Милый, пожалуйста, перестань наконец чавкать!

Когда я впервые прочла описание мисофонии, то была поражена. Что, у других это тоже бывает?! Эта резкая и агрессивная реакция на бытовые звуки вроде чавканья, причмокивания, шмыганья носом и щелканья ручкой — звуки, которых почти никто не замечает?

Поймав себя на мысли, что пару секунд назад я поставила себе диагноз по интернету, а ученый и научный журналист так вести себя не должен, я решила поступить рационально — зажать в угол парочку специалистов, которые изучают мисофонию, и задать им несколько вопросов. Например, что мы знаем о мисофонии? Излечима ли она? И вообще, можно ли считать ее заболеванием — таким же, как, например, депрессия или биполярное расстройство?

Поиск ответов на интересовавшие меня вопросы я начала с сайта PubMed — обширной рецензируемой базы данных научных статей под эгидой Национальной библиотеки медицины. Но если поисковый запрос «клиническая депрессия» дал сотни тысяч результатов, то по запросу «мисофония» нашлось всего несколько десятков статей, большая часть которых была опубликована в последние годы.

Одну из немногих лабораторий, проводивших подобные исследования, возглавляет писатель, невролог и частый гость TED Talks Вилейанур Рамачандран. По словам аспирантки Университета Калифорнии в Сан-Диего Мирен Эдельстайн, когда участники интернет-группы поддержки для мисофоников впервые связались с этой лабораторией, ученые были настроены скептически. В 2011 году никто не слышал о таком расстройстве, а люди часто просили, чтобы их необычные недомогания изучал именно Рамачандран.

Но когда Эдельстайн и ее коллеги опросили 11 волонтеров из этой группы, они были поражены, обнаружив у всех участников общие черты. Каждый из волонтеров резко реагировал на то, что Эдельстайн описывает как «звуки жевания», производимые взрослыми. В ходе ее эксперимента люди с мисофонией и без нее слушали звуки-триггеры: громкое чавканье, шмыганье носом, причмокивание (брр!). Обе группы реагировали на них отрицательно, просто негативная реакция у людей с мисофонией была более выраженной. Возможно, это означает, что мисофония представляет собой всего лишь крайнее проявление нормального поведения. Может быть, у таких людей очень сильны нейронные связи между частями мозга, ответственными за обработку звука, и лимбической системой, которая регулирует эмоции.

Принимавшие участие в эксперименте добровольцы понимали, что их агрессивная реакция ненормальна и они испытывают по этому поводу чересчур сильные эмоции.

Они рассказали Эдельстайн, что разработали способы борьбы: выходить из комнаты, избегать определенных ситуаций, использовать наушники и даже имитировать раздражающие их звуки, чтобы замаскировать их. Но некоторые из этих механизмов самозащиты мешали им в повседневной жизни.

Резкое неприятие «звуков жевания» и способы борьбы с этой реакцией показались мне до боли знакомыми, хотя мои механизмы самозащиты лично мне жить не мешали. Но в рамках этого исследования в эксперименте участвовали всего 11 добровольцев.

А как насчет мисофонии у всех остальных? Одна исследовательская группа решила выяснить, насколько распространена мисофония в популяции. В 2004 году аспирантка, клинический психолог Моника Ву, психолог Эрик Сторх и их коллеги из Университета Южной Флориды расспросили 483 студента о симптомах мисофонии.

Нельзя сказать, что эта выборка была абсолютно репрезентативна и полученные данные позволяют судить обо всем человечестве: почти 60 % были белыми, более 80 % составляли женщины, и все опрошенные приняли участие в эксперименте, чтобы получить дополнительные баллы на занятиях по психологии.

Ву и ее коллеги выяснили, что у 20 % студентов наблюдались реакции, которые исследователи сочли клинически значимыми симптомами мисофонии.

Эти студенты, по словам Ву, демонстрировали «экстремальную реакцию на отдельные звуковые стимулы» — например, на звуки жевания, описанные в работе Эдельстайн. Механизмы самозащиты тоже были схожими. Увы, половина этих волонтеров, то есть 10 % всех участников эксперимента, сообщили, что из-за мисофонии у них возникают определенные сложности как дома, так и на работе.

Такая цифра сперва меня удивила, но, подумав, я поняла, что люди не стремятся рассказывать о своей, как им кажется, неадекватной, дикой и агрессивной реакции на простое причмокивание (брр!).

Любопытно, что Ву также обнаружила связь между симптомами мисофонии и признаками клинической тревожности, депрессии и обсессивно-компульсивного расстройства. В том, что депрессия и тревожность могут развиться вследствие мисофонии, нет ничего странного. Но связь с обсессивно-компульсивным расстройством — состоянием, характеризующимся навязчивыми мыслями и непреодолимым желанием «заглушить» их при помощи поведенческих практик, — показалась мне удивительной. Однако наличие связи между мисофонией и душевными болезнями отмечают и другие исследователи.

В 2013 году психиатр Арьян Шредер и его коллеги из Амстердамского университета предложили считать мисофонию психиатрическим расстройством. По их мнению, классифицировать ее следовало как разновидность ОКР. Группа изучила 42 пациента, самостоятельно обнаруживших у себя мисофонию, и выявила закономерность: определенные звуки вызывали агрессивную реакцию и запускали социально изолирующие механизмы самозащиты.

Шредер рассказал, что почти у половины пациентов также наблюдались симптомы обсессивно-компульсивного расстройства личности.

