Собачье мясо, космические быки и античные историки: что можно говорить о кельтской религии в средневековой ирландской литературе или почему не стоит доверять (нео)друидам

Наверное, все, кто когда-либо попадали под чары современной «кельтской культуры» в самом широком спектре ее проявлений, от музыки и танцев до фольклора и кинематографа, хоть раз задавался вопросами: кто такие эти кельты, откуда взялись, когда и где жили, чем занимались и во что верили. Самых заинтересованных дорога приключений приводила либо в (нео)друидические «рощи», либо в реконструкцию, либо на филологический, исторический, философский или другие гуманитарные факультеты. Или же во всё сразу, где учителя и наставники вновь и вновь провозглашают известный со времен Ренессанса и Реформации принцип «К истокам!».

Существует ли кельтский эпос?

На первых порах все жаждущие «кельтской духовности» или «кельтского наследия» желают найти какой-нибудь Один Великий Эпос, прочитав который, можно было бы делать далеко идущие выводы о «трансцендентальном, о фатализме, о жизни, о мистике» в кельтской культуре. То есть ищут что-нибудь вроде индийских Махабхараты и Рамаяны, гомеровских «Илиады» и «Одиссеи», или на крайний случай шумеро-аккадской поэмы «О всё видавшем». Но они сталкиваются с суровой реальностью: нет какого-то одного кельтского текста, в котором рассказывалось бы, откуда взялся мир, как он устроен и чем закончится. (Перво)источников множество: это повести и сказания, сюжеты которых обычно не имеют какого-то очевидного отношения к религии.

Впрочем, если вы скажете современному ирландцу, что у него нет национального древнего эпоса, вас порвут на британский флаг. Потому что любой житель Ирландии (благодаря деятелям Кельтского возрождения конца XIX — начала XX века), разумеется, считает, что свой собственный национальный древний эпос у него есть, — это необходимый элемент любого нацбилдинга. Практически каждый в Ирландии читал The Táin — литературное переложение сказания «Похищение быка из Куальнге».

Движение фениев, главных ирландских борцов за независимость, получило название в честь «вольной дружины» — героев фенианского цикла.

Образ умирающего Кухулина, главного героя уладского цикла, фении активно использовали в пропаганде как образ идеального ирландского воина, особенно после Пасхального восстания 1916 года.

Но с точки зрения строгой науки это не совсем так.

Ирландские филологи М. Диллон и П. Мак-Кана в статье о религии кельтов выделяют две группы (перво)источников: археология и литературные произведения. К первой группе относятся памятники материальной культуры кельтских племен, живших в континентальной Европе и на Британских островах. Вторая группа — это краткие записи на континентальных кельтских языках (краткие не потому, что кельты не знали письменности вовсе, а потому, что использовали ее в очень ограниченном ряде случаев); небольшие разрозненные сообщения античных авторов о культуре и религии кельтов, по большей части континентальных (Цезарь, Страбон, Диодор Сицилийский, Лукан, Плиний Старший и другие); а также обширная «островная кельтская литература», записанная уже в христианские Средние века в Ирландии и Уэльсе.

Однако пощупать настоящие кельтские артефакты в России практически нереально, а смотреть фотографии и читать археологические статьи не всем интересно. Так что пытливые умы бросаются в пучину островной кельтской литературы, которая представлена в России хорошими академическими переводами ирландских текстов.

Чего только не сохранила до наших дней средневековая ирландская литературная традиция! В Европе она, как пишет российский историк С. В. Шкунаев, по своему богатству уступает лишь греческой и латинской.

В ней можно найти поэзию и юридические тексты, монашеские уставы и жития святых, хроники-анналы и ученые трактаты. Но больше всего искателей кельтского наследия привлекают «преданья старины глубокой» — scéla («истории, сказания, повести» или же просто «сообщения»), которые в русскоязычной кельтологии и ирландистике принято называть сагами. Хотя справедливости ради стоит отметить, что оба этих слова восходят к общему индоевропейскому корню *seq- — «говорить, рассказывать».

Какие бывают ирландские саги?

