Демографический кризис в России

Женщины и мужчины хотят детей, но часто не могут сложить сложный жизненный пазл, поскольку вынуждены выбирать между карьерой, индивидуальными целями и родительством. Многие бы хотели родить ребенка, но не имеют подходящих отношений. В результате рождаемость падает. Поддержка семьи существует в виде множества инициатив, но она не направлена туда, куда нужно, а именно на стабильность семейных союзов.

Мужчины и женщины не могут договориться между собой. Брак оказывается невыгоден для всех. Впору вспомнить Энгельса, который еще в XIX веке говорил о порабощении женщин мужчинами и дал мощный импульс борьбе женщин за равенство:

«Моногамия, возникшая в процессе развития семьи, потребовала жертвы, которые понесли за собой угнетение одних другими. Семья становится отображением общества в меньшем формате».

Но в войне полов невозможно победить — только проиграть. Поэтому в XXI веке оказались порабощены оба пола. И мужчины, и женщины порабощены самим социальным институтом семьи. И те, и другие увлечены борьбой за независимость — и друг с другом. В этой войне гибнут потенциальные дети, которые могли бы появиться, если бы мужчины и женщины умели договариваться, а государство им в этом помогало.

Наши шансы на вымирание велики. На наше место придут более живучие и адаптивные системы, если мы не начнем решать проблему без эмоций и комплексно. Семьи не работают по одному шаблону. Ситуации у людей разные, регулировать их надо разными способами. Для начала сформулируем несколько предпосылок дальнейшего психологического анализа.

1. Второй демографический переход непреодолим в текущем историческом моменте. Он происходит повсеместно и связан как со стремительно увеличивающимся количеством людей на планете (биологическим фактором), так и с индивидуалистической культурой, направленной на повышение качества жизни конкретного человека, а не семейной системы (социальным фактором).

Специалисты-демографы по большей части согласны в том, что эту ситуацию невозможно переломить кардинально. Однако их голос заглушается политиками и общественными деятелями, которые используют эту тему для пиара, с отчаянием напирая на то, что мы вымираем и стареем. Но вместе с нами вымирают и стареют граждане соседних государств. Это общий тренд, мы разделяем один и тот же биологический процесс.

Мы в любом случае будем стареть и вымирать, нуждаться в миграции и испытывать дефицит рабочей силы. Эту ситуацию кардинально не изменить.

Усилия множества стран, подходящих к проблеме системно, не увенчались успехом. Бездумная раздача денег государством — приятная помощь, которая никак не влияет на деторождение.

2. Представление о том, что люди не хотят размножаться, ложно. Конечно, хотят. В жизненных планах большинства мужчин и женщин дети, как правило, имеются. Но они, во-первых, планируют деторождение в среднем на семь-десять лет позже, чем предыдущее поколение, во-вторых, сталкиваются с проблемами, которые не могут решить.

3. Иными словами, детей могло бы быть больше — это третья посылка. Задача демографической политики — помочь их появлению не в принципе, а в подходящей ситуации. Именно на повышение этих шансов должны работать коллективные усилия общества и государства.

4. Дети до сих пор в основном рождаются в семьях. Да, есть и другие ситуации, но большинство детей рождается в семьях. А значит, поддерживать надо именно семьи и их шансы, а не пугать людей запретом абортов. Страх и размножение — не друзья. В свою очередь, поддерживать семьи означает помогать им не разводиться. Шансы у крепкой семьи на двух и даже трех детей выше, чем у мужчин и женщин по отдельности. Таким образом, решение демографической проблемы заключается в стабильности семейных союзов.

Необходимо поддерживать естественное желание женщин и мужчин создавать устойчивые семейные союзы.

А теперь — реальность. Статистика браков/разводов в России:

Соотношение браков и разводов неуклонно стремится к 1:1 — вот основная проблема. Как семейный терапевт, я знаю точно, что разводов может быть существенно меньше. Даже обычная психологическая поддержка помогает паре пережить трудные времена. А если сделать эту поддержку системной, цифры изменятся. Для обеспечения стабильности семейных союзов нужно:

снизить нагрузку на семьи в целом;
поддерживать пару, а не мужчин или женщин в отдельности;
лишить школу возможности невротизировать семьи и детей;
создать гибкую систему социальных поощрений стабильных семейных союзов.

