Звон заморских денег. Как в XVII веке Курляндское герцогство создавало свою колониальную мини-империю

Бизнесмен на троне

Историю Курляндского герцогства следует начинать издалека — с XIII века, когда территорией современных Латвии и Эстонии овладели немецкие крестоносцы, назвавшие эти земли Ливонией. В 1525 году Тевтонский орден, осуществлявший протекторат над Ливонией, прекратил существование в качестве государства: его верховный магистр Альбрехт Гогенцоллерн перешел в протестантизм, отказался от магистерских полномочий, принял титул герцога и основал новое государство — Пруссию. После этого Ливонское ландмейстерство Тевтонского ордена протянуло еще несколько десятилетий и было разгромлено Иваном Грозным. В 1562 году последний ландмейстер Готхард Кеттлер последовал примеру Альбрехта — стал светским владыкой, принял герцогский титул и принес вассальную присягу польскому королю. Другого выхода у него не было, ибо только могущественная Речь Посполитая могла защитить Ливонию от Ивана Грозного.

Большая часть ливонских земель отошла к Речи Посполитой напрямую, а за новоиспеченным герцогом Готхардом поляки с литовцами согласились оставить лишь небольшую часть прежних орденских владений — 27 тысяч квадратных километров, населенных примерно 200 тысячами человек.

Даже после окончания Ливонской войны жизнь в регионе была на редкость тяжелой — Швеция осталась недовольна таким усилением Варшавы и несколько раз с ней воевала, в итоге отобрав у поляков большую часть Ливонии.

После того как в 1587 году герцог Готхард оставил этот мир, его владения поделили сыновья: Фридрих получил Семигалию со столицей в Митаве (ныне Елгава), а Вильгельм остался правителем Курляндии с резиденцией в Голдингене (ныне Кулдига). Братья отличались по характеру: Фридрих был мягким и покладистым, а Вильгельм — жестким и горячим. Они сумели несколько прирастить отцовские владения за счет скупки окрестных земель, но рассорились между собой. А поскольку Вильгельм еще и вступил в острейший конфликт с курляндским дворянством (требовавшим куда больших вольностей, нежели те, которыми оно обладало), его в 1617 году низвергли, изгнали из страны, а единоличным герцогом Курляндии и Семигалии стал Фридрих.

После смерти в 1642 году бездетного Фридриха трон герцога перешел к сыну Вильгельма и прусской принцессы Софии Якобу Кеттлеру — и вот ему-то оказалось суждено прославить заштатное Курляндское герцогство на всю Европу! Якоба по масштабу личности можно сравнить с Петром Великим. Его беда заключалась лишь в том, что ему досталось очень маленькое государство — стань Якоб главой одной из больших европейских держав, он мог бы остаться во всех учебниках истории в качестве великого исторического деятеля. Но даже обладая очень ограниченными ресурсами крохотной Курляндии, Якоб сумел использовать их по максимуму.

Он получил образование в университетах Ростока и Лейпцига и, соответственно, являлся человеком просвещенным. Принц собрал большую библиотеку, в который были книги по политике, военному делу, промышленности, географии, механике, истории, религии, юриспруденции и медицине. После окончания учебы Якоб совершил ознакомительное путешествие по Англии, Франции, Нидерландам — но, в отличие от многих других представителей знати, он интересовался отнюдь не тамошними увеселениями.

Якоб, о котором современники говорили, что он обладает поистине энциклопедическими знаниями, хотел обратить их на пользу родной Курляндии. Он пытливо изучал причины, по которым англичане, французы, голландцы выбились в экономические гиганты, — их мануфактуры, ремесла и торговлю, флот.

Постепенно будущий герцог проникся важностью судоходства для экономического процветания и специально изучал в Амстердаме премудрости кораблестроения. Параллель с Петром I напрашивается сама собой — тот тоже в начале своего царствования отправился в Западную Европу за знаниями и тоже изучал кораблестроение в Амстердаме.

Взойдя на герцогский трон, Якоб задался целью обеспечить экономическое благополучие доставшегося ему маленького государства. Не сказать, что он был единоличным автором этой идеи — уже его отец Вильгельм и дядя Фридрих увлекались модными теориями меркантилизма (активного участия государства в экономике) и строили на территории герцогства мануфактуры и верфи. Но именно их сын и племянник Якоб по-настоящему поднял Курляндию на новую ступень развития.

Современные историки чрезвычайно высоко оценивают деятельность Якоба, правившего сорок лет — с 1642 по 1682 год.