Согласно манускрипту, известному как Лейнстерская книга (XII век), в Раннем Средневековье было известно около 350 ирландских историй. Поэты Ирландии делили их на категории по центральному событию в сказании: togla «разрушения» (крепостей или домов), tána «угоны (скота)», tochmarca «сватовство», catha «битвы», immrama «плавания», fessa «пиры», aideda «смерти» и некоторые другие. В современной же науке принято условное деление этого корпуса текстов на пять разных по объему частей: четыре цикла, объединяющие сказания по главным действующим лицам (мифологический, уладский, королевский и фенианский), и внецикловые истории.

• Мифологический цикл повествует о культурных героях прошлого, заселявших и обустраивавших Изумрудный остров. Некоторые из них имеют параллели среди галльских божеств.

• Уладский цикл — это собрание историй о войне уладов (жителей северной области Ирландии) во главе с королем Кохнобаром Мак Несса и героем Кухулином с коннахтами (жителями западной области острова), которыми правили королева Медб и ее супруг Айлиль.

• Королевский цикл — сказания об «исторических» (то есть, конечно, чаще всего псевдоисторических) верховных королях и легендарных предках правящих династий Ирландии, таких как Конн Ста Битв или Ниалл Девяти Заложников.

• Фенианский цикл — самый поздний сборник, который рассказывает о приключениях и подвигах предводителя вольной дружины «Фианы» Финна Мак Кумала и его сына Оссиана.

Достаточно полно переведен и прокомментирован на русском языке уладский цикл. Он больше остальных похож на эпос в привычном для российской науки смысле слова — по выражению советского и российского филолога Е. М. Мелетинского, это «героическое повествование о прошлом, содержащее целостную картину народной жизни и представляющее в гармоническом единстве некий эпический мир и героев-богатырей». Остановимся на нем подробнее.

Уладский цикл средневековые ирландские ученые мужи относили к золотому веку языческой Ирландии (по иронии судьбы, в их картине мира он хронологически совпадал со временем земной жизни Иисуса Христа).

События, описанные в цикле, вращаются вокруг центральной повести — «Похищение быка из Куальнге». Сюжет ее таков: королева Коннахта Медб поспорила со своим супругом Айлилем на вечную тему — кто богаче (иными словами, кто в доме главный). Оказалось, что всего у них поровну, только в стадах Айлиля есть чудесный белорогий бык Финдбеннах, равного которому не было никого в стадах Медб. Выясняется, что только у уладов есть один бык, Донн из Куальнге, способный сравниться по мощи и красоте с быком Айлиля, и королева Медб решает его выкрасть. Основная часть саги посвящена битвам и воинским подвигам уладского героя Кухулина, который защищал рубежи уладов от войска, собранного Медб со всей Ирландии. Финал повествования — поединок двух быков, из которого Донн из Куальнге выходит победителем.

Остальную же часть уладского цикла составляют многочисленные небольшие повести — спин-оффы «Похищения» (remscéla, «вводная история»). Из них можно узнать, откуда взялись два чудесных быка, почему тот или иной персонаж участвует в событиях основной истории и что с ними случилось потом.

Есть ли в ирландских сагах что-либо дохристианское?

Филолог Т. А. Михайлова в своей недавней статье, посвященной литературоведческому анализу «Похищения быка из Куальнге», пишет: «Текст „Похищения“ сам по себе практически лишен каких бы то ни было маркеров религиозной идентичности его компилятора. Кроме описания гипертрофированных воинских доблестей Кухулина, в нем нет никаких нарративных реалий, которые можно было бы назвать мифическими и отнести к исконному языческому материалу. Правда, христианский элемент в нем также отсутствует».

Иными словами, мы не можем судить о религиозных воззрениях компилятора (хотя, скорее всего, это был монах-христианин), но что-то о духовной составляющей жизни героев этой истории мы все-таки можем сказать. Правда, только если мы допускаем, что эти тексты вообще могут нести в себе какие-то отпечатки древней ирландской реальности. А это не так очевидно, как кажется на первый взгляд: эта тема — давний предмет спора между так называемыми нативистами и антинативистами.

