Давно заметила, стоит тебе в чьем-нибудь присутствии сказать, что считаешь себя гением, как всех прямо начинает корежить. Даже те, кто случайно это услышат, начинают недовольно покашливать и ерзать на стульях. Хотя обычно, где бы я ни появлялась — в гостях, на работе, магазине, общественном транспорте, кафе, кино, филармонии, деловых встречах, конференциях, круглых столах, — люди часто ведут себя так, будто меня совсем не замечают и на мою гениальность им глубоко плевать. Поэтому противопоставление гениев завистливым бездарностям, зафиксированное в словарях антонимов и учебниках литературы, сегодня, мне кажется, утратило свою актуальность и больше не работает. В жизни в этом плане происходят схожие процессы, какие можно наблюдать в борьбе человечества со штаммами опасных инфекций, например, когда простейшие микроорганизмы и бациллы постоянно мутируют и видоизменяются, становясь неуязвимыми для традиционных лекарств, разработанных докторами наук и академиками. Вот и гениям в наши дни приходится сталкиваться с новыми вызовами со стороны тех, кто, казалось бы, заведомо отстает от них в развитии и родились не столь одаренными, как они.
Летом 1921 года был расстрелян Николай Гумилев и примерно в то же время основали Литературный институт. Вот эти два события, произошедшие практически одновременно, представляются мне в высшей степени символическими.
Уничтожить гениального поэта и параллельно учредить высшее учебное заведение, откуда, по замыслу его создателей, каждый год будут десятками выпускаться не менее выдающиеся мастера пера, способные создавать совершенные поэтические и прозаические произведения вроде «Чудного мгновения» и «Войны и мира»… Это все, что нужно знать о творцах Великой Октябрьской Обывательской революции, я считаю. Как и о «новой исторической общности людей», сложившейся за последние сто лет на территории России.
Пушкин VS Северянин
В русской литературе один Игорь Северянин, по-моему, решился сам провозгласить себя гением, попутно отметив, что он «повсеградно оэкранен» и «повсесердно утвержден». Других случаев столь самонадеянных заявлений я, во всяком случае, не помню. Был, правда, еще и Александр Пушкин, который тоже без ложной скромности написал, что воздвиг себе «нерукотворный памятник». И хотя в его стихотворении гениальность напрямую не упомянута, можно было бы, наверное, предположить, что это и так по умолчанию подразумевается. Всё-таки и у Пушкина, как и Северянина, речь идет о некой высшей форме проявления творческих способностей человека. А что же это, как не гениальность?! В любой справочник можно заглянуть: там гениальность наверняка будет определена именно так. К тому же один «повсесердно утвержден», а к монументу второго никогда «не зарастет народная тропа». Так стоит ли придираться к мелочам, если сказать оба хотели примерно то же самое?
Между тем, если отвлечься от стихов, где они оба провозглашают собственное величие, то разница между ними и вовсе вряд ли у кого способна вызвать серьезные сомнения. Пушкин — «солнце русской поэзии» и «наше всё», его произведения, включая «Памятник», изучаются в школьной программе и постоянно звучат с экранов телевизоров. Он является выдающимся мастером стиха, чьи способности к версификации были замечены, как известно, еще в совсем юном возрасте другим мэтром отечественной поэзии Державиным. О количестве посвященных ему исследований и диссертаций я даже не говорю.
Тогда как имя Северянина в наши дни у большинства людей, я заметила, вызывает снисходительную ироничную улыбку. Его стихи, если сейчас кто и декламирует, то, как правило, в состоянии подпития, а серьезных литературоведов его творчество практически совсем не интересует. Уже внешний облик Северянина, каким он запечатлелся на большинстве фотографий, застыв на стуле с трубкой или папироской в руке, мечтательно глядя вдаль, видимо, заставляет их подозревать, что поэт не слишком утруждал себя работой и большую часть своей жизни пребывал в мире грез.
Вот Пушкин, возвышающийся на утесе над бурлящим у его ног морем на известной картине Айвазовского — это совсем другое дело, в его фигуре ощущается нечто монументальное, и он даже там напоминает памятник самому себе.
