Оправдание выбора. Что такое когнитивный диссонанс и как с ним бороться

Когнитивный диссонанс: как это было сначала

О существовании когнитивного диссонанса догадывались еще в Древней Греции. Эзоп даже написал о нем басню. В ней лиса смотрит на виноград, висящий слишком высоко, чтобы до него добраться. С одной стороны, ей хочется его съесть, но, с другой, она не может до него дотянуться. Лиса сталкивается с двумя фактами, противоречащими друг другу, и у нее срабатывает когнитивный диссонанс. По крайней мере, так люди скажут после выхода на сцену Леона Фестингера — создателя автора этого термина. А хрестоматийный пример уже готов: эзоповская лиса обижается на недоступность винограда. Она не может просто так пожать плечами, смириться и уйти искать доступный виноград. Как так: я хочу, но не могу? Это непорядок! Тогда лиса изменяет свое отношение к этому винограду и решает, что он вообще слишком кислый, чтобы его есть.

Я не хочу и не могу — звучит гораздо спокойнее. Лиса потушила пожар своего когнитивного диссонанса и теперь может семенить по своим делам.

Еще древние греки знали, что люди не любят диссонанс и стремятся разрешить его. Спору нет, терпеть когнитивный диссонанс трудно — и люди часто принимают иррациональные решения, чтобы избежать его.

Психолог Леон Фестингер ввел термин «когнитивный диссонанс» в 1957 году. Это случилось после проведения эксперимента, в котором испытуемые занимались разной скучной работой вроде переворачивания прищепок на доске. Одной группе платили 1 доллар, второй — 20 долларов. Причем платили не за работу, а за то, чтобы они убедили следующих участников в том, что задание было веселым. Когда испытуемых попросили самостоятельно оценить эксперимент, те, кому заплатили 1 доллар, оценили его как более веселый, чем те, кому заплатили 20 долларов.

Сбивает с толку? Потому что участники, которым заплатили 1 доллар, испытали диссонанс, по крайней мере так предположил Фестингер.

Одного доллара было недостаточно, чтобы оправдать ложь, поэтому они, по сути, убедили себя, что задание и впрямь было приятным. Ведь они не хотели лгать, но вместе с тем всё же лгали. А вот участники, получившие по 20 долларов, сочли эту сумму достаточной для того, чтобы соврать. Поэтому они не испытали когнитивного диссонанса и остались при своем мнении о том, что задание на самом деле было скучным, что и написали в чистосердечном отзыве.

Крупицы когниций

Когнитивный диссонанс ввел в оборот относительно новое понятие когниции (cognition). Это любая крупица знания, которой может обладать человек. Это может быть знание о поведении, знание о своем отношении или знание о состоянии мира. Действие — это не то же самое, что отношение к действию, но и то и другое может «перемалываться» нашим мозгом вместе как крупицы наших когниций, как психологические представления.

По Фестингеру, эти крупицы при столкновении могут вызывать три вида отношений: согласные, нерелевантные и диссонансные. Согласное отношение — это, например, нежелание напиться во время ужина и питье воды вместо вина. Нерелевантное отношение — это когда мы не хотим в очередной раз напиться и надеваем рубашку. Диссонансное отношение — это когда мы не хотим напиться, но заказываем очередной бокальчик игристого.

Всё, о чем можно думать, является потенциальным зерном для мельницы диссонанса.

Парадигма запретных игрушек

Как и у взрослых, у детей когнитивный диссонанс можно выявить с помощью парадигмы индуцированного подчинения. Для четырехлетних детей она называется парадигмой запретных игрушек. Для этого нужно сначала попросить испытуемых составить рейтинг игрушек. После экспериментатор запрещает играть с одной из игрушек из первой тройки хит-парада. Когда ребенку снова нужно составить рейтинг, запрещенная игрушка обычно обесценивается. Мало того что она вылетает из топа, часто она пробивает дно самого нижнего ранга.

Диссонанс выбора

Мы постоянно делаем тот или иной выбор: статьи, которые будем читать, одежда, которую будем покупать, отпуск, в который отправимся.

