Шедевры и прогресс: как меняется искусство под воздействием новых технологий
Технический прогресс создает новые технологии и совершенствует прежние. Среди них есть и такие, которые позволяют манипулировать общественным сознанием и непосредственно влияют на искусство и творческий процесс. Юлия Назарова — о том, как под воздействием технического прогресса последние полтора столетия менялась живопись, и о будущем, которое ее, возможно, ждет.
В ноябре в галерее pop/off/art на Винзаводе проходит выставка «Кирилл Благолепов, 32 года, Москва» Владимира Потапова, тема которой — влияние массмедиа на человека. «Мы стали свидетелями появления новой сущности — цифровой, которая за короткий период своей жизни успевает вспыхнуть имитацией сознания человека, повлиять на социально-политические процессы, и обратиться в цифровой тлен, от которого ничего не остается», — говорит автор.
В работах, представленных на выставке, Потапов исследует фейковый аккаунт в фейсбуке и демонстрирует, как массмедиа раскрываются с непривлекательной стороны.
Художник подвергает сомнению живописный образ, используя нестандартный материал — голографическую пленку — и погружая зрителя в цифровую иллюзию. Этот проект одновременно и памятник анонимности, и ода цифровым аватарам, выдающим себя за человеческую сущность.
А как художники прошлого реагировали на технический прогресс, как использовали его достижения в своем искусстве?
Живопись вышла из ремесленной практики и обрела статус царицы искусств. На протяжении веков она оставалась сугубо ручным трудом и базировалась исключительно на мастерстве автора, развитом годами практики. Художником был тот, кто обладал уникальными способностями — запечатлевать в подробностях окружающий мир, не уступая, а порой и превосходя по точности зеркальное отражение.
Живописная иллюзия порождала магию и мистифицировала зрителей.
Так, на выставке одной картины — «Лунной ночи на Днепре» Архипа Куинджи, — недоверчивые зрители заглядывали за полотно в поисках источника света, который лился с картины.
А некоторые особо впечатлительные барышни падали в обморок. Ходили слухи, что художнику помог в составлении новых рецептов красок сам отец периодической таблицы Дмитрий Менделеев, с которым они дружили семьями. Автора обвиняли в том, что он подмешивал в краску фосфор, но это неправда. На самом деле на картину был направлен луч яркого электрического света. Изображение от этого еще более «углублялось», а луна становилась ослепительной.
Активно осваивал достижения технического прогресса и художник-передвижник Иван Шишкин: зимой, вместо того чтобы ходить на этюды, он в качестве исходного материала использовал фотографии.
Уже в наше время, в 1999 году, взорвалась бомба: английский художник Дэвид Хокни посетил выставку Энгра и обратил внимание на разницу между тем, как на рисунках автора изображались лица и как — одежда моделей и другие детали. Он заподозрил, что Энгр прибегал к использованию оптического прибора, благодаря которому можно обводить контуры модели.
Хокни принялся изучать работы старых мастеров, результатом чего стала двадцатиметровая «Великая стена» в его мастерской, на которой он размещал репродукции картин тех художников, которые, по его мнению, прибегали к помощи оптических приборов (камеры-обскуры, камеры-люциды, сферических зеркал).
Исследование, проведенное Хокни совместно с физиком Чарльзом М. Фалько (специалистом в области изучения оптики тонких пленок), легло в основу книги «Тайное знание: Переоткрывая потерянные техники старых мастеров», а позже BBC снял документальный фильм о теории Хокни.
Его идеи подрывают нашу сакральную веру в уникальные умения старых мастеров и пытаются убедить нас, что художники — просто фокусники, использующие технические устройства.
Неудивительно, что за гипотезу Хокни критиковали представители как художественной, так и научной общественности. Но тенденция использовать световые проекции для переноса изображения на холст или бумагу существует сегодня повсеместно.
Благодаря прогрессу появляются новые технологические устройства с уникальным визуальным языком: тепловизор, приборы ночного видения, рентген, таможенный сканер, цифровые телевизоры и фотоаппараты и т.д. А живопись, как максимально восприимчивый вид искусства, осваивает и присваивает себе их язык и способна, подобно призраку, вселяться в эти устройства и через них говорить. Так, Герхард Рихтер стал использовать в своих работах эффект смазанного или расфокусированного снимка.
