Нелюди умирают по пятницам: топ перестроечного кино

Нет повести печальнее на свете, чем история о становлении независимого кинематографа в эпоху гласности. Все началось в мае 1988-го, когда в силу вступил закон о кооперации, легализовавший предпринимательскую деятельность в СССР. Чиновники Союза кинематографистов бились в эпилептическом припадке: кино превратилось в товар, который можно было произвести в частном порядке и продать, минуя все бюрократические блокпосты. Хлынули черные деньги, и братва кинулась обналичивать их через кооперативы: пожитки, собранные честными тружениками тольяттинского машиностроительного завода, инвестировали в лубочную культуру. Механика была понятна и дождевому червю: в смету затрат на производство фильма вписывали сумму в несколько миллионов рублей, затем кооператив откатывал обратно в меценатский карман 95 % от суммы, а на остаток снимался очередной шедевр — если, конечно, эти крохи не разворовывали внутри кооператива. Качество продукта интересовало новоиспеченных продюсеров в последнюю очередь, поэтому кинокритики взирают на становление независимого кинематографа конца 1980-х — начала 1990-х как на могилу высокого советского стиля. А около 80 % отснятого материала так и не дошло до зрителя.

Естественно, для отмыва денег кинопрофессионалы были нужны как собаке пятая нога — задача стояла иная: произвести дешевый продукт и продать его втрое дороже. По законам рынка условия диктовал тот, кто нашел деньги, поэтому вчерашняя позолоченная шпана в пиджаках сновала там и тут, раздавая советы операторам да приглядывая за своими любовницами, решившими стать актрисами, — один в один как в линчевском «Малхолланд Драйв»: This is the girl! В одночасье всем стало можно все, но никто не знал, как надо делать правильно, чтобы не было мучительно стыдно перед внуками спустя годы. В кинематограф пошли все кому не лень, а студии расплодились как тараканы — по комсомольским сценариям снимали лучшие образчики эксплуатационного кино в заводских интерьерах и подвалах жилых домов.

Режиссеры же, привыкшие снимать безобидные фильмы со звездами за деньги госбюджета, пошли по стопам «Маленькой Веры»: доподлинно известно, что Анатолий Эйрамджан брал ссуду у своего азербайджанского товарища, директора мебельного магазина, лишь бы снимать. И ничего, что красная шпана все так же орошала подворотни, зато где-то в районе грудной клетки тлели угольки надежды на светлое будущее с лампочкой в подъезде, которую не выкрутит сосед из 9-й квартиры.

Вдыхая ароматы свободы, они переориентировались на вечные темы: страх, смех и криминальные разборки.

Новое кино требовало новых героев, и место вчерашних трудолюбивых колхозников, совестливых учителей, честных слесарей заняли спекулянты, наркоманы и рэкетиры — ранее табуированные персонажи, которых, как и секса, в СССР не было.

Не прошло и года, как посеянное в чернозем коллективного бессознательного семя дало первые ростки: в те времена каждый второй мальчик мечтал стать киллером, а девочка — проституткой.

Но недолго музыка играла: хребет новому игровому кино сломал дешевый импорт — конкурировать со Шварценеггером было тяжело даже Харатьяну. А зрителей интересовала аутентика — не обличительный пафос и Кокшенов на фоне отелей Стамбула, а Сталлоне с базукой наперевес. Поклонники экзотики все больше кучковались по видеосалонам либо дома у видеомагнитофона, а некогда забитые кинотеатры сдавались в аренду под казино и ломбарды. Так в муках родилось народное кино — уродливое и непритязательное, но такое родное. А потом над Россией пролетел тотальный Балабанов и затмил всех.