Однако это обстоятельство, я уверена, как раз и позволяет говорить про Северянина как про гения. Особенно на фоне Пушкина. Поскольку именно непризнанность является едва ли не самой характерной чертой гениальности. Причем до такой степени, что само слово «непризнанный» уже фактически стало сейчас синонимом «гения». И если говоришь об одном, то практически всегда подразумеваешь другое. В чем я много раз убеждалась и на собственном опыте.
Толстой VS Достоевский
Об антагонизме Толстого и Достоевского уже много всего написано. И все, кто касались этой темы, обычно чувствуют, насколько эти два классика русской литературы отличаются друг от друга. Встречаются, правда, и такие дауны, для кого ставшие знаменитыми писатели, чьи произведения вошли в школьную программу, вообще все на одно лицо, совсем как негры или китайцы. Но про таких я тут не говорю. На мой взгляд, и в этой паре Достоевский с его эпилепсией, каторгой, рулеткой, долгами и лихорадочной работой над романами по ночам куда больше тянет на гения, чем Толстой. Не хочется сейчас слишком вдаваться в детали, но если обратиться к мемуарам и воспоминаниям современников, например, то там бледный вид, болезненность и психическая неуравновешенность тоже являются характерными чертами гениев всех времен и народов.
Как и Луна, впрочем, при свете которой гениальные поэты обычно и создают свои бессмертные шедевры. В этом плане они мне даже чем-то напоминают вампиров. Поскольку солнечный свет им также категорически противопоказан, в том числе и в виде отвлеченных эпитетов или же метафор. Что опять-таки прекрасно видно на примере Пушкина, отождествление которого с «солнцем русской поэзии» заронили в моей душе сомнения в его гениальности задолго до того, когда я смогла окончательно во всем разобраться и приступила к подготовке приуроченного к его двухсотлетнему юбилею первого номера журнала «Дантес».
Толстой же вел вполне размеренный образ жизни. И персонажи его романов, в отличие от героев Достоевского, что называется, звезд с неба не хватают: занимаются домашним хозяйством, женятся, ходят на службу, изменяют мужьям, интригуют, сплетничают, обзаводятся детьми… От страниц «Войны и мира» веет таким же убаюкивающим неторопливым умиротворением, как и от ямбов «Евгения Онегина». Сразу чувствуется маститый прозаик, который каждое утро методично садится за письменный стол и неторопливо, предложение за предложением, создает эпическое полотно из жизни высших слоев русского общества эпохи наполеоновских войн. В школе, помню, мне пришлось предпринять несколько попыток, чтобы наконец осилить этот внушительных размеров фолиант, так как по ходу чтения я периодически засыпала. Неслучайно же Ленин всегда так восхищался как Пушкиным, так и Толстым и даже назвал последнего «зеркалом русской революции». Тогда как о Достоевском он неизменно отзывался крайне пренебрежительно.
Восстание профессионалов против гениев
Революция октября 1917 года в России действительно стала, я считаю, воистину беспрецедентным по своим масштабам восстанием мастеров пера и кисти, токарей, слесарей, юристов, врачей, педагогов, инженеров, строителей, овощеводов, доярок, извозчиков, конструкторов, химиков, геологов, пекарей, продавцов, каменщиков, садовников, столяров, астрономов, маляров, почтальонов, машинистов паровозов, проводников, поваров, официантов, летчиков, дворников, агрономов, ассенизаторов, бухгалтеров, писарей, штукатуров, фармацевтов и других профессионалов против гениев. Вот в чем заключался ее истинный глубокий смысл, скрытый за поверхностными рассуждениями о классовой борьбе и эксплуатации человека человеком!
С этой точки зрения, думаю, глубоко заблуждаются те, кто в последнее время стали с некоторым пренебрежением отзываться о ней как о некоем лишенном особого значения перевороте, осуществленном узким кругом лиц, якобы не имевшим поддержки у населения и просто грубо узурпировавшим власть в стране. Название «Великая Октябрьская» этой революции вполне подходит. Только я добавила бы к такому словосочетанию определение «обывательская» вместо «социалистическая».
