Поколение дворников и сторожей: как в СССР родилась и расцвела магнитофонная культура

Пионером советской магнитофонной культуры был уроженец города Орджоникидзе по имени Юрий Морозов. В начале семидесятых он переехал в Ленинград и после окончания технического вуза устроился звукоинженером в местный филиал фирмы «Мелодия». К этому моменту он уже записал в домашних условиях магнитоальбом «Вишневый сад Джимми Хендрикса», отражавший традиции психоделического рока обоих берегов Атлантики. Звучание дебютного опуса Морозова, зафиксированного в 1973 году при помощи лампового микшера, амплитудного модулятора и двух стереомагнитофонов «Юпитер 201» и «Айдас», напоминало своими эффектами атмосферу ранних альбомов Фрэнка Заппы.

Александр Пантыкин и Илья Кормильцев во время записи магнитоальбома «15» группы «Урфин Джюс», 1982. Фото Олега Раковича.

Отшельник Морозов крайне редко давал концерты и многие годы был студийным маргиналом. Тем не менее, его пленки имели активное хождение по всей стране. Любопытно, что уже в те годы его неоднократно критиковал Майк Науменко — отчасти за псевдорелигиозную направленность текстов, но и взгляды на фиксацию творчества у них были принципиально разные. Будущий идеолог группы «Зоопарк» поступил значительно проще, записав первый акустический альбом прямо на берегу Невы.

Вместе с Гребенщиковым они исполняли композиции «через одного», звук «снимали» с воздуха, а потом позвали приятеля Андрея «Вилли» Усова, который с помощью фотоаппарата «Зенит» и клея «Момент» оформил заднюю и переднюю стороны магнитофонной катушки. «Качество записи альбома „Все братья — сестры“ было устрашающим, — вспоминал впоследствии Майк. — Но это были хорошие времена».

В это время в Москве умами студентов и школьников завладела «Машина времени», на ее счету были десятки андеграундных концертов и первое место на рок-фестивале в Таллине, но у группы сих пор не существовало собственного магнитоальбома.

Группа «Наутилус Помпилиус». Фото Ильдара Зиганшина, снимок стал частью оформления магнитоальбома «Переезд», 1983.

В полулегальную студию команда Андрея Макаревича попала «по блату» — благодаря своему приятелю Александру Кутикову. Выступая в составе «Високосного лета», он устроился звукооператором в речевую студию ГИТИСа, где числился в штатном расписании как «уборщица». Во внеурочное время он имел возможность записывать альбомы своих друзей: «Високосного лета», «Машины времени» и «Воскресения».

Александр «Полковник» Гноевых (легендарный звукрежиссер) и Андрей «Пионер» Котов (группы «Трек» и «Агата Кристи»), 1984. Фотограф Дмитрий Константинов.

Любопытно, что, в отличие от Ленинграда, московские магнитофонные пленки музыкантами никак не оформлялись — все в столице так сильно ждали эти композиции, что критерий был космически простым: «чтобы доходчиво были слышны и понятны слова». Затем через подпольных дистрибьюторов, у которых магнитофоны работали по 24 часа в стуки, эти самопальные записи пулей разлетались по стране. Название песен записывались на картонных коробках карандашом или шариковой ручкой. Как небезосновательно считали сами музыканты, поклонники и так все их песни знали наизусть. А, значит, излишняя информация им была ни к чему.

На ленинградских концертах «Машины времени» учился азам звукозаписи молодой алхимик Андрей Тропилло. Закончив физфак Ленинградского университета, он не на шутку заболел роком. «Сестра прислала мне из-за границы мохеровую шерсть для свитера, — рассказывает Тропилло. — Ни секунды не сомневаясь, я продал мохер за 110 рублей и на вырученные деньги купил двойной альбом The Beatles, который появился в Англии несколько дней назад».

Леонид Фёдоров, Алексей Вишня и Виктор Цой, 1987. Фото из архива Ленинградского рок-клуба.

Осенью 1979 года он устраивается работать в Дом юного техника на Охте. Секция, которую вел Андрей Владимирович, официально называлась «кружок акустики и звукозаписи». Через эту «школу жизни» прошли будущие музыканты «Ноля», «Препинаков», «Опасных соседей», звукорежиссеры Слава Егоров («Аквариум») и Алексей Вишня («Кино»). Любопытно, что в качестве идеальной записи Тропилло любил ставить школьникам «Свадьбу кретинов» (1976) и «Там, где дали темны» (1977) — магнитофонные работы Юрия Морозова, который, в свою очередь, пытался помогать приятелю устаревшими пультами, магнитофонами и полубракованной пленкой, которую ежегодно списывали в фирме «Мелодия».