«Он решил превратить Курляндию в процветающее государство. Все свои средства он, говоря современным языком, инвестировал в промышленность. Его мануфактуры производили сукно не хуже английского, а платья шили даже лучше французских. На сталелитейных заводах изготавливали инструменты и оружие. Земли давали хороший урожай, а море и реки давали неплохой улов», — рассказывает о прославленном герцоге писатель-краевед Анатолий Аграфенин.

Герцог, в частности, много сил вложил в создание мощной металлургической промышленности. Начали с обработки добываемой в Курляндии болотной руды, затем наладили вывоз из Норвегии и Швеции сырья, которое обрабатывалось на железоделательных заводах в Балдоне, Ангерне (Энгуре), Бушгофе (Силини), Нейгуте (Вецумниеки), на медном заводе в Туккуме (Тукумс), на стальном заводе близ Митавы (Елгава) и ружейном заводе близ Шрундена (Скрунда). Заботами Якоба в пригодных к этому местностях, богатых лесом, возникали дегтярни, лесопильные и бондарные заводы, а также стеклянные и мыловаренные предприятия, селитроварни, писчебумажные и суконные фабрики.

Якоб активно строил в Курляндии мануфактуры, развивал сельское хозяйство, создал торговый и военный флот. Вообще, к делу создания передового государства он подходил основательно, начиная с фундамента — в герцогстве открывались школы, даже женские, а также государственные бесплатные больницы.

Создавались всё новые предприятия, а со стапелей верфей в Либау (нынешняя Лиепая) и Виндау (Вентспилс) сходили на воду самые современные по тем временем суда — как торговые, так и военные. К 1658 году Курляндия обладала торговым флотом более чем в 60 крупных судов и военным в 44 корабля, некоторые из которых являлись 70-орудийными линкорами. Причем заказы на постройку кораблей на курляндских верфях поступали даже из Франции, а на фрахт торговых судов — из самой Венеции. В итоге еще недавно захолустная, нищая, разрушенная несколькими подряд шведско-польскими войнами Курляндия стала, если воспользоваться современной аналогией, настоящим «балтийским тигром».

Рывок к Черному континенту

Будучи сыном своего века, Якоб не мог не задуматься о заморских колониях, о том ресурсе, который из них можно извлечь. Сперва герцог попросился в младшие партнеры к британской Ост-Индской компании, ведущей обширную колониальную торговлю. Но достаточно быстро Якоб сообразил, что толку от такого партнерства будет немного — надо заводить полностью самостоятельный бизнес. Живший в Риге в XIX веке немецкоязычный историк Леонид Арбузов предпринял тщательные разыскания в старинных архивах, относящихся к эпохе Якоба, — и раскопал немало интересных документов. В частности, Арбузов выяснил, что Якоб через посредство своего агента Генриха Момбера активно искал далеких зарубежных покупателей, так как Курляндия производила товаров больше, чем потребляла сама и ее ближайшие соседи, Швеция и Польша.

Арбузов пишет:

«Ему хотелось приобрести колонии. Но когда зять его, бранденбургский курфюрст в 1650 г., желая сделать заем в Курляндии, предложил ему в обеспечение часть Транкебара в Ост-Индии, который он думал купить у датской компании, он отклонил это предложение. С 1654 г. он вел переговоры с папой Иннокентием Х по вопросу о приобретении колоний в Тихом океане. Но они ни к чему не привели, так как папа потребовал, чтобы в эти колонии допускались только католические миссионеры. Между тем герцог действовал в пользу протестантских миссионеров, давая пасторам, отправлявшимся в колонии, наказ, чтобы они ласковым обращением старались приобрести влияние на религиозные воззрения туземцев».

В конечном счете Якоб решил на свой страх и риск самостоятельно завязать отношения с западным побережьем Африки. Действовал герцог решительно.

«У царя царства Кумбо он купил ненаселенный остров св. Андрея, расположенный в 10 морских милях от устья реки Гамбии, а потом он приобрел еще некоторые другие области… На острове и в других местах, занятых курляндцами, были устроены укрепления, поднят курляндский флаг (черный краб в красном поле), начата торговля. <…> Управление колонией поручалось губернаторам, из которых добросовестным исполнением своих обязанностей отличились майор фон Фок, Оттон Штиль, Фридрих Вильгельм фон Тротта генант Трейден…» — пишет Арбузов.

