«Полярная звезда» Сенатской площади. Какие газеты и журналы издавали будущие декабристы

Журналистское творчество декабристов: рукописные листовки, критические статьи о литературе, очень популярный альманах

После Отечественной войны в России одно за другим появляются политические объединения: Союз благоденствия, Союз спасения, Общество соединенных славян, Северное и Южное общества.

Сначала их участники хотят помочь Александру I преобразовать страну, потом понимают, что в реформах император не заинтересован, и решают: ну что ж, Россия обойдется и без самодержцев. Они, конечно, тогда не знали, что выйдут на Сенатскую в декабре. Декабристами их назовут позже.

В уставах этих обществ есть совпадающий пункт — обязанность насколько возможно широко распространять свои позиции. Поэтому декабристы и сочувствующие очень активно участвовали в журналистике.

«Что есть свобода? Жизнь по воле»

Начинают декабристы с того, что можно делать практически без ресурсов. Для изготовления рукописных листовок нужны только бумага и чернила, еще пригодится немного храбрости — чтобы распространять нелегально.

И, конечно, не обойтись без некоторого количества таланта. Ведь мало просто прочитать листовку, важно не забыть о ней через пять минут. Чтобы затея удалась, люди должны захотеть ею поделиться: передать другому, сделать список, да хоть заучить наизусть и пересказать товарищу, если тот грамоте не обучен. А уж он запомнит и расскажет своим товарищам.

Главная аудитория — солдаты. Практически у всех декабристов есть военный чин, пусть и невеликий, доступ к служивым получить нетрудно. Поэтому одним из популярных жанров становятся агитационные песни.

Рифмы, честно сказать, от изысканных далеки, но цели сделать красиво и в полном соответствии со стихотворными размерами перед авторами изначально не стояло. Главное — выразительность, а ее там хоть отбавляй.

Вот пара строф для примера. Это, если что, совместное творчество Кондратия Рылеева и Александра Бестужева. Датируется примерно 1823 годом.

Царь наш — немец русский —
Носит мундир узкий.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Царствует он где же?
Всякий день в манеже.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!

И дальше в том же духе. Дочитать и посмотреть остальное можно, например, здесь. Небольшой спойлер: кроме актуального на тот момент царя-батюшки Александра I там еще стебут его предшественников — Петра III, Павла I, Екатерину II. Не прямо, но узнаваемо для современника. Заодно досталось Аракчееву, князю Волконскому, генералу Потапову.

Тандем Рылеева и Бестужева не только пишет с нуля — еще пародирует или просто использует чужое для пущей узнаваемости своего. Например, был тогда довольно популярный сентиментальный романс «Ох! тошно мне на чужой стороне…».

Декабристы сочинили этакую ответочку: у нас не лучше, свободы нет, судьи коррумпированные, налоги дерут, вино в кабаках невкусное, Аракчеев — козел, царь не лучше, живем-страдаем. Что с этим делать? Ни на что не намекаем, давайте вместе покумекаем.

Однако не песнями едиными. В 1822 году Никита Муравьев написал «Любопытный разговор». Если коротко, задал себе вопросы о свободе и самодержавии и сам же на них ответил в доступной читателю форме:

«Что есть свобода? Жизнь по воле. Все ли я свободен делать? Ты свободен делать всё то, что не вредно другому. Это твое право. А если кто будет меня притеснять? Это будет тебе насилие, противу коего ты имеешь право сопротивляться».

Полный текст легко найти в интернете.

Автором похожего произведения стал Сергей Муравьев-Апостол в 1825 году. В «Православном катехизисе» говорится примерно то же самое, но в адаптации для верующих: бог создал человека для свободы и счастья, цари тиранят народ, значит, нарушают божью волю.

Дворяне — публика образованная, им декабристы предлагают более сложную и изысканную литературу: «Горе от ума» Грибоедова, эпиграммы и вольнолюбивые стихи Пушкина. Минимум один вы наверняка знаете — «К Чаадаеву». Это там говорится, что «взойдет звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна» и прочее.

Как писать оппозиционные тексты, не привлекая внимания цензоров

Об обуздании прессы Александр I позаботился еще в 1804 году — утвердил первый цензурный устав. Если коротко, под запрет попадали любые сочинения, «противные православной религии и самодержавному строю».

