Зомби в коме, клубника со льдом: путеводитель по избранным альбомам группы «Крематорий»
Лидер «Крематория» Армен Григорян пел о мире, пораженном пандемией, задолго до наступления эры ежедневных сводок о ковиде. В его декадентских куплетах бодро мчатся реанимационные машины, дует мусорный ветер, разливается яд и музицируют зомби. В честь шестидесятилетия поэта, певца и лидера постоянного комитета Всемирного общества друзей кремации и армрестлинга (ВОДКА) Александр Морсин выбрал знаковые альбомы «Крематория», которые если не заставят вас перестать бояться и полюбить апокалипсис, то как минимум станут необходимой прививкой черного юмора, который всячески скрашивает жизнь в сложные времена.
Третий магнитоальбом «Крематория» становится первым опытом группы в электричестве после нескольких лет исполнения хлипкого вальс-рока с пустыми бутылками вместо перкуссии. Песни, как и раньше, в основном в акустике, но теперь от губной гармошки и скрипки заметно искрит, и сыграй группа «Америку» или «Круг сумасшедшей Анны» с усилителем и на большой площадке, она бы достигла своего идеального звучания. На кассете — две нетленки, «Маленькая девочка» и «Сексуальная кошка», здесь «Крематорий» обзаводится узнаваемым почерком и до поры до времени безотказным творческим методом, в котором черный юмор скрывает белую горячку.
Вершина раннего алкогения группы: декадентство под дешевое винишко на грязных простынях еще никогда не было таким привлекательным и богатым на видения.
Заглавный трек с чудовищной возней на электрооргане инвентаризирует вселенную группы и предлагает слушателю своеобразный пересказ Imagine Джона Леннона: представь, что есть мир, где «нагие путаны летают по небу, и всё время стоит весна». Там же мужчины и женщины любят друг друга, «как любят друг друга слоны». Звук альбома не менее причудлив, чем тексты: много эха, случайных прохожих и меланхолии. Это как если бы Сид Барретт ушел из Pink Floyd в ансамбль ДК завода «Серп и молот», бросал там ноты, как игральные кости, и пел про африканских царей и Медузу Горгону.
Самая известная пластинка группы в ее фирменном звуке. После «Комы» Советский Союз обретает еще одну столичную рок-легенду и второго (вслед за Боярским) певца в черной шляпе. Возможно, единственная запись «Крематория», в которой нет ни одного проходного номера. Отсюда в народ ушли «Мусорный ветер», «Клаустрофобия», «Кондратий» и «Безобразная Эльза». Приложением к альбому можно было бы выпустить том афоризмов Григоряна под названием «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть».
Концептуальное пиршество, в котором смерть поверяют смехом и пляшут на костях так лихо, что старой деве с ржавой косой остается только присоединиться к ансамблю.
Местами кабаре, местами хард-рок, местами похоронный марш под портретом Джима Моррисона. Если принять за данность существование катафалков с магнитолой, «Кома», на обложке которой из-под простыни торчат характерные пятки с биркой, должна крутиться в таких постоянно. Самые внимательные услышат на альбоме ритм-бокс в духе Joy Division и размеры как у King Crimson, самые искушенные — пато-мазурку и макабрический джаз. Кроме фронтмена The Doors, над пластинкой также витают духи Шопена, Майка Науменко и Венедикта Ерофеева.
«Клубника со льдом» (1989): позднесоветский арт-рок
Пик творческой активности (три релиза за два года) и удачный переход в арт-рок с интерлюдиями, диссонансами и каскадом гитарных соло на всю песню. Карты, как ни странно, путает титульный трек, отличающийся от остальных — сложных и многоходовых — чуть более чем полностью: прилипчивая «Клубника со льдом» про дюймовочку-асексуалку выглядит завитушкой в конце замысловатой подписи.
Ажурный и поэтичный альбом, который закрывает двадцатилетнюю эпопею советских подпольщиков, лелеющих надежду записать аутентичный британский арт-рок с русскими текстами.
Скрипка, флейта, саксофон — «сомнительный звук, но в каждом аккорде святая вера в рок-н-ролл». Шестиминутный трек «Женщины города роз» — самый продолжительный опус «Крематория». В текстах меньше рефлексии и больше цинизма, однако на фоне условной «Маленькой Веры» (лидера тогдашнего кинопроката) Григорян крепко держал марку рок-интеллигента.
«Зомби» (1991): апокалиптический постпанк и симфо-порно
«Декамерон» Армена Григоряна, разменявшего четвертый десяток. Самая цельная, депрессивная и глубокая пластинка «Крематория», посвященная загробному миру и войне человека с самим собой. Главные темы, они же действующие лица — зло, секс и власть (все плохо кончили). Отсюда семплы из речей Гитлера, отсылки к элегическим БДСМ-сеансам и неизбывная хандра: распад личности на фоне развала страны. Подростковые влажные сны и мемуары сифилитика прилагаются.
Перестроечный русский рок справедливо ругают за ханжество и уклончивое отношение к либидо. «Зомби» в одиночку взрывает опостылевший статус-кво, эякулируя буквально в каждой песне. «Открой, милая, рот, я вложу в него свой пистолетик».
