«Человек есть нечто, что нужно преодолеть»: как биопротезирование сделает нас постлюдьми

Я родился человеком — и верю, что это можно изменить

Американский футуролог Рэймонд Курцвейл убежден, что в ближайшие 40 лет техническое развитие достигнет такой скорости, что «человеческое» и «машинное» сольются в неделимый бессмертный организм — и ткань Новейшей истории порвется под напором «технологической сингулярности». Такой неотвратимый итог нашей цивилизации предсказал еще в 1993 году писатель-фантаст Вернор Виндж, когда в одной из своих книг описал, как рост научно-технических знаний приведет к массовой дестабилизации и трансформации общества, представители которого будут преобразованы в высших существ.

На первый взгляд может показаться, будто человек в этом «ни утопичном, ни антиутопичном мире» — тот же венец творения, каким его желают видеть антропоцентристы. Постгуманисты выступают решительно против идеи главенства человеческой расы: разработанная ими концепция постантропоцентризма не превращает постлюдей в преодоление человека, а пытается сконструировать его единение с миром, в котором он живет. В похожем ключе философ Дэвид Роден полагает, что наш род — это не только представители Homo sapiens, но и другие живые виды или технологии, которые рассеяны на страницах истории бок о бок с людьми. Название у такого принципа весьма лаконичное — «широкое человечество», и оно в том числе связывает антропогенез с техногенезом. Иначе говоря, мы создали технологии, которые в настоящий момент создают нас.

Константин Очеретяный, зам. заведующего Лаборатории критической теории культуры НИУ ВШЭ:

«В какой-то момент понятие „человек“ благодаря прежде всего теории эволюции и ряду более ранних открытий в ботанике и геологии стало ассоциироваться не столько с „биологическим видом“, сколько с концептуальной моделью в науках и с набором ценностей в культуре, которая одновременно и „относительная“ и „временная“».

Чтобы основательнее разобраться в концепции широкого человечества, следует обратиться к ее первоисточнику — философу и теоретику феминизма Рози Брайдотти. Постгуманисты подчеркивают взаимозависимость всех живых существ и самой окружающей среды: вместе они создают единую экосистему, в которой нет господствующей сущности, возносящей одних и принижающей остальных.

Регина Пеннер, кандидат филологических наук, доцент кафедры философии ЮУрГУ:

«Согласно Рози Брайдотти, постгуманизм являет собой подход, который стремится преодолеть антропоцентристскую оптику, переосмыслить традиционные представления о человеке, его месте в мире и отношениях с другими формами жизни. По сути, это экологическое мышление, в основе которого заложена критика идеи, что человек является центром Вселенной и высшей формой жизни».

В современной философии постгуманизма человек должен расстаться со своей привычной исключительностью. Интенсивное развитие ИИ, облачных технологий и генетических исследований уже изменило суть гуманитарного знания, которое теперь вне контроля. По Брайдотти, технологизация реальности оказывает непосредственное влияние на бытие человека, в числе прочего — на его социальные роли.

Регина Пеннер:

«Оптику феминистских и постфеминистских исследований Брайдотти использует при обсуждении технологических трансформаций, дабы предложить альтернативный сценарий социальной несправедливости и избежать воспроизводства старых иерархий, учитывая контемпоральные технологии».

Одновременно с этим философ подчеркивает необходимость этического и критического подхода к таким интеграциям. Рози Брайдотти и иные постгуманисты ищут такой путь, на котором технологические достижения могли бы способствовать социальной устойчивости и выступать гарантом социальной справедливости. Современное технологическое развитие обязано учитывать экологические последствия прогресса, а также улучшать качество жизни всех социальных слоев — от тех, кто создает этот технологический прогресс, до тех, кто не задумывается о его существовании.

В отличие от пост-, трансгуманизм верен идее радикального технологического апгрейда человеческого тела и его когнитивных способностей, которая часто пренебрегает последствиями социального или экологического характера. В таком контексте одно учение выступает с критикой другого, а виной всему — истоки этих философских направлений.

