Штрафы, тюрьма и смертная казнь. Как искоренить коррупцию — и возможно ли это вообще

Коррупция есть корень, из которого вытекает во все времена и при всяких соблазнах презрение ко всем законам.

Томас Гоббс

Преступление

Коррупция — это злоупотребление должностным положением для получения личной выгоды. Она имеет множество форм: например, получение взятки взамен на услугу или схема по отмыванию грязных миллионов. Проблема коррупции терзает человечество еще со времен зарождения первых цивилизаций. Неспроста Данте в «Божественной комедии» поместил взяточников на предпоследний круг ада, а в священных текстах крупнейших религий говорится об аморальности коррупции:

«Не бери взятки, потому что взятка ослепляет зрячих и губит невиновных». Исх. 23:8

---

«Не подкупайте судей, чтобы намеренно присвоить часть собственности других людей». Кор. 2:188

---

«Начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело». Мих. 7:3-3

Прошли века, а коррупция по-прежнему остается одной из крупнейших мировых проблем. Подкупы должностных лиц приобрели массовый характер во всех уголках мира, от последствий взяточничества миллионы людей теряют свое имущество, права и даже жизни. В 1968 году лауреат Нобелевской премии по экономике Гуннар Мюрдаль заметил, что в качестве предмета исследования коррупция — «практически табу» для экономистов. Первое крупное исследование коррупции провела профессор Сьюзан Роуз Аккерман только в 1970-х годах. С тех пор проблема стала более обсуждаемой. ООН для повышения осведомленности назначили Международный день борьбы с коррупцией — 9 декабря.

Как уже говорилось, коррупция — это проблема не только развивающихся стран. Она присутствует практически в каждой экономике мира, просто в разных формах. Если менее развитые страны в основном терзает бытовая, то развитые демократии — так называемая гранд-коррупция.

Бытовая коррупция порождается взаимодействием должностных лиц с гражданами. В основном это денежные взятки — например, полицейскому за закрытие глаз на правонарушение или доктору за вынесение фальшивого диагноза. Также сюда входит непотизм (кумовство) — предоставление привилегий своим родственникам и друзьям.

При гранд-коррупции политическое руководство демократической страны злоупотребляет своим положением, осуществляя политику в своих интересах (или интересах другой элиты) и в ущерб избирателям. Часто сюда приписывают лоббизм — деятельность (в основном в виде финансовых «пожертвований») физических лиц, частных и государственных организаций, направленную на руководящие органы с целью добиться принятия или отмены определенных решений.

И хоть во многих демократиях пожертвования политическим партиям законны, когда это становится переводом денег с ожиданием чего-то в ответ, может возникнуть множество проблем.

Недавнее исследование Мартина Гиленса и Бенджамина Пейджа наглядно демонстрирует эффекты гранд-коррупции. Они сравнили корреляцию между поддержкой какой-либо идеи публикой и вероятностью принятия закона, отражающего эту идею. На рисунке ниже идеальный вариант отмечен черной линией — если ни один человек не поддерживает идею, вероятность принятия закона нулевая, если же ее поддерживают все, то вероятность равна 100%.

Большинство людей согласятся, что, за некоторыми исключениями, в любой демократической республике так и должно быть. В реальности, конечно, все не так. Сколько бы простых граждан ни поддерживало некую идею, вероятность принятия соответствующего закона — лишь 30% (красная линия на рисунке). Поддержка богатейшего населения (синяя линия) играет куда более весомую роль. Если элита не поддерживает какую-либо идею, то и вероятность ее легализации практически нулевая. При одобрении же элиты вероятность принятия закона стремится к 70%. Как заключили авторы исследования,

«предпочтения обычного гражданина имеют практически нулевой, статистически незначительный эффект на государственную политику». Исследование проводилось вовсе не в авторитарной стране, а в «эталонной» демократии — США.

У коррупции гораздо больше вредоносных последствий, чем просто неотражение общественного мнения. В странах с высоким уровнем коррупции большинство государственных ресурсов специально направляются в каналы, где их легче разворовать, в то время как другие отрасли экономики страдают от нехватки финансирования. Политика становится направлена на подавление механизмов контроля за коррупцией (свобода прессы, независимость системы правосудия, конкуренции среди политиков) или даже прав граждан.

