Деформированная реальность художников XX века: как научиться понимать современное искусство

Современное искусство: эмоции и факты

На протяжении многих веков художники работали в парадигме эстетики и гармонии. Вопрос красоты долгое время был основным критерием для признания художественной ценности произведений искусства. Позже к нему добавился вопрос достоверности: художники и критики начали спорить, что важнее в искусстве — красота или правда. Но после Первой мировой войны — с ее масштабом жертв и разрушений — реальность деформировалась.

Это метафизическое страдание ярко отразилось во всем искусстве ХХ века: человек — ничто, он заперт в клетке своей плоти, деформирован — разобран на части, раздавлен обстоятельствами. Такая идея полностью противоположна идеям эпохи Ренессанс, где человек — центр Вселенной, венец творения и демиург. Самыми яркими выразителями идеи деформированной реальности в ХХ веке стали представители авангардных направлений — Лондонской школы (Фрэнсис Бэкон, Люсьен Фрейд), дадаизма (Ханс Арп, Марсель Янко, Ман Рэй) и сюрреализма (Сальвадор Дали, Рене Магритт, Макс Эрнст): его предтечей называют сюрреалиста XV века Иеронима Босха (ок. 1450–1516), который извлекал фантасмагорические образы из глубин подсознания.

Однако понятие «современное искусство» — contemporary art — появилось только в 70-х годах ХХ века. Хотя мнения теоретиков на этот счет расходятся, в данном случае можно сослаться на авторитет представителей крупнейших аукционных домов. Так, Sotheby’s определяет произведения искусства, датируемые 1945–1970 годами как «ранние современные», а после 1970-го — как «современные». Этим же определением пользуется аукционный дом Сhristie’s, помещая более ранние работы 1950–60-х годов в категорию «искусство XX века».

Это культурное явление не требует «раскладывания» на направления: такой подход убивает спонтанность и игру со зрителем, которые составляют очарование современного искусства. Оно многослойно, имеет серьезный бэкграунд и в то же время открыто для эмоционального восприятия человека с любым уровнем подготовленности, общей эрудиции и эстетического развития.

Потому что его восприятие зависит не от набора знаний, а от эмоциональной открытости.

Важна концепция, а не объект

«„Черный квадрат“ стал символом нигилистического отрицания культурного достояния — бремени, нажитого человечеством», — говорил автор одноименной картины Казимир Малевич, обнуливший историю живописи своим произведением и созданием супрематизма. Если в ренессансном понимании картина была окном в мир, что отражалось в пейзажной живописи, портретах, натюрмортах, изображении бытовых сцен — то есть реальности, — в 1915-м Малевич закрасил это окно черной краской. И тем самым обозначил конец прежней и начало новой эпохи в искусстве. «Я счастлив, что вырвался из инквизиторского застенка академизма», — заявил он, утверждая, что художник может быть творцом лишь тогда, когда формы его картин не имеют ничего общего с натурой.

«Когда я открыл для себя принцип реди-мейдов, я надеялся положить конец всему этому карнавалу эстетизма. Но неодадаисты используют реди-мейды, пытаясь отыскать в них эстетическую ценность. Я запустил им в физиономию сушилку и писсуар — как провокацию, — а они восторгаются их эстетической красотой», — прокомментировал современник Малевича дадаист Марсель Дюшан реакцию зрителей на выставленные им в разные годы экспонаты «Сушилка для бутылок» и «Фонтан» (писсуар с подписью “R. Mutt” (Р. Дурак).

С тех пор было немало сказано о том, как писсуар Дюшана стал ключевым событием в мировом арт-пространстве, навсегда изменив его, а само «произведение» — признано одним из самых интеллектуально увлекательных и сложных предметов искусства ХХ века. Почему? Потому что в данном случае важны идея и концепция, а не объект. Именно их дал Дюшан, вырвав из контекста обычную вещь и заявив, что это тоже искусство. Своим художественным высказыванием он объявил, что искусством может быть что угодно — его не стоит воспринимать слишком серьезно. И в этом он пошел дальше Малевича.

Представители contemporary art — художники, которые идут под знаменем Малевича и Дюшана, продолжая искать новые формы в искусстве, новый изобразительный язык, проницая актуальную реальность, экспериментируя и вдохновляя других своим творчеством. Среди них — Лучо Фонтана, ЖанМишель Баския, Кит Харинг, Дэмьен Херст.

Зритель как соавтор

К произведениям contemporary art можно отнести практически каждую «странную» картину, но современное искусство — это не только живопись. Один из его отличительных признаков — необходимость присутствия зрителя, его эмоциональное и/или интеллектуальное участие. «Джоконда» Леонардо да Винчи может существовать сама по себе, а «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» (знаменитая акула) Дэмиена Херста — нет. Так же, как проекты «человека-собаки» Олега Кулика или «бабушки перфоманса» Марины Абрамович.

