Кисти для Модильяни, бурбон для Джима Моррисона. Как фанаты поминают знаменитостей

Тусовки и поцелуи на Пер-Лашез

В городе любви Париже любителям искусства определенно есть куда сходить — к их услугам не только лучшие музеи мира, но и легендарные районы вроде Монмартра и Монпарнаса, где обитали известные художники, писатели, философы и т. д. Однако в столице Франции существует еще одно место с зашкаливающим количеством знаменитостей на квадратный метр — это кладбище Пер-Лашез.

Некрополь занимает площадь почти в 43 гектара, и по нему регулярно устраивают экскурсии, а тем, кто готов к самостоятельным исследованиям, на входе заботливо предлагают карты с отметками могил известных людей, среди которых Пьер Абеляр и Элоиза, батька Махно и Эдит Пиаф, Мольер, Бальзак, Айседора Дункан и др.

Из необычных традиций, которые прижились на кладбище, следует, пожалуй, упомянуть о зацелованном надгробии английского писателя Оскара Уайльда.

После освобождения из Редингской тюрьмы в 1897 году Уайльд перебрался во Францию, где и скончался в возрасте 46 лет от болезни.

Сначала его похоронили на кладбище Баньё, но позже перенесли останки на Пер-Лашез. Скульптор Джейкоб Эпстайн создал надгробный памятник в виде сфинкса — поэму с одноименным названием Уайльд писал целых 20 лет. И как указывают исследователи, сфинкс был одним из излюбленных символов уайльдовского мировидения на протяжении всего творческого пути. Благодаря преданию, что поцеловавший сфинкса найдет любовь, которую никогда не потеряет, памятник в буквальном смысле зацеловали. Несколько лет назад власти обеспокоились тем, что губная помада может навредить статуе, так что теперь сфинкса обнесли защитным стеклом.

Еще одна популярная могила, куда не зарастает народная тропа, — надгробие почетного члена «Клуба 27» рок-музыканта Джима Моррисона.

Весной 1971 года фронтмен группы Doors вместе со своей подругой Памелой Курсон приехал в Париж работать над книгой стихов, но спустя несколько месяцев скончался от сердечного приступа, вызванного передозировкой. Несмотря на американское происхождение, Джима похоронили на Пер-Лашез.

Могила Моррисона входит в число самых посещаемых. У надгробия оставляют не только цветы, но и бутылки с вином, пивом и бурбоном, отдавая «дань уважения» покойной рок-звезде.

Очевидцы утверждают, что раньше у Моррисона было гораздо веселее — поклонники певца курили траву и устраивали настоящие импровизированные концерты, где пели песни Doors.

В 1981 году на могиле установили бюст музыканта, созданный его фанатом из Югославии, однако статую очень быстро забомбили граффити, как, впрочем, и всё пространство вокруг. А позже ее просто унесли.

Вообще поклонники короля ящериц не церемонятся — именно это и стало причиной того, что надгробие отгородили. Но неугомонные фанаты обвешали ограду пестрыми фенечками, а ближайшее дерево обклеили жевательной резинкой.

Сейчас надгробие выглядит весьма скромно — это уже третья по счету могильная плита, две предыдущее были украдены. Зато на этой выбита надпись вполне в моррисоновском духе: «Победи демона внутри себя».

Еще один гениальный алкоголик — итальянец еврейского происхождения Амедео Модильяни — тоже похоронен на Пер-Лашез вместе со своей возлюбленной Жанной Эбютерн. Модильяни — один из самых трагических художников авангардного Парижа начала ХХ века. Родом из Ливорно, он перебрался в столицу Франции, чтобы сделать карьеру скульптора, но в историю искусства вошел как автор странных длинношеих портретов и соблазнительных ню. При жизни работы Моди (так он называл себя на французский манер, что означало «проклятый») не продавались, художник жил бедно, но ярко, много пил и употреблял наркотики. В 32 года он встретил 19-летнюю художницу Жанну Эбютерн, пара почти сразу стала жить вместе. Через три года в результате роковой случайности и своих пагубных привычек Модильяни заболел менингитом и умер в больнице для бедняков, а Жанна, будучи на девятом месяце беременности, не в силах вынести смерть любимого, выбросилась из окна.

Модильяни и Жанну похоронили отдельно, согласно их вероисповеданию: его на еврейском участке Пер-Лашез, ее, как католичку, на кладбище Баньё. Но через десять лет пара смогла воссоединиться. Теперь на надгробии художника и его музы красуется эпитафия: «Амедео Модильяни, художник. Родился в Ливорно 12 июля 1884 года. Умер в Париже 24 января 1920 года. Смерть настигла его на пороге славы», а немного ниже: «Жанна Эбютерн. Родилась в Париже 6 апреля 1898 года. Умерла в Париже 25 января 1920 года. Верная спутница Амедео Модильяни, принесшая в жертву ему свою жизнь».

Поклонники не забывают навещать любимого художника — помимо цветов Модильяни приносят рисунки и кисти, оставляя их прямо на надгробии.

Подсолнухи на могиле братьев Ван Гог

Недалеко от Парижа, всего в 30 километрах к северу, находится городок Овер-сюр-Уаз, ставший последним пристанищем другого трагического гения — Винсента Ван Гога. Ван Гог переехал в Овер в 1890 году, сразу после выписки из лечебницы для душевнобольных, куда попал после того, как отрезал себе ухо. Известно, что последние месяцы жизни Винсент одержимо работал — он писал пшеничные поля и деревенские виды, и, казалось бы, ничто не предвещало беды. Однако 27 июля художник отправился на пленэр, с которого вернулся с раной в животе — он выстрелил в себя из пистолета для отпугивания ворон. Два дня Ван Гог умирал в страшных муках, последнее, что произнес художник: «Эта печаль будет длиться вечно». Его похоронили на общественном кладбище в 10 минутах ходьбы от гостиницы Оберж-Раву (Auberge Ravoux), где он жил всё это время.