Нативистская традиция уходит корнями в начало ХХ века, время бума сравнительной мифологии. Тогда ученые были уверены, что благодаря компаративистике можно реконструировать духовную составляющую жизни древних народов. Поэтому нативисты считают, что в ирландских сказаниях есть следы дохристианской языческой традиции Ирландии, и мы как ученые должны и можем их там найти. Конечно, для этого придется обращаться к сравнительной мифологии, искать параллели не только в ирландском и даже не только в кельтском материале.

Однако тут возникает проблема: основная масса кельтских артефактов с четко выраженным религиозным характером относится уже к послеримскому периоду. Дело в том, что Рим проводил специфическую для Античности религиозную политику, которая отразилась, например, в «Записках о Галльской войне». В них Юлий Цезарь описывает галльских богов, не используя их кельтские имена, а сразу же проводя параллели с римским пантеоном. Делалось это для того, чтобы создать единое религиозное пространство в государстве: тогда житель любой провинции, оказавшись в святилище другой, мог сразу понять, кому и о чем он тут может помолиться.

Сохранилось некоторое количество кельтских надписей, сделанных уже в период романизации. Самый известный пример — таблички с проклятиями из Ларзака, написанные на галльском языке, но латиницей. Таким образом, археологического материала религиозного характера, не затронутого римским влиянием, у нас очень мало.

Чтобы добраться до кельтской составляющей, необходимо преодолеть так называемую interpretatio Romana, примером которой как раз и являются сведения о галльской культуре и религии в «Записках о Галльской войне» и других римских источниках. Такая же ситуация и с заметками греческих путешественников и историков — interpretatio Graeca. Например, греческий историк Тимаген в своем сочинении (оно не сохранилось, но дошло до нас в пересказах) называет друидов пифагорейцами на основании того, что они якобы верили в переселение душ. Это типичный случай того, как античный автор описывает не очень понятную ему реальность в известных ему терминах.

Очевидно, что такое решение может содержать в себе концептуальное искажение: далеко не факт, что кельты понимали под «душой» то же самое, что и греки.

Преодолением этих трудностей нативисты героически занимались весь ХХ век — и им не откажешь в интеллектуальном мужестве, потому что только нативистская позиция и поддерживает разговоры о том, что в ирландской литературе можно увидеть следы традиционной кельтской религии.

Но у нативистов есть серьезные оппоненты — антинативисты, которые, мягко говоря, скептически относятся к ирландской литературе как к источнику знаний о религии древних кельтов. Они считают, что раз вся она была записана уже в христианскую эпоху, то как минимум прошла очень жесткую идеологическую коррекцию, а как максимум представляет собой вариации на тему античной литературы и библейских сюжетов в условно-привычных декорациях. А значит, от древних кельтов там почти ничего нет.

Чего только стоит сам текст «Похищение быка из Куальнге», который заканчивается двумя пассажами. Первый написан на ирландском: «Благословение каждому, кто достоверно запомнит Похищение, как записано здесь, и ни в чем от него не отступит», а второй на латыни: «Я же, который записал эту повесть или, вернее, вымысел, не беру на веру рассказанных тут историй. Ибо многое здесь наущение лукавого, иное — причуда поэзии. Одно возможно, другое нет. Иное назначено быть развлечением глупцам».

Антинативисты считают, что говорить о традиционной ирландской религии, особенно как о наследнице религии древних кельтов, абсолютно бессмысленно: (перво)источников нет, а возможные ее вкрапления в ткань средневековых текстов случайны и маловероятны.

Иногда споры нативистов и антинативистов решаются эмпирически и даже не в пользу последних. Например, антинативисты долго предполагали, что Тара, комплекс холмов-курганов, так называемая «сакральная столица Ирландии», которая регулярно упоминается в сказаниях как резиденция и место коронации верховного короля Ирландии (по легенде, там находился камень Лиа Фаль, кричащий в тот момент, когда на него наступает настоящий король), — это просто символ и ничего больше. Однако археологические изыскания показали, что на месте этого комплекса действительно был некрополь. Причем некоторые его объекты, например «холм заложников», практически непрерывно использовались со времен среднего неолита, а в более «молодых» слоях обнаружились временные культовые постройки.

Похожая ситуация и с Эмайн Маха, резиденцией легендарного короля уладов Конхобара, и с Дун Айлинн, резиденцией королей Лейнстера (восточной области Ирландии). Там тоже обнаружили следы постоянной активности человека, в том числе ритуальной, со времен неолита.

