Штокхаузен, Бах и Pussy Riot: как бесплатно послушать орган в Германии и что исполняют в немецких соборах
Величественный звук органа — один из символов религиозной музыки Европы, и если в православных храмах России вы вряд ли услышите что-то, кроме ритуальных песнопений, то в лютеранских и католических соборах Германии исполняется буквально всё: от барочной музыки до панк-хитов, да еще и денег за вход на концерты не просят! Сегодня на «Ноже» бывалый евробомж, писатель и музыкант Фил Волокитин рассказывает о самых интересных органах и репертуарах немецких соборов.
Для чего вообще слушать орган?
Начнем так: как пьяница, склонный к нечастому, но полноценному музицированию, я подвержен мании слушать кафедральные органы. Не было ни одного случая, чтобы в Германии у меня возникла с этим проблема. Какие вообще могут быть проблемы? В исторически сформировавшемся центре европейских городов всё под рукой. Рядом с собором покупаешь маленькую бутылочку (и раз уж именно маленькую, то лучше две). Пусть она будет достаточно неприметной, чтобы не смущать прихожан. Затем, так и не открыв пробку, идешь вслушиваться в органный репертуар. Можно, в общем-то, и без бутылочки. Потому что кафедральный орган сам по себе — натуральная магия.
Бомж-гид по Берлину: предыдущие серии
Копеечное фондю, пареная репа и возбужденный гном-хлопальщик. Бомж-гид по немецким супермаркетам
Исчезновение «Оргазмирующей Лизы» и другие берлинские бомж-истории с беременного холма
Как слушать орган
Если посетитель собора умеет читать ноты с листа, то флаг ему в руки. Если нет, то пусть повторяет по слогам — они написаны под нотным станом. Это довольно занятно. Зачастую исполняемый хорал имеет ярко выраженную блюзовую структуру. Однажды, не удержавшись, я гаркнул припев по второму разу. И все с вынужденной паузой повторили.
Если вы его всё же не понимаете
Изюминка живой органной музыки заключается в том, что для разнообразия, помимо Баха, Пахельбеля и Букстехуде или рождественских тропарей (здесь их называют «коллекты»), органисты обожают вставлять в программу разнообразные атональные ужасы — те, что за авторством композиторов, называемых современными или авангардными. Так что если думаете, что современному человеку (вдобавок агностику) в такой атмосфере будет скучно, то это напрасно.
Даже самых маргинальных современных композиторов с уклоном в симфонию гудков или дэт-метал органмейстеры не снимают со счетов (не знаю, дело тут в бутылочке или нет, но все они, эти самые маргинальные композиторы, написали миллион произведений для церковного органа).
И еще: дополнительный плюс — молодым органистам, взращенным на берлинских рейвах и Die Toten Hosen, здесь в общем порядке дают зеленую улицу.
Главное — не ошибиться в репертуаре
Разумеется, о репертуаре можно заранее узнать из бумажки — она будет аккуратно приколота к расписанию, под стеклом, у входа.
Вот, гляжу, вечеринка органной стилизации под «берлинер техно» (исполняет резидент клуба «Катер Блау», она же капельмейстер Эcсенской филармонии).
Читайте также
До Баха: что происходило с музыкой в эпоху Ренессанса и раннего барокко — и почему это интересно
А вот в другом соборе программа уже почти светская — Кейдж, Штокхаузен, Терри Райли, Гарри Парч и композитор Мундог по кличке Викинг с Шестой Авеню. Когда последнего исполняют в соборе на органе века, скажем, XIV — это обычное дело. Поэтому, повторяю, даже если вы пришли сюда без бутылочки — скучно не будет.
Изредка (это уже на любителя) может и вовсе грянуть какая-нибудь «Лакримоза» (я имею в виду группу, а не произведение). В такие моменты я обычно перестаю дремать, теряю бутылочку — и всем становится за меня… чрезвычайно неудобно.
Орган для самых стеснительных
Чтобы не произошло неудобств, рекомендую посещать соборы не во время службы, не во время бесплатных органных концертов, а в те часы, когда органист настраивает этот диковинный нечеловеческий инструмент.
Еще среди самых стеснительных любителей органного звука уместным считается слушать его в те моменты, когда органист репетирует. Играется в этот момент многое. Раз в неделю то, от чего волосы встают дыбом. От Die Toten Hosen (есть у них хоральный мотивчик под названием Es kommt die zeit) до «Пусси Райот».
