Элиезер Юдковский,«Гарри Поттер
и методы рационального мышления»
О чем:
Видный теоретик исследований искусственного интеллекта, Элиезер Юдковски известен широкой аудитории в первую очередь своими наблюдениями за свойствами интеллекта человеческого. Его блог Less Wrong — одно из лучших неакадемических пособий для тех, кто интересуется развитием собственной рациональности и стремится преодолеть когнитивные искажения, мешающие мыслить трезво. Юдковскому же принадлежит образец эффективнейшего сращивания массовой культуры с академическими знаниями о том, как функционируют мозг и законы логики — фанфик по Гарри Поттеру «Гарри Поттер и методы рационального мышления». Представьте себе, что маленький вундеркинд Гарри вырос в семье ученых, которые всячески поощряли его любовь к науке — вырастающая из этих предпосылок история вечного сияния чистого разума работает на неофитах почище любого учебника логики.
Зачем:
Юдковский — один из самых известных современному обществу автодидактов, то есть людей, никакого формального образования не получивших, однако успешно работающих и зарабатывающих в поле «чистой науки». И если истинной страстью такого человека является попытка заставить себя и окружающих мыслить рационально и эффективно — значит, исходя из профессионального успеха автора, смысл в знакомстве с его трудами есть.
Внимательное прочтение «ГП и МРМ» вооружает даже человека далекого от логического мышления (которое многие лентяи ошибочно называют «техническим» или «математическим») достаточным количеством материала для того, чтобы ловить на логических несостыковках остальных членов компании. Книга также снабжает впечатляющим списком отсылок к фамилиям, чьи работы поверхностный энтузиаст вряд ли прочитает, однако даже беглое их упоминание вызовет у понимающих людей уважительное хмыкание.
Цитата:
— Что бы ты делал с вечностью, Гарри?
Гарри набрал в грудь побольше воздуха:
— Я бы встретился со всеми интересными людьми в мире, прочитал все хорошие книги и написал что-нибудь ещё лучше, отпраздновал десятый день рождения первого правнука на Луне, отпраздновал сотый день рождения первой пра-пра-правнучки около колец Сатурна, узнал глубочайшие и окончательные Законы Природы, понял природу сознания, выяснил изначальный смысл существования всего на свете, посетил дальние звёзды, обнаружил инопланетян, создал инопланетян, сходил на вечеринку на другой стороне Млечного Пути, когда мы исследуем его вдоль и поперёк, понаблюдал вместе со всеми родившимися на Старой Земле за угасанием Солнца, и раньше я боялся, что не найду способа покинуть эту вселенную прежде, чем в ней закончится неэнтропия, но с тех пор, как я обнаружил, что так называемые законы физики — всего лишь условные утверждения, надежды у меня гораздо больше.
Билл Брайсон, «Краткая история быта
и частной жизни»
О чем:
Билл Брайсон — талантливейший журналист, что означает удивительную способность дилетанта-автора разобраться в предмете разговора, легко и эффектно встроить его в общую картину мира и облегчить проблему понимания написанного даже для самого скудоумного читателя. «Краткая история быта» выросла из покупки автором дома в английском захолустье, а экскурсию риэлтора по жилищу Брайсон превратил в увлекательнейшее антропологическое путешествие по людскому быту с начала становления цивилизации. Этот учебник по истории повседневности читается не хуже мягкой беллетристики в зале ожидания аэропорта, не требуя никаких специальных знаний исторической науки.
Зачем:
Переводной научпоп в России грешит чрезмерной наукообразностью и сильным перекосом в сторону наук естественных. Это выглядит изрядной недоработкой тогда, когда большинство потенциальных читателей считают «еэмцэквадрат» формулой канцерогенного консерванта в конфетах.
Между тем, как известно из биологии, индивидуальное развитие особей повторяет развитие родовое, история развития человеческих сообществ — суть ваша личная история, а отточеные и неожиданные примеры Брайсона из серии влияния консервирования продуктов на возникновение кризиса Великой Депрессии в США удивительным образом помогают охватить умом то, как менялась история цивилизаций и обществ, посредством изучения специй и бетона. Логичное и последовательное выстраивание автором нарратива похоже скорее на строительство основательного английского особняка, нежели на бестолковое заливание асфальтом дорог отечественными историческими учебниками — и прослужит дольше, и польза значительнее.