Сохранилось огромное количество документов, на основании которых можно сделать вывод, что революционно настроенные массы настоящую ненависть испытывали вовсе не к царю и членам его семьи, а к Григорию Распутину, в личности которого на тот момент воплотились наиболее гениальные черты русского народа: всклокоченная борода, растрепанная шевелюра длинных волос и угрюмый пугающий взгляд исподлобья. Ну и, конечно, еще эта манера в публичных местах вроде ресторана, где остальные посетители чинно сидят парами и ведут неторопливые беседы, неожиданно опускаться на пол и перемещаться по помещению на четырех конечностях, хватая всех за ноги. Таким он, по крайней мере, запомнился мне по советским и зарубежным фильмам. Неслучайно же он в глазах большинства иностранцев до сих пор остается чуть ли не олицетворением России и русских. В не меньшей степени, чем Достоевский, по крайне мере, а уж о Пушкине и говорить нечего. Вот против Распутина и ему подобных в первую очередь и готовилась тогда революция.
Все знают, что одним из первых решительных действий советского правительства стала высылка за границу отечественных литераторов и мыслителей на знаменитом «философском пароходе». Достаточно бегло пробежать глазами перечень их имен, чтобы убедиться, что на нем оказались главным образом те, кто был отмечен хотя бы малейшим проблеском гениальности.
И в дальнейшем художественные произведения в СССР проходили строгий цензурный отбор вовсе не только по идеологическим критериям, как многие до сих пор почему-то считают. В спецхраны библиотек, доступ к которым большинству читателей был закрыт, отправлялись практически все казавшиеся слишком необычными и непонятными книги. Не знаю даже точно, кто это решал, — но, скорее всего, тоже разного рода специалисты и профессионалы. Если же речь шла об иностранных авторах, то их обычно просто игнорировали и не переводили. А стоило кому-нибудь из членов политбюро, допустим, заподозрить, что кто-то из отечественных или же иностранных художников (в том числе и всемирно известных) не умеет рисовать — как их работы сразу попадали в реестр запрещенных к показу в Советском Союзе. Как это, в частности, и произошло с беспредметной живописью, «Черным квадратом» и прочими сомнительными с точки зрения основ художественного мастерства картинами.
Советские поэты, имевшие в то время массу всевозможных привилегий и преимуществ по сравнению с рядовыми гражданами, обязаны были слагать стихи исключительно в рифму. Чтобы ни у кого не было сомнений в их профпригодности опять-таки — иначе это невозможно объяснить. Балетные танцовщики должны были высоко прыгать и уметь энергично крутиться на одной ноге, совершая за раз несчетное число поворотов вокруг своей оси, а певцы, особенно оперные, — как можно громче петь. Иначе их всех ожидали серьезные неприятности, вплоть до исключения из профессиональных творческих союзов и лишения полагавшихся им по статусу льгот…
Посредственный труд VS гениальная работа
Сегодня с дистанции времени прекрасно видно, что в XIX столетии жители России спокойно целыми днями ничего не делали, валялись в постели, танцевали на балах, устраивали маскарады, исполняли романсы под рояль. Ну, а тем, кому нравилось копать землю — допустим, пахать, строгать доски или же таскать баржи на канатах, — этого тоже никто не запрещал. О чем до наших дней дошло множество всевозможных свидетельств. Можно вспомнить известную картину «Бурлаки на Волге» хотя бы.
Однако после 1917 года ситуация кардинально изменилась. Права и возможности любителей трудиться существенно расширились. Теперь они могли оттягиваться и предаваться любимому занятию даже в выходные, посещая так называемые субботники, где по примеру вождя мирового пролетариата таскали бревна и убирали мусор, чтобы навести чистоту на улицах родного города. Особо отличившихся из них награждали званиями героев, фотографировали и вывешивали на специальные доски почета в публичных местах.
Тогда как за образ жизни, который вел еще один типичный русский гений Обломов, например, в СССР строго наказывали согласно указу «Об усилении борьбы с лицами (бездельниками, тунеядцами, паразитами), уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни».
Тот факт, что в отдельных областях промышленности, науки и техники Советский Союз каким-то образом всё же умудрился отстать от достаточно большого числа иностранных государств, возможно, косвенно и указывает на то, что гениальность тоже имеет определенное практическое значение для людей. Но, скорее, это было обусловлено некоторыми изъянами коммунистической идеологии, связанными с ограничениями на частную собственность во владении землей и средствами производства. Тот же Ленин, например, искренне не понимал, что в реальности люди делятся вовсе не на идеалистов и материалистов, как он где-то, видимо, вычитал, а на профессионалов и гениев. Похожие задвиги присутствовали и в сознании других советских лидеров.