Как-то раз я долго не мог избавиться от бравурной, совершенно нехарактерной для кафедрального органа мелодии. Органист, явно выпендриваясь, играл современный антитоталитарный хит «Дайте анархисту сигарету».
И всё же
Всё же я больше всего люблю органную классику. Всякого рода эксперименты меня больше настораживают, чем забавляют.
Как и Чарльз Буковски, остановившийся в экспериментах на красном сухом и внимавший до конца жизни Дебюсси с Равелем, я предпочитаю эксперименту традицию.
Всё дело в том, что негорьких психованных пьяниц, типа меня, могучие произведения классиков успокаивает и мотивируют одновременно. Классика — дело такое. Она подавляет внутреннюю агрессию. Капитан Бифхарт нередко успокаивал себя зрелищем, как плывут киты, а не какие-нибудь военные крейсеры или эсминцы, сделанные по их, китовому подобию.
Ностальгия по органу
Во время коронавируса я нахожусь не в Германии, а в Петербурге. Он, конечно, немецкий, этот Васильевский остров, где я обитаю, и вдобавок еще и лютеранский донельзя. Но отчего-то в Петербурге столь общепринятой сферой развлечений, как кафедральный орган, мы не избалованы. Говорят, не хватает бюджетного финансирования. Что ж, при этой самодержавной утрированно-православной власти это понятно.
Может быть интересно
Орфей, Скрябин и Большой взрыв. Как музыка помогает останавливать войны и творить Вселенную
И всё же неужели я один в Петербурге так страдаю по отсутствию органов? Что творится в этом городе, один черт разберет. В Святом Михаиле играют на синтезаторе «Ямаха». В Анненкирхе выходит мужик с магнитофончиком. Что происходит в Петрикирхе, и вовсе неведомо. В Святом Иоанне последний раз играл Игорь Крутой… Я считаю, это безобразие, которому надо положить конец в самое ближайшее время.Поймите меня правильно, город без некоторого количества городских кафедральных органов — не город вовсе.
Орган как таковой
Собственно, что такое орган? Это много труб, клавиш, педалей. Кнопка Enter под названием «тутти», регуляторы громкости под названием «швеллеры» и тому подобные чудеса.Трубы у органа, разумеется, разные — одни отвечают за регистр «ночной рог», другие, скажем за регистр под названием «грудное вскармливание». Собственно их, этих труб, пара тысяч.
Понятно, что у труб разный регистр — стеклянный, оловянный, деревянный (шучу, на самом деле разделение идет на лабиальные и язычковые трубы). Количество трубок ограничивается лишь фантазией органостроителя. Некоторые из этих труб искусственные, фасадные, так сказать, для красоты.
Сегодня конструкция приводится в движение электрическим механизмом (до внедрения электромотора — несколькими несчастными ажустерами). Играют на органе всем подряд, в том числе локтями. Надо признать, что это шоу довольно зрелищное.Следует добавить, что современные органы снабжены памятью. И, чтобы придать рассказу здорового раблезианства, упомянем, что в орган можно ходить (в некоторых случаях даже с велосипедом).
Конечно, специфика механики органа не так уж сильно интересует дилетанта (например, меня). Со стороны нам, дилетантам, кажется, что когда не берешь во внимание настройку органа, то советский драндулет, типа БелАЗ, или современная силосная башня кажутся гораздо сложнее (это неправда). Но, конечно, впечатляют размеры органа. Я ходил в орган лишь один раз и с большим удивлением для себя из него выбрался.
Хороший кафедральный орган при всем при этом — обязательно элемент декора, он должен вписываться в пространство. И с этим уже сложнее. Зачастую это задача для органного Микеланджело.
Если вы не органный Микеланджело, то вам будет сложно водрузить одно на другое, да еще так, чтобы эта дребедень вдобавок играла. Поэтому некоторые органы выпячиваются из келейного антуража церквей так, как, скажем, выделяется матерый застекленный балкон на горчичной даче.
Не только трубочки
Здесь вы, конечно, скажете: а как же орган московский? Уж он-то точно крутой. И вписываться ему никуда не надо. И вообще. Я отвечу так — если денег некуда деть, то лучше бы построили вместо него дом-аккордеон, как это делал архитектор Вертибутылкин в Солнечном городе.
Мы определили, что орган — это не только рандомные трубочки с педальками. Это еще и архитектура. В понятиях архитектуры всегда присутствовало понятие соразмерности человеку. Идея соразмерности человеку в числе прочего порождает то, что город, собор или орган с вами когда-нибудь заговорят. Но не надейтесь, что заговорит парк «Зарядье». В лучшем случае лет через триста и на другом языке.