Первая половина 80-х годов стала звездным часом Тропилло и его знаменитой студии на Охте. По ночам здесь записывали свои лучшие альбомы «Аквариум» и «Зоопарк», «Кино» и «Пикник», «Алиса» и «Ноль». Тропилло работал совершенно бескорыстно, развиваясь как звукорежиссер семимильными шагами. Впоследствии многие из этих альбомов были изданы на виниловых пластинках и компакт-дисках.

Александр Пантыкин, лидер «Урфин Джюс», в процессе записи альбома, 1982. Фото из личного архива Александра Пантыкина.

На Урале, где комсомольские организации были либеральными и существовали студенческие профсоюзы, свердловским рок-группам удавалось каким-то чудом проникать на местное телевидение (или киностудии) и по сравнительно честным документам фиксировать свои нетленки.

Быстро возникла уральская школа режиссуры: народный умелец по кличке Полковник записал три анонимных альбома группы «Трек», Леонид Порохня — «Урфин Джюс», ранний «Наутилус» и Настю Полеву, а Олег Макаров на простейшей технике, находившейся в подвале архитектурного института, зафиксировал «прорывный» альбом «Разлука».

В Сибири настоящим «центром силы» была домашняя студия Егора Летова в Омске, где лидер «Гражданской обороны» записывал на искалеченную советскую технику 30-минутные катушки гаражного рока, а также авангардистские опусы проекта «Коммунизм» и альбомы единомышленников: Янки Дягилевой, Манагера, Черного Лукича. Через несколько дней их уже слушали в Новосибирске и Тюмени, Свердловске и Москве.

Оформление магнитоальбома группы «Урфин Джюс», 1982. Дизайнер и художник Александр Коротич.

К этому времени в стране вовсю действовал «союз писателей», который занимался массовым распространением магнитофонных катушек и кассет. Записи передавались с сумасшедшей скоростью по «беспроводному интернету», при помощи сарафанного радио и возможности копировать пленки у счастливых обладателей двух или нескольких магнитофонов. Эта инфраструктура активно поддерживалась самиздатом, а также дизайнерами — авторами фотоообложек и самими идеологами рок-команд. Наиболее знаменитые «произведения искусства» — это «Треугольник» и «Радио Африка» группы «Аквариум», «Сладкая N» и LV Майка, «Невидимка» и «Разлука» группы «Наутилус Помпилиус», а также более сорока альбомов «ДК».

После победы перестройки фирма «Мелодия» открыла двери своих студий для неофициальных рок-музыкантов. В центре Ленинграда «Аквариум» записал альбом «Равноденствие», в Москве вполне официально трудились «Вежливый отказ», «Ва-банкь» и «Алиса» — другими словами, борьба с системой успешно закончилась. Первые независимые лейблы начали выпускать на виниле «Гражданскую оборону» и «Оперу для богатых» Сергея Курёхина, «Песни Вертинского» и «Русский альбом» Гребенщикова, пластинки групп московской рок-лаборатории.

Прослушивание записи магнитоальбома «15», 1982. Слева-направо: Виктор «Пиня» Резников, звукооператор Сергей Сашнин, помощник звукооператора Егор Белкин, Сергей Морозенко, Илья Кормильцев и Александр Пантыкин. Фото Олега Раковича.

В это время, параллельно с организацией фестиваля «Аврора-89», Андрей Тропилло налаживает контакты с польскими кассетными заводами, на которых выпускает новые альбомы питерских групп. Гениальный продюсер взял в Андрее Владимировиче верх над гениальным звукорежиссером. «Джордж Мартин» перевоплотился в «Ричарда Брэнсона».

Деятельность крестного отца советской магнитофонной культуры в 90-х — идеальный сюжет для детектива. Став директором ленинградского отделения «Мелодии», Тропилло начал выпускать на собственном лейбле «АНТРОП» виниловые пластинки западных рок-групп. Авторские права и аутентичность оформления дисков Led Zeppelin, Rolling Stones, Jethro Tull волновали его в последнюю очередь.

«Никто не сможет доказать мне, что я нарушаю российские законы», — уверенно чеканя слова, заявил Тропилло, глядя в глаза репортеру газеты The New York Times. На весь этот театр абсурда безучастно взирала со стены обложка «антроповского» «Сержанта Пеппера», где среди десятков знакомых физиономий красовался и одухотворенный лик Андрея Владимировича.