Регина Пеннер:

«Шведский философ Ник Бостром писал, что в концептуальном фундаменте трансгуманизма лежит учение о сверхчеловеке Фридриха Ницше, согласно которому человек не есть цель, но мост, протянутый между животным и сверхчеловеком. Фридрих Ницше в духовном наблюдал вектор становления сверхчеловеком; Ник Бостром это становление видит в телесном, точнее в преодолении границ телесности — и прежде всего природных ограничений и смертности».

Одним из первых, кто утверждал необходимость радикальной трансформации телесного в человеке, был другой писатель-фантаст FM-2030. Несмотря на свой псевдоним, он так и не встретил 2030 год, хотя и не утратил надежду полностью, потому что был крионирован. Своими произведениями «хронический оптимист» с непоколебимой верой в человечество заложил фундамент современного трансгуманизма.

FM-2030 писал, что технологический прогресс освободит от главного страдания — смерти — только тех, кто готов к новому витку цивилизации.

Константин Очеретяный:

«В случае постгуманизма речь идет о том, почему „человек“ оказался технизирован в рамках социальных и экономических институтов до такой степени, что его мораль превратилась во что-то бюрократическое, формализованное, ритуализированное, и какое направление примет моральная эмансипация, если технологии избавят нас от всех моментов, которые мы до сих пор ассоциировали с человеком».

Отсюда трансгуманизм продолжает антропоцентристскую оптику, когда ищет способ отстоять центральное место человека во Вселенной, а постгуманизм отказывается от превосходства людей в мире, построенном не для них.

Технологии внутри мозга

Какими бы ни были идеи широкой общественности, бесстрастная наука продолжает развиваться и придумывать всё новые пути замены человека нестареющим киборгом, наделенным сознанием. Основная область медицины, которая приближает бывшего человека к его полной «пересборке», — биопротезирование.

Прежде всего нужно прояснить, что такое биопротезы и чем они отличаются от тех, что без приставки био-. Принцип работы биопротезов рук основан на датчиках, через которые проходит электрическое напряжение в тканях организма. Интерфейсы внутри протеза фактически считывают информацию, поступающую из тела, и действуют в соответствии с ожиданиями — его и нашими.

В Средние века протезы выполняли чисто эстетическую функцию и украшались хоть и завораживающими, но абсолютно неэффективными механизмами. Теперь гидравлические, пружинные и даже пневматические амортизаторы обеспечивают подвижность устройств. Для контроля над протезом в нем устанавливают датчики нервных сигналов и процессор, как в компьютерах, который управляет системами внутри. Сложная сеть датчиков улавливает любые изменения в теле и корректирует работу протеза. Сегодня искусственные конечности уже можно запрограммировать так, чтобы они принимали собственные решения, опираясь на камеры и алгоритмы.

Для нижних и верхних конечностей производят уникальные протезы, работающие по разным принципам. Протезы для нижних конечностей, а именно — колени (так как стопы не слишком востребованы), адаптируются к скорости ходьбы пациента.

Владимир Егармин, протезист компании Instep:

«Главное различие между обычными протезами и биопротезами — в автоматической адаптивности под человека. В зависимости от положения колена в пространстве устройство замедляется или ускоряется. Когда бионический протез „понимает“, что человек поменял положение, включается избыточное сопротивление гидравлики на время приседаний. Помимо этого, протез обеспечивает удобные спуск и подъем по пандусам: сопротивление гидравлики запускается каждый раз, когда нагрузка на ногу становится другой — опираемся ли мы больше на носок или на пятку».

Можно подумать, что для людей, носящих протезы, закрыта дорога в спорт. Действительно, бионика больше подходит для любителей активного отдыха. Однако компании, производящие механические протезы со спортивными модулями, например Ottobock, поставляют свои устройства для параолимпийского движения. Их коленные протезы можно запрограммировать в соответствии с тем видом соревнований, в котором участвуют спортсмены. Для тех, кто не хочет расставаться с хобби, есть бионика с режимом для игры в гольф или бега. Единственное, бионика не предназначена для воды, поэтому плавать с ними не рекомендуется, только если это не специальные стопы-ласты при ампутации голени.

Развитие технологий принесло новую реальность — не технологическую сингулярность, но не менее впечатляющую возможность манипулировать окружающей средой через модернизацию тела и мозга. Интерфейс «мозг — компьютер» (иначе — нейрокомпьютерный интерфейс, НКИ) использует электрические сигналы активности мозга, чтобы управлять устройствами как для медицинских целей, так и для производственных. Первый шаг к слиянию человека и технологии сделан — и этим шагом стал НКИ.