Если сегодня оглянуться назад, то в пленочной дымке завода «Свема» можно даже рассмотреть знаковые картины — например, «Ассу» (1987) Сергея Соловьева, «Иглу» (1988) Рашида Нугманова, «Город Зеро» (1989) Карена Шахназарова, «Такси-блюз» (1990) Павла Лунгина и другие культовые ленты, прозвучавшие финальным аккордом для традиции советского кинематографа. Но наше сердце принадлежит народному кино и невероятным приключениям советского человека в дикую эпоху перемен.

Анатолий Эйрамджан — один из самых талантливых и недооцененных режиссеров российского эксплуатационного кино. «За прекрасных дам!» — это самый первый и самый кассовый кооперативный фильм о чаяниях общества потребления, снискавший любовь у народа, удушающая сатира в лучших традициях «старой школы» Гайдая, Рязанова и Данелии. Фильм снят дешево и сердито — всего за две недели в интерьере одной комнаты — и, как клеймо на лбу Михаила Сергеевича Горбачева, представляет собой достоверный слепок эпохи.

Перед нами позднеперестроечная версия «Повелителя мух» Уильяма Голдинга: розовощекие ангелочки играют в войну в пионерлагере, да так заигрываются, что теряют человеческий облик и превращаются в самых настоящих зверей. Пожалуй, лучшего фильма о детской жестокости русские не сняли до сих пор. Здесь есть все, что нужно: саспенс с первой и до последней минуты, зашкаливающая беспринципная злоба и взрослые диалоги. Забавно, что сценарий этой мрачной ленты написал лысый балагур Григорий Остер, автор «Вредных советов», — простаком этого дядю язык не повернется назвать.

А это уже гротескный парафраз «Рэмбо: первая кровь». Сценарист Надежда Кожушаная за основу взяла трагический сюжет Фолкнера о солдате (Иван Охлобыстин) и завернула все это в упаковку бытового сюрреализма — ампутированная нога (Петр Мамонов) обратилась в метафору и зажила самостоятельной жизнью. «Нога» стала первым честным фильмом об афганском синдроме и практически манифестом потерянного поколения, мучающегося от фантомных болей. Это история о духовном инвалиде, который никак не может инсталлироваться обратно в нормальную жизнь и обречен на фатальную неполноценность до конца дней своих.

Это замечательный фильм, он у всех вызывает стойкое отторжение, оставляя неприятный осадок. Надо сказать, Харатьян многим рисковал, снимаясь в этом аморальном шедевре: поклонницы гардемаринов плевались черной кровью. Оно и понятно: главный герой в кадре машет совсем другой шпагой и все время выкрикивает нецензурную брань. Не обладая никакими выдающимися качествами, кроме смазливого кирпича и нищеты, он решает выгодно жениться и с напором локомотива прет к своей цели.

Наибольшим спросом у искушенного зрителя пользовался жанр высокохудожественной эротики. А что? Актер — профессия зависимая: кто не заливал черную дыру отчаяния паленой водкой, тот снимался за три копейки, оголяя прелести. Время было суровое, носом особо не повертишь. Это уже в сытые нулевые, когда холодильник не огорчал своим минималистичным убранством, артисты раздавали оплеухи в интервью, жалуясь, что бесконечное тремоло в пустом желудке толкнуло их на подобное преступление — радовать соотечественника сиськами в кадре. На этом поприще преуспела Анна Самохина — без двух минут Джессика Альба, даже лучше. Очень любил эту актрису в детстве — даже жениться думал.

Фильм «Ты есть…» и по сей день занимает верхние позиции в моем личном хит- параде нового русского кино. На наших глазах разыгрывается классическая драма «отцов и детей», но не так вычурно, как в фильме «Авария — дочь мента». Живет себе мама с сыном, души в нем не чает, и тут на тебе — он приводит домой девушку и сообщает, что они расписались. В ход идут слезы, сопли, посуда и прочий шантаж, но парень стоит на своем: вот, мол, моя любовь, иначе никак. Молодожены даже заводят щенка, но злой рок вторгается в идиллию, и они попадают в аварию, в результате которой невестка (похожая на Вайнону Райдер) оказывается полностью парализованной. За овощем берется ухаживать мать (невестка-то оказывается сиротой), жертвуя собой и работой, а сын отправляется в терапевтический загул. Невероятно добрый и вселяющий надежду фильм.