Ясно, что у людей, оказавшихся под началом индивидов со столь низким IQ, всегда возникают дополнительные сложности, даже если они в целом правильно настроены и являются настоящими профессионалами. В любом случае отрицать грандиозные успехи советских людей глупо. Они летали в космос, покорили целину, открыли множество месторождений нефти, провели ряд важнейших исследований в Арктике и Антарктике, повесили во все квартиры лампочки, наконец.
А возьмем Раскольникова. За то время, которое этот персонаж романа Достоевского провел в терзаниях и размышлениях, практически любой киллер, относящийся к решению таких задач профессионально, способен ликвидировать до нескольких десятков старушек. Так что, если окончательно отбросить идеологию и прочие предрассудки, то повышение производительности труда при подобном подходе к жизни фактически гарантировано. Причем не только в промышленности, но и в литературе, кино — да буквально во всех сферах человеческой деятельности (даже таких экзотических, как ликвидация состоятельных, но дряхлых и не способных в полной мере воспользоваться имеющимся у них богатством субъектов).
Поэтому я нисколько не сомневаюсь, что главные свершения у возникшей сто лет назад на территории России новой исторической общности профессионалов еще впереди.
Почему гении проигрывают профессионалам
Но почему так происходит? Профессионалы торжествуют, и перспективы на будущее у них самые радужные, а гении, несмотря на звучное слово, каким их обозначают в словарях, постоянно остаются непризнанными.
Просто гений так устроен, что всегда и везде выбирает нечто ускользающее от понимания подавляющего большинства людей. В том числе и в самых элементарных бытовых ситуациях, а не только в своем творчестве.
Ютится, допустим, многодетное семейство в коммуналке, и после долгих лет ожидания в очереди им предлагают просторную квартиру, где у каждого наконец появится своя уютная комнатка. И вдруг выясняется, что глава семьи в последний момент выбрал гораздо меньшую по размеру, куда они опять с трудом все поместятся, но зато с красивым видом на море. Поддался внезапному порыву и неожиданно подписал все бумаги, так что ничего поправить уже нельзя. Ясно, что у него в результате могут возникнуть серьезные проблемы со своими близкими, и он рискует остаться в один. Как бы он ни пытался всем объяснить, насколько красота важнее комфорта, достучаться до сердец остальных участников этой сделки ему будет нелегко. Детишкам в данном случае можно, наверное, даже посочувствовать: они ведь не виноваты, что их папаша оказался гением. Им бы так хотелось иметь свой уголок, где бы никто из взрослых их не доставал!
К счастью для обывателей, гении им в жизни встречаются крайне редко, часто вообще никогда. Одиночество — еще один характерный атрибут гениальности. Бердяев писал, что гении не размножаются. И это правильно. Хотя такое умозаключение можно расценивать больше как пожелание и мудрый совет, которому далеко не все, к сожалению, следуют. Однако такого количества друзей и знакомых, как у того же Пушкина, у гениев в принципе быть не может.
На работе у отмеченных гениальностью индивидов также неизменно возникает куча дополнительных проблем, мало способствующих их карьерному росту. Кажется, что тут и сложностей особых быть не должно: сочинил перед сном стихотворение, а утром отправился на службу в офис. Вечером же, если тебе днем что-то не понравилось, можешь даже отвести душу и написать: «И скучно и грустно, и некому руку подать», − в качестве сеанса психотерапии, так сказать. Но в реальности так, увы, не получается.