Замедление экономического роста — одно из основных последствий коррупции. Согласно исследованиям, рост уровня коррупции на 1% способен вызвать снижение ВВП на 0,75%. Это происходит из-за многих факторов, в том числе снижения уровня образования и здравоохранения, эффективности рабочей силы, а также падения уровня иностранных инвестиций, не доверяющих коррумпированным странам.

Другое последствие — неравенство доходов. Богатые люди в коррумпированных системах могут избегать налогов, а финансируемые государством программы используются для предоставления льгот состоятельным группам населения, а не малоимущим.

Менее очевидный эффект коррупции — формирование монополий и искажение рыночных механизмов. Если экономика коррумпирована, бизнесмены могут использовать свои связи и деньги для подкупа чиновников и манипуляции рыночным механизмом. Такие компании могут стать единственным поставщиком товаров или услуг, то есть монополистом, имеющими полный контроль над ценами и качеством товаров и услуг.

Казалось бы, коррупция — чистое зло, не приносящее никакой пользы.

Так и есть, однако некоторые экономисты считают, что существует оптимальный уровень коррупции. Согласно этой теории, по мере того, как государство устраняет коррупцию, затраты на этот процесс увеличиваются в такой прогрессии, что на полное ее искоренение потребуются бесконечные усилия. Сравнивая потери от коррупции и затраты на ее устранение, можно найти ее оптимальный уровень, при котором суммарные издержки общества от коррупции и от борьбы с ней будут минимальны. Кроме того, чрезмерная борьба с коррупцией способна лишить административную систему гибкости, а население — гражданских свобод.

Конечно, эта модель носит обобщенный характер. С ее помощью нельзя точно взвесить нематериальный ущерб от коррупции, в частности несправедливость и неравенство в обществе.

Существуют разные объяснения причин коррупции с экономической точки зрения. В большинстве из них обычно выделяются такие факторы:

1. Высокий уровень политической монополии;
2. Низкий уровень демократии и слабая общественная гражданская позиция;
3. Высокий уровень бюрократизма и неэффективные административные структуры;
4. Низкий уровень свободы прессы;
5. Гендерное и этническое неравенство;
6. Политическая нестабильность;
7. «Заражение» от соседних коррумпированных стран;
8. Низкий уровень образованности общества.

Профессор Роберт Клитгаард в своих работах вывел так называемую «формулу коррупции»:

С = М + D — А

, где
С — уровень коррупции;
М — монополия (отсутствие конкуренции среди чиновников);
D — дискреция (свобода действий);
A — подотчетность.

Так как высокая степень монополии и дискреции, сопровождаемая низкой подотчетностью, не всегда приводит к коррупции, другими исследователями формула была дополнена четвертой переменной — «нравственностью» или «честностью». Эта переменная имеет внутреннюю составляющую, связанную с менталитетом, а также внешнюю, зависящую от таких обстоятельств, как бедность, низкий уровень оплаты труда, неподходящие условия труда и чрезмерно сложные бюрократические процедуры, которые деморализуют людей и вынуждают их искать «альтернативные» пути решения.

Два лауреата Нобелевской премии по экономике Гэри Беккер и Джордж Стиглер разработали собственную экономическую модель, объясняющую природу коррупции. Модель Беккера-Стиглера дает понять, что чиновники становятся склонны к коррупции в случаях, когда:

W < (1 — P) * (B — D) / P

, где
W — легальный доход чиновника;
P — вероятность быть пойманным;
D — цена нарушения закона (усилия, прилагаемые чтобы не быть пойманным);
В — размер нелегального дохода.

Простыми словами, если нелегальный доход (с поправкой на вероятность быть пойманным и усилия по избеганию этого) превышает легальный доход, то чиновники будут склонны к коррупции. Другие ученые часто приписывают еще одну переменную — суровость наказания.

Следовательно, логичным путем снижения коррупции было бы увеличение 1) дохода чиновников, 2) вероятности быть пойманным, 3) усилий, необходимых для избегания правосудия, а также 4) ужесточение наказания.

