«Милая, прости меня, я изменюсь!»: как выйти из цикла насилия

Давайте разберемся, что такое домашнее и сексуализированное насилие?

Домашнее насилие — это систематические акты физического, сексуализированного, психологического или экономического насилия, которые совершают партнеры или родственники, независимо от совместного проживания, с целью установления власти и контроля над пострадавшими.

Сексуализированное насилие — это общий неюридический термин, охватывающий различные действия, атакующие сексуальную сферу человека и причиняющие вред тем, на кого они направлены вне зависимости от характера отношений с агрессором.

Дисклеймер: мнения экспертов могут не совпадать.

Убежать от агрессора

— Сейчас такие термины, как «жертва» и «абьюз», у всех на слуху, но вы, насколько я понимаю, используете другую терминологию. Почему?

Надежда Замотаева: Нам важно не стигматизировать пострадавших, поэтому мы отказались от слова «жертва». Мы говорим: «пережившие сексуализированное насилие» или «пострадавшие от сексуализированного насилия». Это подчеркивает серьезность произошедшего и возможность восстановления. Слово «жертва» ассоциируется с понятием «виктимности». Ошибочно считается, что человек является жертвой по жизни и притягивает к себе насильников. «Жертвами» мы называем только тех, для кого насилие, к сожалению, закончилось летальным исходом. Кроме того, по примеру европейских коллег, мы пять лет назад заменили термин «сексуальное насилие» на «сексуализированное насилие», чтобы не возникало некорректных ассоциаций.

В моей практике была масса случаев, когда судья, зачитывая описание преступления, говорил о половом акте. Это совершенно неуместно: насилие — это не половой акт.

Термины «абьюзер», «тиран», «обидчик» — это ярлык для человека, совершившего насилие. Говоря «автор насилия», специалисты, которые работают с жестоким поведением, подразумевают, что человек в качестве субъекта совершил поступок и несет за него ответственность. Таким образом насильственное поведение и личность разделяются. Но этот термин применяется по отношению к тем, кто осознал в себе склонность к насильственному поведению и пытается это изменить.

— Сколько пострадавших к вам обращается в год?

Н.: За 2022 год нам поступило 2200 звонков и более 4000 писем на кризисную почту. Кстати, количество обращений в пандемию увеличилось почти в два раза. Чаще всего женщины использовали кризисную почту. Возможно, сыграл роль тот фактор, что пострадавшие в период карантина находились либо в одной комнате с насильником, либо им было сложно уединиться и позвонить нам.

— Какую поддержку Центр оказывает женщинам, подвергшимся насилию?

Н.: Наши первые «точки входа» — это сервисы: телефон доверия и кризисная почта. Некоторые из тех, кто к нам обращается, хотят ограничиться информационной и эмоциональной помощью. Тем, кто готов работать дальше, мы предлагаем индивидуальную психологическую помощь очно или онлайн. Также в Центре «Сестры» есть онлайн-группы поддержки.

Пострадавшая может получить три бесплатные консультации. За это время снимается кризисное состояние.

Вместе со специалистом пострадавшие могут проработать часто возникающие самообвинения, например, что вовремя не ушла, не среагировала на «красные флажки». В критических ситуациях, если помимо сексуализированного насилия происходит домашнее насилие и есть угроза жизни и безопасности пострадавших прямо сейчас, мы перенаправляем их к нашим партнерам — в кризисные центры. Но только в том случае, когда пострадавшие сами заявляют о своем желании получить помощь: если мы будем настаивать на обращении в кризисные центры, убежища или в полицию, то в каком-то смысле мы повторим модель поведения насильника. Наша задача — дать пострадавшим время прийти в себя и принять решение, как действовать дальше. Пока этого не произошло, мы остаемся на связи и поддерживаем эмоционально.

— Анастасия, расскажите как работает кризисная квартира?

