Средневековые замки, зороастрийские барельефы и рыцари-крестоносцы. Как дагестанское село Кубачи стало Меккой ювелирного искусства
Аул Кубачи в южном Дагестане славится как «село ювелиров»: гравировку, чернение и прочие технологии ремесла здесь изучают с начальных классов школы. Но мало кто за пределами Дагестана знает, что этому традиционному промыслу — больше тысячи лет. Персидские источники еще в VI веке сообщали о существовании на этом месте города-государства Зирихгеран, жители которого занимались изготовлением и украшением оружия, ювелирным ремеслом, каллиграфическим переписыванием книг, резьбой по камню и другими изящными искусствами. Сегодня инициативная группа историков устроила в ауле полевой исследовательский институт и ищет следы легендарных предков в замках, подземельях, дозорные башнях и заброшенных крепостях. Вера Щербина рассказывает о том, какие еще тайны средневекового Зирихгерана скрыты в современном селе Кубачи.
Аул Кубачи находится в южной части Дагестана, недалеко от древнего города Дербента, в горах, на высоте 1650 метров. Ведут к нему две дороги, которые называются «старая» и «новая» — и ни на одной из них нет асфальта, поэтому любого визитера по дороге в Кубачи основательно растрясет. По «новой» путь к цивилизации быстрее — но на ней регулярно случаются небольшие обвалы, после которых пассажиры выходят из машин и дисциплинированно оттаскивают упавшие на дорогу булыжники в сторонку. Вдоль старой дороги тянутся тонкие трубы газопровода — его провели не так давно, уже в постсоветское время. А вот водопровода в Кубачи так и нет — воду берут из родников. Впрочем, путешественников это не смущает.
Из России сюда приезжают посмотреть на горы и купить ювелирные украшения, а во всём остальном мире Кубачи считается Меккой для коллекционеров персидской керамики Сефевидского периода: у специалистов для таких тарелок есть специальный термин Kubachi ware, и даже в лондонском Музее Виктории и Альберта в зале персидского искусства трудно не заметить ярлычки, указывающие на факт приобретения экспонатов в далеком дагестанском селе.
В домах большинства кубачинцев есть специальная комната «для тарелок», где одна стена сверху донизу увешана этими уникальными образцами, и это странным образом роднит кубачинцев со средневековыми европейскими торговцами-путешественниками: точно так же тарелки со всех концов света — сувениры из путешествий, свидетельства о том, где они побывали, — томились в сервантах голландских купцов; и точно так же раскрашенными персидскими и китайскими тарелками декорированы стены церквей в итальянской Пизе. Не менее знамениты найденные в Кубачи образцы средневековой резьбы по камню — их можно увидеть в Эрмитаже и Лувре.
Каждый житель Советского Союза знал о «кубачинском серебре»: серебряные браслеты с чернением и легко узнаваемым кубачинским орнаментом, рюмки, графины, портсигары можно было найти в отделе сувениров любого крупного магазина СССР. Хотя сами кубачинцы говорят об этой продукции свысока: это, мол, ширпотреб, который делали на комбинате художественных промыслов. В доме каждого кубачинца хранятся куда более сложные изделия — выполненные на заказ или просто «для себя».
Тысячу лет здесь учатся ювелирному делу с детства, в семьях и в школе, — к моменту поступления в университет кубачинец уже владеет ремеслом и волен приобрести еще одну профессию. Самыми популярными направлениями, по рассказам, считаются стоматологическое протезирование и история искусств: и там и там нужны навыки и знания, приобретенные в семейной мастерской.
Предков тут называют «старые мастера», семьи ювелиров — династиями, а само село — по историческому персидскому названию — Зирихгеран. В переводе это слово означает «кольчужники», а «кубачи» — оно же, но на тюркском языке. Глядя из центральной России, трудно поверить, что в маленьком селе может существовать непрерывная передача традиции прикладного искусства, но каждый, кто побывал в Кубачи, понимает, что еще пару веков назад здесь было что-то большее.
Откуда в маленьком горном ауле пошла традиция строить многоэтажные каменные дома-замки с арочными проходами и подземельями? Почему их окружают классического вида крепостные стены с башнями-фортами, датируемые XIV веком, и основательно заброшенные, но еще заметные капитальные дождевые стоки вдоль уже разбитых каменных тропок?
История Кубачи
Кубачинцы всегда были ювелирами, и трудно поставить достаточно отчетливый акцент на слове «всегда». В XVIII веке Василий Татищев пишет о том, что в Дагестане (только что присоединенном к Российской империи) есть аул, где делают украшения для ружей и кинжалов, изящные ювелирные изделия и множество фальшивых денег. Кубачинцы засветились и в Париже: туда они везли ювелирные изделия на продажу и коллекционные тарелки, а обратно — представление о новых европейских тенденциях в искусстве и ворох сатирических песен.