Через полгода скончался и его младший брат Тео — дали о себе знать последствия сифилиса. Изначально Тео похоронили в Утрехте в Нидерландах, но позже останки перенесли в Овер, чтобы братья даже после смерти могли быть так же близки, как и при жизни. На могиле, конечно же, растут подсолнухи, обессмерченные Ван Гогом в его картинах.

Кстати, кладбище в Овер-сюр-Уаз занимает во Франции второе место по популярности после парижского Пер-Лашез.

Русские в Венеции: Дягилев, Стравинский и Бродский на кладбище Сан-Микеле

Венеция для русской интеллигенции всегда имела особое значение — ей восхищались, ее воспевали в картинах и стихах, а комедией дель арте и венецианскими карнавалами богема Серебряного века была буквально одержима.

Так что неудивительно, что свои последние дни великий антрепренер и создатель Русских сезонов Сергей Дягилев провел именно в Венеции. Здесь же он и был похоронен. Вот как писал о его смерти Александр Бенуа в автобиографии «Мои воспоминания»:

«…Умер Сережа неожиданно для всех, после нескольких дней продолжавшегося заболевания. И умер он, согласно пророчеству какой-то цыганки, „на море“, однако не на корабле, а в отеле на Лидо, выходящем своими окнами на Адриатику. Уже многие годы он ездил отдыхать после всех треволнений „создания сезона“ и всяких мучительных турне — в Венецию. Там же этот глубоко русский человек, соединивший в себе характерные особенности русской культуры, и покоится вечным сном, на поэтичном кладбище San Michele».

На надгробии Дягилева выбита надпись: «Венеция — постоянная вдохновительница наших успокоений». На могилу постоянно приносят пуанты и балетки. Их специально набивают песком, чтобы не разлетались по кладбищу.

Недалеко от Дягилева покоится его соратник и участник Русских сезонов композитор Игорь Стравинский. Несмотря на то, что автор знаменитой «Весны священной» умер в Нью-Йорке, похоронить его решили именно в Венеции, в православной части кладбища Сан-Микеле. Рядом могила его второй супруги, актрисы и художницы Веры де Боссе (Стравинской), пережившей мужа на 11 лет.

Такая же история произошла с поэтом Иосифом Бродским. В возрасте 55 лет он скончался от сердечного приступа в своем доме в Бруклине. После отпевания тело поэта временно поместили в склеп на кладбище при церкви Святой Троицы. Однако вдова Бродского итальянка Мария Соццани решила перезахоронить мужа в родной Италии.

«Идею о похоронах в Венеции высказал один из его друзей. Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего. Кроме того, рассуждая эгоистически, Италия — моя страна, поэтому было лучше, чтобы мой муж там и был похоронен. Похоронить его в Венеции было проще, чем в других городах, например в моем родном городе Компиньяно около Лукки. Венеция ближе к России и является более доступным городом», — рассказывала она в интервью польской газете «Выборча» в 2000 году.

В 1997 году Бродского похоронили в протестантской части кладбища Сан-Микеле. Художник Владимир Радунский создал надгробие, на обороте которого выбита надпись на латыни — цитата из древнеримского поэта Секста Проперция: «Letum non omnia finit» («Не всё кончается со смертью»).

Фанаты, навещая могилу поэта, оставляют письма, стихи, сигареты и виски.

«Обезьяна взяла палку и стала человеком, человек взял сигарету — и стал поэтом», — любил говорить Иосиф Александрович.

Вечная оглушающая тишина

В России тоже достаточно кладбищ с блистательным составом знаменитостей. Чего стоит то же Новодевичье. В советское время это был второй по значимости некрополь после Кремлевского.

Среди внушительного списка писателей, композиторов, артистов и политиков нельзя обойти вниманием Михаила Булгакова, чей надгробный камень был до этого гоголевской Голгофой. Вот как эту историю рассказывала вдова писателя Елена Сергеевна, та самая Маргарита:

«Я никак не могла найти того, что бы я хотела видеть на могиле Миши — достойного его. И вот однажды, когда я по обыкновению зашла в мастерскую при кладбище Новодевичьем, — я увидела глубоко запрятавшуюся в яме какую-то глыбу гранитную. Директор мастерской на мой вопрос объяснил, что это — Голгофа с могилы Гоголя, снятая с могилы Гоголя, когда ему поставили новый памятник. По моей просьбе, при помощи экскаватора, подняли эту глыбу, подвезли к могиле Миши и водрузили. С большим трудом, так как этот гранит труден для обработки, как железо, рабочие вырубили площадочку для надписи: Писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, 1891–1940 (четыре строчки золотыми буквами). Вы сами понимаете, как это подходит к Мишиной могиле — Голгофа с могилы его любимого писателя Гоголя».

Еще одно необычное надгробие принадлежит композитору Альфреду Шнитке. В 1990 году Шнитке вместе с женой переехал в Германию, где восемь лет спустя скончался от обширного инсульта. Хоронить композитора решили на родине.

На надгробной плите нет ни имени, ни привычных дат, только музыкальные символы: знак фермата, который означает «пока не растает звук», целая пауза — символ, выражающий длительность тишины, и fff (форте-форте-фортиссимо) — то есть «самое-самое громкое». Получается оглушающая вечная тишина.