Когнитивный диссонанс очень часто возникает после принятия решения. Он уменьшается за счет изменения отношения, которое увеличивает привлекательность выбранной альтернативы и уменьшает привлекательность невыбранной. Ведь в реальной жизни мы не выбираем между черным и белым, плохим и хорошим. Мы выбираем альтернативы, каждая из которых со своими плюсами и минусами.

Чем сложнее решение, тем сильнее диссонанс.

В процессе принятия решений всегда присутствует некоторая степень диссонанса. Эта степень меняется со временем в зависимости от знаний и мудрости, которые мы приобретаем на своем пути.

Диссонанс измеряется уровнем дискомфорта

Сканирование мозга показало, что решения, связанные с более высоким уровнем когнитивного диссонанса, вызывают заметный электрофизиологический сигнал в префронтальной коре головного мозга — области, которая отслеживает внутренние конфликты и ошибки.

Диссонанс — это дискомфорт, стресс, беспокойство. Чем больше поляризация и значимость когниций, тем неприятнее.

Диссонанс измеряют по такому субъективному критерию, как неприятность. То есть если мы хотим мира и лезем драться, испытывая ноль неприятных ощущений, то когнитивного диссонанса у нас нет, несмотря на логичную наэлектризованность двух этих когниций.

У каждого человека свой уровень ментального дискомфорта, который он готов терпеть без особых усилий. Кому-то хватает пожертвовать пару копеек в благотворительный фонд, чтобы продолжать чувствовать себя благодетелем, кому-то и с копейкой не нужно расставаться, чтобы думать о себе как о меценате. А кто-то жертвует последнее и всё равно думает, что делает недостаточно.

Чем сильнее субъективный дискомфорт, тем больше мотивация к его уменьшению. Дискомфорт заставляет нас действительно что-то менять: либо у себя в голове, либо в реальности. Очень действенный инструмент убеждения, не правда ли?

Диссонанс как инструмент убеждения

Без чувства дискомфорта люди часто не находят мотивации к изменениям, поэтому диссонанс играет важную роль в процессе убеждения.

Существует даже целая стратегия по индукции лицемерия. Это возбуждение диссонанса путем заявления человеком какой-либо точки зрения, которая не соответствует его поведению. Эту тактику используют уже более трех десятилетий среди студентов, чтобы привести их к более ответственному поведению. Достаточно публично заявить среди своих сокурсников о важности использования презервативов, чтобы серьезно задуматься о собственных практиках безопасного секса.

Диссонанс помогает убеждать и переубеждать. Рецепт простой: чтобы убедить кого-то, нужно вызвать у него диссонанс, а затем подсунуть свою пилюлю для устранения дискомфорта.

А если мы не убеждаем, а принуждаем? В этом случае когнитивный диссонанс скорее наш враг, чем друг. Кнут наказания должен быть хлестким, чтобы любые сомнения и метания отпали сами собой.

Сценарий такой: мы — босс, нам нужно заставить подчиненного сделать или сказать что-то, противоречащее его ценностям. Сделать то, чего бы он предпочел не делать. Исследования показывают: чем меньше давление на подчиненного, тем больше у него когнитивный диссонанс.

Подчиненный исполнит приказ, испытывая меньший когнитивный диссонанс, если будет реально прижат к стенке, например угрозой увольнения. Если угроза наказания будет мягче, например всего лишь задержаться на часик после работы, то диссонанс станет гораздо больше.

Выполнение задачи, которая не согласуется с чьими-то убеждениями, известно как принудительное подчинение. Когда мы выполняем задачу, которая идет вразрез с нашими взглядами, причем без особого принуждения и угроз извне, мы начинаем глючить и диссонировать.

Получается, когнитивный диссонанс можно уменьшить извне силой принуждения. Возможно, при виде серьезной опасности мы решаем избежать ее любой ценой, даже ценой собственных убеждений — просто идя на поводу у древнего и мощного инстинкта самосохранения.

Какой вывод можно из этого сделать? Когнитивный диссонанс стоит на стороне нашего критического мышления, если нам ничто не угрожает. Если когнитивный диссонанс включает критика, в нем наверняка подмешан наш внутренний голос.

Диссонанс как отношение «я» с внешним миром

Теория самосогласованности (self-consistency) Эллиота Аронсона подчеркивает необходимость участия «я» в возбуждении диссонанса. То есть в диссонансе всегда присутствует элемент личного.

