Проклятый кабан, мудрый лосось и трансгендерные бородатые ведьмы: магические существа из кельтских мифов

Основополагающий принцип постоянного присутствия оборотней и магических животных, судя по всему, гласил: материальный мир, населенный людьми, по природе своей нестабилен. Он больше похож на зоны землетрясений на подвижных тектонических плитах. Способность божеств вмешиваться в человеческую жизнь была первостепенной темой кельтских мифов.

Хотя такие мотивы никогда прямо не назывались, в легендах можно найти признаки шаманского статуса целого ряда людей, которые обладали способностью перемещаться между мирами. Одним из главных способов осуществить это зачастую было умение принимать форму животных.

«Нормальный» порядок вещей мог быть буквально опрокинут: животные и люди обменивались физическими формами, боги являлись людям в виде обычных людей, зверей или чудовищ, а богини чередовали облик юной девы, зрелой матроны и старухи.

Нарушители правил могли быть превращены в животных в качестве наказания, а звери иногда наделялись человеческими навыками и способностями, такими как речь, а иногда и пророческим даром. Некоторые животные — особенно собаки, лошади и крупный рогатый скот — без сомнения, являлись посланниками из потустороннего мира. Это можно понять по их внешности: они были ослепительно белыми, красными или белыми с красными ушами. Средневековый сказитель упоминал цвет животных, чтобы донести до слушателей информацию о магии и чарах. Те же, кто слушал сказания, были знакомы с такой символикой и воспринимали ее значение как нечто само собой разумеющееся.

Проклятие Мата

И он поднял волшебный жезл и ударил им Гилвэтви, и тот превратился в олениху. Он ударил и Гвидиона, который хотел убежать, и тот стал оленем. «В наказание я велю вам жить вместе, как диким зверям, облик которых вы приняли. И у вас будет то же потомство, что и у них. Через год в этот же день вы придете ко мне».

Мабиноги. Четвертая ветвь

В ирландских мифах изменение формы между человеческой и животной часто было совершенно добровольным. Например, богини сражений — Морриган и Бадб — по желанию превращались из женщин в ворон и обратно. В мифологической традиции валлийцев, однако, изменение облика зачастую являлось наказанием за проступки.

Так случилось с племянниками короля Мата Гвинедского. Когда Гвидион и Гилвэтви составили заговор с целью овладеть Гойвин, девственницей, державшей ноги короля на коленях, они нанесли удар по самым основаниям власти Мата. Поэтому неудивительно, что он быстро и жестоко отомстил братьям, лишив их человеческого облика и даже пола.

Он превратил племянников в три разные пары диких животных попеременно: год за годом в течение трех лет они меняли облик. На первый год Гилвэтви стал оленихой, а его брат — самцом оленя, и в конце года они появились при дворе Мата со своим олененком.

В следующем году их пол поменялся: Гвидион стал дикой свиньей, а Гилвэтви — диким кабаном, и в конце года пара предстала перед королем со своим поросенком. В следующем году виновные братья превратились в пару волков и произвели на свет волчонка.

В конце третьего года Мат снял чары, но их потомство, хотя и обрело человеческий облик, сохранило способность к оборотничеству. Дети были крещены и названы в честь животных: Гитун (олень), Гихтун (свинья) и Блейтун (волк). Их магическая природа выразилась также в слишком быстром росте и взрослении. Как и герои Кухулин и Придери, все трое в детстве развивались так стремительно, что не соответствовали обычному человеческому возрасту. Таково было последствие колдовства Мата.

Мудрость лосося

Трижды пытался Кухулин вступить на мост и перейти его, но воистину никак не мог этого сделать. Тогда исказился Кухулин, подошел к мосту и, совершив прыжок лосося, вскочил прямо на его середину.

Сватовство к Эмер

Параллели между валлийскими и ирландскими мифологическими традициями нигде не являются более очевидными, чем в общей истории о волшебном лососе, который обладал дарами знания, мудрости и пророчества, намного превосходящими любые человеческие возможности. Не сразу понятно, почему это существо вплеталось в богатый гобелен легенд о людях, животных и связях с духами.

Но можно предположить, что наблюдение за жизненным циклом лосося, его путешествиями на большие расстояния, требующими значительных физических усилий, умением существовать как в пресной, так и в соленой воде, его безошибочным инстинктом возвращения в домашние воды для размножения и его способностью подниматься до водопадов — едва ли не взлетать к ним — привело к убеждению, что лосось обладает сверхъестественными качествами и невероятным умом.

Миф о мудром лососе сохранился в цикле фениев, главным героем которого был Финн (название «фении» происходит от его имени). Сказание о лососе полно шаманизма, поскольку юноша Финн обретает таланты с помощью барда Финнегаса (обратите внимание на общую основу их имен), который жил на берегу реки Бойн — зачарованного водного пространства, олицетворения богини Боанн и ворот в мир духов. В момент встречи Финна и Финнегаса последний ловил знаменитого Лосося мудрости в заводи: он тщетно занимался этим в течение семи лет. Лосось, в свою очередь, приобрел необычайные свойства, поедая орехи, выросшие на девяти волшебных деревьях, плодоносящих на морском дне.

Когда Финн подошел к Финнегасу, тот как раз поймал рыбу и передал ее юноше с указанием приготовить ее на огне. В процессе готовки молодой герой случайно дотронулся до жгучей горячей мякоти рыбы большим пальцем и инстинктивно положил палец в рот, чтобы облегчить боль. Мгновенно он был наделен всей мудростью и знаниями, которыми обладал лосось, и стал великим провидцем. Этот жест Финна породил ирландскую поговорку о «большом пальце провидца» и веру в то, что большой палец может обладать особой духовной силой.