Люди разводятся от отчаяния и усталости. Они пытаются вырваться из «тюрьмы» брака и так достичь баланса. Часто разводы совершаются по поводам, которые люди через несколько лет считают несущественными. Надо стремиться уменьшить количество недостаточно мотивированных разводов. Этим постоянно занимаются семейные психологи, но их усилий, естественно, недостаточно.

При сохранении такого огромного количества разводов шансы родиться у вторых детей стремительно уменьшаются, у третьих — просто исчезают.

По статистике, чаще всего разводятся после 1–2-го года либо 5–9 лет в браке. Если пара преодолела нормативный кризис развития и не развелась, скорее всего, у них появятся дети еще.

Повторим: второй демографический переход непреодолим, большинство людей включают в свои планы родительство, дети появляются в стабильной семейной системе. Но институт брака не адаптировался под стремительные изменения. Исходя из этого, необходимо ставить реальные задачи. В отличие от пустых лозунгов, прикрывающих собой отчаяние, реальные задачи всегда сложны и требуют коллективных усилий огромного количества людей.

Корни проблемы и пути решения

Сейчас принято откладывать рождение детей как можно дольше. Я постоянно слышу от взрослых людей 25–30 лет, что они «еще не готовы». Ставя социобиологический эксперимент по позднему родительству, они не осознают, что чем дольше откладывают, тем сложнее им будет в будущем. Тезис, что к детям необходимо «готовиться», отнюдь не очевиден. Никто не знает, каким мамой или папой станет, это вопрос самопознания и развития. Нельзя научиться плавать на берегу, хоть десять лет учись.

Здоровья и сил с каждым годом всё меньше, по ночам вставать в 35 лет сложнее, чем в 25, а работать на детей при позднем рождении придется вплоть до пенсии. Это очевидно невыгодный жизненный сценарий. Люди его таковым и считают, но боятся говорить об этом друг с другом или устраивают драмы. Разногласия по поводу детей разваливают семейные союзы даже эффективнее, чем любовные истории на стороне.

Надо сделать так, чтобы у людей были равнозначно выгодные социальные варианты при решении завести ребенка. Деторождение не должно вести людей по социальной лестнице вниз. Это должен быть выбор, при котором дети — однозначная ценность, а не катастрофа.

Современная школа не помогает, а мешает решать демографические задачи.

Сначала в школе (или даже в детском саду) детей затачивают на конкуренцию в учебе, зачисление в более сильные классы, получение бесплатного образования. Ребенок трудится 11–12 лет ради рейтингов, основным интересом родителей служит его развитие. Как правило, девочек и мальчиков не готовят к семье, родительству и умению выстраивать стабильные человеческие отношения. Их готовят к тому, чтобы они могли сами себя обеспечить с помощью хорошего образования. Зачем этим условным девочке/мальчику менять школьный сценарий в возрасте, когда деторождение дается легче всего?

Школа задает лишь один вектор развития за счет создания с самого начала в социальной жизни человека конкурентной среды и ее настойчивого поощрения. Там же, где много конкуренции, всегда много невроза. Родители слишком включены в школьную жизнь (делают уроки, ругаются в школьных чатах, мучаются выбором жизненного пути ребенка чуть ли не с пеленок), дети перегружены опасениями. Стресс, стресс, стресс. Разве люди хотят это проживать раз за разом? Конечно, нет. Один раз отмучились — и слава богу.

Альтернативный выгодный сценарий заключается в том, чтобы наша условная девочка, встретив подходящего партнера и родив после школы, затем вернулась к вектору образования и профессиональной самореализации. Для партнера рождение детей тоже не должно означать кабалу на всю жизнь и полное закрытие того же вектора работы и самореализации. Тогда у этой пары появляется шанс и на потомство, и на социально успешную судьбу.