Рассмотрим два примера:

— мы стоим под дождем и не мокнем;
— мы читаем о вреде курения, затягиваясь сигаретой.

С точки зрения Фестингера, оба случая можно назвать когнитивным диссонансом, а Аронсон согласился бы только со вторым примером. Мы, конечно, были бы озадачены, если бы на нас капал дождь и мы при этом оставались сухими. Мы были бы удивлены, но когнитивного диссонанса у нас бы не возникло, по крайней мере с точки зрения теории самосогласованности Аронсона.

Если диссонанс связан с нашим «я», то как на него влияет наш уровень самооценки? Чем выше самооценка, тем меньше вероятность пошатнуть свои убеждения о самих себе. Допустим, человек с высокой самооценкой завалил собеседование или экзамен. Он, конечно, найдет другие области своей жизни, в которых он победитель, чтобы не страдать от излишнего диссонанса. А человек с низкой самооценкой, наоборот, будет испытывать полномасштабные когнитивные муки, ведь он думал, что достаточно хорош, чтобы пройти тест, а это оказалось не так!

Именно человек с низкой самооценкой будет стремиться к изменению своего отношения или поведения, чтобы убедить себя в том, что он не нарушил целостность своей самосистемы (self-system). У самоуверенных людей, напротив, самосистема — непробиваемая крепость, с ней не нужно носиться как с писаной торбой, всё и так предельно понятно.

Загвоздка в том, что самосистема может определяться не только личными, внутренними стандартами, но и нормативами, навязанными извне. Некоторые люди чаще думают о своей уникальной истории, в то время как другие предпочитают нести в себе взгляды и нормы своего общества и культуры. Независимо от того, откуда растут ноги у нашей самосистемы, когнитивный диссонанс помогает нам быть теми, кем мы хотим быть, по внутреннему или внешнему сценарию.

Диссонанс как мотивация

Первоначальная теория Фестингера не пыталась объяснить, как именно работает диссонанс. Почему несоответствие вызывает такое отвращение? Причем отвращение настолько сильное, что мы набираемся мотивации что-то с ним сделать.

Теория предиктивного диссонанса предполагает, что мотивация к уменьшению когнитивного диссонанса связана со стремлением организма к уменьшению ошибок предсказания. Эволюция сделала мозг избирательным, чтобы он игнорировал противоречивую информацию. Это нужно для того, чтобы избегать слишком тесной подгонки нашей когнитивной модели к локальным условиям, которая мешает концентрироваться на большой картинке универсальных моделей. Без узких специализаций модель познания будет более универсальной, и ее можно будет применять для более точных прогнозов в других случаях. Короче, чем меньше диссонанс, тем точнее будет прогноз.

Необходимость решения проблемы может мотивировать к креативному подходу.

Некоторые исследователи и вовсе предполагают, что когнитивный диссонанс может запустить процесс креативной автономии искусственного интеллекта.

Диссонанс мотивирует нас своей неприятностью, заставляя от этой неприятности избавиться.

Когнитивный диссонанс — это работа над собой

Существует предположение, что психотерапия эффективна именно благодаря стремлению к уменьшению когнитивного диссонанса. Оно основано на аргументе усилия, которое пациент вкладывает в психотерапию. Добровольная трата ресурсов вызывает дискомфорт диссонанса, который может быть уменьшен путем повышения ценности того, ради чего прилагаются усилия, — цели, ради которой человек пришел на психотерапию.

Представьте себе человека, который ищет помощь, чтобы преодолеть свой страх. Он посещает терапию. Он раскрывает свои сокровенные мысли, противостоит тревоге, тратит время и, возможно, деньги. Теория диссонанса предсказывает, что клиент будет мотивирован оправдать свои траты, став более мотивированным к достижению своей цели.

Как правильно разрешить диссонанс?

Диссонанс можно сравнить с ощущением зуда. Мы можем раздирать кожу, а можем нанести успокаивающее средство. А можем и просто терпеть: вдруг само пройдет?

Глупо было бы раздирать кожу до крови, да? Также глупо было бы импульсивно и бездумно вычесывать зуд когнитивного диссонанса.

Людям просто необходима согласованность между их поведением и их отношением к этому поведению. Диссонанс неприятен на физиологическом уровне, и мы готовы сделать всё, даже изменить содержание наших воспоминаний, чтобы его утихомирить.