Тут он, впрочем, не совсем точен. Как выяснили современные историки, значительную часть подготовительной работы выполнил вышеупомянутый агент герцога Генрих Момбер — именно он в конце 1651 года за небольшую ежегодную плату купил у туземного вождя остров Св. Андрея на реке Гамбия и небольшой участок на берегу реки напротив острова. У другого царька местности Кумбо курляндцы купили остров Банджол (Св. Марии) в устье Гамбии, а чуть позже — еще один участок выше по реке. Общая площадь приобретений Якоба в Гамбии составила две тысячи квадратных километров. Герцог отправил в свои новые владения корабли с поселенцами.

Надо сказать, что курляндцы прибыли отнюдь не на пустое место — в Западной Африке у них имелось много могущественных конкурентов, соперничать с которыми было чрезвычайно трудно. Историк Николай Непомнящий отмечает:

«После того как голландцы отняли у португальцев большинство их владений в Западной Африке, они стали фактическими хозяевами всего Атлантического побережья. В 1631 году созданное в Англии Новое Африканское общество основало фактории в Сьерра-Леоне и на Золотом Береге. Чуть позже здесь появились и шведы. За ними пришли датчане, потом — французы. Если прибавить к этому еще и бранденбургские крепости 80-х годов XVII века, то создастся весьма пестрая и характерная картина раздела африканского „пирога“. По-разному вели себя эти государства: одни пытались наладить с местными вождями мирные отношения, не гнушаясь, однако, с помощью же вождей добывать в глубинных районах „живой товар“, другие открыто демонстрировали силу, захватывая невольников».

И, конечно, никто не испытывал восторга от появления в регионе новых конкурентов.

Сами курляндцы отлично понимали свое шаткое положение — и на первых порах старались действовать хоть и быстро, но не привлекая к себе лишнего внимания. В начале 1652 года сотрудник британской торговой Гвинейской компании Джон Блейк обнаружил, что курляндцы строят форт на острове Св. Андрея. Блейка удивило, что строение воздвигается прямо на песке. И он, преодолев естественное конкурентное злорадство, честно предупредил пришельцев, что их постройку уничтожит первый же ливень или наводнение.

Впрочем, будущее показало, что этот форт, невзирая на неоднократные ливни и наводнения, даже будучи заброшенным, неплохо противостоял натиску времени. Видимо, курляндский майор Фок, руководивший возведением укрепления, хорошо разбирался в строительном деле — его творение не только оказалось прочным, но и отвечало самым современным на тот момент требованиям фортификационной науки.

К слову, поддерживать сообщение между Курляндией и Гамбией, располагая морским транспортом XVII века, было той еще задачей. В качестве примера публицист Иван Черных, занимавшийся исследованием истории курляндских колоний, приводит судьбу судна «Леопард», отплывшего от берегов Курляндии в апреле 1654 года.

«Его капитаном был Клес Фредриксен. Сперва он пришел в Амстердам и загрузился медью и другими товарами. Затем благополучно добрался до колонии Якоба в Гамбии, где обменял свой груз на рабов. Однако там Клес Фредриксен умер, и его сменил Корнелиус Фредриксен. Под его командой „Леопард“ отправился на французский остров Мартиника, где продал рабов и загрузился другими товарами. По пути в Европу корабль зашел на Сент-Китс, где внезапно умер теперь уже Корнелиус. Третий (явно не лучший) капитан направился в Амстердам. Но по пути, попав в шторм, „Леопард“ сбился с курса и был сильно поврежден. Определить новые координаты удалось только в проливе Святого Георга между Ирландией и Великобританией. Чтобы отремонтироваться и пополнить запасы, „Леопард“ зашел в Бристоль. Там он был конфискован, а команда высажена на берег из-за подозрения в перевозке контрабанды с Сент-Китса. Конец», — повествует Черных.

Кадровая катастрофа

Что характерно, жители самой Курляндии поначалу особого интереса к колонизационным планам своего герцога не питали — да и не было среди них достаточно квалифицированных администраторов, способных поднять такой проект. В итоге Якобу пришлось искать нужных для колонии людей за границей. Подрядив голландца по фамилии Дюмулен, герцог поручил ему нанять норвежцев-шахтеров, датчан-ремесленников и других специалистов. Также в распоряжение Дюмулена поступили три судна, на которых колонистов и все необходимые материалы предстояло доставить в Африку.