Понимаю, что довольно сложно построить орган размером с горизонтально лежащий небоскреб. Но еще сложнее вовремя остановиться, чтобы этого не случилось. Поэтому пускай количество труб будет таким, чтобы их было удобно пересчитывать. И пускай будет видно того, кто на них играет.
Короче, не зря однажды комитет берлинских алкоголиков постановил — выбирая кафедральные органы по вкусу, следует придерживаться не средневекового масштаба, а античной логики соразмерности человеку. Иначе нас всех постигнет несчастье.
Когда идти слушать орган
Часто на ратушных площадях можно увидеть жителей города, спешащих в туалет. Это очень демократично, ведь иногда там есть бесплатные туалеты. По счастью, туалеты далеко не единственное, что может предоставить кафедральный собор за бесплатно.
Известно, что во время органного богослужения вход в платных соборах музейного типа остается лишен музейных поборов — сколько бы ни стоило это удовольствие в будний день.
Случается бесплатная оказия в семь вечера и в десять утра. Часы начинают дубасить как сумасшедшие, и все спешат внутрь. Это может стать хорошим поводом спастись от дождя или распить бутылочку при комнатной температуре кафедрального собора.
Читайте также
Русская Пасха. Музыка Курентзиса как новое духовное искусство
Главное — понять: проживая в средневековом городе, не стоит отказывать себе в удовольствии потакать всем исторически сложившимся средневековым развлечениям.
С гордостью признаемся, современному светскому человеку есть чем заняться в кафедральных соборах. Но главное среди этих развлечений всё-таки органная музыка.
Все эти лакримозы и прочее неоготическое смурье для новобрачных вампиров по сравнению с аутентичной органной музыкой — ерунда.
Мудацкое слово «шарм» тут не подходит.
Послесловие. Одиночество (это личное)
Тут вдобавок вот какое дело.
Хорошо мешать орган с одиночеством.
А одиночество — это то, что помогает забывать о неприятных вещах, бытующих в обществе, где ты привык жить.
Слушая орган, я забываю о русских, о том, что и в тюрьме можно жить, и о том, что у каждого человека должна быть целевая аудитория.
И всё это, разумеется, не для того, чтобы иной раз услышать поперек органа по-русски: «Вайб хреновый, да, малыш?»
Однажды, устроившись работать театральным монтировщиком в Гданьске, я поругался с начальством. Пошел я, разумеется, не плакать, а слушать орган, педалируя свое одиночество. Тут вдруг хлопнули по плечу. Это был хара́ктерный актер-универсал, разумеется, тоже русский.
— Филиппыч! Я такую херь в восьмом классе на аккордеоне играл!
Мне захотелось убить его валяющимся рядом для растопки поленом.
Имейте в виду: кафедральные органы — это ваши партнеры по одиночеству. Не обижайте их. Они такие же ваши друзья, как бутылка вина и уголек от сигары за двадцать центов. Глупо такими друзьями пренебрегать. Даже если ты агностик. Или, скажем, не одинок.
Несколько кафедральных органов, расположенных в случайном порядке
(месторасположение — Берлин и то, куда из него недалеко уехать)
Магдебург, Магдебургский собор
Эстетика старого Магдебурга довольно сильно похожа на фильм «Планета обезьян» — в том раннем, керосиновом варианте, где разные чудики молятся атомной бомбе. Это придает городу шарм и предсказуемо завораживает.
Поддаваясь керосиновому настроению, всё время думаешь о том, что Магдебургскому кафедральному собору уже перевалило за восемьсот и он является самым старым в Европе. Ясно, что такому жизнестойкому старью требуется регулярная реставрация. И ничего удивительного, что после многочисленных реставраций старый орган Магдебургского собора окончательно сдох в 1980 году. Теперь о его кончине свидетельствует сотня-другая картинок, обстоятельно, как водится, выставленных на всеобщее обозрение под стеклом.
Может быть интересно
Открыточные городки, баварское пиво и органная музыка. Нищегид по Южной Германии
На всех фотографиях внутреннее убранство собора выглядит как капище из «Планеты обезьян» с атомной бомбой посредине. Так что, наверное, правильно, что старого органа в том виде мы больше никогда не увидим.
Нравится это любителям старины или нет, но существует специальная фирма, которая массово производит органы (называется она «Шуке Оргельбау»). С ними конкурирует фирма «Сова». Они заменили старый магдебургский орган на новый. Заметим — пятидесятишестирегистровый, это много. Орган кажется на редкость внушительным и монументальным. Но немцы называют этот орган ласково — «совиным», что очень уютно.
