Крысиный король Чайна-тауна: самому странному фантасту Британии Чайне Мьевилю — 45
«Города удивительны. Всегда. У них есть зубы», — заявляет мускулистый бритоголовый парень, похожий то ли на Стэтхема, то ли на Маяковского. И ему веришь: за последние двадцать лет Чайна Мьевиль стал главным специалистом по живописанию закоулков сюрреалистичных городов. Он вышвырнул из фэнтези эльфов и принес туда марксизм. Как ни странно, результат получился отличным.
Чайна Том Мьевиль появился на свет в 1972 году в Норидже, на родине Филипа Пулмана. Когда родители — то ли хиппи, то ли маоисты, которым Чайна обязан своим именем, развелись, мать увезла его с сестрой на север Лондона, где писатель и живет до сих пор.
Уже в детстве у Мьевиля появились две страсти. Первая — тайны.
«Лет с двух я обожал осьминогов, монстров, заброшенные здания… Порой меня спрашивают, как я полюбил всё это, а я в ответ спрашиваю: а как вы разлюбили всё это? Поглядите на первоклашек, они все читают про ведьм, и инопланетян, и космические корабли, и заклинания».
Чтение стало его второй страстью. С детства он проглатывал альманахи фантастики, а в 13 лет стал писать рассказы и стихи.
После нескольких «несчастливых лет» в окемской школе-интернате Чайна отправился в Африку преподавать английский язык в Египте и Зимбабве. Этот год подарил ему еще одну страсть: интерес к арабской культуре и ближневосточной политике. Вернувшись на родину, Мьевиль выучился в Кембридже на социального антрополога, с отличием закончил магистратуру в Лондонской школе экономики и защитил докторскую диссертацию о столкновении теории международного права с марксистской концепцией права.
Параллельно сформировалось и его мировоззрение. Мьевиль участвовал в акциях за ядерное разоружение и против апартеида, познакомился с марксистской философией и стал троцкистом. В свободное от литературной деятельности время он редактирует журнал Salvage с революционно-пессимистичным слоганом «Надежда бесценна. Она должна быть нормирована».
Политические взгляды отразились в романах Мьевиля, но он отказывается называть себя фантастом-марксистом. «Задача литературы не в политической вербовке», — говорит он. Однако и смешивать свои страсти — марксизм и книги — Мьевиль не боится.
«Почему [разговор о классах] отсутствует в большей части научной фантастики? Потому что этого почти нету и в общественной дискуссии. Для капитализма очень удобно представление, что класс — это, по сути, нечто эпифеноменальное и ускользающее, и если он вообще существует, то в лучшем случае не очень важен, а в худшем — говорить о нем вообще неприлично и вульгарно».
Смешивая фэнтези, научную фантастику и хоррор, марксизм и кракенов, Мьевиль и создает свои странные романы. Их жанр он сам так и определяет: weird fiction. Критики называют Мьевиля и его последователей «новыми странными». Их объединяет не только любовь к урбанистическим сеттингам и смеси жанров.
«Новые странные», как и положено революционерам, сбрасывают с корабля современности Толкина, которого Мьевиль уважительно именует прыщом на заднице фэнтези.
Первым романом Мьевиля стал «Крысиный король» — причудливая драм-н-бэйсовая версия легенды о Гамельнском крысолове. Он вышел в 1998 году и номинировался на премии Брэма Стокера, Международной гильдии ужасов и «Локус», но ни одной не получил.
Пристрелявшись на дебютном романе, Мьевиль взялся за свой главный цикл «Нью-Кробюзон». Писатель несколько лет прорабатывал мир Бас-Лаг, населеный жукоголовыми хепрями, птицелюдьми гарудами и двухметровыми ходячими кактусами, прежде чем взяться за роман «Вокзал потерянных снов». Впрочем, для самого автора созданная им вселенная тоже таит множество сюрпризов. Пока авторы фэнтезийных саг прорабатывают свои вселенные до мелочей, Мьевиль нарочно оставляет белые пятна и другим писателям советует.
«Если вы не знаете, что находится на карте в реальном мире, как вы можете заполнить всю карту мира, которого не существует? Это бессмысленно. Оставьте что-то неизвестным».
Девятисотстраничное барочно-стимпанковое фэнтези «Вокзал потерянных снов» вышло в 2000 году, собрало урожай номинаций и получило премию Артура Кларка. Сага о мрачном метрополисе Нью-Кробюзоне, в котором киборги встречаются с магией, вывела Мьевиля в первый ряд британских фантастов. За ней последовали продолжения: авантюрный пиратский роман «Шрам» в духе Жюля Верна под кислотой и политический вестерн «Железный совет» про взбунтовавшийся поезд-государство. Все три романа были номинированы на «Хьюго» и получили по россыпи других премий.
Работая над циклом о Нью-Корбюзоне, Мьевиль занялся и политической карьерой. В 2001 году он даже баллотировался в Палату общин. На выборах он не набрал и 500 голосов, зато заслужил славу «самого сексуального политика Британии». Десять лет спустя из-за несогласия с партийным руководством Мьевиль покинул Социалистическую рабочую партию, но политику не оставил. «Мерзкая ядовитая политическая конъюнктура меня сильно расстраивает. Но я не думаю, что есть какое-то противоречие между политическим оптимизмом и мнением, что сейчас мир находится в паршивом состоянии. Наоборот».
С тех пор Мьевилль выдает по роману в два года, каждый раз препарируя новые жанры. В подростковой книге «Нон Лон Дон» он отходит от натурализма, но пробует себя как иллюстратор. За ней последовал кафкианский нуарный детектив «Город и Город», комедия про гигантских кальмаров «Кракен», филологический триллер «Посольский город». В 2012 году вышли «Рельсы» — сюрреалистичный пересказ «Моби Дика» в мире, покрытом вместо морей и океанов рельсами.
После «Рельс» Чайна взял долгий перерыв, который нарушил сразу двумя книгами. Первая — роман «Последние дни Нового Парижа», лавкрафтианская история о Второй мировой и параллельных мирах. А вторая — документальная работа «Октябрь», посвященная русской революции. Обе выйдут на русском языке осенью.
«Я люблю жанровую литературу; по-моему, она восхитительна. В мейнстримовой литературе меня бесит то, что она считает себя по умолчанию лучше остальных жанров. Литература такого рода — замкнутая, социально и психологически герметичная, успокаивающе похлопывающая тебя по плечу, избавленная от всего странного и необычного — находится в тяжелом состоянии». Мьевиль сознательно дистанцируется от «большой» литературы, ему хорошо быть «крысиным королем» в его собственном странном королевстве. И от этого романы у него выходят смелее, чем у «серьезных» авторов. За это Мьевиля ценят коллеги по обе стороны жанрового фронта. Бабушка современной фантастики Урсула Ле Гуин хитро замечает: «Когда он получит „Букер“, вся эта нелепая иерархия рухнет, и литература от этого сильно выиграет».
