Хлеба, зрелищ и остракизма! Как античные политики жульничали на выборах

Родиной демократии по праву считают Древнюю Грецию, а своего расцвета она достигла в Афинах. В политической жизни этого полиса вообще и в механике выборов в частности огромную роль играл жребий. Афиняне старались предотвратить возможную диктатуру, поэтому слепой случай был одним из действенных способов избежать захвата власти: если не знаешь, получишь ли ты вообще шанс быть избранным, стать тираном довольно сложно.

Преподаватель Университета Манчестера Клэр Тейлор пишет, что благодаря жребию расширялся круг людей, которые могли занять государственные должности. Это, в свою очередь, предотвращало монополизацию власти элитой.

По жребию назначались члены Совета пятисот (буле), распорядители жертвоприношений (иеротопы), судьи территориальных округов — демов — и т. д. Голосованием же избирались, например, главный казначей и руководители армии: афиняне понимали, что доверять судьбу войск и, следовательно, государства случайным людям не лучшая идея. При этом никто не мог занимать должность в Совете пятисот два года подряд или более двух лет за всю жизнь.

Голосовать в Афинах имели право только взрослые (20 лет и старше) мужчины, являющиеся гражданами полиса, то есть рожденные от гражданина и гражданки. Их общая численность в разные периоды составляла около 60–170 тыс. человек — примерно половина населения полиса.

Для афинянина участие в выборах было данным по рождению правом и обязанностью. Тех же, кто не голосовал и государственных постов занимать не желал, называли словом «идиот» (ἰδιώτης).

Примечательно, однако, что иногда граждане всё же использовали тактику бойкота выборов как средство борьбы с антидемократическими силами. В 404 году до н. э., после поражения Афин в Пелопоннесской войне, спартанский полководец Лисандр решил насадить здесь подконтрольный Спарте режим. На очередном народном собрании он предложил жителям выбрать себе тридцать верховных правителей — мало, чтобы представлять все афинское общество, но достаточно, чтобы распри среди власть имущих дестабилизировали политическую обстановку. Многие граждане предпочли уйти с народного собрания, не проголосовав, — случай неслыханный для Афин. Сторонники демократии эмигрировали в другие полисы, менее вовлеченные в политику жители просто стали молчаливо игнорировать выборы и распределение государственных должностей.

Достаточно жестокая «тирания тридцати», как называли этот период греки, перестала, таким образом, быть легитимной (поскольку народ не наделил их соответствующими полномочиями) и рухнула через год. Впрочем, большую роль здесь сыграло внешнее вмешательство: сторонники демократии использовали военную силу для свержения тридцати тиранов.

Даже те, кто не интересуются древностью и особенностями афинского политического устройства, слышали об остракизме, которому подвергали (то есть изгоняли) людей, представлявших, по мнению жителей, опасность для полиса.

Процедура голосования была предельно простой. В назначенный день граждане приносили с собой черепки («остракон» по-гречески) с написанным на них именем человека, которого, как они считали, следует выдворить из города, и складывали их в специально отведенном месте. Затем «бюллетени» подсчитывались, и при соблюдении кворума (обычно 6000 проголосовавших) тот, чье имя упоминалось чаще других, подвергался остракизму, как правило, на 10 лет.

Разумеется, здесь открывались широкие возможности для злоупотреблений. Так, археологи нашли около 190 черепков с нацарапанным на них именем известнейшего афинского государственного деятеля Фемистокла. При этом анализ почерка показал, что надписи на этих остраконах были сделаны всего четырнадцатью людьми. Предполагается, что найденные 190 черепков — остатки вброса бюллетеней, произведенного в V веке до н. э. противниками Фемистокла. Впрочем, историк Игорь Суриков придерживается другой версии и считает, что это просто заготовки для голосования, сделанные для неграмотных граждан.

Отказ от практики остракизма тоже был связан с жульничеством. В 417 году до н. э. два главных кандидата на изгнание Никий и Алкивиад, чтобы избежать этой участи, договорились между собой. В результате их сторонники написали на черепках имя политика Гипербола, который вообще не имел никакого отношения ни к одному, ни к другому.

Афиняне сочли такой исход несправедливым и отказались от остракизма.

Тот же Игорь Суриков пишет, что манипулировать демократией было очень сложно, чему способствовала и частая сменяемость должностных лиц, и жребий, с помощью которого они назначались. Но говоря о способах манипуляции, нельзя не упомянуть еще одно явление афинской политической жизни.