Цитата:
— Трудно сказать, почему Энгельс поддерживал Маркса. В 1851 году Маркс согласился на должность иностранного корреспондента газеты New York Daily Tribune, но не имел ни малейшего желания писать статьи. Начать хотя бы с того, что он плохо знал английский. Ему хотелось, чтобы Энгельс писал за него, а он получал бы гонорары. Так оно и случилось. Этого дохода не хватало, чтобы жить на широкую ногу, потому-то он и заставил Энгельса тянуть деньги из отцовской фирмы. Энгельс делал это на протяжении нескольких лет, сильно рискуя собственной репутацией в глазах отца.
Джон Брокман, «Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке»
О чем:
Автор книги — отец-основатель Edge Foundation, организации, объединяющей людей, которые работают над исследованиями в области науки и технологий. Это клуб интеллектуалов, но они не прочь рассыпать бисер своей мудрости перед теми, кому не так повезло с мыслительными способностями. Помимо этого, Джон Брокман создает удивительные картины будущего, основанные на предположениях ученых, которые готовы поставить на кон все, включая собственную репутацию, чтобы доказать реальность своих странных гипотез.
Зачем:
«Во что мы верим, но не можем доказать» — чистая игра разума, не имеющие пока доказательств идеи наших современников, главных умов последних лет, которые те пока не могут подкрепить фактами. Иэн Макьюэн, Дэниел Деннет, Стивен Пинкер, Ричард Докинз, Джаред Даймонд, Фримен Дайсон — ученые, философы и писатели, определяющие когнитивную картину века, выдвигают свои гипотезы относительно ключевых моментов развития науки, и удивляют они гораздо сильнее, чем сюжеты любой научной фантастики.
Цитата:
— Я верю, что не существует ничего, кроме сознания и его содержания. Пространство-время, материя и поля никогда не были фундаментальными свойствами Вселенной, а всегда были среди самых скромных идей нашего сознания; без него их не существует.
Мир нашего повседневного опыта — мир столов, стульев, звезд и людей, мир форм, запахов, ощущений и звуков — это присущий исключительно нашему биологическому виду интерфейс между нами и гораздо более сложной реальностью. И главное качество этого интерфейса — сознание.
Вряд ли содержание интерфейса каким-то образом похоже на эту реальность; чтобы интерфейс был полезным, он и не должен быть на нее похож. Интерфейс должен быть удобным и простым в использовании. Мы «кликаем» на иконки, потому что это быстрее и точнее, чем просматривать мегабайты программного обеспечения или переключать напряжение в электроцепях. Требования эволюции диктуют, чтобы интерфейс, свойственный нашему виду — мир нашего повседневного опыта, — сам был радикальным упрощением. Его задача — не исчерпывающее описание истины, а обеспечение нашего выживания.
Соломон Волков, «История русской культуры XX века.
От Льва Толстого до Александра Солженицына»
О чем:
Две революции, две мировые войны, террор, репрессии, социально-экономические сломы и научно-технические революции одна за другой — историю России XX века сложнее приукрасить, чем недооценить. Соломон Волков — советский диссидентствующий интеллигент из тех, кому повезло застать практически все эти изменения при жизни, и знакомый со многими их участниками.
Встречавшийся с Ахматовой, учившийся у Шостаковича, общавшийся с Бродским, Волков умудрился из трагичной фактуры выпростать удивительную повесть о том, как развивалась отечественная культура. Преодолевая политические водовороты, экономические рифы и общественные отмели, она рождала то супрематизм, то «Дягилевские сезоны», то первых советских битников, то эмигрантов мирового значения: от Толстого до Лимонова, от Эйзенштейна до Михалкова, от Стравинского до Гребенщикова.
Невероятные судьбы героев и неожиданные виражи культурного процесса помогли писателю сложить историю цельную и читающуюся на одном дыхании — то как детективный роман, то как романтический триллер, то — как горестный некролог покинувшим нас персонажам, которые ваяли, рисовали, проклинали в памфлетах и пели оды самому страшному и волнующему веку российской истории.
Цитата:
— Любимая дочь богатого купца, мужеподобная Вера Мухина училась в Париже и входила вместе со своими подругами Надеждой Удальцовой и Любовью Поповой в круг «амазонок» русского авангарда. Особенно близка Мухина была к одной из ведущих «амазонок» — Александре Экстер, оформляя вместе с ней модернистские спектакли популярного и влиятельного в Москве Камерного театра под руководством Александра Таирова, а затем сотрудничая с ней же в изготовлении замысловатых шляп для столичных модниц начала 20-х годов.