Более ранние упоминания о работах по металлу встречаются в персидских источниках с VI века н. э. и вплоть до позднего Средневековья (то есть за всё время, когда территория Южного Дагестана была частью Персидской империи). Однако из обширной переписки жителей Зирихгерана и их заказчиков следует, что ювелиры занимались не только кольчугами. Несколько лет назад в махачкалинской газете опубликовали переводы некоторых из этих писем — и выяснилось, что за несколько сотен лет отношения между фрилансерами и заказчиками ничуть не изменились:
«От благородного правителя Ахмад-хана Уцмийского его близкому (родственнику) Амир-Хамзе из Зирихгерана.
Мир Вам. Аминь!»А затем:
«Не настало ли время закончить работу над моим пистолетом и выслать его мне? Может быть, ты позабыл про него? Если сделал его, то ты должен немедля доставить его, а если нет, ответить положительно с подателем (сего) письма Салихом. Намерен ли ты, хотя бы после этого, незамедлительно его сделать или нет?
Ты обязан дать мне ответ „да“ или „нет“.
И всё».Письмо, принадлежащее к арабской эпистолярной традиции XIII–XIV веков. Источник
Считается, что с VI и до XV века Зирихгеран был суверенным торговым городом-государством, где придерживались принципа свободы совести: население исповедовало зороастризм, христианство и мусульманство.
Именно зороастрийскими считаются резные барельефы, которые в Кубачи встречаются почти на каждом доме: с них на прохожих смотрят всадники с копьями, пешие воины, барсы, нападающие на кабанов, прижавшие уши зайцы.
Позже, во время насильственной исламизации в начале XV века, всем им посбивали лица и морды — чтобы следовать запрету на изображение живых существ. При этом часть села — так называемый Верхний город — продолжала придерживаться зороастризма еще семь лет после того, как Нижний город стал исламским.
Первым человеком, начавшим исследовать традиции и историю Кубачи, был крупнейший советский этнограф Кавказа Евгений Шиллинг, и он сам признавал, что жители этого аула «совершенно не интересуются своей историей». Зато регулярно слышал от собеседников байку о том, что «кубачинцы происходят от франков» (на местном языке — от «парангов»). Считается, что в XIII веке, во время подготовки к последнему, несостоявшемуся крестовому походу монгольский хан Персии предложил «королю франков» (а в реальности папе римскому) объединить усилия и отвоевать Сирию и Иерусалим у египетских мамлюков. Переписка между ильханом Персии Аргуном и папой римским Николаем IV действительно существует, но дальше начинается легенда, согласно которой папа выслал в Дербент отряд неких рыцарей и оружейников. Но средневековые путешествия занимали несколько лет — когда рыцари добрались до места, ильхан умер, а его наследника Газана крестовые походы не интересовали.
Франкских рыцарей-крестоносцев выставили за крепостные стены Дербента и заперли за ними ворота. В поисках дороги назад, в Европу, рыцари забрели в горы и, по одной версии, основали аул, а по другой — просто научили жителей Зирихгерана всему, что умели.
У этой версии нет ни подтверждений, ни опровержений — ее сторонники и противники сходятся в том, что теоретически такие события могли произойти. Европейцев — торговцев из итальянских республик и наемников со всей Европы — на территории средневекового Дагестана было немало, и некоторые их них даже занимали важные государственные должности при дворе ильханов (например, Изоло Пизанец или Бускарелло Гризольфи). Кроме того, европейские путешественники (и даже такая легенда востоковедения, как Юлиус Клапрот) не раз отмечали, что видели средневековые христианские могилы на кладбищах в Чечне и Кабардино-Балкарии. Но легенда о франкском происхождении продолжает будоражить умы кубачинцев, как будто она может объяснить их несхожесть с соседями.
Сотрудники Зирихгеранского института медиевистических исследований на вопрос об этом игриво отвечают: «Может, этими франками были тамплиеры?»
Но в более серьезном разговоре объясняют, что они, как историки, не рекомендуют чрезмерно увлекаться теориями Дэна Брауна. А затем среди нескольких возможных версий происхождения легендарных франков вновь упоминают последнюю тамплиерскую крепость Рош-Гийом, расположенную в Турции — по местным меркам, совсем недалеко.