Вообще, слово «демагог» переводится как «вождь народа». Однако постепенно оно изменило свое значение, и им стали называть людей неаристократического происхождения, занявших видное место в афинской политике, главным образом благодаря своим ораторским талантам.

Как известно, популист — это политик, который вам не нравится. Но многие демагоги были именно популистами и предлагали решения «в интересах народа». Мы привыкли к эксцентричным (скажем дипломатично) представителям власти, над которыми можно было бы посмеяться, если бы от них не зависела наша жизнь. Однако демагоги в Афинах не сильно уступают нынешним политическим звездам твиттера и инстаграма. Один из них по имени Клеон во время Пелопоннесской войны не только ратовал за борьбу до победного конца, но и предложил в три раза повысить налоги, взимаемые с союзников Афин. Разумеется, это вызвало восстание прежде дружественных полисов, что отвлекло от войны значительные силы афинских войск.

Во второй половине V — первой половине IV века до н. э. софисты формализовали ораторские навыки и, поставив искусство красноречия на прочную теоретическую базу, создали школу риторики — науки говорить красиво и убедительно.

Риторику нельзя назвать жульничеством, но это был действенный способ манипуляции общественным мнением, и многие политические решения принимались не в последнюю очередь благодаря умелому владению словом и силе убеждения наиболее красноречивых представителей правящих кругов.

Самым известным оратором Афин в IV веке до н. э. был, без сомнения, Демосфен. Уже с юных лет он шел к этому, работая и над «техникой» (будущий политик набирал в рот камешки и произносил речи либо пытался перекричать море, стоя на берегу), и над содержательной стороной: великий оратор активно читал греческих классиков.

Демосфен был непримиримым противником македонского царя Филиппа, пытавшегося добиться власти над греческими полисами. Страстные и полные ненависти речи до сих пор называют «филиппиками». Недруги Демосфена говорили, что его красноречию немало способствовало золото персидского царя. Так это или нет, неизвестно, однако примечательно, что сама возможность подкупа афинского политика не казалась чем-то невероятным.

Демосфен питал к македонянам жгучую ненависть, однако его борьба была безнадежной. Ни после битвы при Херонее и разгрома объединенного афино-фиванского войска, ни после уничтожения Фив он не пострадал. Впоследствии, впрочем, Демосфену пришлось бежать из города и покончить с собой, чтобы не попасть в руки к македонянам.

Выборы проходили и в полисе, регулярно противостоявшем Афинам, — Спарте. Однако если первые — образец классической демократии, то вторую мы вправе назвать ограниченной монархией. Правителей (царей) здесь, во избежание узурпации власти, было сразу два. Действовало в Спарте и народное собрание (апелла). Однако фактически руководил полисом совет старейшин (тридцать человек не моложе 60 лет). При этом, в отличие от Афин, где в народном собрании велись очень жаркие споры, в Спарте апелла не была местом для дискуссий: голосовали по принципу «да или нет».

Поскольку спартанцы превыше всего ценили честность и доблесть, махинации на выборах здесь были не такими грубыми и топорными, как в тех же Афинах. Само голосование проходило на слух — участники собрания криком поддерживали то или иное решение. И здесь открывались широкие возможности для злоупотреблений.

Во-первых, старейшинам (геронтам) ничто не мешало, например, утвердить тот законопроект, который им нравился больше. Во-вторых, в случае если одно из решений получало слишком явную поддержку, всегда можно было распустить собрание и позднее созвать новое, чтобы оно проголосовало «как нужно».

К слову, сами геронты избирались следующим образом: «комиссия» закрывалась в доме по соседству с народным собранием, а мимо пришедшего электората проводили кандидатов в старейшины. По громкости крика определяли, кто достоин занять почетный пост. Разумеется, невозможно было с точностью вычислить силу возгласов, поэтому результат голосования во многом зависел от «выборщиков», отмечавших на табличках, кому кричали громче.

Если древние Афины можно — очень условно — уподобить нынешней парламентской республике, то Древний Рим в VI–I веках до н. э. был скорее республикой президентской.

Жители этой страны ежегодно путем голосования назначали двух консулов, обладавших гражданской и военной властью. Избирательную кампанию и агитацию кандидаты (от лат. candida — «белая тога, которую носил желающий занять должность консула») начинали за несколько месяцев до самих выборов. Римский закон гласил, что претендент на важный государственный пост может обратиться к человеку на улице, взять того за руку и объяснить, почему стоит проголосовать именно за него. А вот устраивать совместные застолья или раздавать деньги запрещалось. Однако даже в лучшие годы республики эти ограничения соблюдались отнюдь не так строго, как того хотелось бы наиболее консервативным римлянам.

