всех крокодилов с близлежащих территорий. Но ждать готовы не все. Не так давно неизвестные поймали на стальной крюк с наживкой трехметрового крокодила, вытащили лебедкой из воды, выпустили ему внутренности и отрубили голову. Если их найдут, их ждет штраф в 30 000 долларов. А если бы затея пошла не по плану и крокодил съел своих обидчиков, его бы нашли и убили.
Австралийское общество раскололось на два отчаянно противоборствующих лагеря. Одни пытаются защитить природу от человека, другие же настаивают, что это человека нужно защищать от природы. И не стоит обманываться: большинство тех, кто за крокодилов, живет в городах, вдали от опасностей открытых водоемов.
Известный исследователь нильских крокодилов Алистер Грэм сказал: «До тех пор, пока нам угрожают опасные твари, мы вынуждены жить в варварстве. По этой причине в человеке самой культурой заложен инстинкт уничтожать диких зверей, таких как крокодилы. И только после долгого периода, в течение которого цивилизация живет свободно от диких животных, человек снова обращает на них свое внимание и находит в них качества, достойные восхищения и уважения».
У огромных хищников есть только один шанс выжить — если человек покинет места их обитания. Мы все знаем, что это едва ли произойдет. Мы никуда не уйдем с этой планеты.