Рукописи перед публикацией надлежало отправлять на проверку. Но, надо сказать, тогда цензоры еще не лютовали: действовали по инструкции — все двусмысленности толковать в пользу автора.

Потом наступил 1811 год. Александр I подумал: «Как-то многовато у них свободы, печатают ересь всякую» — и создал министерство полиции, а при нем специальный комитет, который перелопачивал уже опубликованные книги и прессу. Ну и за цензорами следил заодно, чтоб не халтурили.

1815 год. Император возглавляет Священный союз. Борис Есин в своем учебнике пишет, что целью объединения была борьба с национально-освободительным движением. Гайки закрутили еще чуточку туже.

В 1817 году цензоры получают новые инструкции: если в тексте упоминается какое-то министерство, его представители должны согласовать информацию. Здравствуй, множественная цензура.

Но и это не предел. Через год авторам запрещают упоминать крепостное право, а издавать газету или журнал теперь может не любой желающий, а только известный в ученых кругах человек, притом благонамеренный. Степень благонамеренности определяет лично министр народного просвещения.

К 1820-м годам частная пресса практически теряет возможность открыто высказываться об общественно-политической жизни страны. Поэтому декабристы обращаются к эзопову языку, прячут политические высказывания во внешне нейтральный материал. Например, делают вид, что предмет статьи — исключительно литература или история.

Особенно много пишут об Отечественной войне. Мол, с полководцами России, конечно, повезло, но и о подвиге простого народа забывать нельзя. Педалируют тему не просто так, а чтобы обосновать, почему как раньше быть уже не может. Солдат и самих это волновало: Россию спасли, вся Европа рукоплещет своим освободителям — а дома ничего не поменялось.

Герои вернулись и превратились обратно в мужиков, у которых нет ничего своего, потому что они и сами себе не принадлежат, барин с ними может сделать любую дичь — продать, подарить широким жестом, запороть до смерти на конюшне. И ничего ему не будет. Как так? Не пора ли что-то поменять?

Александр I своей политикой убедительно продемонстрировал: никаких поблажек не будет, за выигранную войну спасибо, но пусть крепостные остаются крепостными.

И народ начинает бунтовать. За двенадцать лет, с 1813 по 1825 год, историки насчитали 540 восстаний. Для сравнения: с начала XIX века и до Отечественной войны их было меньше двухсот.

Что до литературы, ее декабристы много и разнообразно критикуют. Им не нравится, что отечественные авторы подражают зарубежным вместо того, чтобы прокачивать самобытность. Сентиментализм тоже приходится не по вкусу.

Друг Пушкина по лицею Вильгельм Кюхельбекер напишет в статье: «Туманы над водами, туманы над бором, туманы над полями, туман в голове сочинителя». Мол, хватит уже тосковать о погибшей молодости и томно вздыхать под луной (унылой и бледной, как вы все ее описываете). Время требует высокого гражданского пафоса. Какое время? Ну-у-у…

Свои журналы заводят те, кому чужих не хватает

Исследователи делят издания, связанные с декабристами, на две группы. В одних они были только авторами, другие учредили сами. И был еще презанятный журнал, который в этой классификации ни там, ни тут: им совместно владели пылкий оппозиционер и человек, максимально далекий от какого-либо протеста. О нем тоже обязательно расскажу, но позже. Начнем всё-таки с тех, где декабристы просто печатались.

Когда я училась в вузе, на экзамене, если выпал билет про журналистскую деятельность декабристов, достаточно было сказать: они много писали для «Сына Отечества». И преподаватель убеждался, что базовую информацию о периоде студент усвоил.

«Сын Отечества» — это журнал, основанный в 1812 году Николаем Гречем. (Перечитывала университетские конспекты и заметила, что однажды по ошибке обозвала его Гречей. Ну да, такой вариант у студента вызывает больше ассоциаций.)

Кто такой Греч? Петербуржец, дворянин, филолог, педагог. По данным энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, фамилию унаследовал от деда — выходца из Пруссии. В молодости особой известностью не отличался: перевел несколько книг, некоторое время преподавал русский язык в школе при лютеранском приходе, даже успел послужить в цензурном комитете. Это всё до двадцати пяти лет.

А потом решил попробовать себя в медиасфере и начал издавать еженедельный журнал. Изначальная цель — настроить широкую общественность против Наполеона, пишет Краткая литературная энциклопедия. На воплощение этого благого замысла Греч даже получил субсидию в размере тысячи рублей.