Голос ворона: ирландские боевые ведьмы

Мощная мифологическая традиция в Ульстерском цикле связана с богинями войны. Сами они не принимают участия в битвах, но вмешиваются в ход событий, вызывая напряженность между противоборствующими силами, провоцируя кровопролитие, и — вероятно, самое зловещее их свойство — в виде воронов клюют трупы павших на поле боя. Эти темные божества были озабочены прежде всего смертью, но также демонстрировали сексуальную ненасытность, пытались соблазнить молодых героев, например Кухулина, как мы уже видели.

Две основные боевые фурии — это Бадб и Морриган. До некоторой степени их личности сливались. У каждой из них была способность к многослойному изменению формы: от молодой девы до старухи, от одной до трех одновременно и от женщины до ворона или вороны.

Эти предсказательницы несвоевременной и насильственной смерти могли стирать визуальные границы пола: иногда они представали не просто в виде старухи, а как древние бородатые ведьмы. И тогда было затруднительно понять, мужское или женское начало они выражают.

Связь между вороном/вороной и мертвыми очевидна: черные птицы-падальщики не делали различия между животными и людьми. Должно быть, эти птицы были частыми и первыми посетителями мест массовых убийств. Их сгорбленные силуэты, клювы, выдирающие куски мертвой плоти воинов, напоминали людям злобных старух. Стирание границы между птицей и ведьмой усиливалось хриплым, но похожим на человеческий голосом ворона, а также способностью птицы имитировать человеческую речь.

Любопытным археологическим явлением позднего железного века на юге Британии является неоднократное ритуальное захоронение костей воронов. Давно известно, что люди, построившие городища в Уэссексе, выкапывали глубокие зерновые ямы для хранения семян в течение зимы, но впоследствии эти ямы аккуратно очищались и заполнялись останками людей и животных.

Их не сбрасывали туда как мусор, а складывали целые тела или фрагменты тел людей и животных в определенном порядке. Животные там были почти исключительно домашние, за исключением воронов; причем процент этих птиц среди других видов в погребениях был гораздо выше, чем в природе.

Такая традиция — размещение воронов в ямах наряду с обычными конями, собаками и овцами — требует объяснения. Возможно, как и в более поздних мифах, эти птицы были символами смерти и войны. Но существует предположение, что останки воронов присутствовали в захоронениях, потому что их перья использовались для украшения ритуальных головных уборов жрецов или шаманов. Переодевание в костюмы животных, в том числе использование рогов и перьев, возможно, играло важную роль в религиозных церемониях.

Если в скандинавском материале изображены «подлинные» полулюди-полуживотные, люди-птицы из долины Камоника (Италия) представляют собой менее двусмысленные изображения: мы видим обычных мужчин и женщин в костюмах птиц. В римской Галлии люди-птицы изображались не как слитные формы человеко-птицы, а только как хранители птиц. Скульптура из Му (Бургундия) представляет образ лесного божества, хранителя леса: у него желуди, посох и нож для подрезки ветвей, его сопровождают гончая и две птицы с солидными клювами, похожие на воронов: они сидят у него на плечах и обращены к его лицу — возможно, что-то говорят ему.

Магические быки

Многим был славен Донн Куальнге: пятьдесят телок покрывал он каждый день, и еще до того же часа назавтра приносили они телят; лопалось брюхо у тех, кто не осиливал родов, ибо тяжким было для них семя Донна Куальнге.

Вот и еще одно диво: пятьдесят юношей могли каждый вечер тешиться играми на его чудесной спине. Вот и другое диво: ста воинам давал он приют и защиту в своей тени от зноя и холода. Славился он и за то, что ни дух, ни призрак, ни оборотень из ущелий не смел показаться вблизи от него.

Славился он и мычанием, что издавал вечерами у своего сарая, навеса и хлева — тут уж сполна наслаждался напевом всякий на севере, юге иль в центре Куальнге, когда бык мычал вечерами у своего сарая, навеса и хлева. Все это малая доля того, чем был славен Донн Куальнге.

Похищение Быка из Куальнге

Крупный рогатый скот занимал центральное место в раннесредневековой экономике и являлся основой процветания Ирландии: коровы были мерой богатства, и статус правителя определялся количеством поголовья и великолепием его стад. Важность крупного рогатого скота в ирландском обществе оказала огромное влияние на сказание «Похищение Быка из Куальнге», где в центре повествования находятся два огромных магических быка. В начале сказания выясняется, что эти быки не были обычными животными. Бурый бык Донн был таким большим, что пятьдесят мальчиков могли танцевать на его спине. Финнбеннах («Белорогий бык») из Коннахта имел красное тело, белую голову и белые ноги; эти цвета со всей очевидностью указывают на его происхождение из потустороннего мира.

Оба быка начали свою жизнь как люди-свинопасы, но были превращены в животных, сохранив способность к человеческому мышлению и языку. Их смертельная схватка, олицетворявшая противостояние двух ирландских провинций — Ульстера и Коннахта, в то же время демонстрировала их роль в плодородии родных земель, их изобилии и процветании.

Галло-британская иконография позднего железного века до пришествия римлян, а затем и римского периода, содержала следы древних традиций. Именно из этих глубин времени происходит мифологическая идея магического скота. Котел из Гундеструпа, вероятно, предназначался для жертвоприношения быков — по крайней мере, его декор насыщен символизмом этого ритуала. Быки воспринимались как сверхъестественные существа. В изображениях на пластинах котла они намного больше натуральной величины в сравнении с маленькими человеческими фигурами.