Анастасия Ермолаева: У нас небольшое пространство — всего три комнаты, в которых живет по два-три человека. За два с половиной года работы мы приняли у себя сорок три женщины. Далеко не все они — пострадавшие от сексуализированного насилия в семье, многие этого даже не осознают, ведь живут с любимыми партнерами. Адрес квартиры строго засекречен.

Чтобы обсудить заселение каждой женщины собирается комиссия: психолог, юрист и администратор квартиры. По звонку мы не заселяем — часто звонят неадекватные люди, однажды у нас хотели пожить рома со всем табором. После комиссии мы заключаем договор и отправляем женщину сдавать анализы. Если она в опасности и ей срочно нужно куда-то уйти, мы можем оплатить пару ночей в дружественном хостеле.

Бывает, объясняешь все это женщине, а она: «Ах так! Ну все понятно с вами!» и вешает трубку. Многие, к сожалению, думают, что мы госорганизация и в любой ситуации должны делать для них все возможное. Часто женщины звонят в состоянии аффекта, обещают приехать, а потом успокаиваются и передумывают.

— Жильцы квартиры — кто они?

А.: В основном это неблагополучные женщины, которые успели что-то осознать. Те, кто колеблются, как правило, не доходят до убежища. Возрастная категория — от тридцати до восьмидесяти лет.

Достаточно часто женщины сначала хотят вернуться к обидчику, поскольку находятся в созависимых отношениях, боятся одиночества или угроз, что партнер отберет детей. С пожилыми особенно сложно.

Например, пьющий сын бьет пожилую мать, а она жалеет его и ходит домой кормить.

— А если, например, после разговора с женщиной по телефону вы понимаете, что она в опасности, но в убежище не идет, вы продолжите звонить ей?

А.: Когда мы чувствуем, что человек в опасности, то договариваемся так: если надо, мы перезвоним вечером, завтра или через пару дней. Также мы выясняем, где находится обидчик — рядом, на работе или уехал в командировку, и в соответствии с полученной информацией разрабатываем план безопасности. Но часто те, кто нам звонят, говорят с нами, но ничего не хотят предпринимать. Когда мы перезваниваем им, они или не берут трубку или даже посылают куда подальше. Агрессия для нас не редкость.

— Сколько женщина может находится в кризисной квартире и за что вы можете ее выселить?

А.: В договоре прописано два месяца. Но если у нас есть возможность и мы видим, что женщина старается улучшить свою жизнь — просит сессию с карьерным консультантом, ищет работу, мы продлеваем договор. В этом плане мы отличаемся от организаций-поставщиков социальных услуг. Им выгодно, чтобы женщины жили у них постоянно, потому что их доход зависит от количества клиентов. Например, в кризисных центрах при некоторых епархиях адрес не скрывается и реабилитацией женщин никто не занимается.

Мы с самого начала объясняем, что разглашать адрес квартиры запрещено. Если есть вероятность слежки, мы просим женщину не покидать квартиру какое-то время и покупаем ей продукты. Но часто пострадавшие сами сообщают агрессору адрес или даже приглашают его к себе. Если женщина выпивает или принимает наркотики, ворует, скандалит с соседками, приводит мужчин, мы просим ее покинуть квартиру. Для этих случаев у нас есть камеры слежения и тревожная кнопка.

— После того как женщина покинула квартиру, ей оказывается еще какая-то помощь?

А.: Да, у нас есть чат-группа поддержки. Женщины могут писать, задавать вопросы. Еще мы там анонсируем специальные мероприятия: лекции по психологии и карьерному росту, по правовым вопросам, концерты, мастер-классы, выезды на природу. Недавно мы создали группу для авторов насилия, но мужчины пока присоединяются с неохотой. Как правило, их приводят жены или подруги.

Насилие — это всегда выбор насильника

— До сих пор в обществе есть стереотип, что сексуализированное насилие чаще всего случается с вызывающе одетыми и накрашенными девушками где-то в темном переулке, а насильник оказывается пьяным маргиналом. Это так?