С первыми тремя способами снижения все понятно — например, в странах с самыми низкими уровнями коррупции зарплата в государственном секторе превышает зарплату в частном в несколько раз. Однако о методе наказания за коррупцию среди экономистов до сих пор ведется дискуссия.

Наказание

Криминологи обычно выделяют четыре функции наказания: восстановление справедливости, возмездие преступнику, его перевоспитание и сдерживание потенциальных преступников. Экономисты сосредотачивают свое внимание на последней функции, полагая, что другие либо слишком этические для рассмотрения с экономической точки зрения, либо и вовсе сомнительные. Большинство считают, что именно увеличение вероятности быть пойманным и суровости наказания — оптимальные инструменты для предотвращения преступности.

Однако, согласно Г. Беккеру, во многих системах вероятность поймать коррупционера слишком низкая, поэтому коррупционеры начинают считать себя неуязвимыми и психологически склоняются округлять вероятность своей поимки до 0. Соответственно, строгость наказания не окажет влияния до тех пор, пока раскрываемость преступлений не выйдет на достаточный уровень.

Не менее важный аспект анализа пенитенциарной системы — ее экономическая эффективность. Большинство преступников несут наказание, отбывая срок в тюрьмах. Многие экономисты считают подобный метод неэффективным, так как общество, помимо потерь от коррупции, несет еще и потери на тюремное содержание преступника без какой-либо компенсации. Конечно, принудительный труд заключенных окупает как минимум их содержание, однако западные экономисты, в чьих регионах заключенные привлекаются к труду исключительно на добровольных началах, этот аргумент практически не рассматривают.

Такие потери, которые общество несет из-за неэффективности экономического аппарата, называются издержки мертвого груза (англ. deadweight loss). Поэтому Беккер утверждал, что наказание в виде штрафа зачастую более эффективно, чем лишение свободы. Подобная точка зрения распространяется не только на взяточничество, но и на другие преступления, не направленные против личности (кража, расточительство, неуплата налогов).

Для оптимизации наказаний Беккер предлагал делить преступников по уровню человеческого капитала — неотделимой способности человека приносить доход, зависящей от образования, квалификации, навыков и др.

С целью усиления сдерживающего эффекта целесообразно было бы проводить дифференцированную политику наказаний, лишая преступников того, что для них наиболее ценно.

Преступников с высоким человеческим капиталом (гранд-коррупционеры, высокопоставленные чиновники, менеджеры, директора и др.) следует в основном сажать в тюрьму, лишая их наиболее ценного ресурса — времени. Преступников с низким человеческим капиталом (бытовые коррупционеры, общеуголовные преступники) следует штрафовать, лишая денег, которые для них более ценны, чем время.

Часто при экономическом анализе системы наказаний заходит речь об обоснованности высшей меры. Экономисты рассматривают вопрос смертной казни, опять же, сравнивая затраты и выгоды. Может показаться неэтичным оценивать человеческую жизнь с точки зрения экономики, однако сторонники этого подхода считают, что и затраты, и выгоды смертной казни можно измерить в спасенных жизнях других людей, а значит, на обе чашки весов Фемиды ставятся гири одинакового качества.

Американский экономист Айзек Эрлих доказывал, что внедрение смертной казни имеет сильный сдерживающий эффект, сокращающий количество преступлений. Предметом исследования было влияние смертной казни на насильственные преступления, однако, например, в Китае смертной казни подвергаются и коррупционеры. Сравнив количество преступлений и казней в разных регионах, Эрлих показал, что между ними существует четкая обратная зависимость — каждая дополнительная казнь предотвращает от 7 до 15 преступлений в год. Выводы Эрлиха среди экономистов стали распространенными, но не общепринятыми.

Экономический подход к изучению потенциальных наказаний позволяет оценивать эффективность различных их видов и, следовательно, дает ценный инструмент для борьбы с коррупцией. Однако вопрос наказаний за какие-либо преступления, даже экономические, имеет слишком весомую этическую составляющую, поэтому рассматривать его только с экономической точки зрения, конечно, нельзя.