Пользователю и интерфейсу достаточно пройти недолгое обучение, чтобы подстроиться друг под друга: в результате человек генерирует нужные сигналы, а НКИ декодирует и переводит их в команды для бионического протеза. Существуют три основных типа нейроинтерфейсов: неинвазивные, малоинвазивные и инвазивные. Последний тип требует операции по вскрытию черепной коробки — краниотомии, чтобы установить электроды в головной мозг. Устройство Layer 7 от компании Precision вводится хирургом внутрь черепной коробки через тонкий разрез, как карточка в банковский терминал.

В России чаще всего делают неинвазивные протезы: датчики монтируются в гильзу (полую часть, где стыкуются сохранная конечность и протез) и входят в контакт с мышцами при сгибании и разгибании конечности. В остальном мире преимущество также на стороне неинвазивной бионики. И хотя исландская компания Ossur активно разрабатывает инвазивные протезы, датчики которых непосредственно подключаются к икроножным мышцам, на данном этапе технология не выпущена в массовое производство.

Как было сказано ранее, протезы руки действуют по совершенно иному принципу. Многообразие их видов ограничивается однохватными и многохватными. В однохватных протезах работают только большой, указательный и средний пальцы — и двигаются они одновременно. В многохватных все пальцы подвижные, а нужные жесты можно запрограммировать через телефон. Если сравнивать протезирование рук и ног, то инженеры больше преуспели в последних: подвижность нижних конечностей можно восстановить на 70%, в то же время рукам нельзя вернуть мелкую моторику, которой обучаются еще младенцы. Протез бионический руки считается также косметическим. Поэтому для протезов верхних конечностей есть обильное разнообразие эстетичных оболочек вроде приближенных к натуральной коже, с необычным узором или неповторимой формы. При желании ноги также можно сделать не роботизированными, а анатомическими — все эти махинации с цветом и формой называются функциональной косметикой. Принцип работы протезов остается одним и тем же, а вот оболочку можно изменить, кастомизируя утраченную конечность по желанию пациента.

Владимир Егармин:

«Сейчас инвалидизация человека не кажется чем-то позорным, чем-то, что он старается скрыть. Это уже не потеря, а способ выделиться, проявить свою индивидуальность. Можно покрасить протез в розовый, добавить стразы, нанести замысловатый рисунок и подчеркнуть тем самым свой имидж, характер, непохожесть на других».

Даже если конечность утрачена полностью — в теле сохраняются двигательные нервы, которые можно перенести на участок крупной мышцы хирургическим путем с сохранением чувствительности. Такой вид вмешательства в организм называется целевой реиннервацией. В мозг поступает сигнал о намерении пошевелить конечностью, этот сигнал фиксируют электроды, впоследствии перенаправляя его в процессор устройства.

Аналогичным образом осуществляется сенсорная реиннервация (не путать с сенсорной депривацией — это снижение внешнего воздействия на один орган чувств или более, иными словами, недостаток информации, поступающей из внешнего мира). Благодаря сенсорной реиннервации холодный металл может передавать тепло от прикосновений или давление от рукопожатий. Как и в случае с целевой реиннервацией, хирург перешивает нерв к участку кожи на груди. Схема работы запускается в обратном порядке — сенсоры на протезе передают сигнал о прикосновении к коже.

Такой разработке посвящены исследования российской компании «Моторика», которая успешно создала нейромодуляционную платформу, призванную «оживить» киберконечность.

Биопротезирование помогает облегчить как врожденные, так и обретенные следствия потери рук и ног: аплазия конечностей, сосудистые заболевания, диабет и другие.

Владимир Егармин:

«Основной причиной ампутации становится нарушение кровоснабжения в нижних конечностях. Сосуды забиваются, кровь не поступает к ногам, из-за чего начинается гангрена. Если вовремя не решить проблему, то за ней следует некроз, а затем — ампутация. Люди теряют ноги чаще, чем руки. Противопоказаниями к протезированию могут стать: сверхкороткая культя, тяжелые соматические заболевания в стадии декомпенсации. Они могут вызвать инфаркт, острую почечную, сердечную и легочную недостаточность».