Надежда: Вокруг сексуализированного насилия сложилось много разных мифов, и этот — лишь один из них. На самом деле, сексуализированное насилие может произойти с каждым и с каждой.

Как правило, насильники выбирают тех, кому труднее дать отпор и защитить себя, в том числе в юридическом поле. Основные группы риска — это женщины всех возрастов, дети, пожилые, люди с инвалидностью, мигранты.

При этом важно понимать, что насильниками чаще всего оказываются люди, которые уже были знакомы с пострадавшими: друзья, партнеры, члены семьи и родственники разной степени близости.

«Годам к десяти я знала в деталях, как мать лишилась девственности, как занималась сексом в молодости и боялась забеременеть, что такое групповой секс, как предохраняться по циклу, что она болела гонореей, как собаки оплодотворяют своих самок, зачем коты держат зубами кошек за холку во время совокупления и много всего прочего. Недавно вспомнился случай, когда у меня защемило спину. Мне было лет одиннадцать, мать стала растирать мне спину, сев на меня сверху в халате без трусов. По окончанию такого массажа мне пришлось переодеваться, поскольку моя одежда была испачкана сами понимаете чем. Эти разговоры вызывали у меня бесконечное отвращение, но мать говорила, что я просто очень стеснительная, а она прогрессивная и современная, ведь общаться на такие темы абсолютно нормально. Я боюсь признаться себе даже сейчас: я чувствую отвращение, будто меня изнасиловали. Меня изнасиловала мать, и от этого вдвойне мерзко».

Сообщение на сайте b17 (крупнейший психологический портал, источник психологической помощи и информации о психологах. — Прим. «Ножа»)

---

«Не хочу много писать про этот кошмар, мне так больно. Меня изнасиловал отчим, пока мама была на работе. Этот урод работает на удаленке. У нас с ним шаткие отношения. Он напился в хлам и стал ко мне приставать… Я хотела с ним поговорить, но он меня схватил… и не могу больше продолжать. Я пыталась сопротивляться… В итоге ушла с вещами из дома к подруге. Что мне делать дальше? Хочу подать в суд, сказала матери, что они там разбираются. Это ужасный стресс».

Сообщение на сайте b17

Если говорить о детях, то с ними насильники используют две схемы: либо пытаются подружиться и говорят им: «У нас с тобой будет ото всех маленький секрет», либо запугивают: «Расскажу твоим родителям, какая ты плохая девочка», «Выложу твои фото/видео в соцсети, и все это увидят твои одноклассники».

— Сексуализированное насилие над детьми — самая тяжелая история, поскольку на них легче оказывать давление. Но почему взрослые женщины порой готовы терпеть насилие годами?

Н.: Это еще одно серьезное заблуждение: домашнее насилие легко прекратить, и если взрослая женщина этого не делает, значит, сама этого не хочет. Дело в том, что очень часто насильники контролируют все финансы семьи и обрывают социальные связи своих жен, чтобы у них не осталось путей для отступления. «У хорошей жены муж на первом месте», «Твоя мать слишком часто звонит», «Анька — полная дура, зачем ты с ней общаешься?» — повторяя эти и подобные фразы, агрессор напоминает о принятом в патриархальном обществе подчиненном положении женщины и постепенно отсекает от нее родственников и друзей.

— Но ведь в такой ситуации часто оказываются и вполне успешные и финансово независимые женщины…

Н.: Конечно, они тоже могут подвергнуться домашнему насилию. Но причины их долготерпения иные. Они привыкли быть во всем перфекционистками и демонстрировать обществу красивый «фасад» своей жизни, поэтому воспринимают разрыв отношений как провал проекта под названием «семья».

Я изменюсь, ты мне только помоги!