Но если мисофония — это психическое расстройство, значит, ее можно вылечить с помощью лекарств или терапевтическими методами?

Не всегда. Ву не рекомендует принимать какие бы то ни было препараты, потому что информации пока еще слишком мало. А вот терапия, по ее мнению, действительно может дать нужный эффект. Ее коллегам удалось вылечить двух молодых пациентов благодаря когнитивной бихевиоральной терапии. Это психотерапевтический метод (получивший убедительное научное обоснование), суть которого состоит в том, чтобы помочь пациентам распознать тревожные мысли и выработать более здоровую реакцию на них.

Однако не все исследователи согласны с тем, что мисофония является психиатрическим состоянием. Профессор отоларингологии Университета Эмори Павел Ястребофф считает, что рассматривать мисофонию как психиатрическое расстройство вроде ОКР — это «крайность, некорректный подход». Он и его коллега и супруга Маргарет Ястребофф ввели в оборот термин «мисофония» в 2001 году. Они утверждают, что мисофония — это форма сниженной терпимости к звукам. По его словам, они работали с сотнями пациентов, и психиатрические симптомы наблюдались лишь у немногих из них. По мнению Ястребофф, голландские психиатры ошибочно связали мисофонию с ОКР, поскольку изучали «в первую очередь пациентов с психическими отклонениями, и у некоторых из них, действительно, была мисофония».

Супруги Ястребофф предполагают, что мисофония — это приобретенная реакция. По их мнению, люди с этой «особенностью» постепенно привыкли резко реагировать на что-то, что поначалу казалось им всего лишь досадным, — как, например, звуки, сопровождающие культурно неприемлемое поведение за столом. На этой идее строится терапия десенсибилизации, которую практикуют Ястребофф. В ходе такого лечения человек с мисофонией постепенно привыкает ассоциировать положительный опыт с бывшими негативными триггерами — например, наслаждаться запахом и вкусом сладкого печенья в присутствии шумного едока.

«Мисофония успешно поддается лечению, — говорит Павел Ястребофф, — но важно правильно его проводить». В 2014 году, по сообщению Ястребофф, 152 из 184 пациентов с мисофонией, или 83 %, продемонстрировали существенное улучшение состояния после десенсибилизационной терапии.

После прочтения этой статьи у меня по-прежнему оставались сомнения.

Исследование было основано на наблюдении, тогда как золотой стандарт таких работ — это рандомизированный контролируемый эксперимент. Все пациенты Ястребофф проходили одинаковый курс терапии, так что у нас нет возможности сравнить их результаты с теми, что могли быть со временем показаны людьми, которые лечились по-другому или не лечились вовсе. Кроме того, исследование выглядит специально подогнанным под эффект плацебо: ученые спрашивали людей об их самочувствии сразу, как только пациенты прошли многомесячный курс терапии.

Разумеется, сам Павел Ястребофф тоже об этом знает. По его словам, контролируемые эксперименты могли бы улучшить терапевтическую методику, и он не исключает, что займется этим в будущем. Сейчас чету Ястребофф останавливает сумма в 10 млн долларов, которая, по их оценкам, на это потребуется.

Дебаты по поводу природы мисофонии и методов ее лечения меня не удивляют. Это довольно новое расстройство, и исследований, посвященных ему, почти нет. Но если даже внутри крошечного сообщества исследователей мисофонии царят такие разногласия, нужно ли считать ее особым заболеванием?

Ученые, которые ее исследуют, считают, что да. Их главный аргумент — неприятные эффекты, которые наблюдаются у больных, страдающих этим расстройством. Шредер из Амстердамского университета рассказывает, что его пациенты «сталкиваются с тяжелыми проявлениями симптомов, часто вплоть до потери функциональности». Они не могут поужинать с семьей, работать в крупных офисах или просто счастливо жить в браке. Ву также наблюдает серьезные отклонения у детей с мисофонией. Один из ее юных пациентов не мог ходить в школу и даже разговаривать с матерью, которая производила неприятные для него звуки.

Эдельстайн отметила, что по меньшей мере 1 из 11 волонтеров, которых она опрашивала, всерьез задумывался о самоубийстве.

В работе 2013 года Шредер и его коллеги описывают диагностические критерии мисофонии и настаивают на том, что классифицировать ее следует как психическое отклонение. По их мнению, такой подход позволит «улучшить ее распознаваемость медиками и стимулировать исследовательскую работу» в этой области. Некоторые ученые ратуют за то, чтобы в следующее издание «Руководства по диагностике и статистике психических расстройств» была включена статья, посвященная мисофонии. «Это послужит своего рода гарантией», — считает Ву. Научная идентификация поведения, влекущего за собой потерю дееспособности (такого как мисофония), необходима в первую очередь потому, что в этом случае данный вид расстройства получает свое место в ряду других болезней, что, безусловно, «оправдывает» того, кто страдает этим недугом, в глазах скептически настроенных друзей и членов семьи.

Так что же делать здравомыслящему мисофонику, которые поставил себе диагноз по интернету?

Лично у меня мисофония проявляется только в форме отдельных вспышек сильного раздражения, и с этим я вполне могу жить, потому планирую дождаться результатов научной дискуссии. Но людям, которые чувствуют себя в изоляции, страдают от депрессии и даже думают о самоубийстве, которые нуждаются в собеседнике, можно и нужно помочь. И я надеюсь, что эта информация пригодится тем, кто не знал о существовании других людей, реально не способных вынести чавканье, сморкание и причмокивание (брр!).