Все это идеально сочетается с обновленным звуком группы, где в паре к скрипке теперь идет не акустика, а электрогитара. И только здесь — никаких клавишных, духовых и даже треугольника. При желании можно расслышать Gang of Four, Swans или The Bad Seeds Ника Кейва, но правдоподобнее, конечно, параллели с похожей звуковой атакой «Ночного проспекта» тех лет. Батя-рок и кабак в «Крематории» не смыть ни водкой, ни мылом.
«Текиловые сны» (1995): отъехавший радиоспектакль в дыму
Вторая часть трилогии о состоянии человека в разных измерениях (между криповыми «Танго на облаке» и «Ботаникой»), сумбурные впечатления от открытия Латинской Америки и бесовские сны от кактусовой водки. Как и стоило ожидать, Григорян вернул группу в уютную психоделию с понятным джентльменским набором (трипы, Кастанеда, бытовой мистицизм) и реанимировал разношенные аранжировки с хором и вальсами.
Нарочито бессвязный набор песен, который, судя по всему, и не должен работать как калейдоскоп или фреска: пробелы, упущенные детали и бермудские треугольники здесь не менее важны, чем записанное на пленку.
Кому надо, тот додумает; радиотеатр как он есть. Возможно, аллегории диска может объяснить параноидальный клип на песню «Белые столбы». В комбинированных съемках с cut-out-анимацией апатичный Григорян затягивается самокруткой — и пелевинский поезд из «Желтой стрелы» отправляется в млечный путь между столбов и надгробных крестов, пока пассажиры тихо сходят с ума.
«Микронезия» / «Гигантомания» (1996): экзерсисы, эстрада и первая усталость
Дилогия-паноптикум, которой не должно было быть, но которую оказалось сложно избежать. Сломавший руку скрипач перебрался за клавиши, клавишник запел, вокалист — ну вы поняли. В половине песен роли меняются, творится черт-те что. Стихи Маргариты Пушкиной и Пабло Неруды, какофония, палома-попс, Штраус, Грета Гарбо, архивы, дискотека, наигрыши и эпитафии.
Обычно такие поделки выходят уже в посмертном каталоге культовой группы, члены которой давно разбрелись по сольным проектам и видятся только на годовщинах гибели фронтмена. «Крематорий» решил пустить коллекционеров в склады и подвалы еще при жизни.
Следить за метаморфозами в сыром материале московского караван-сарая не то чтобы безумно увлекательно, но любопытно. Советские герои обоймы «Нашего радио» редко брались за некоммерческие экспериментальные записи, наплевав на угрозу провала. Тем смешнее, что в этом буреломе случайно натыкаешься на без дураков большие хиты — «Яд» и «2001 год».
Самый форматный диск, попавший в жесткую ротацию, саундтрек «Брата 2» и кассетники дальнобойщиков. По форме ближе к «Коме», по содержанию — к «Текиловым снам». В лирику вернулся Эдгар По, опять где-то рядом кларнет и саксофон, по треклисту гуляют гиены, коты, зебры и африканки. Последние сомнения развеиваются как дым: о том, что всё это голимая сублимация, здесь написано жирным шрифтом.
Тот самый альбом, где лидер «Крематория» вплотную подобрался к Святому Граалю и без обиняков назвал три источника творчества: тунеядство, пьянство, б******* [распутство]. Много лет спустя Слава КПСС постучится в те же двери: «телки, снеки, алкоголь».
Если от всего наследия Григоряна в истории останется только басурманский джипси-треш «Катманду», то следует вспомнить, в какой компании песня появилась на свет. Для ценителей закидонов и охальной петрушки под конец диска припасен «Звероящер»; фанаты Чижа, «Паука» Троицкого и (!) Сергея Крылова соберутся вокруг постиронии «Мсье Серж».
Промежуточные итоги большого пути и пара-тройка шлягеров в народную копилку перед затяжным творческим кризисом, из которого группа уже не выберется. Может показаться, что Григорян сочиняет уже на автомате, но тогда претензии к «Мифологии» смешны: особым разнообразием тем и образов творчество «Крематория» никогда не отличалось, менялся только состав музыкантов. Вот и теперь — те же шляпа, скрипка, ницшеанство и девушки без комплексов в шаге от смерти.
Самое важное в «Мифологии» — хроника нелегких дней Григоряна-творца, которому последовательно изменяют чувство юмора, вкус, острота пера и чутье на ярких персонажей. Теперь они все ходульные и, какая ирония, неживые.
Особого внимания заслуживает рейв-утренник «Гей, попс», где отец-основатель «Крематория» (зачем-то) вступает в неравный бой с российской поп-музыкой и лауреатами «Песни года», особенно из числа содомитов. Получилось не так громко и пафосно, как у Юрия Шевчука, примерно с тем же посылом, впрочем, Григоряна спасают кривые зеркала и подзатыльники не только «танцору Моисееву», но и, например, «критику Троицкому». С тем «самый веселый в мире ансамбль» предпочел залечь на дно и всплыть через пять лет, но, к великому сожалению, никаких оснований для прежнего внимания уже не было.