Надежда рассказывает, что есть важный момент, который внешний взгляд всегда упускает: большинство женщин выходили замуж по любви и помнят партнера другим. Когда насилие происходит впервые, мужчина может ползать на коленях, рвать на себе волосы, говорить, что ненавидит себя, поэтому женщина может искренне надеяться, что такое больше не повторится.

Еще один частый манипулятивный прием — просьба о помощи. Мужчина убеждает: я изменюсь, ты мне только помоги! Многие женщины начинают жалеть насильника и думать: «Как же я могу бросить любимого человека в таком состоянии?»

Кроме того, после акта насилия очень часто следует период «медового месяца». В это время насильник, как никто другой, может быть романтичным. К сожалению, с каждым разом продолжительность хорошего периода сокращается, а когда дело идет к гробовой доске — он вовсе исчезает. Принимая решение уйти или остаться, многие совершают так называемую «систематическую ошибку выжившего»: смотрят только на примеры выживших женщин, но не учитывают статистику по погибшим, поскольку этих данных мало или их вообще нет.

«Живем вместе с мужем четыре года, в браке — два. Секса всегда было много: занимались им, где хотим, как хотим и сколько хотим. Это было самое лучшее время, пока я не забеременела… Во время беременности я не переносила даже слово секс, а о желании заняться им я просто молчу… Первые два триместра у меня был сильнейший токсикоз плюс был постоянный страх за дочь — она для нас очень желанна. Мужу я никак не могла объяснить, что не хочу секса, что мне тяжело… Он всегда брал свое. С того момента секс стал для меня изнасилованием. После родов я думала, что пройдет время, заживут швы и секс наладится, но муж не захотел ждать положенного месяца после родов и с помощью скандалов добился секса уже после первой недели… У меня желание так и не появилось, только усталость и страх перед болью, поскольку после родов появилась эрозия и матка постоянно болит. Раз в неделю бывает, что наш секс приносит мне удовольствие, но остальные разы — это просто мука. Я не знаю, что мне делать… Я хочу нормального секса, но постоянные скандалы и требования мужа каждый день исполнять супружеский долг отталкивают меня от него. Я с ним разговаривала на эту тему много раз, но всегда оказывалось, что я сама во всем виновата…»

Сообщение на форуме woman.ru

— Как женщине прервать насилие?

Н.: Чтобы выйти из круга насилия, прежде всего нужен внутренний ресурс и безопасное место, куда можно уйти, чтобы спокойно все обдумать. Если ресурса уже нет, пострадавшие стараются просто выжить, соблюдая «договоренности» с агрессором: быть хорошей хозяйкой, заботится, привлекательно выглядеть и так далее. Но правила игры меняются каждый день. Агрессору хорошо, когда женщине плохо: ведь он может безнаказанно упиваться своей властью и контролем. Поэтому он, как паук, плетет вокруг нее плотную липкую паутину, а повод для насилия найдется всегда.

Есть такой анекдот: «Приходит мужчина с работы. Жена красиво одета, с макияжем, дома все блестит, суп дымится на столе. Он смотрит на жену и говорит: „Включи свет“. Она включает. „А теперь выключи“. Выключает. И так несколько раз. В какой-то момент ей летит кулак в глаз. Жена плачет: „За что?“ Муж: „А кому ты сигналы подавала?!“»

В среднем, женщины пытаются уйти семь раз. С каждым разом надежда на то, что партнер изменится, исчезает, и в конце концов срабатывает инстинкт самосохранения.

— Есть ли статистика по тому, сколько пострадавших женщин подают заявление в полицию?

Н.: Если говорить о сексуализированном насилии, за двадцать девять лет моей работы в центре статистика, к сожалению, не изменилась: только 10 % пострадавших женщин подают заявление в полицию, и всего 1 % дел доводится до суда.

— А почему процент такой низкий?