А его извечный друг и соперник Зигмар Польке взял на вооружение эффект типографского растра и таким образом заговорил от имени «бумажных» СМИ и печатных машин.
Энди Дензлер на своих полотнах имитирует помехи, возникающие при просмотре аналогового ТВ.
Как только появилось цифровое изображение, сразу возник эффект пикселизации, достигаемый при низком разрешении изображения. И он стал самым популярным эффектом в живописи за последние 20 лет.
С появлением цифрового ТВ возник такой визуальный брак, как цифровой глитч, который появляется на экране телевизора при слабом сигнале. И он тоже повсеместно используется многими художниками. Но все это — сиюминутные эффекты, позволяющие произведению искусства быть актуальным не дольше, чем любая коллекция весна/лето. Живопись, в основе которой только копирование визуального эффекта, часто обречена на развлекательный вау-эффект, как, например, шоу известных Джейми Хайнемана и Адама Сэвиджа, которые создали портрет Моны Лизы за доли секунды — одним синхронным выстрелом из сотни пневмостволов.
Джейми Хайнеман и Адам Сэвидж, портрет Моны Лизы, сделанный одним выстрелом
Впрочем, есть и другой пример активного взаимодействия с достижениями прогресса — Уэйд Гайтон, который создает крупномасштабные изображения.
Автор преднамеренно неправильно использует принтеры и сканеры для создания картин, что приводит к случайностям в изображениях: непропечатанным местам, складкам, коллажным эффектам. Так художник проявляет душу этих устройств, позволяет им частично освободиться от человеческого контроля.
Особенно стоит отметить практики, которые принято называть цифровой живописью — работы, созданные на персональном компьютере. Такой формат возник в середине 1990-х благодаря появлению и широкому распространению относительно недорогих SVGA-мониторов и видеокарт, способных отображать 16,7 миллионов цветов. Компьютер в цифровой живописи — такой же инструмент, как кисть и краски. Этот способ создания произведений не только оказался простым и демократичным, но и раскрыл совершенно новую природу изображения. Правда, вместе с ним возникла проблема подлинности, так как копирование файла с изображением приводит к его мгновенному распространению в сети. Сейчас можно наблюдать немало вариаций цифровой живописи, например, живопись на планшетах, к которой прибегает тот же Дэвид Хокни, или фотоимпрессионизм, задача которого заключается в передаче эмоций средствами обработки изображения без искажения пропорций и фрагментирования снимка.
Дэвид Хокни, анимированная живопись
В Констанцском университете (Германия) ведется разработка проекта e-David (Drawing Apparatus for Vivid Image Display). Это механизированный робот, задача которого — создание живописи. Металлическая рука делает мазок кистью, после чего фотографирует изображение и рассчитывает дальнейшее действие: какой выбрать цвет, сделать темнее или ярче и прочее. Команда e-David утверждает, что результаты их проекта «могут даже повлиять на наше восприятие искусства — помимо имитации существующих стилей рисования машина может использовать новые методы, так как сам по себе труд уже не играет никакой роли».
Робот e-David
Сегодня мы живем в обществе, поделенном на две части — тех, кто застал время без интернета,и тех, кто родился при нем и не может представить себе жизнь без оного. Моисей водил людей по пустыне 40 лет, чтобы начать всё с чистого листа, сегодня сетевой мир оказался таким чистым листом — прежний аналоговый мир вытесняется все активнее и в перспективе станет вторым каменным веком.
Ежедневно в сети появляется до полумиллиона новых ресурсов, более 1 миллиона новых пользователей в соцсетях (примерно 11 пользователей в секунду), более 6 часов в день проводит среднестатистический интернет-юзер в сети.
В некоторых школах Финляндии уже отменили уроки письма — и действительно, зачем оно, если все набирается на клавиатуре или с помощью голоса.
Что ждет живопись? Сложно сказать, но изменения будут радикальными. Всё больше появляется технологического искусства и, как следствие, новых возможностей для живописи. Когда-то Ян ван Эйк изобрел масляные краски — возможно, его условный потомок изобретет принципиально новый способ, формат или условия для живописи. Или за него это сделает искусственный интеллект, который станет бесплатным приложением для гаджетов, вмонтированных в мозг людей будущего, среди которых найдется и условный художник Потапов, возможно, уже ничем не отличающийся от новых поколений Кирилла Благолепова… А пока посмотрим картины сегодняшнего Владимира Потапова и узнаем, как выглядит современная живопись.