Согласитесь, изменять содержание своих воспоминаний — это уровень поведения «я сдираю с себя кожу от зуда». В эту категорию реакций можно записать рационализацию решений, в корне противоречащих собственным убеждениям, без нависающей над нами угрозы. А еще скрывание своих убеждений и действий от других. Игнорирование советов лечащего врача. В конце концов, все эти тактики просто подталкивают к повторению поведения, с которым человек всё равно не согласен.

Когнитивный диссонанс может стать проблемой, если мы оправдываем деструктивное поведение. Или если мы начинаем испытывать слишком много стресса в попытках рационализировать противоречие. Или когда мы начинаем выбирать только ту информацию, которую хотим слышать, полностью игнорируя любую альтернативу.

Этот метод описывается теорией избирательного воздействия, согласно которой люди подвергают себя воздействию избирательных средств массовой информации, чтобы получать только комфортные консонантные сообщения. Согласитесь, это расслабляюще приятно, когда получаемая информация соответствует текущему душевному состоянию и убеждениям. Да и вообще гораздо комфортнее смотреть фильм о персонаже, который схож с нами.

Отвлечение внимания позволяет людям избежать диссонанса. Мы можем запросто уменьшить важность диссонирующей мысли, чтобы она нам не мешала. Мы можем попытаться перебить диссонирующую мысль с помощью других мыслей.

Мы можем притупить чувство диссонанса, просто включив музыку. Исследования показывают, что музыка действительно помогает смягчить когнитивный диссонанс.

Игнорирование — это не самая здоровая практика в абсолютном большинстве случаев. Если когнитивный диссонанс остается без внимания, он может не только вызвать раздражение, но и привести к нарушению процесса принятия решений. Если же мы устраняем его должным образом, то можем принимать решения более эффективно, да и вообще лучше понимать самих себя.

Для начала нужно осознать, что мы имеем дело с когнитивным диссонансом. Если мы испытываем общий дискомфорт, который не имеет очевидного или ясного источника, или ощущаем какую-то путаницу и неразрешимое противоречие, то, скорее всего, мы попали в сети когнитивного диссонанса. Из-за этого окружающие могут даже обвинять нас в лицемерии.

Хорошая новость заключается в том, что разрешение когнитивного диссонанса может привести к позитивным изменениям. И речь не всегда идет о чем-то кардинальном. Иногда небольшой сдвиг в перспективе может стать большим шагом к более здоровому образу мышления.

Главное — отважиться посмотреть правде в глаза.

Помогает постановка вопросов самому себе: как я оказался в этой ситуации? Как я могу на нее повлиять и исправить? Какие модели поведения для этого использовать?

Чувство внутреннего конфликта нужно замечать, потому что оно может подтолкнуть нас к саморазвитию через его правильное разрешение.

Когда возникает диссонанс, самое интересное начинается в поиске наилучшего способа его уменьшить.

Мы можем включить диссонирующую мысль в свою текущую систему убеждений, как это сделали испытуемые Фестингера, которым заплатили по доллару. Но перед тем, как принять такую мысль, лучше десять раз подумать, достойна ли она принятия, можем ли мы и впрямь с ней идентифицироваться.

Мы можем изменить наше отношение к внутреннему конфликту, оправдывая самих себя.

Внутреннее самооправдание помогает смотреть на негативные последствия как на более сносные. Допустим, мы опоздали на работу сегодня (негативное последствие), но нам вчера пришлось засидеться после конца рабочего дня, в итоге мы устали и хотели отдохнуть. Негативное последствие уже не такое негативное, потому что мы считаем, что имеем право на отдых после переработки, ведь так? К сожалению, тактику самооправдания используют направо и налево, даже когда она явно не способствует здоровому разрешению противоречия. Эта тактика особенно привлекательна, когда мы ослеплены гедонизмом. Мы можем оправдывать чрезмерное употребление чего угодно: ведь это не так уж и вредно! Да и ничего плохого со мной не случится. В конце мы получаем зависимость, ожирение или какую-нибудь болячку. А внутренний диссонанс нас когда-то предупреждал, между прочим! До того момента, пока мы не устранили его самооправданием.