Подкуп, в том числе завуалированный — в виде раздачи еды и проведения празднеств (хлеба и зрелищ!), был самой обычной практикой.

Юлий Цезарь, добиваясь должности понтифика (верховного жреца), раздал столько денег, что влез в огромные долги. Широко известны его слова в пересказе Светония, которые он произнес, уходя из дома в день голосования: «Либо я вернусь понтификом, либо я вообще не вернусь». Легко догадаться, что деньги сделали свое дело, и Цезарь победил с огромным отрывом от конкурентов.

Законы, направленные на борьбу с подкупом на выборах, принимались в среднем раз в 50 лет с IV по середину I века до н. э. Марк Туллий Цицерон во время своего консульства предложил запретить кандидатам проводить игры — но тщетно: слишком соблазнительным и действенным был этот метод. В 54 году до н. э. всех четырех кандидатов в консулы обвинили в подкупе, и выборы отложили. Денег они потратили столько, что в городе даже поднялись процентные ставки.

Важную роль в предвыборной кампании играли клиентелы — группы римлян, объединенных вокруг своего патрона, нередко — его бывшие рабы, вольноотпущенники, или люди, просто обязанные ему чем-либо.

Эти доверенные лица вели агитацию, отвечали за предвыборные мероприятия — словом, были волонтерами избирательного штаба. Понятно, что и здесь деньги и влияние играли огромную роль: больше бюджет — больше клиентела — больше возможностей в борьбе за электорат.

Выборы консулов проходили раз в год на Марсовом поле в Риме. Голосовали по центуриям. Так называлась рота (сто человек) в древнеримском легионе, а еще — электоральная группа. В зависимости от дохода граждане Рима попадали в одну из 193 центурий. В наиболее богатых из них людей было меньше, чем в прочих. При этом учитывался именно голос центурии в целом (50 % + 1 человек), а не каждого отдельного ее представителя.

В день голосования люди приходили на Марсово поле, писали на восковой дощечке инициалы человека, которому отдавали свой голос, и опускали ее в специальную урну. После этого таблички подсчитывались, и объявлялся результат. Процедуру могли прервать, если кандидаты набирали необходимые 50 % +1 голос.

Интересно, что никакого «дня тишины» перед выборами римляне не знали. Агитаторы кандидатов продолжали работать и на Марсовом поле. Иногда, когда голосование складывалось нежелательным для одного из участников образом, он мог повлиять на происходящее силовыми методами — например, «случайно» сломать скамью, где стояли избирательные урны. Или подкупить жрецов-авгуров, чтобы те объявили, будто видели плохое предзнаменование. В обоих случаях голосование откладывалось на несколько дней, что давало время на работу с общественным мнением.

Порой действовали более топорно и прибегали к простому применению силы, вплоть до убийства, — стычки и физическое насилие были не таким уж редким явлением в древнеримской политике.

Однако в 52 году до н. э. столкновения между Титом Аннием Милоном (честное слово, его так и звали!) и Публием Клодием Пульхром переросли в настоящие вооруженные битвы.

Сторонники Клодия попытались ворваться в помещение, где собрались люди его оппонента, но их атаку отбили: Милон имел много союзников среди гладиаторов. Весь год шли кровавые столкновения, в одном из которых даже был ранен действующий консул. Выборы отложили.

Такое решение, конечно, было наиболее простым способом избежать нежелательного результата. Со времен диктатуры Луция Корнелия Суллы (82–79 годы до н. э.) перерывы в выборах консулов стали случаться всё чаще. Так, в 63 году до н. э. Помпей попросил отложить их на год, чтобы привести на этот пост своего ставленника. Четырьмя годами позже Марк Кальпурний Бибул, соконсул Юлия Цезаря, безуспешно боролся со своим коллегой. Чтобы отложить выборы, он регулярно объявлял, что видит дурные знамения и проводить голосование поэтому нельзя. Таким образом ему удалось оттянуть процедуру на два месяца.

Консулы избирались в Риме вплоть до начала VII века н. э. Однако их должность еще при первых императорах стала во многом символической. «Президентская республика» трансформировалась в абсолютную монархию, которая уже не нуждалась ни в жульничестве на выборах, ни в самих выборах.