Конечно, это расследование происходит не на пустом месте. В советское время историей Кубачи совместно занимались два человека: историк, кубачинец Мисрихан Маммаев и иранист, сотрудник Эрмитажа Анатолий Иванов. Больше южным Дагестаном в советское время никто не интересовался: далеко, тяжело добираться, сложный рельеф, мало исследований — в общем, непросто. Анатолия Иванова в Кубачи привлекли надписи на могильных плитах: такой резьбы по камню и таких орнаментов больше нет нигде на Кавказе, зато они прямо напоминают барельефы на Ближнем востоке, в Ираке и Персии. А Маммаев всю свою жизнь посвятил тому, чтобы описать зороастрийские каменные барельефы.
Единственное, в чем разошлись Маммаев с Ивановым, — это в оценке времени происхождения Кубачи: Маммаев был убежден, что Кубачи — это именно тот самый постантичный Зирихгеран и город-государство с XIV века стоял примерно там же, где нынешний Кубачи. Иванов после серии экспедиций пришел к выводу, что никаких следов развитой цивилизации ранее рубежа XIII–XIV веков там нет, и поэтому Зирихгеран VI века находился где-то в другом месте (где — точно неизвестно), а нынешний Кубачи появился в начале XIV века; он предположил, что там обосновались мастера из Рума (территория современной Турция), — отсюда и легенда о парангах. (Румом именовали Рим, и Византию, и средневековую Италию, и всю Европу, и разные балканские анклавы влахов-румын, и провинцию Ирана в Малой Азии, которую потом отвоевали османы.)
Пару лет назад несколько инициативных кубачинцев с историческим образованием объединились и организовали «Зирихгеранский полевой институт», руководить которым пригласили независимое лицо — московского историка Кирилла Серебренитского, одного из немногих, кто занимается этой темой за пределами Дагестана. С этого момента началось время открытий: местные жители стали рассказывать и показывать тайны.
Например, в одном из домов обнаружился вход в подземелья, уходящие куда-то к крепостной стене, — к сожалению, идти по ним небезопасно без спелеологического оборудования.
На горе Хайдеш (в переводе — «Плетеная гора») обнаружилось небольшое фортификационное сооружение: квадратный форт и основание круглой дозорной башни, сложенные из обработанных камней методом сухой кладки. Находить новые объекты непросто: снизу к ним не подобраться по крутым склонам, а сверху, с дрона, ничего не видно за буйной южной растительностью. Поэтому за главное открытие «институт» благодарен местному охотнику: узнав, что несколько человек активно ищут следы строений, он привел их на соседнюю гору Дупи-ла-муда, в место под названием «Букнэ-жи-ла» (в переводе с кубачинского это означает «старые жилища»), где он «видел какие-то строения». Оказалось, что на горе стоит огромный, неплохо сохранившиеся город с небольшой смотровой башней и рассыпанными по склону остатками строений. Выяснить, что за поселение здесь находилось, планируется в этом году.
«Кто прав: Иванов или Маммаев? — повторяет мой вопрос Кирилл Серебренитский. — Я предполагаю, что правы оба. Зирихгеран действительно существовал в этих самых местах с VI века. Возможно, был в VI–VII веках большой город, а может, и не было. XII–XIII века — трудные времена, и Зирихгеран был не единым городом, а системой небольших, но хорошо укрепленных аулов в труднодоступных местах, на крутых горных склонах. Если хотите знакомых сравнений, то его устройство было больше всего похоже на республику Сан-Марино. Главный аул был на горе Хайдеш, там, где сейчас руины Куба-сани-ла (Солнечный Куба, или Южный). Главная проблема в то время — очень близкое соседство с сильной агрессивной державой Кайтаг. Но во второй половине XIII века Кайтаг по каким-то причинам ослабел (скорее всего, Орда его пошатнула), и где-то в 1290-х—1300-х годах Зирихгеран отвоевал у Кайтага удобные земли, в том числе гору (или часть горы), на которой стоит нынешний Кубачи, — предположительно, это и есть гора Лямци-ла (непонятно только, называлась так вся гора или только ее северный склон). И в 1300-х в очень короткое время были построены форты Верхнего и Нижнего города — так возник нынешний Кубачи. Поэтому прав Маммаев (Зирихгеран расположен именно на этом месте с постантичных времен) и прав Иванов (нынешний город возник в начале XIV века)».
Затем он указывает в сторону старого кладбища: «Нужно спросить свидетелей. Иванов осматривал только те плиты, которые видны над землей, — а здесь некоторые вертикальные плиты вросли по самую макушку. Там указаны имена и даты. Чтобы узнать их, нам нужны археологи, специалисты по куфическим шрифтам, средневековому арабскому, фарси и, вероятно, даже по монгольскому языку времен хана Хулагу, специалисты по мусульманским и зороастрийским орнаментам, нужны спелеологи для осмотра подземелий — нужны все. И государственная лицензия на раскопки».