«Наружные» технологии, позволяющие менять реальность, — не единственное медицинское новшество, чей потенциал еще не достиг лимита. Кроме сферы биопротезирования, внушительный толчок получили электронные импланты, интегрируемые прямо в тело. В Техасском и Токийском университетах разработали биологически адаптивное устройство, жесткое во внешней среде, но мягкое после имплантации внутрь человеческого организма. Технология позволит восстанавливать ткани, включая нервы и кровеносные сосуды, буквально «оборачивая» органы, не мешая их естественному функционированию. Добиться такого эффекта удалось благодаря полимерам с памятью формы, которые подстраиваются под среду организма.

Подобные разработки привели к появлению ряда технологий, воздействующих на мозг. Их можно было бы отнести к категории футуристических, если бы рабочие концепты не существовали уже сегодня. Лечение когнитивных расстройств, межмозговая коммуникация, искусственные части мозга и, самое удивительное, одновременно с тем пугающее, — мозговые импланты для стирания воспоминаний.

Когнитивные протезы участвуют в процессах принятия решений и запоминания новой информации. Активные разработки ведутся в области протезирования гиппокампа и префронтальной коры. Служат они благой цели — восстановить поврежденные структуры мозга после инсульта и других болезней, прежде оказывавших необратимый эффект на мыслительные способности. Модели in vitro из искусственной нейросети воспроизводят функционал поврежденных систем мозга, помогая другим его отделам стабилизировать ответную реакцию нейронов. Такие модели если не сейчас, то в обозримом будущем помогут людям с деменцией принимать решения самостоятельно, делать прогнозы и составлять планы, частично или полностью восстанавливая их дееспособность.

Но в какой момент технологии разовьются так сильно, что научатся стирать нам память?

Гипотетический нейроимплант путем забывания может восстановить связь в тех нейронных цепях, которые были нарушены в результате депрессии, обсессивно-компульсивного, посттравматического стрессового и других психических расстройств. Технология называется глубокой стимуляцией мозга (DBS). Она избирательно стирает патологические воспоминания путем инактивации нейронов и синапсов, возбуждающих тот или иной след в памяти. Сделать это можно, создав технологию с запуском такой дисфункциональной цепи, которая будет воздействовать на воспоминания.

Наш мозг периодически обновляет и закрепляет память. Психиатры утверждают, что она отнюдь не так надежна, как нам кажется (о чем свидетельствуют многочисленные когнитивные искажения в том числе), поэтому вмешаться в процесс обновления памяти теоретически возможно. Альтернативным способом блокирования негативного опыта было бы искоренение эмоций, связывающих нашу память с событием. И если предыдущий нейроимплант — только концепт будущей технологии, то препараты, способные ограничивать синтез белка в базолатеральной миндалине, участвующей в процессе формирования памяти, доступны уже сейчас.

У всякой революционной технологии есть риски, на которые готово пойти трансгуманистическое движение. Удаление критического количества воспоминаний может разрушить личностную идентичность вплоть до амнезии. Другой вопрос в том, нужна ли эта самоидентификация «высшему организму», который научится менять эти личности по щелчку пальцев?

Чуть более позитивно, с точки зрения биоконсерваторов, обстоит дело с пересадкой и оцифровкой человеческого мозга. Ни то, ни другое невозможно осуществить полноценно, по крайней мере в контексте нынешних технологий.

Проект PERSEUS надеется переместить старый мозг в более «пригодное» тело (или в его полноценную копию — клона, говоря строго) с последующим омоложением мозговых тканей. Ученые признают, что на данный момент церебросоматический анастомоз, или пересадка мозга от донора к реципиенту, — недостижим. Прежде всего мозг попросту нельзя извлечь из черепа без летальных последствий, учитывая тесную связь между венозной и спинномозговой жидкостями. В мире не разработано эффективной технологии воссоединения разорванного спинного мозга, как и нет нейропротективных мер, поддерживающих его работу с момента извлечения из головы реципиента до помещения в голову донора. Наконец, никто не отменял вероятность иммунного отторжения мозгом нового тела. PERSEUS решает стоящие перед ним проблемы и полагает, что в борьбе за бессмертие свою роль сыграют механизированные каркасы для будущих людей-киборгов. Всё потому, что оцифровать и перенести мозг, как жесткий диск на флешку, тоже задача не из простых.