В своем творчестве Абрамович исследует отношения между художником и аудиторией, пределами тела и возможностями ума. Один из ее перфомансов — «Ритм 0» — был основан на желании посмотреть, до чего могут дойти люди, получившие абсолютную власть над другим человеком. Объектом изучения стала сама Марина, которая предложила посетителям музея «делать с ней всё, что захотят». Перед собой она поставила табличку с инструкцией, в которой было сказано: «На столе 72 объекта, которые вы можете использовать, как хотите. Перформанс „Я — объект“. В течение этого времени я беру на себя полную ответственность. Продолжительность: 6 часов». И если сначала всё было вполне невинно, то в процессе «вовлечения» зрители, пользуясь безволием экспоната, нанесли ей ножевые надрезы, а один из присутствующих приставил к ее виску заряженный пистолет. «Я хотела показать: это просто удивительно, насколько быстро человек может вернуться в пещерное состояние, если ему это позволить. Полученный опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить», — прокомментировала действия посетителей художница.

Отнести подобные формы к объектам contemporary art позволяет тот факт, что они, как каждое значимое произведение искусства, имеют:

• концепцию;
• точку зрения;
• риторическое многоточие (то есть ведут зрителя к дальнейшим размышлениям и ощущениям);
• исторический контекст (актуальность именно в свое время).

Актуальность — важный аспект, поскольку новизна, способность сделать новое художественное высказывание в искусстве — один из критериев гениальности.

Важно понять: в настоящее время меняется природа произведения искусства. Если раньше оно всегда было объектом, сейчас это — переживание. Помимо различных направлений в живописи, которые не требуют четкой идентификации, искусством считаются такие практики, как граффити, инсталляция, перформанс, акционизм, видеоарт. Например, акционизм (Олег Кулик, Петр Павленский, «ЭТИ») вообще не стремится оставить после себя предмет: он основан на символическом действии, вырванном из повседневного контекста, и зачастую вызывает лишь недоумение и вопросы.

Современное искусство развивается такими темпами, что теоретики не успевают дать обоснования и подвести теоретическую базу под рождающиеся формы, а сам вопрос — что же такое современное искусство? — попадает в разряд сложных философских определений.

Однако некоторые современные художники сами дают их своему творчеству. Например, икона японского поп-арта Такаси Мураками придумал термин superflat (суперплоскость), для того чтобы объяснить свой изобразительный язык. «Я думал о реалиях японского рисунка и живописи и о том, как они отличаются от западного искусства. Для Японии важно ощущение плоскости. Наша культура не обладает 3D-формами. 2D-формы, утвержденные в исторической японской живописи, сродни простому, плоскому визуальному языку современной анимации, комиксов и графического дизайна», — пояснил автор.

Рацио-эмоцио: оси реакции на предмет искусства

Современное искусство работает либо с эмоциональной, либо с интеллектуальной сферами зрителя, или одновременно с обеими. Оно нацелено на то, чтобы вызвать у человека эмоции и, как следствие, размышления об увиденном. Или только эмоции — и это уже шаг к пониманию.

Ярким примером тому служит акционизм: перформанс «Бешеный пес» Олега Кулика, который 23 ноября 1994 года впервые появился перед ошеломленной публикой обнаженным в образе человека-собаки. У названия было поэтическое продолжение: «Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером». Созданный им образ настолько впечатлил зрителей, что фамилию автора знают даже те, кто никогда не интересовался современным искусством. А сам он стал символом времени и медийной персоной. Это еще раз подтверждает: задача современного искусства — вызывать эмоции.

То же касается живописи, где на эмоциональное восприятие рассчитаны работы таких художников, как Джексон Поллок, Фрэнсис Бэкон, Марк Ротко. А также Маурицио Каттелана, чьи произведения, хотя и оказываются в центре грандиозных скандалов, высоко ценятся на аукционных торгах. Так, его «Девятый час» — скульптурная композиция, на которой изображена фигура папы римского, пораженного метеоритом, 13 лет назад была продана за 3 млн долларов. Другая не менее известная работа Каттелана — восковая статуя «Молящийся Гитлер» выставлялась в музее в экспозиции классического искусства. Этой работой он стремился показать Германии ее самый большой позор, проведя таким образом шокотерапию с целью изжить комплекс исторической вины.

Такие работы, затрагивая эмоции, заставляют задуматься об этических, религиозных, философских, политических вопросах. Либо просто оказывают сильнейшее воздействие на эмоциональный мир.