Увы, как выяснилось, Якоб не всегда правильно подбирал помощников. У Дюмулена была очень дурная репутация в Дании, где он наделал множество долгов. Прибыв в Копенгаген, он растратил на покрытие этих долгов полученные от герцога 1300 рейхсталеров (огромная по тем временам сумма!). Так же он поступил с суммами, которые герцог отправил ему вслед.

В довершение всего деятельность миссии Дюмулена в Копенгагене вызвала какие-то нехорошие подозрения у тамошних властей — и ему не позволили вывезти рекрутированных там работников. Он задерживал жалование командам вверенных ему кораблей и даже не удосужился закупить для них провизию. Для покрытия самых необходимых нужд курляндцам пришлось распродавать даже железные изделия, предназначенные для обмена в Гамбии на товары для колонистов. В итоге моряки одного из курляндских кораблей, «Крокодила», взбунтовались — и самочинно вернулись в Виндау. Рассерженный герцог сначала велел бросить бунтовщиков в тюрьму, но затем, разобравшись в сути дела, пришел в ужас и приказал арестовать уже Дюмулена. Его продержали в тюрьме два года, а потом выпустили под обещание вернуть все растранжиренные деньги.

Вместо проворовавшегося Дюмулена герцог нанял датчанина Филиппа фон Зайца, опытного морского волка. В его распоряжение предоставили уже четыре корабля и назначили губернатором колонии в Гамбии. Фон Зайц бодро отрапортовал герцогу, что в точности исполнит все его инструкции, вышел в море, добрался до Гамбурга, занял там под имя Якоба крупную сумму и сбежал. Лишь третий ставленник герцога, знатный курляндец Отто Стил не обманул оказанного доверия. В 1654 году он со своим флотом прибыл в Гамбию и сменил майора Фока на посту главы колонии. Мало-помалу курляндская Гамбия начала укрепляться и расцветать.

Через несколько лет, помимо форта на острове Св. Андрея, на берегах Гамбии наличествовало уже целых восемь укрепленных курляндских поселений — правда, совсем крохотных.

В каждом из них проживало по 15–20 европейцев и столько же туземцев. Верховное руководство колонией осуществляли губернатор и коммерческий директор — они возглавляли колониальную администрацию, в которую входили восемь-девять высших чиновников и 12–13 купцов. Также в Гамбию были посланы курляндские пасторы Готшальк Эберлинг и Иоахим Данненфельд — вести среди туземного населения миссионерскую деятельность. Всего герцог отправил в Гамбию около 600 своих крестьян, часть из них — с семьями. Поскольку многие умерли от тропических лихорадок, недостаток рабочих рук пришлось восполнять чернокожими рабами, которых скупали у местных вождей. По тем временам цены на африканских рабов составляли 17 фунтов стерлингов (более 124 тысяч современных российских рублей) за человека.

Курляндцы везли в Гамбию соль, металлические изделия, водку, стекло, янтарь, а оттуда — слоновую кость, черное дерево, кожу, перец, воск, красители и тех же рабов.

«Колония приносила прибыль: колониальные товары расходились в Польше, России и Швеции. На горизонте замаячила вожделенная для любого колонизатора перспектива — добыча золота. О золотоносных песках на берегах Гамбии Якобу рассказал видный деятель британской реформации, путешественник и пират принц Руперт Пфальский. Еще одним высокорентабельным промыслом стала ловля жемчуга», — отмечает Черных.

Якоб подумывал о расширении своих африканских владений, однако все планы разбила катастрофа, обрушившаяся на Курляндию в 1658 году. Началась очередная Шведско-польская война — и герцогство, пребывавшее в вассальной зависимости от Речи Посполитой, не смогло остаться в стороне от боевых действий. Шведская армия вторглась в Курляндию и заняла Митаву. 29 сентября 1658 года герцог Якоб угодил в плен со всем своим семейством. Узнав об этом, другие европейские державы поспешили наложить руки на курляндские колонии в Африке и Вест-Индии, оказавшиеся вдруг бесхозными.

Коварство и обман

Особую активность в стремлении прибрать к рукам колонии Якоба проявили голландцы. Правда, они лицемерно оправдывались необходимостью «охраны» его владений, пока он остается в шведском плену. Голландцы надавили на потерявшего связь с Якобом Генриха Момбера, заставив его подписать соглашение о «защите» африканской колонии. В договоре значилось, что курляндцы должны отдать всё оружие и припасы, хранившиеся в форте Св. Андрея. Вооружившись этим договором, эскадра голландской Ост-Индской компании подплыла к острову 4 февраля 1659 года. Отто Стил был извещен о подписанном Момбером договоре и получил требование его исполнить. Ввиду подавляющего превосходства голландцев в силах пришлось подчиниться. Письмо Момбера, в котором он рекомендовал под любыми предлогами как можно дольше не впускать голландцев в крепость, Стил получил слишком поздно….