Берлин, Мариенкирхе
Мариенкирхе — один из самых значительных соборов Берлина. Внутри — классический образец готики с нефами, образцовым алтарем и всем тем, что у семейки Адамс называется «чудовищно прекрасно».
Разумеется, орган здесь традиционен, как заварочный чайник. Иоганн Вагнер, смастеривший его в XVIII веке, пришел наконец к финальному варианту своих разработок. Потом, говорят, уже больше не экспериментировал.
Чисто индивидуально из двух десятков органов, существующих в разнообразных соборах Берлина, я выбираю именно тот, что в Мариенкирхе. Причем уже несколько лет. Особенно он хорош зимними вечерами.
Покупаешь яблочный глег на ярмарке, переливаешь его во фляжку и идешь слушать классику — какого-нибудь Букстехуде. Алкоголь располагает к классике, и на фоне современного снобистского террора хочется послушать что-то гармоническое.
Загадка неприятных завываний новых или отреставрированных органов — это даже не загадка, а проблема номер один. Благодаря послевоенным переделкам почти все берлинские органы теперь кажутся экспертам слишком громкими и нетерпеливыми, как губная гармошка.Конечно, из-за электрической тяги большинство отреставрированных органов такими и должны быть — слегка надоедливыми или завывающими. Но в органе собора Мариенкирхе что-то упорно подкручивают каждые десять лет, чтобы привести барочную и современную составляющие к компромиссу.Это эксперимент, который продолжается уже черт знает сколько лет и считается удачным. Возможно, поэтому слушать орган здесь легко и приятно.
Сидел я однажды внутри и почти спал, играли там Кейджа и еще кого-то (теперь забыл). Пожилая пара с бутылкой вина весь вечер хихикала. Сперва в носовой платок, потом в голос. Оказалось — Ирмин Шмидт пришел послушать Ирмина Шмидта и не может дождаться, пока закончат слушать всех остальных.
Лейпциг, Томаскирхе
Чтобы поговорить с призраками, в Лейпциге не нужно ждать полнолуния.
Тут как-то всё даже излишне просто. Проще не бывает. Пьешь на ступеньках церкви Святого Фомы, Томаскирхе, — значит, пьешь с Бахом.По ступенькам поднимается почтенный старый гриб в калошах. Непохожий на пенсионера, потертый, толстый, слегка гориллообразный — Бах!
— Да Бах, Бах, — отвечает толстяк, — всё нормально. Закурить есть?
— Есть. Только такие, устраивает…?
— Да всё нормально, — морщится Бах. — Не сиди на камнях без газеты, простудишься.
Потом идешь в собор и смотришь, что таких Бахов внутри уже половина. Некоторые из них женщины. Почти все без париков, но с бутылочками. То с молочными для детей, то с холодным чаем, но всё больше с такими же, как у меня сейчас, — двадцатиградусные «хлопальщики» с коротким назидательным изречением-шпрухом на этикетке.
Собственно, в соборе имеется два органа. Один, так называемый романтический, барочный. Другой утилитарный, странный, будто это орган для магазина «Икеа«.Оба хороши, но самый замечательный эффект возникает тогда, когда оба они начинают шпарить одновременно.
Жаль, на «икеевском» органе сегодня не играют.
Органист барочного — всегда антибах. Позер, мегаломан и одновременно зануда. Возможно, он уже почти Моцарт, но нас это не интересует.
Нас интересует то количество лейпцигских Бахов, которое сидит и слушает орган, к нему даже не прикасаясь.Всё правильно — сам Бах на нем, возможно, и не играл. Он играл на органе, более камерном, хреновом и деревянненьком.
Арнштадт, Церковь Баха
Пусть он и не самый первородный, этот орган, но производит впечатление, что его специально держат для вызова Йог-Сотота.
При всей камерности и перегруженности туристами Баховой церкви идти смотреть орган сюда следует обязательно.Если появиться в дверях и меланхолично буркнуть себе под нос: «Ну и где этот, с позволения сказать, орган?» — то вас примут за руку и препроводят к осмотру. Внутри можно даже остаться переночевать и проснуться от того, что на нем играют «Сулико» (органист до 2004 года был этническим кахетинским грузином из Сагареджо).Ну и, разумеется, вечерами концерты тут случаются просто уникальные.
Да, орган этот довольно миниатюрен и симпатичен. Да, два мануала (это «Хаммонд») и 21 регистр (это, хм, детский синтезатор «Кассио», звук которого знаком нам по музыке Александра Лаэртского, а немцам — Феликса Кубина) — всего и делов. И на фоне массивных органов с тремя тысячами труб, два мануала — это до неприличия камерно.