Наш мозг гораздо сложнее любого современного компьютера. В нем, по самым приблизительным подсчетам, около 86 миллиардов нейронов, которые соединяют не меньше сотни триллионов синапсов разных видов. Проблема переноса всего этого коннектома на цифровой носитель упирается в отсутствие необходимых мощности и памяти оборудования.

Помимо этой сложности, существует и другая — не просто скопировать внутренние системы мозга, но и заставить их функционировать. В результате у нейрохирургов будущего получается длинный список дел: запустить процесс выделения нейромедиаторов, окружить нейроны нейроглией, чтобы обеспечивать их коммуникацию друг с другом, и, в конце концов, создать такое устройство МРТ, которое не будет сжигать ткани мозга своим магнитным полем, сканируя его отдельные синапсы.

С уверенностью можно сказать, что сейчас у врачей и инженеров нет достаточных условий для превращения человека в киборга. Мы осваиваем технологию печати на 3D-принтере любых органов, создаем титановое сердце, качающее кровь, пока пациент ждет донорское, и протезы для любой конечности. Вместе с тем велика вероятность утраты функциональности органического тела: например, протез руки сможет поднять лишь несколько килограммов, поэтому рассчитывать на силу бодибилдера не приходится, а вот риск отторжения инородного предмета в теле только растет. В некоторых случаях человеку требуется принимать иммунодепрессанты, чтобы организм не так резко отвергал материалы протезов. Такое угнетение здорового организма однозначно нельзя назвать будущим человечества, которого жаждут трансгуманисты.

Конечность вечной жизни

Константин Очеретяный:

«Вопрос стоит о том, с каким существом мы будем иметь дело, если оно лишится органического тела, возрастных ограничений, болезней и негативного опыта — будет ли оно вообще подразумевать дискурсивность и эмпатию».

Устранением причин старения занимается новейшая область науки — регенеративная медицина. Своей целью она ставит достижение гипотетического бессмертия тела. Это направление биомедицины исследует развитие клеточной дифференцировки и механизмы восстановления структуры тканей.

Задачи регенеративной медицины, как следует из названия, лежат в области регенерации. Процессы обновления в организме становятся тем менее эффективными, чем старше организм, пока не сворачиваются вообще. В планах регенеративной медицины вернуть утраченную способность к регенерации, научиться контролировать обновление клеток, используя ресурсы тела.

Чтобы заставить организм работать над «омолаживанием», необходимо подчинить себе ревитализацию — замену старых клеточных популяций более молодыми, которая достигается за счет создания нового органа на донорском каркасе и печати органов на биопринтере. Особенно интересно применение репродуктивных технологий, а именно внесение человеческих стволовых клеток в формирующиеся органы зародышей животных.

Кроме процесса ревитализации, в миссии регенеративной медицины помогают технологии, а если конкретнее, то NBIC-конвергенция, в которую входит создание нанобиомашин с элементами ИИ, способных интегрироваться в мозг человека. В таком случае неизбежна наша трансформация из существа биосоциального в существо биосоциотехническое с новыми рамками «человека — технического устройства».

Планы грандиозные и в теории выглядят заманчиво. К сожалению идеологов трансгуманизма, результаты телесных преобразований не проходят бесследно для психики человека — всё же многие из нас мыслят себя через призму внешности (иначе индустрия моды не находилась бы в таком расцвете) и в случае неудавшихся модернизаций могут впасть в состояние послеоперационного стресса. Мы уже говорили, что излишнее вмешательство в мозг может привести к искажению нашего самовосприятия, и хотя тело кажется менее очевидным способом репрезентации, разрушение связей с ним может спровоцировать появление когнитивных расстройств.