Вскоре появились новые желающие «защитить» африканские владения Якоба — на сей раз французы. Прослышав об этом, голландцы спешно смотали удочки — связываться с флотом блистательного Людовика XIV они не хотели. И лишь только после того, как голландцы в июне 1660 года эвакуировались, прихватив с собой Отто Стила, выяснилось, что страхи их были, мягко говоря, преувеличены — к берегам Гамбии прибыл отнюдь не французский королевский флот, а французские пираты на службе у шведского короля. Захватив форт, они вывезли еще остававшиеся там товары, гарнизон и артиллерию и попытались продать остров Св. Андрея… голландцам. Но вскоре к острову причалили два корабля, снаряженные Момбером. К моменту их прибытия пираты успели убраться с обчищенного ими острова — и над ним вновь взвился курляндский флаг. Через некоторое время туда вернулся и Отто Стил, которого голландцы отпустили на свободу.

Но в начале марта 1661 года возле острова Св. Андрея появилась мощная английская эскадра под началом знаменитого Роберта Холмса. Он потребовал от Отто Стила сдать остров и дал десять суток на раздумье. Стил, поняв, что переубедить англичан не получится, капитулировал. На острове утвердилась Королевская Африканская компания, одним из основателей которой был брат британского монарха Карла II — герцог Джеймс, впоследствии вошедший в историю как король Англии Яков II.

Тем временем кое-что изменилось в Курляндии. Герцог Якоб вышел на свободу и принялся спасать свою колониальную мини-империю. Абсолютно всё сохранить не представлялось возможным — и приходилось выбирать. Якоб сумел выторговать у Карла II договор, заключенный 17 ноября 1664 года. По нему Англия получала курляндскую колонию в Гамбии, но взамен признавала права Якоба на карибский остров Тобаго. Также Курляндия получала право торговать на берегах Гвинеи на сумму в пределах 12 тысяч фунтов стерлингов (около 88 млн современных российских рублей) — с уплатой более мягких, чем обычно, пошлин — и строить свои торговые фактории под защитой английских фортов.

Англичане повели на западном побережье Африки бизнес широчайшего размаха — только в 1672–1689 годах Королевская Африканская компания вывезла оттуда до 100 тысяч черных рабов, за которых выручила гигантские суммы. Что же до полученного Якобом разрешения торговать в Африке, то оно оказалось фиктивным.

Британцы отказывались допускать курляндские корабли в Гамбию — на том основании, что у их капитанов не было разрешений на торговлю, подписанных главой Королевской Африканской компании. Подписывать же такие разрешения для курляндцев глава компании, как легко догадаться, напрочь отказывался.

Одним из немногих курляндцев, кому всё же удалось продать свои товары в Гамбии и загрузиться новыми, стал в 1669 году Отто Стил, прекрасно разбиравшийся в тамошней обстановке. Но воспользоваться своей удачей ему не довелось — на обратном пути его корабль, огибая Ирландию, разбился о тамошние скалы. Стил спасся, но из-за переохлаждения потерял обе ноги. Неутомимому курляндцу, ставшему инвалидом, потом с большим трудом удалось добраться до Данцига, куда Якоб отправил ему деньги для возвращения на родину. На том африканская эпопея курляндского герцога и завершилась…

Манящий Тобаго

Африка стала не единственным направлением курляндской экспансии — другим оказалась Вест-Индия. Выбор Якоба пал на открытый Колумбом в 1498 году остров Тобаго, лежащий у берегов Южной Америки, неподалеку от устья великой реки Ориноко. По мнению герцога, эта небольшая земля (303 км2) могла бы стать идеальным опорным пунктом для начала освоения Курляндией нового для себя региона. Однако закрепиться на ней было не так легко, ибо мешали два фактора.

Во-первых, первооткрыватели-испанцы (хотя их монополия на владение землями в бассейне Карибского моря давно уже была нарушена англичанами, голландцами и французами) по-прежнему рассматривали все здешние территории в качестве своей собственности и яростно противились попыткам других наций тут закрепиться. Правда, всерьез колонизировать Тобаго они никогда не пытались, но это, с их точки зрения, ничего не меняло — право испанского короля на владение островом провозгласил еще в 1498 году открывший его Христофор Колумб.