Но есть произведения, которые рассчитаны в первую очередь на интеллектуальное воздействие. Понять их непосвященному зрителю сложнее. Чтобы постичь замысел автора, стоит узнать о художнике и его концепции. Иногда эту информацию несут название и аннотация, сопровождающие работу. Например, знаменитая акула Дэмиена Херста была названа «Физическая невозможность смерти в сознании живущего». Работа, проданная за 12 млн долларов, представляет собой настоящую тушу акулы в формалине, заключенную в прозрачный куб. С одной стороны, она неподвижна, с другой — ее широко разинутая пасть как будто устремлена на зрителя и пытается его поглотить. Ее название, глубокое и парадоксальное, отсылает к теме смерти — вечной теме в искусстве. Ее корни уходят в средние века: начиная с «Мертвого Христа» Андреа Мантеньи, все художники Возрождения и более позднего периода писали в разных вариациях снятие с креста, распятие, оплакивание — пьету. К теме смерти обращался в своем творчестве и Рембрандт, создавая картину «Туша быка». Она стала зацепкой для современного художника Фрэнсиса Бэкона, который ее продолжил.

Другим примером интеллектуальных работ могут служить знаменитые разрезы Лучо Фонтана. Сегодня его цветные полотна можно встретить в любом музее современного искусства, а также на серьезных художественных ярмарках. На отдельных работах сделан всего один надрез, на других — несколько. Его «Пространственная концепция. Ожидание» ушла за 1,5 млн долларов. С одной стороны, кажется странным: в чем смысл и почему они ценятся так высоко? Чтобы понять это, надо познакомиться с концепцией художника. Сам Фонтана называл разрезы concetto spaziale — «пространственный концепт». К слову, такое название имеет большинство его работ. Так он дает понять, что при рассечении плоской поверхности и, следовательно, при переходе на ее обратную сторону возникает новое пространство. Погружение в эту концепцию позволяет открыть новые грани реальности: они понятны благодаря их явному изображению — смысл соответствует контексту. И этим пример Лучо Фонтаны весьма показателен.

Таким образом, погружение в интеллектуальный подтекст работ помогает понять посыл, который хотел донести автор.

Как правило, подтекст, концепция есть практически у всех работ, но большинством произведений современного искусства можно наслаждаться и без глубокого проникновения в смысл. Ведь разрезы Лучо Фонтана выполнены безупречно, а значит, воздействуют на эстетическое восприятие.

Классика vs современность

По словам художника и теоретика искусства Дмитрия Гутова, современному искусству присущ эффект узнавания. Его суть заключается в том, что, заинтересовавшись современным искусством, человек быстро начинает узнавать художников, произведения которых видел однажды. Например, невозможно не узнать характерную цветовую гамму Ива Кляйна и его отпечатки женских тел на холсте. Или работы Жан-Мишеля Баскии, а также граффити Кита Харинга. У современных художников запоминающийся стиль, благодаря чему быстро достигается тот самый эффект узнавания. А у человека возникает ощущение приобщения к искусству — одной из высших сфер деятельности духа. И это оказывает благотворное воздействие во всех смыслах: и эмоциональном, и интеллектуальном, поскольку приводит к повышению самооценки.

Чтобы добиться того же эффекта в классическом искусстве — различать с первого взгляда работы старых мастеров — например, Хуго ван дер Гуса и Рогира ван дер Вейдена, Тициана и Джорджоне, Боттичелли и Верроккьо, — придется потратить гораздо больше времени, чем на «узнавание» произведений современных художников.

Кроме того, современное искусство дарит чувство сопричастности, пребывания на пике современности: оно пластично, текуче, развивается здесь и сейчас, и зритель растет вместе с ним. Неслучайно музеи современного искусства, которые есть практически во всех крупных мировых столицах, весьма посещаемы.

Согласно исследованиям, проводившимся в Италии, при посещении музеев современного искусства люди испытывают более яркие ощущения, чем музеев, где собраны произведения классических мастеров. Можно сказать, что традиционная живопись дает пищу для ума, а объекты современного искусства — для души и эмоциональную подпитку.

Самые крупные художественные события — La Biennale di Venezia, Art Basel Miami — посещают те, кто получает там яркие эмоции, даже не имея специального образования. И это позволяет человеку, далекому от искусства, сделать жизнь более насыщенной, что во многом объясняет, почему произведения contemporary art так популярны и высоко оцениваются на арт-рынке.

Contemporary art: понять и принять

Современное искусство — не самая легкая для восприятия тема: чтобы его постичь, надо отбросить какие бы то ни было ожидания, стереотипы и рассудочный подход. Хорошая новость состоит в том, что оно многослойно, и всегда есть тот слой, который может быть понят практически любым человеком, свободным от предрассудков по отношению к объектам этого искусства. Один из них заключается в том, что искусство — это лишь то, что красиво, эстетично и несет очевидный смысл. Чтобы полюбить современное искусство и начать разбираться в нем, от этого стереотипа стоит избавиться, ведь мы можем воспринимать его не только умом, но и на эмоциональном уровне. Причем эмоции необязательно должны быть положительными, главное, чтобы они возникали, — и это шаг к пониманию.

Присоединиться к клубу