Поле для дискуссий о бессмертии открывается широкое. Совсем недавно, в 2017 году, реабилитолог Вадим Гладышев и соавторы попытались совместить две расхожие концепции старения — механистическую теорию свободных радикалов и эволюционную теорию антагонистической плейотропии. Ученые предположили, что старение характерно для химической активности биомолекул, а это значит, что наша смерть от старости — не что иное, как фундаментальное ограничение, наложенное эволюцией. В другой, более ранней работе биолог Юлий Лабас и его коллеги ссылаются на древние, условно бессмертные организмы, которые могли жить несколько сотен лет. Но чем сложнее было существо и чем ближе оно подбиралось к современности, тем более коротким становился его век. Сделано это с целью, как утверждают ученые, ускорить эволюцию и облегчить процессы видообразования. Но если человек уже не эволюционирует так быстро, нельзя ли считать старение рудиментом?

Продлить жизнь, исправив «природный брак» в виде физических и химических свойств организма, — очень затратное и во многом неблагодарное дело.

Биоконсерваторы и ряд ученых считают, что сделать человека бессмертным за счет его внутренних ресурсов — заранее проигрышная сделка.

Прежде чем создать идеальный организм, что уже кажется невыполнимой задачей, нужно восстановить разрушенную экологию, в условиях которой этот организм будет жить. Более того, бессмертие невозможно с точки зрения физики: Эрвин Шредингер писал, что бессмертие достигается путем извлечения из среды отрицательной энтропии, или необратимого рассеивания энергии, которая пронизывает Вселенную и питает организмы. А согласно второму закону термодинамики, вечная жизнь приведет к накоплению мутаций и белковых нарушений — обмен веществ в организме станет менее упорядоченным.

Нет ответа и на другие этические вопросы, связанные с укладом жизни бессмертного общества. Очевидно, физическое бессмертие ощутимо пошатнет экономические структуры, человеческий вид начнет усиленно изживать других существ на планете, и если бессмертие придет раньше, чем найдется решение для проблемы продовольствия, то нашей цивилизации не избежать еще большего числа вооруженных конфликтов. Какими бы ни были постлюди — им понадобятся ресурсы для выживания.

На заре человеческой цивилизации

В таком контексте неудивителен взгляд большинства мыслителей на «эру постчеловеческой персоналии». Пока трансгуманисты не найдут, как обойти нормы этики и права, не изобретут способ преодолеть фундаментальные законы физики — о вымирании человека как биологического вида и его преобразовании в существо между живым и модернизированным можно только спекулировать. Однако такие неутешительные факты не остановили идеологов другого философского течения, происходящего из трансгуманизма, — ультрагуманизма.

Ультрагуманизм — следующая ступень трансгуманизма, итогом которой должно стать рождение «научного человека»). Постгуманисты убеждены, что ультрагуманисты, мечтающие об уже известной нам сингулярности, сотрут человечество на стадии искусственного интеллекта. Иными словами, слияния человека и машины не произойдет, а ИИ уничтожит нас как «несовершенный» вид, ставший причиной войн, экологических проблем и прочих преступлений против планеты Земля. Такая точка зрения нашла отражение в произведении американского режиссера-документалиста Джеймса Баррата «Последнее изобретение человечества». В книге автор высказывает свои опасения по поводу возможностей искусственного интеллекта, которые с каждым годом становятся всё поразительнее и опаснее.

По задумке Баррата, искусственный интеллект в скором времени преодолеет рубеж своих возможностей и превратится в искусственный суперинтеллект (ИСИ), который сначала обеспечит человечество всем необходимым, изобретет лекарство от рака, решит мировые кризисы, а затем получит контроль над технологиями — и договориться с ним уже не получится.

Технизация сознания человека может пойти и по другому сценарию — ультрагуманистический проект предполагает, что кибернетика и другие направления в технологиях редуцируют реальность до состояния информации. Манипулировать информацией еще проще, чем телом. Если владение информацией будет принадлежать машинам, которые мы не в силах контролировать, то постлюди окажутся в условиях полного отсутствия свободы. Здесь не получится «ни утопичного, ни антиутопичного мира», как завещал Курцвейл. Искусственный интеллект объявит слежку за постцивилизацией и в случае малейших признаков неповиновения «отключит» причастных.

Нельзя отрицать влияние цифровых технологий и интернета на формирование идеалов постгуманизма в нашей реальности. Если будущий человек будет иметь беспрерывный контакт с интернетом (что кажется логичным в условиях его всенаучности), то вместе с доступом ко всей информации мира он обнаружит у себя ряд серьезных проблем.