Во-вторых, колонизацию острова крайне затруднял тот факт, что регион вокруг Тобаго населяли индейцы-караибы (карибы), отважные и безжалостные воины, не гнушавшиеся, по мнению европейцев, каннибализма. Из-за их бешеного сопротивления европейцы смогли колонизировать некоторые острова Карибского моря лишь спустя полтора-два века после того, как они были нанесены на карты.

В 1628 году на Тобаго пытались обосноваться голландцы, но их поселение там просуществовало всего пять месяцев — маленькую колонию уничтожили испанцы.

По некоторым данным, первый курляндский корабль прибыл к острову в 1637 году — за пять лет до того, как Якоб унаследовал престол герцогства от своего дяди Фридриха.

На берег высадились 212 поселенцев, но об этом вскоре услышали подданные короля Испании. Они неожиданно напали на незваных пришельцев, уже очень сильно изнуренных к тому моменту тропическими болезнями, — часть поубивали, часть продали в рабство… Спастись удалось немногим. Спустя два года курляндцы повторили попытку — с тем же результатом. Но люди под флагом с изображением краба оказались очень упорными — и в 1642 году вновь отправились на Тобаго. Триста человек, приплывших на двух кораблях под командованием капитана Каруна, основали поселение на северном берегу острова, близ залива, названного Курляндским.

На сей раз испанцы решили применить против гостей более коварные методы. Иезуитские миссионеры, действовавшие среди караибов, натравили их на пришельцев из далекой Балтии. Иезуиты рассматривали курляндцев, которые придерживались протестантизма, как еретиков, вторгшихся в заповедные угодья католической церкви. Очень скоро выяснилось, что выстоять против воинственных индейцев колонисты не могут — и им пришлось эвакуироваться с Тобаго на принадлежавший французам остров Тортуга. В те времена Тортуга служила базой для разноплеменного скопища пиратов-флибустьеров, ведших беспощадную войну с кастильцами, — поэтому выходцев из Курляндии, пострадавших от испанцев, встретили на острове с распростертыми объятиями.

Изначально именно неудачи курляндцев в Вест-Индии вынудили герцога Якоба обратить внимание на Африку. Однако от видов на Тобаго он тоже отказываться не намеревался. Для этого Якоб провел дипломатическую подготовку и заручился согласием англичан, признавших сюзеренитет Курляндии над Тобаго. Причем хитроумный Якоб вел двойную игру. Он сумел договориться как с лордом-протектором Оливером Кромвелем, правившим тогда Англией, так и, чуть позже, с готовившимся к отвоеванию трона королем в изгнании Карлом II Стюартом: прислав ему на помощь шесть кораблей.

В ноябре 1653 года из Виндау в Карибское море отплыл большой 45-пушечный корабль под пышным названием «Герб герцогини Курляндии». У берегов Тобаго он ошвартовался 20 мая 1654 года. На нем в воссозданную колонию прибыли 25 офицеров, 124 солдата и 80 семей колонистов. Характерно, что среди последних были не только представители курляндского дворянства, являвшиеся этническими немцами, но и латыши — ремесленники и крепостные крестьяне, которым в награду за заселение Тобаго герцог Якоб пообещал дать вольную. Капитан Виллем Молленс, назначенный губернатором, торжественно нарек остров Новой Курляндией.

На юго-западе Новой Курляндии возвели укрепление, получившее название форт Якоб. Вокруг него постепенно разросся городок Якобштадт (аналогичное название тогда, кстати, носил и современный латвийский Екабпилс), главным украшением которого стала большая лютеранская церковь. Также были созданы еще два поселения — форт Казимир (названный так в честь сына герцога Фридриха-Казимира) и Новая Митава. Окружающая местность тоже получила названия, призванные символизировать принадлежность колонии: Большой Курляндский залив, залив Якоба, залив Либау, Малый Курляндский залив.

Герцог повелел создать на Тобаго плантации сахарного тростника, табака и кофе. Кроме того, в Новой Митаве открылся невольничий рынок, на котором продавали черных рабов, привезенных из курляндских факторий в Гвинее. Между метрополией и Тобаго установили регулярное морское сообщение, в Новую Курляндию один за другим прибывали суда из Прибалтики — привозили припасы, инструменты и новых переселенцев. А 4 сентября 1656 года у берегов Тобаго ошвартовался корабль «Констанция», командир которого Вольферт фон Бредерот Клотинг был назначен новым губернатором острова.