Варианты поддержки

Вот что могло бы дать шанс родиться детям, когда их родители в возрасте 18–25 лет:

сохранение результатов ЕГЭ на 10 лет;
дотация или квота на высшее образование тем, кто родил до 25 лет;
отсрочка от армии до семилетнего возраста ребенка;
массовые ясли с шести месяцев и детские садики на предприятиях (дети рядом — спокойная мать работает или учится);
4-дневная рабочая неделя для отцов с детьми до трех лет (включенность отцов повысится, женщинам не будет так страшно пускаться в это путешествие в одиночку);
уменьшение пенсионного возраста на 5 лет для обоих родителей, освобождение от части налогового бремени в зависимости от количества детей;
активная социальная реклама.

Благодаря этим мерам люди могли бы рожать и воспитывать, когда это физически проще, затем учиться со всеми льготами, в качестве социального профита — отсрочка от армии и более ранняя пенсия. Необязательно ждать возраста, когда дети заводятся сложнее, прерываться в карьере не хочется, а потом еще и работать на детей до пенсии.

Постсоветский патриархат — не решение демографической проблемы, а ее тупик.

Традиционно люди понимали под патриархатом власть мужчины над принятием решений в семье, а также его обязанность зарабатывать. Сегодня принятие решений зависит от психологических характеристик мужа и жены, тогда как под патриархатом мы скорее понимаем разделение сфер семейной ответственности, при котором один зарабатывает, другой — воспитывает. Семья искала новую форму, и одну из найденных мы можем слегка иронично назвать постсоветским патриархатом. Таких семей после развала СССР стало гораздо больше. При этом пол партнеров, исполняющих обозначенные функции, всё чаще меняется.

Такой тип семей по ряду причин часто становится клиентом семейных психологов. Поскольку постсоветский патриархат связан с капитализмом и властью не отца, а денег, семья автоматически попадает в психологическую ловушку. Если вы живете в обществе, в котором деньги — главная ценность, тот, кто их зарабатывает, становится главным, а тот, кто воспитывает, автоматически поляризуется, впадает в зависимость и начинает бороться за права, в том числе с помощью повышенной значимости детей и ухода за ними. Начинается жестокая война полов по поводу того, кто больше делает, устает, страдает, жертвует и т. д.

Система «я воспитываю, ты зарабатываешь» может работать только при высоком доходе мужчин и отсутствии права на развод. Если есть развод, постсоветский патриархат перестает работать автоматически. При этом ни одна из сторон брака не оказывается достаточно защищена в своих интересах, включая детей. Обязательное заключение брачных контрактов при бракосочетании снизило бы стресс и нагрузку на семью, сделав будущее более понятным.

У нас же выходит парадокс, знакомый многим консультирующим психологам: в России устройство семей с высоким доходом мужчин (позволяющим женщинам не работать) аналогично устройству семей в бедных странах с низким уровнем дохода, отсутствием профессиональных возможностей для женщин и институализированным семейным насилием. В таком типе семей у женщин формируется материальная и психологическая зависимость, потому что у них нет уверенности, что они могут обеспечить себя и своих детей сами. Они берут на себя риск, что при разводе мужчина будет содержать детей, а не жену. Если бы алименты жене были прописаны в законе, люди бы более ответственно подходили к семье и к своим обязательствам — а значит, она была бы стабильнее. Мало кто хочет содержать жену после развода, даже если с ней хорошие отношения. Такие обязательства резко сокращают перспективы повторного брака и детей, рожденных в них.

У мужчин в постсоветском патриархате часто создается ощущение, что семье они нужны ради заработка, и раз они зарабатывают, то могут позволить себе многое. Часто отцы «тормозят» с детьми, потому что каждый новый ребенок — это груз ответственности и необходимость больше работать. Где-то ближе к кризису среднего возраста они обнаруживают, что трудятся всю жизнь на семью, но не очень-то счастливы. У более молодых мужчин вырабатывается убеждение, что семья и дети — плохой социальный сценарий, при котором они окажутся в зависимости от женщин, поэтому можно не торопиться.