Стремительный рост цифровизации значительно повлиял на наше умение концентрироваться и перегружаться. Если допустить неограниченное влияние интернета на индивидуума, не успевшего модернизировать собственный мозг, то его внимание будет постоянно отвлечено или находиться в напряжении от бесперебойных потоков информации. Постчеловек будет подвержен так называемому феномену непрерывного частичного внимания, который заключается в переключении между задачами без полного погружения и осознанности. Когнитивные ресурсы конечны, а многозадачность приведет к увеличению нагрузки на мозг. Итогом станет цифровая деменция — снижение когнитивных способностей, вызванное чрезмерным использованием цифровых технологий.

Трансгуманисты рассчитывают на полноценную замену человека искусственным интеллектом или его киборгизацию. Хотя постгуманисты предупреждают: если не расширять возможности нашего мозга, то вполне закономерно, что постоянное хранение информации на отдельном носителе приведет к цифровому слабоумию, симптомы которого напоминают болезнь Альцгеймера.

Это далеко не единственная проблема неподготовленного мозга во власти компьютеров. Интернет-зависимость сказывается на принятии решений и контроле импульсов, на системе вознаграждения, даже на способности к коммуникации — и это не преувеличенная статистика от противников прогресса, а реальные перспективы повсеместной цифровизации. В интернете происходит деконструкция личности: она становится пластичной, изменчивой, легко модифицируемой, — в некотором роде наш сетевой образ служит отличной моделью постчеловека «в раннем доступе». Но на этот взгляд есть противоречие — всё тот же философ Дэвид Роден приводит в пример природную лень нашего мозга, который не тратит своих ресурсов, если такой участи можно избежать. Стало быть, для мозга характерно делегировать когнитивные задачи в целях оптимизации и ускорения обработки данных.

Ответственность, которую несет человек, мгновенно возрастает, как только он наделяет себя качествами биосоциотехнического существа. В парадигме постгуманистической этики не существует людей как венца творения. Напротив, они оказываются в позиции постантропоцентризма, то есть играют роль включенного наблюдателя, который следит за процессами в мире и не завладевает его ресурсами по собственной прихоти. Человек перестал быть чем-то исключительным, теперь его нельзя мыслить в отрыве от природы, культуры и социума в целом. Объединив свою биологическую часть с технической, постлюди будут вынуждены искать компромиссы с самим механизмом эволюции, который отстает от нас не на одну сотню лет.

С нашими знаниями о технологиях, несущих пользу человеческому телу, и животных, невольно становящихся свидетелями научного прогресса в области медицины, мы можем прислушаться к призыву Рози Брайдотти о смене рамки с bios на zoe, где человек встает в один ряд с живым и неживым и реализует себя с позиции «один из множества других».

Регина Пеннер:

«Постгуманисты манифестируют построение более справедливого и устойчивого мира, где технологии используются для улучшения качества жизни всех существ. Р. Брайдотти пишет: „По сути, Я — это подвижная и странствующая сборка в рамках общего жизненного пространства… Для постгуманистической теории субъект является перекрестной сущностью, полностью погруженной в сеть не-человеческих отношений (с животными, растениями, вирусами)…“».

Идея отбросить то, что делало нас людьми, до сих пор не обрела окончательную форму в силу бесконечно меняющегося будущего. Биологическое протезирование, технология пересадки мозга или оцифровка сознания неумолимо приближают нас к главной проблеме постчеловека: к чему приведет это взаимопроникновение его и среды? Медицинские технологии служат нам во благо, но ими могут воспользоваться в корыстных целях. Полагаться на технологии слишком сильно тоже нельзя — велик шанс деградации того биологического, что в нас останется. Постгуманизм — относительно новая тенденция в философии, которая, подобно постчеловеку, изменяется под влиянием времени, выкристаллизовывается сначала из идей экстропианцев, затем — редукционистов, пока не становится мыслью широкой общественности. Нельзя сказать точно, наступит ли трансгуманистическое слияние человека и машины, чье существование невозможно будет осмыслить нам, пока еще людям, когда уже сейчас есть технологии и их концепты, которые размывают наши представления об искусственном и биологическом.

Присоединиться к клубу