Но несмотря на это, исследования последних лет показывают, что нативистская традиция практически выдохлась: она уже сравнила практически всё, что можно было сравнить, и уже даже то, что нельзя, — одна надежда, что откопают какой-нибудь новый материал для ее изысканий. Подробнее об успешных поисках связи между ирландскими сказаниями и археологией можно почитать в последних работах североирландского археолога Дж. П. Мэллори The Origins of the Irish и In Search of the Irish Dreamtime: Archaeology and Early Irish Literature.

Друиды, табу и индоевропейская мифология

Встав на позицию нативистов, мы все-таки можем что-то извлечь из ирландских средневековых сказаний. Некоторые факты лежат прямо на поверхности и, с точки зрения нативистов, не нуждаются в дополнительной аргументации. Например, в сказаниях говорится, что наставником и ближайшим советником короля Конхобара был друид Катбад, и это показывает высокое положение и влияние жреческого сословия в дохристианской Ирландии (что перекликается с континентальным материалом).

На всем протяжении «Похищения быка из Куальнге» Кухулин неоднократно клянется богами, которых чтит, а разных повестях уладского цикла самого его не раз называют сыном бога Луга, великого воина и «мастера всех ремесел».

Коннахтская королева Медб перед началом вероломного похода на уладов обращается за помощью к провидице. Та выдает ей пророчество, ставшее популярной присказкой в среде российских кельтологов: «Красное вижу на всех, алое вижу», предрекая плачевный для коннахтов исход этой авантюры.

Едва ли не каждый король и великий воин окружен множеством гейсов — религиозно-магических запретов, игнорирование которых нарушает баланс мироздания и, как правило, ведет к смерти. Так, у Кухулина, носившего прозвище Пес Уладов, было среди прочего два гейса: не есть собачьего мяса и не отказываться от пищи, предложенной женщиной. Из-за этого он однажды оказался в безвыходной ситуации, нарушил гейс, лишился чудесных сил и погиб. В других памятниках ирландской литературы мы встречаем практику благословений и проклятий, гадание по звездам, описание ритуала избрания нового верховного короля — праздник Тары.

Можно подняться на более высокий уровень абстракции и сопоставить ирландские сюжеты с другими мифами индоевропейских народов. Тогда, например, станет заметно сходство между эпизодами из кельтской, скандинавской и индийской мифологии. У кельтов поединок быков, где Донн из Куальнге разрывает своего противника и разбрасывает части его тела по всей Ирландии, упорядочивая тем самым пространство Острова, описан так:

«Правым боком повернулся он к Круаху и бросил наземь кусок печени Финдбеннах. Отсюда и название Круахна Ай. Потом подошел бык к броду Ат Мор и там бросил заднюю часть Финдбеннах. Отсюда название Ат Луайн. Потом он свирепо встряхнул головой и перебросил Финдбеннах через всю Ирландию. Бедро его упало у самого Порт Ларге. Грудь его упала у самого Дублина, что зовется Ат Клиат…»

Очевидно сходство с актом «космического насилия» — космогоническим жертвоприношением Пуруши в индийской мифологии или великана Имира в скандинавской. Но это всего лишь один из вариантов реконструкции мотива космогонического мифа, не более чем гипотеза. Подробнее о связях между ирландским и индоевропейским материалом можно почитать в «Энциклопедии индоевропейской культуры» под редакцией Дж. П. Мэллори и Д. Адамса.

***

В качестве источника информации о духовной жизни древних кельтов и в частности ирландцев всё вышеперечисленное — капля в море по сравнению с тем, что хотелось бы иметь религиоведу для хоть сколько-нибудь обоснованной реконструкции. Практически всё, что можно прочитать о традиционной религии древних ирландцев и тем более кельтов, представляет собой спекуляции разной степени достоверности. Тем немногим из них, которые основаны на современных достижениях лингвистики, археологии и грамотном использовании методов сравнительной мифологии, до определенной степени можно доверять. Но при нынешнем наборе источников говорить что-то о стопроцентно верной реконструкции системы верований древних кельтов практически невозможно.