Большинство уборщиц, я заметила, с упоением водят тряпкой по полу, напевают песни, а когда их начальство похвалит, то они и вовсе на седьмом небе от счастья. Мне же такое занятие, когда я сама в молодости мыла полы по ночам в парикмахерской, не приносило абсолютно никакого удовлетворения. Грязь, вонь, пыль, бумажки и особенно кучи волос на полу вызывали у меня тошноту. Мне не то чтобы не нравилось их убирать, а наоборот, хотелось сбегать на ближайшую помойку, принести оттуда кучу мусора и повсюду там его рассыпать. Вот тогда бы, возможно, я получила удовольствие от своего труда. Хотя позволить себе этого я, естественно, не могла, о чем до сих пор жалею. Но я же не виновата, что родилась не такой, как все! Все люди в принципе вынуждены как-то зарабатывать себе на жизнь и часто оказываются в схожих ситуациях. Однако гениев от профессионалов всегда и везде разделяет настоящая пропасть!
Кто такие гении
Порой я даже думаю, что это абсолютно не похожие друг на друга биологические виды, один из которых появился на Земле в результате нашествия инопланетян.
Анненский служил директором гимназии — однако на звание «учитель года» вряд ли смог бы претендовать, в подобном качестве его невозможно себе представить. Язык не поворачивается назвать Хармса «блокадником», а Цветаеву − «многодетной матерью».
Луи-Фердинанд Селин участвовал в Первой мировой войне, был тяжело ранен и получил боевую награду — но слово «ветеран» тоже сложно увязать с автором «Путешествия на край ночи». Подобные звания и амплуа, которыми большинство людей так гордятся, перечисленным мной выше личностям совершенно не подходят. Все они ускользают от определений и словно проваливаются в пустоту, где их практически никто не видит. До определенного момента, по крайней мере…
Так бывает, когда чересчур близко подходишь к картине. Твоему взору доступны только размазанные по холсту пятна краски, и, чтобы разглядеть, что хотел изобразить автор, необходимо отступить на несколько шагов назад. Вот и гениальный поэт, предположим, не просто рифмует и располагает слова в столбик, а будто прочерчивает всё время небольшие штришки, создавая таким образом нечто вроде живописного полотна, которое не способны до конца охватить взглядом зрители. И чаще всего только после его смерти его замысел становится им более-менее понятен. Тогда до кого-то, наконец, начинает доходить, что и гении, возможно, занимались чем-то серьезным, а не просто болтались в пустоте и ни фига не делали.
В музеях обычно даже бывает обозначена специальная линия, ближе которой посетители не должны приближаться к экспонатам. Это сделано по соображениям безопасности. Хотя выбранная дистанция гарантирует всем еще и хороший обзор. Примерно такая же незримая черта, я сказала бы, отделяет при жизни гениев от остальных людей. Правда, проведена она, наоборот, у тех за спиной.
Почему признание для гения — грехопадение
Чем-то процесс самоутверждения гения в социуме даже напоминает мне фантастический библейский сюжет о грехопадении. Давно об этом читала, поэтому забыла уже многие детали и боюсь что-нибудь перепутать. Кажется, там то ли ангел повел себя неправильно и, упав с небес на землю, стал Люцифером, после чего начал вести подрывную деятельность против своих бывших союзников, оставшихся вверху. То ли люди сделали что-то не так, как изначально задумал якобы создавший их Творец, и за это были изгнаны из Рая — в смысле места, где всё было прекрасно обустроено и можно было ничего не делать, а просто сидеть в тени под деревом и наслаждаться пением птичек.
Вот так и гений получает признание обывателей, только изменив своему истинному предназначению и став профессионалом. Или же те по ошибке приписывают ему такие качества.
Как отчасти это и произошло с Селином, например. Откуда-то просочились слухи, будто он не просто лихорадочно в порыве чувств расставлял в тексте после обрывочных фраз свои знаменитые многоточия и восклицательные знаки, а по много раз тщательно переписывал каждую страницу своих рукописей, добиваясь нужного эффекта. Ну, чтобы у читателей возникала иллюзия, будто его переполняют эмоции. После чего все его пугающие поступки и странности, мизантропия, цинизм, коллаборационизм и прочее отошли на второй план. Его произведения были включены в программы вузов, стали объектом исследований литературоведов, а он сам обрел статус выдающегося стилиста и реформатора литературного языка типа Пушкина.
С этой точки зрения я вполне допускаю, что и Северянин был далеко не единственным в русской литературе, кто называл себя гением. Просто другие, еще более настоящие, экстраординарные и великие, так и остались никем не замечены и не признаны. И поэтому сегодня их никто уже не помнит.