Внешнее самооправдание недалеко ушло от внутреннего, с единственной разницей, что предлог для оправдания находится снаружи: к примеру, давление социума. Так мы смещаем личную ответственность и отказываемся от контроля над ситуацией. Конечно, случается, когда мы действительно не можем контролировать некоторые вещи, в этом случае такая тактика может быть вполне рабочим инструментом. Главное — понять, что мы действительно можем контролировать, а что — нет.

Очень важно остерегаться токсичных паттернов поведения, которые зачастую подпитываются внутренними или внешними оправданиями.

Как курильщик может уменьшить когнитивный диссонанс от того, что причиняет вред своему здоровью? Он может бросить курить. Он может изменить свои убеждения относительно влияния курения на его здоровье (что оно не вызывает рак легких). Он может добавить новое убеждение, найдя положительные эффекты курения (оно уменьшает тревожность и набор веса). Он может снизить серьезность проблемы, убедив себя в том, что риск курения ничтожен по сравнению с риском автомобильной аварии или что ему всё равно: жить или умирать.

Как сектант может уменьшить когнитивный диссонанс, если обещанный конец света не наступил в назначенное время? Можно покинуть секту. Но это для слабых духом. Вот в культе конца света, изученном Фестингером, просто добавили консонантные когниции, чтобы продолжать процветать. А именно: основатели заявили, что конец света не наступил только благодаря их пророчествам. Согласно их трудоемким подсчетам, весь мир был спасен исключительно их жертвами и молитвами.

А если это не я, а ближний?

Испытываем ли мы когнитивный диссонанс, когда наблюдаем противоречия другого? Кто-то испытал испанский стыд за сектанта, предсказавшего конец света, который должен был случиться вчера?

В теории мы можем испытывать заместительный когнитивный диссонанс (vicarious cognitive dissonance). Исследования в этой области находятся в зачаточном состоянии. Что мы из них знаем, так это то, что нам всё равно нужно как-то соотнести внешние события с собственным «я», простой эмпатии зачастую недостаточно. Заместительный диссонанс часто возникает на фоне общей групповой принадлежности. Скорее всего, мы не испытали бы стыда за секту, в которой не состоим и никогда не собирались. Социальная идентичность создает общие связи, по которым передается в том числе зуд когнитивного диссонанса.

Нам скорее будет стыдно за проступок брата, нежели за проступок абсолютно далекого и чужого человека, на месте которого мы никогда не сможем оказаться.

Это противоречие в большинстве случаев легко разрешить сменой отношения, потому что мы не можем контролировать поведение других людей. Мы можем воспитывать только как родители или как учителя, правда? Если это не тот случай, то, скорее всего, можно выдохнуть и заниматься собой и своими делами.

А если это другая культура?

Хейзел Роуз Маркус и Синобу Китаяма вовсе предположили, что снижение диссонанса может не быть универсальной мотивацией. Что диссонанс может быть феноменом, существующим только в индивидуалистических культурах.

Исследователи провели эксперимент с запретной игрушкой, только на этот раз это были не дети, а канадские и японские студенты, а игрушки заменили на диски с музыкой. Канадские студенты значительно изменяли рейтинг дисков после того, как узнавали, какой из них они могут забрать себе «из-за ограниченности запасов». А это были диски с пятого и шестого мест в первом рейтинге, которые в последующем рейтинге поднимались ближе к вершине хит-парада. А вот японские студенты почти не изменяли составленный сначала рейтинг.

Есть предположение о существенном различии между диссонансом в независимых и взаимозависимых культурах. Во взаимозависимых восточных культурах особое внимание уделяется сохранению межличностной гармонии, поэтому когнитивный диссонанс возникает скорее в публичных или межличностных ситуациях, а не когда речь идет о сугубо личном выборе, как, например, выбор диска для себя. В независимых же западных культурах люди чувствительны как к межличностным, так и к внутриличностным неприятностям.

Справиться с нюансами противоречивых идей или опыта — это всегда психологический стресс. Такой подвиг требует энергии и усилий. Еще бы, ведь ох как непросто примирить правды двух противоположностей, минуя соблазн веры только в то, во что хочется верить. В то же время не нужно забывать, что порой не существует однозначно правильного или неправильного решения. Лучше выбирать то, что лучше для себя и для конкретного периода своей жизни.