Увы, очень скоро у курляндцев объявились могущественные конкуренты. Под конец 1654 года на Тобаго вторично высадились голландцы — это была частная экспедиция, снаряженная коммерсантами Адрианом и Корнелиусом Лампсиусами. Они, не спрашивая разрешения курляндцев, бесцеремонно заняли часть островной территории и основали поселение Новый Флиссинген. Более того, вскоре они попытались захватить и курляндскую часть острова. Губернатору Якобштадта удалось, собрав силы, отбить атаку и даже перейти в наступление. Под угрозой разорения своей колонии голландцы одумались, перестали вредить курляндцам и готовы были, по их словам, проситься в подданство к герцогу Курляндии. В итоге Якоб великодушно разрешил пришельцам остаться на Тобаго, рассчитывая, что они вольются в состав курляндской колонии. Но это, как выяснилось позже, оказалось большой его ошибкой.

Остров невезения

Курляндцев, даже после подвоза подкрепления с родины, в 1658 году насчитывалось на острове 700 семей колонистов и 500 солдат и чиновников герцога — хотя, возможно, эти данные, сообщаемые более поздними историками, несколько завышены. Что касается голландцев, то они позволили присоединиться к себе прибывшим на Тобаго французским переселенцам — и вскоре их объединенное поселение выросло до 1200 человек и продолжало расти. Соперничающие колонии экспортировали в Европу сахар, табак, кофе, хлопок, имбирь, индиго, ром, какао, фрукты, черепашьи панцири, тропических птиц и т. д. Курляндские корабли доставляли колониальные товары в Виндау и Либау — а оттуда они посредством целой сети торговых агентств развозились по Европе. В первое время враждебность притуплялась тем, что курляндцы и голландцы чувствовали религиозное сродство, будучи протестантами. У них был общий могущественный враг — католики-испанцы. Однако вскоре всё изменилось.

Выходцы из Голландии постепенно пришли к выводу, что они сильнее курляндцев. А раз так — зачем делить с ними небольшой остров, когда можно заполучить его в единоличное владение? Нужен был только подходящий повод — и он отыскался… Как уже упоминалось, в Европе в тот момент разразилась очередная война между Швецией и Речью Посполитой — и маленькое герцогство оказалось в роли угодившего в жернова зернышка. Когда до голландцев донеслась весть о том, что герцог Якоб сидит в плену, они заявили, что, поскольку Курляндия прекратила свое существование в качестве суверенного государства, остров Тобаго переходит к ним.

Голландцы потребовали от губернатора курляндской колонии сдать крепость и перейти к ним в подчинение. Свое требование они обосновали тем, что, дескать, теперь никто кроме них не сможет защищать и содержать колонию, утратившую связь с метрополией.

Действительно, после пленения Якоба сообщение с родиной прервалось и курляндским солдатам перестали выплачивать жалование. Тем не менее люди Якоба отказались менять подданство — и тогда голландцы осадили крепость. Курляндские поселенцы собрали вооруженное ополчение и храбро сражались за свой суверенитет. Но силы оказались неравны, голландцев к тому времени на Тобаго было гораздо больше. В конце концов защитники Якобштадта сложили оружие и передали свою колонию под управление братьев Лампсиусов. Слабым утешением для них стало формальное обещание голландцев вернуть колонию Якобу, если он получит свободу.

Герцог Якоб был освобожден в 1660 году. Он решил вернуть Тобаго и вновь отправил туда людей. На руку ему сыграло то, что многие европейские державы — особенно ценной была поддержка Великобритании — по-прежнему признавали право Курляндии на далекий остров. При поддержке губернатора принадлежавшего англичанам Барбадоса курляндские поселенцы опять высадились на Тобаго — и продержались на острове до 1666 года. Якоб старался задобрить братьев Лампсиусов — и даже пытался выкупить у них остров за 200 тысяч флоринов (около 164 млн современных российских рублей). Братья после долгих колебаний всё же отказались — к тому времени основанная ими голландская колония на Тобаго насчитывала уже 1500 поселенцев и 7000 чернокожих рабов, успешно экспортировала сахар, какао и ром. Лампсиусы решили, что, сохранив колонию за собой, заработают больше, — тем более что они получили мощную «крышу», заручившись покровительством французского короля Людовика XIV.