Философская притча о том, как обитатели питерской коммуналки, осоловелые от пьянства и безработицы, случайно обнаружили «окно в Европу» — по всей видимости, то самое, что три века назад прорубал царь Петр. Через него они и вползли на коленях в объятия цивилизованного мира, но, увидев Париж, отчего-то не умерли, а начали демонстрировать аборигенам приснопамятный русский менталитет. На финише, правда, валенкам на пальцах объяснили простые истины: «Вы правы, вы родились в неудачное время, в несчастной, разоренной стране, но это же ваша страна, неужели же вы не можете сделать ее лучше? Ведь многое зависит от вас, поверьте! Ну вы ведь даже не пытались. Неужели же вам все это до лампочки?» Неужели?

Согласно летописи, эта картина официально является первым gore-боевиком и предтечей тарантиновского стиля: хардкор-зарисовка из жизни набережночелнинской братвы с матами, сожжением и отрубанием различных частей тела. Съемки фильма были закончены в 1989 году, однако в прокате картина появилась только год спустя — и то благодаря взятке. Сюжет же сводится к формуле «если красть — так миллион, если насиловать — так целый город». Глава преступной группировки «Моталка» собирает паству и объявляет «день любви»: на самом деле планируется крупномасштабное ограбление, но, чтобы сбить ищеек со следа, он натравляет шайку головорезов на слабый пол, приказывая атаковать все, что подает признаки жизни, независимо от возраста. Изуверы стараются и насилуют всех подряд, но они не знают, что месть уже поджидает их за углом продовольственного гастронома.

Синопсис незатейлив: новые люди новой страны живут по-новому, пускают героин по венам (в кадре вмазываются даже дети), а зрители наблюдают, как вчерашняя отличница толкает дедушкины ордена ради дозы и наркоманы гниют заживо, — «Живая мертвечина» a la russe. Этот фильм — нечто. Чего только стоит Арамис, один из четверки мушкетеров, который кричит: «Догнать ее и посадить на иглу!» Отдельно хочется отметить музыкальное сопровождение: композитор Иван Карабиц выжигает легкие не хуже прославленного нью-йоркского авангардиста Джона Зорна.

Вот умели же снимать раньше, нынче с таким надрывом не могут. Безусловно, эти фильмы лишь верхушка айсберга, поэтому настоятельно рекомендуем в факультативном порядке пополнить домашнюю коллекцию и набить пустующие черепные коробки следующими шедеврами: «Воры в законе» (1988), «Беспредел» (1989), «Авария — дочь мента» (1989), «Фанат» (1989), «Моя морячка» (1990), «Женская тюряга» (1991), «Гангстеры в океане» (1991), «Божья тварь» (1991), «Лох — победитель воды» (1991), «Обнаженная в шляпе» (1991), «Щен из созвездия Гончих Псов» (1991), «Маленький гигант большого секса» (1991), «Абдулладжан, или Посвящается Стивену Спилбергу» (1991), «Америкэн бой» (1992), «Дюба-дюба» (1992), «Риск без контракта» (1992), «Сделай мне больно» (1993), «Заложники дьявола» (1993), «Страсти по Анжелике» (1993), «Монстры» (1993), «Разборчивый жених» (1993), «Мечты идиота» (1993), «Операция „Люцифер“» (1993), «Колесо любви» (1994), «Русское чудо» (1994), «Третий не лишний» (1994), «Барханов и его телохранитель» (1996), «Все то, о чем мы так долго мечтали» (1997), «Не послать ли нам… гонца?» (1998), «Ворошиловский стрелок» (1999) и, конечно же, весь Балабанов и вся Муратова.