Ювелиры
«Кубачинцы могут сделать любую, даже самую тонкую работу», — гордо повторяют жители этого аула, но в ожидании заказа продолжают делать на продажу невероятно красивые и безвозвратно устаревшие портсигары и серебряные рюмки. О частных заказах чаще всего можно судить только по личным аккаунтам мастеров в инстаграме.
Фрагмент ножен для шашки работы мастера Дауда Шахаева
Те же, кто решается сняться с места, легко находят работу в крупных европейских ювелирных домах: один из таких путешественников — Усман Шахаев, много лет проживший в Америке, с гордостью рассказал, что лично ремонтировал знаменитую корсажную брошь принцессы Матильды Бонапарт (также известную как «Роза Вандербильта»). А затем, на старости лет, вернулся в Кубачи.
Хотя сейчас ювелирных заказов немного, традицию пытаются сохранять. Например, молодой кубачинец Ильяс Гасангусейнов съездил на молодежный форум «Машук», посмотрел на представленные там проекты и предложил участникам объединиться — так в Махачкале появилась «Мастерская народного промысла», где учат не только кубачинскому ювелирному делу, но и традиционным ремеслам других народов Дагестана: балхарской керамике, гоцатлинской чеканке и другим. С тех пор у Ильяса нет отбоя от учеников: перебравшиеся в Махачкалу выходцы из разных районов Дагестана пытаются приобщить детей к традиции. «У меня, — говорит Ильяс, — такой проблемы нет, я учился дома, в Кубачи, а во многих городских семьях мастерство теряется». И тут же признается, что однажды ювелир — ювелир навсегда: «Даже сейчас, после особенно длинных, тяжелых дней, я прихожу домой и сажусь к столу погравировать — так я отдыхаю».
Те же, кто еще выполняет заказы, нередко жалуются на зарегулированность системы и просто на высокомерие чиновников. «Когда я хочу в Москве купить золото, на меня смотрят с подозрением, потому что я «лицо кавказской национальности», — говорит ювелир Рабадан Каммагаджиев. «А ведь мне оно нужно для работы!» И тут же показывает выполненный из золота и серебра оклад для Корана. И это очень красиво.
Оклад для Корана работы мастера Рабадана Каммагаджиева
Зачем же современному российскому Кубачи исследовать свое средневековое персидское прошлое? Участники инициативной группы «Зирихгеранский институт» говорят так: кубачинцы сами чувствуют, что резко отличаются от основного населения Дагестана, да и термин «паранг», которым их называют жители соседних аулов, не дает забыть о своем легендарном происхождении.
Кроме того, слишком силен разрыв между современным статусом аула и памятью о развитой городской цивилизации, которая была здесь еще какие-то несколько сотен лет назад, и ежедневным напоминанием о которой служат крепостные стены.
Вопрос аутоидентификации достаточно болезненен, и исследования могут помочь залечить эту рану.
Одно из направлений работы — это вполне осязаемые проекты по спасению раннесредневековых зданий в историческом Кубачи: их осталось не более 30, и большинство из них — это заброшенные дома, которые медленно разрушаются; их хозяева живут в городах, и часто — в отдаленных странах: например, в Узбекистане и Туркмении. Некоторые из этих домов, возможно, стоят с XIV века. И, конечно, надо спасать кубачинские барельефы — некоторые из них просто лежат на земле. Самый грандиозный проект — вроде бы фантастический, но жизненно необходимый, — это создание охраняемой территории, микропарка на территориях, где мы обнаружили средневековые руины, прежде всего в Букнэ-жи-ла.
«Больше всего, — говорит Кирилл Серебренитский, — нам необходимо взаимодействие со всеми, кто работает в том же направлении и в этом гносеологическом пространстве. Наша маленькая экспедиция стремится примкнуть к всемирной армии иранистов, кавказоведов, ориенталистов, медиевистов. У нас очень трудный период становления, нужны, конечно, и люди, и деньги, но прежде всего сейчас нам нужна информация: нам нужно знать о том, где и как действуют наши коллеги в других странах и жизненно важно, чтобы коллеги узнали о нас. И, кроме того, мы оказались в средоточии актуальных проблем Южного Дагестана и Восточной Грузии, и поневоле соприкасаемся с тем, чем живет Кавказ сейчас: экономикой, экологией, конфликтологией — мы сосредоточены на начале XIV века, но действуем в начале XXI. Мы уже встречались с коллегами в Грузии и Азербайджане, сейчас ищем пути для научных контактов в Европе и Иране».