К тому времени перед курляндской колонией на Тобаго во весь рост встал новый страшный враг — всё те же пираты-флибустьеры. Разношерстная пиратская вольница, осевшая на Тортуге и Ямайке, к тому моменту превратилась в самую страшную и необоримую силу. Морские бродяги, слава об отчаянной храбрости и жестокости которых разнеслась по всему христианскому миру, уже не ограничивались нападениями на отдельные испанские корабли и небольшие прибрежные поселения. Флибустьерские армии высаживались на континенте и брали штурмом даже самые мощные крепости и большие города, в том числе находившиеся вдали от моря. При этом самые беспринципные из них начали грабить не только кастильцев, но и корабли и колониальные владения иных наций.

Навестили дети Веселого Роджера и Тобаго. В один прекрасный день в виду острова появились два корабля под началом капитана Роберта Сирла — сподвижника знаменитого Генри Моргана. Морган хотя и был отъявленным пиратом, но настаивал на том, что является верным подданным его величества британского короля Карла II. Сирл вышиб с острова не только голландцев, с которыми Великобритания на тот момент находилась в состоянии войны, но и курляндцев. На Тобаго временно разместился британский гарнизон.

Конец заморской мечты

В течение нескольких последующих лет британцы, курляндцы и голландцы пытались силовыми методами выяснить: так кому же должен принадлежать злосчастный остров? В 1668 году Якоб послал на Тобаго военный корабль, но его подданным не удалось восстановить там власть Курляндии. Попытку повторили в 1676-м, когда на Тобаго прибыло курляндское военное судно «Великан». Находившиеся на его борту одиннадцать чиновников нашли, что обстановка благоприятствует возрождению колонии: им показалось, что на тот момент британцы держались за Тобаго уже не очень сильно. И 1681 году в заливе Якоба бросили якорь два курляндских корабля, с которых на берег сошли новые поселенцы под началом губернатора Франца Монка.

Одновременно герцог Курляндии пытался основать новые колонии. Так, Якоб предложил французам отдать ему карибский остров Мартиника — в счет старого долга за 24 корабля, построенных для Франции на верфях Курляндии. Была попытка основать поселение и на находящемся рядом с Тобаго острове Тринидад. Кроме того, герцог пытался выторговать какую-нибудь территорию у англичан — в качестве компенсации за бывшую курляндскую колонию в Гамбии. Однако, как пишет латвийский историк Александр Валдонис Беркис, после пленения Якоба и разорения Курляндии Швецией все серьезные геополитические игроки потеряли к герцогу уважение. Крупные европейские хищники понимали, что у Якоба нет сил содержать и защищать свои колонии, — а раз так, то и считаться с ним нечего.

1 января 1682 года энергичный, рачительный и умный герцог Якоб, здоровье которого пошатнулось после перенесенного инфаркта, умер в 72-летнем возрасте. Его преемник Фридрих-Казимир в 1686 году направил на Тобаго сразу две экспедиции — одну возглавлял капитан Шмоль, а вторую дворянин Дитрих фон Альтенбокен, назначенный новым губернатором острова. Увы, предприятие не задалось: успешно преодолевшее большой путь губернаторское судно у берегов Тобаго потерпело крушение, а сам Альтенбокен погиб.

В мае 1690 года большинство из тех курляндских поселенцев, кто еще находился к тому моменту на Тобаго, отбыли на родину — по их мнению, дальнейших перспектив у колонии не было. Те, кто не желал уезжать, примкнули к пиратам или растворились среди населения вест-индских колоний других государств.

Но призрак далекого карибского острова еще долго тревожил воображение курляндской знати. Последнюю попытку овладеть Тобаго герцогство предприняло в 1698 году — снарядив экспедицию, для руководства которой наняли британского капитана Уильяма Валерия. Но англичане, которым не по нраву была перспектива заполучить новых конкурентов в Вест-Индии, не позволили людям Валерия высадиться на остров. Было заявлено, что права на остров, некогда дарованные Якобу представителем свергнутой в 1688 году династии Стюартов, больше не имеют силы. Сам остров в 1704 году объявили «нейтральной территорией», и лишь спустя почти шестьдесят лет англичане всё же усадили на нем свою администрацию.

Маленькой Курляндии, разумеется, не по силам было тягаться с европейскими «слонами», и поэтому замысел ее колониальной экспансии потерпел неудачу. Тем не менее вплоть до конца существования герцогства, поглощенного в 1795 году Российской империей, в нем была должность губернатора Новой Курляндии. Должность, впрочем, чисто номинальная — как воспоминание о стародавней эпопее, о далеком тропическом острове, превратившемся в недостижимый фантом…