Декабристы начали сотрудничать с «Сыном Отечества» в 1816 году. С их появлением редакция стала состоять из двух блоков: умеренные либералы (главный из которых — сам Греч) и оппозиционеры в лице будущих декабристов — это Рылеев, Бестужев с братьями, лицейский дружочек Пушкина Кюхельбекер, Глинка (да, родственник композитора), Мартос.

Из друзей декабристов в «Сыне Отечества» публикуются Жуковский, Дельвиг, Пушкин — куда без Пушкина, Грибоедов, Вяземский, Куницын. Последний слегка перегнул с либеральностью: это после его статьи «О состоянии иностранных крестьян» цензура запретила писать что-либо о вольности или рабстве каких бы то ни было крестьян — что российских, что зарубежных.

Тираж достигает 1200 экземпляров и быстро расходится, Греч делает допечатки. По тем временам — суперуспешное издание. Другому журналу, для которого пишут декабристы и Ко, до таких показателей пилить и пилить. Тиражи «Соревнователя просвещения и благотворения» колеблются от 300 до 500 экземпляров.

Название сейчас кажется странноватым, но вообще-то имеется в виду всего-навсего человек, который стремится распространять знания и помогать бедным. Доходы от журнала тратились на поддержку нуждающихся ученых, студентов и литераторов.

Елена Сонина из СПбГУ говорила на лекции, что редакцию сильно штормило: когда декабристы теряли влияние, «Соревнователь» чуть ли не доносы на них публиковал. Да и в остальное время гражданская позиция выражалась неярко, рассуждений о необходимости конституционных преобразований не было.

Зато в «Невском зрителе» Рылеев опубликовал очень хлесткую поэтизированную сатиру на Аракчеева, и ничего ему за это не было. Почему? Говорят, Аракчеев так и не смог признать, что это он лирический герой.

Произведение называется «К временщику». Очень длинное, поэтому целиком копировать не буду, разумеется. Но вот как оно начинается:

Надменный временщик, и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!

И дальше в таком же духе сорок с лишним строк. Некоторые исследователи высказывают версию, что Рылеев, издатель «Невского зрителя» и цензор, который позволил такое напечатать, остались безнаказанными по одной простой причине: «прожарка» Аракчеева — политический заказ другого влиятельного господина. Им якобы был князь Голицын, тогдашний министр народного просвещения.

Черт его знает, как оно на самом деле. Даже если и были у Рылеева могущественные покровители, от виселицы они его не спасли.

Одоевский + Кюхельбекер = «Мнемозина»

Забавная, должно быть, была парочка. Князь Владимир Одоевский, родня Рюриковичей, романтик, фанатик просвещения, ученый, блистательный музыкант, слова не сказавший против режима, — и долговязый растяпа Кюхельбекер, «бедный Кюхля», убежденный в необходимости свержения строя. Причем центральная роль в этом журналистском союзе была как раз у Вильгельма Карловича.

Союз получился плодотворным.

Журнал, названный в честь древнегреческой богини памяти «Мнемозиной», пользовался популярностью: читатели раскупили сначала 600, а потом и 1200 экземпляров. Да, в первой половине XIX века издание с таким тиражом считалось популярным.

Что писали? Думаю, понятно из названий отделов, а было их семь: «Философия», «Военная история», «Изящная проза», «Стихотворения», «Путешествия», «Критика и антикритика», «Смесь».

Всего вышло три книжки. А потом Кюхельбекер «Мнемозину» забросил — сосредоточился на другом издании.

Три «Полярных звезды» и еще «Звездочка»

Вообще-то Бестужев хотел издавать литературный журнал. Подал прошение в конце 1818 года, но цензурное ведомство его отклонило.

Учебник для студентов-журналистов под редакцией профессора Александра Западова приводит такие причины отказа: 1) слишком юный для издателя возраст — Бестужеву едва исполнилось двадцать лет; 2) недостаточная известность среди ученых; 3) три стилистические неточности, допущенные в тексте.

На самом деле это всё, как говорится, отмазки. Просто Бестужев перевел для «Сына Отечества» главу из зарубежной книги, в которой автор повествовал о тяжелом положении русских крепостных. Дело не в том, что Бестужев — малограмотный ноунейм. Он вольнодумец, и это куда хуже.