В 1930 году Мухина была арестована и сослана (правда, всего на год) за попытку побега за границу, но это не помешало ей уже через несколько лет оказаться в числе любимых скульпторов Сталина. Высоко оценив ее «Рабочего и колхозницу», вождь защитил Мухину от потенциально летальных обвинений в том, что в развевающихся складках одежды этой скульптурной пары она зловредно спрятала изображение врага Советского Союза Льва Троцкого. Всего за свою жизнь (она умерла в 1953 году, пережив Сталина на семь месяцев) Мухина получила пять Сталинских премий, но так и не вылепила обязательного изображения самого вождя. Когда ей предложили это сделать, Мухина, играя роль принципиального реалиста, поставила условие: Сталин должен позировать ей лично, но от этого вождь отказался.
Кирилл Еськов, «Удивительная палеонтология: История Земли и жизни на ней»
О чем:
Научная сфера интересов Еськова — ископаемые пауки, однако этот ученый, писатель, преподаватель и популяризатор науки умеет увлекательно и компетентно рассуждать не только о палеоарахнологии. Известность ему принесли фантастические повести, где автор десакрализирует толкиеновское Средиземье, ради логической достоверности повествования превращая философское фэнтези в шпионский роман. Но самым интересным и полезным произведением Еськова является научно-популярная летопись, под одной обложкой уместившая 4,5 миллиарда лет истории Земли и эволюционировавшей на ней жизни. Литературный талант у Еськова определенно имеется, поскольку энциклопедическое количество информации по геологии, биологии и экологии он смог засунуть в один-единственный нон-фикшн, доступный любому, кто осилил курс средней школы.
Зачем:
Если о том, как устроена жизнь на планете Земля, вам известно стандартное «человек произошел от обезьяны» — поздравляем, вам предстоит открыть для себя увлекательнейшее знание о том, как и почему весь мир и мы в нем именно такие, какие есть.
Рождение из горстки звездной пыли пока единственного известного во вселенной обитаемого уголка — история с терапевтическим эффектом лучше, чем у любого антидепрессанта. Завораживающее своей последовательностью, логичностью и стройностью чтиво о том, как наши предки научились есть чистый солнечный свет, чуть не перетравили самое себя на радостях кислородом, вылезли на сушу, населив ее самые недоступные уголки и обрели, в конце концов, феноменальную способность изучить все это — неудивительно, что среди ученых так мало истинно верующих.
Чувство сопричастности с чем-то грандиозным, жизнелюбие и любопытство редко покидает тех, кто осознал значительность повседневности, от гравитации до фотосинтеза, от размножения до естественного отбора. Ни концепция присматривающего сверху старика на облаке, ни прозак, ни книги по саморазвитию не мотивируют и не успокаивают лучше, чем занимательная биография окружающей нас реальности, и «История Земли» — вполне достойное введение в эту биографию.
Цитата:
— Многие биологические журналы не принимают к публикации статьи по проблеме происхождения жизни (это как с проектами вечного двигателя). А журналы по лингвистике не принимают статьи о «происхождении языка». Наука имеет дело лишь с неединичными, повторяющимися явлениями, вычленяя их общие закономерности и частные особенности.
Например, биологическая эволюция является предметом науки лишь постольку, поскольку представлена совокупностью отдельных эволюционных актов, хотя такие явления, как Жизнь и Разум, известны нам как уникальные, возникшие однократно в конкретных условиях Земли. И до тех пор, пока мы не разрушим эту уникальность (например, обнаружив жизнь на других планетах или синтезировав реального гомункулуса), проблема возникновения жизни обречена оставаться предметом философии, богословия, научной фантастики — чего угодно, но только не науки (невозможно строить график по единственной точке).
Именно поэтому большинство биологов относится к обсуждению этой проблемы с нескрываемой неприязнью: профессионалу, заботящемуся о своей репутации, всегда претит высказывать суждения в чужой для себя области. Выдающийся генетик Н. В. Тимофеев-Ресовский, к примеру, имел обыкновение на все вопросы о происхождении жизни на Земле отвечать: «Я был тогда очень маленьким и потому ничего не помню. Спросите-ка лучше у академика Опарина».