Н.: Для успешных следственных действий необходимо сохранить следы преступления, а пострадавшие зачастую не знают, как собирать доказательства, и, например, избавляются от одежды и принимают ванну. Также сотрудники правоохранительных органов могут не информировать пострадавших о том, какие шаги им нужно предпринять дальше. Даже если обращение было подано по горячим следам, многие пережившие насилие женщины решают свернуть на полдороге. Часто это происходит из-за жестокости системы.

Полицейские у нас в основном мужчины и могут считать, например, что замужняя женщина должна предоставлять свое тело по первому требованию партнера. Таким образом транслируется миф о том, что сексуализированного насилия в браке и в партнерских отношениях быть не может. На самом деле принципы добровольного полового акта — это активное и информированное согласие, а также договоренности о том, как секс будет происходить. Согласие на секс отзываемое, и дается оно в конкретной ситуации.

Кроме того, после случившегося женщина может проживать ПТСР, при котором часто блокируются чувства и воспоминания. Но пока идет следствие, ей постоянно придется рассказывать одну и ту же историю сначала дознавателям, а потом следователям, которые могут меняться несколько раз.

Бессонница, ночные кошмары и мысли о суициде

— Расскажите подробнее о ПТСР.

Н.: У многих пострадавших появляются мысли о загубленном будущем. Помимо низкой самооценки часто возникают эмоциональные расстройства: плохое настроение и склонность к слезам, чувство подавленности, душевная боль и даже суицидальные мысли и намерения. Эти состояния, как правило, сопровождаются бессонницей, либо ночными кошмарами, приступами страха и навязчивыми мыслями.

— Наверняка это не может не отразиться на общении с другими людьми?

Н.: Разумеется! У пострадавших может сужаться круг общения, так как они испытывают недоверие к людям. Например, для многих ухаживания противоположного пола могут восприниматься как опасность, если насилие совершил мужчина, а пострадавшая — женщина. Также меняется характер общения пострадавших с окружающими. Из-за погруженности в свою печаль, они порой воспринимаются другими людьми как «холодные», безразличные ко всему и закрытые. Пострадавшие же могут ощущать себя «грязными», «падшими» и «недостойными».

— А что ждет таких женщин в будущем, если они не проработают свою травму?

Н.: Если мы говорим об отдаленных последствиях, то у них могут развиться психосоматические заболевания и нарушение в сфере сексуальных отношений. Повышается риск злоупотребления алкоголем и наркотиками.

— Как, по-вашему, изменилась ситуация за последние годы?

А.: Обращений стало больше. Мы это связываем с повышением информированности в обществе. Например, уже не первый год проходит кампания «16 дней активизма против гендерного насилия». Раньше женщины молчали и терпели, а сейчас готовы бороться за себя.

Н.: С 2019 года значительно выросло и число пожертвований. Нас сильно поддерживает молодежь. Они очень активные, более независимые, не готовые жить плохо. Но главная проблема в том, что в нашей стране нет закона о домашнем насилии. Более того, в 2017 году Государственная Дума приняла законопроект, по которому побои в отношении близких родственников, совершенные один раз, перестали считаться уголовным преступлением, и вместо тюрьмы насильники теперь получают штраф от 5 до 30 тысяч рублей, арест на срок от 10 до 15 суток или от 60 до 120 часов обязательных работ. Пока закон о домашнем насилии не принят, женщины, страдающие от побоев и унижений партнеров, будут чувствовать себя беззащитными.

---

Центр «Сестры» — неправительственная и некоммерческая организация, работающая в Москве с 1994 года. Центр бесплатно и анонимно помогает пострадавшим от сексуализированного насилия и их близким. С 2015 года Центр работает за счет частных пожертвований, что позволяет его команде самостоятельно определять направление развития организации. Все пожертвования идут на обеспечение работы сервисов помощи пережившим сексуализированное насилие: телефона доверия 8 499 9010201, кризисной почты online@sisters-help.ru, индивидуальных психологических консультаций и групп поддержки, а также на просветительскую деятельность Центра.

Ссылка на пожертвования.