Вечный соратник Бестужева Рылеев понимает, что ему тогда даже не стоит и пытаться выбить право на журнал. И товарищи решают издавать альманах — литературный ежегодник.

Формат у их детища крохотный: двенадцатая доля бумажного листа, меньше половины тетрадной страницы. На обложке название — «Полярная звезда» — и подпись: «карманная книжечка для любителей и любительниц отечественной словесности». Не политики, упаси боже. При чем тут вообще политика?

Всего выйдет три книжки — в 1823, 1824 и 1825 годах. Рылеев везде редактирует отдел поэзии, Бестужев занимается прозой и прозаиками, материалы пишут оба.

Именно «Полярная звезда» станет вершиной декабристской журналистики. А еще во многом благодаря ей обозрение литературы прочно займет место в списке жанров.

Тираж первой книжки — 600 экземпляров. Она начинается со статьи Бестужева «Взгляд на старую и новую словесность в России». Там он рассматривает самые известные произведения отечественных авторов — от «Слова о полку Игореве» до современных ему Крылова и Пушкина. Вывод такой: развитие литературы тесно связано с социальным развитием. Кажется, что литература испортилась — давайте поглядим, как там у общества дела. Что в этом особенного? Для XXI века — ничего, но тогда статья вполне могла считаться новаторской и даже в какой-то мере провокационной.

Вторая книжка проходит цензуру в декабре 1823 года, пишет Западов. Рылеев к тому времени уже состоит в Северном обществе, Бестужев готовится пополнить ряды. Оба окончательно определились со взглядами. Титульная статья Бестужева называется «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года». Главный тезис: расцвет литературы возможен только при подъеме общественной жизни, при существовании политических интересов. Сейчас общество бездействует, поэтому и литература переживает кризис.

Семь стихотворений присылает Пушкин, Жуковский для альманаха переводит «Орлеанскую деву» Шиллера и «Энеиду» Вергилия — произведения о борьбе за свободу.

Успех оглушительный. Полторы тысячи экземпляров читатели раскупают за три недели. Денег столько, что издатели не просто покрывают издержки — получают прибыль. До «Полярной звезды» журналистика была убыточной. Считалось, что издавать прессу нужно для выражения идей, а не ради заработка.

К моменту выхода третьей книжки Рылеев и Бестужев уже руководят Северным обществом и готовятся к восстанию. Поэтому «Полярная звезда» № 3 всей собой призывает к революции.

На первых страницах — традиционная статья Бестужева. Главный тезис: у нас нет настоящей литературы, потому что нет настоящей жизни общества. Так говорил Карамзин, так будут говорить и позже.

Бестужев разбирает литературные произведения 1824–1825 годов и оценивает, были ли они полезны для общества. «Разбойники» Языкова и «Братья разбойники» Пушкина — да, потому что главные герои свободны и живут как им нравится, не оглядываясь на мнение других.

А вот над «Евгением Онегиным», считает Бестужев, Александру Сергеевичу еще нужно поработать: Онегин — человек умный и талантливый, но светский. Равнодушный к судьбе Отечества.

После обозрения напечатан отрывок из пушкинских «Цыган». Вновь тема свободолюбия.

Рылеев публикует отрывок из своей поэмы «Наливайко». Главный герой поднял вооруженное восстание, убил многих и погиб сам. Кто-то всегда платит кровью за свободу, как бы говорит Рылеев. Но ничего страшного — зато те, кому повезет, станут жить лучше.

После продажи тиража издатели даже могут заплатить авторам гонорары. Первыми в отечественной журналистике. Да, ребята пришли к успеху.

У Рылеева и Бестужева остаются материалы, которые не напечатали ни в одной из книжек «Полярной звезды», и немного времени. Они решают выпустить вдогонку маленький альманах — «Звездочку».

Увы, на небосклоне российской журналистики «Звездочка» не появится. После событий на Сенатской площади тираж изымут и присовокупят к другим бумагам Рылеева и Бестужева в качестве вещдоков. Почти всё сожгут, каким-то чудом уцелеет лишь пара экземпляров.

А дальше… мы знаем, что будет дальше. Пятерых отправят на казнь, остальных — на каторгу и в ссылку. Зато не всем известно, что «Полярная звезда» не погасла навсегда — в 1855 году в Лондоне начнет выходить альманах с таким названием. Как там говорил Владимир Ильич? Декабристы разбудили Герцена.