Но ведь, с другой стороны, это самый настоящий орган, бомба технического прогресса в мирных целях, с точки зрения обывателя XVI века. Машину тестировал Бах, после чего немедленно стал востребованным органистом.
Так что не всё здесь просто. Но всё же проходишь мимо и умиляешься — какой же он, блин, маленький да деревянненький
Халле, Маркткирхе
Город Халле (до которого от Лейпцига кататься примерно час на дряхлой пульмановской электричке) — прекрасный и не особенно туристический город. Можно туда приехать по пути в Дрезден и Прагу и нисколечко не обломаться.
В Саксонии, на территории бывшей ГДР, дела обстоят таким образом, что все кафедральные органы здесь — баховские. От этого никуда не деться. И от того, что наш потертый, гориллообразный друг из Лейпцига в Халле слегка потусил — тоже. А еще после смерти он посадил за орган Халле следующего Баха — Вильгельма Фридемана, называемого Бахом Галленсийским. С тех пор количество Бахов в Саксонии растет не по дням, а по часам, как в аквариуме.
Опять же, здесь два органа — большой и маленький.
Большой орган невероятно красив.Маленький орган не столь уж прекрасен, но почитаем до такой степени, что у него даже есть профиль на фейсбуке, LinkedIn и бирже для безработных. Говорят, то же самое было с ужасным советским памятником по кличке Рука Карла Маркса, на данный момент умышленно приведенном в негодность.
Керсплебен, церковь Святого Духа
Пока речь шла в основном о массивных органах, но раз мы решили: чем меньше, так лучше, добавим сюда органов камерных.
Как и баховский «Кассио» из Арнштадта, керсплебенский орган всего с двумя мануалами — то есть клавиатуры у него всего две и играть на нем можно лишь в режиме Led Zeppelin.
Но это еще и тот самый случай, когда на орган интересно смотреть. То, что орган такой маленький, идет только на пользу. По крайней мере, нет ощущения, что из каждой трубы в тебя кто-то пристально вглядывается (это всегда происходит, едва только заиграет орган и расслабишься).
Керсплебенский аппарат — пожалуй, самый светский орган из всех, что я видел. На первый взгляд он напоминает изразцовую печь.
Здесь почти полное отсутствие эстетики барокко, и это идет керсплебенскому органу на пользу. Откуда он взялся такой, на фоне барочного пафоса? Всё дело в том, что этот орган — деревенский, а не городской. И отношение к нему соответствующее, праздничное.Стоит добавить, что ежегодный светский, опять же, фестиваль музыки в эрфуртских деревенских церквях — невероятно уютная и укрепляющая дух штука.
Бедхайм, Киллианкирхе
Внутреннее убранство собора производит впечатление уже настолько светское, что можно запросто перепутать его с пивной «Хофбройхаус» в Мюнхене. Характер одухотворенной пивной поддерживается не просто так. Он наблюдается также и на уровне бытовом — лица посетителей бедхаймовской церкви совершенно отверженные.
Органа там опять-таки два. Они стоят друг против друга, как питчер и кетчер в бейсболе. Или, точнее, как два экрана в пабе, когда во время велогонки «Тур де Франс» идут две трансляции — местная и общая по стране. Где такое еще можно увидеть — не знаю. Возможно, где-то есть подобное, но не в кафедральном соборе.
Пресловутый композитор-маргинал Луи Томас Хардин Викинг с Шестой Авеню играл здесь несколько раз (как и всякий маргинал с нордическим типом мышления, он жил и умер в Германии, в Мюнстере). Я очень восприимчив к таким взаимоисключающим, поэтому орган сам по себе ассоциируется только с великим викингом.
Эрфурт, Кафедральный собор Святой Марии
Если мы уже опустились настолько, что называем магдебургский орган «Планетой обезьян», то эрфуртский явно напрашивается на прозвище «Кабинет доктора Калигари». Орган этот столь же прост, как прост и утилитарен готический дачный парник, — вытянутый вверх, никаких тебе барочных украшений.
Что-то в этом есть.
Может, потому, что антураж косой, как почерк у врача. А может, потому, что где-то там сидит декоративный ангел с идиотским пароходом в руках, который, как следует из путеводителя, тоже оказывается миниатюрным органом. Странно всё это. Как у Голявкина — «флажки, кругом флажки. Сидит маленький мальчик среди флажков и ест флажок».