Конечно, есть множество женщин, которые полностью реализуют себя в материнстве, и отцов, с радостью берущих на себя ответственность за семью, — и это прекрасно. Однако и те, и другие по разным причинам мало защищены при разводах и это подогревает их недоверие друг к другу. Женщины с детьми, материально зависящие от мужчин, — самые растерянные клиентки психологов, которые живут в мире «женщин-жертв и мужчин-абьюзеров». Этот новый мир прикрывает неприглядную реальность того, что их жизненный план оказался не самым удачным, потому что они отказались от профессиональной реализации и при разводе никак не защищены. Мужчины тоже могут обнаружить себя в ситуации, когда они «всё делали правильно» (зарабатывали сколько могли), а в итоге после развода им не дают общаться с детьми, они озлобляются на женщин и семей больше не заводят.

Множество молодых женщин слышат истории про «жертв брака и абьюзеров» и думают: это не для меня, лучше уж без детей и семьи, чем в такой ужасной зависимости и незащищенности. И их сложно переубедить. Статистика разводов упряма и доказывает, что никакого традиционного надежного уклада не существует:

Посмотрим статистику по Дагестану за прошлый год: разводы резко вверх. Специалисты предполагают, что эта статистика фейковая и пары разводятся ради социальных выплат. Даже если это правда, она свидетельствует о гораздо худшем кризисе, чем мы думаем. Большинство людей оберегают границы брака и даже из суеверных соображений не выбирают фиктивный развод. Должно было произойти глобальное обесценивание брака даже в областях, которые мы считаем «традиционными», если там идут на развод ради социальных выплат.

Главный пазл

Чтобы сделать ребенка счастливым, женщине надо всё время быть с ним и сформировать надежную привязанность. Как же быть с эмансипацией, карьерой и личными целями, с комфортом и свободой передвижения? Три года декрета неизбежно выдергивают из профессии, шесть лет — отправляют обратно в первый класс. При этом работающую мать общество часто осуждает: бросила ребенка ради карьеры. Неработающую, впрочем, тоже осуждают: сидит на шее у мужа. Но главный конфликт происходит в душе самой матери, которая должна сделать трудный выбор. Мало кому хочется повторить истории из детства: «Я рос с бабушкой, родители работали, мы мало общались».

Долгий декрет — это наследие позднего социализма, когда таким образом пытались решить проблему демографии, а в результате случилась яма 90-х. В России отпуск по уходу за ребенком с сохранением рабочего места возможен до достижения ребенком трех лет (165 недель), в Западной Европе — от 6 до 12 месяцев, в США — до 12 недель максимум (и работодатель не обязан его оплачивать). При этом почти во всех европейских странах существует «штраф за материнство» — понижение заработной платы после выхода из декрета. Подразумевается, что за время ухода за ребенком человек подрастерял рабочие навыки и теперь его труд стоит дешевле. Поэтому дети в этих странах гораздо раньше идут в ясли и детские сады, а матери — на работу, большее количество семей устроено по партнерскому типу.

В подсознании наших женщин и мужчин прочно засела «норма» про три года декрета: раз в законе прописано, значит, только так и правильно. Через полтора года заканчиваются выплаты матери с ее работы (реальный экономический декрет), материнский капитал тратить на жизнь нельзя. Ребенок же к этому времени требует только больше внимания. Садик двухлетние дети могут посещать лишь на три часа в день, ходить на полный день — только с трех лет. Прибавьте к этому советы психологов не отдавать ребенка в сад раньше четырех лет, моду на длительное грудное вскармливание — и вместо рабочих перспектив и самостоятельного заработка женщина оказывается в тупике. Муж целый день работает за двоих, потом приходит уставший домой, где жена просит о помощи.

Такая семейная система не выдерживает нагрузки и развод начинает отчетливо маячить в прогнозах.

Последствия длительных декретов для семьи в целом и для женщины в частности крайне неоднозначны: вышедшие в декрет женщины теряют профессиональные навыки и социальные компетенции, отцы несут двойную материальную нагрузку и переживают разобщение социальных целей с партнером. Более устойчиво соглашение: мы вместе зарабатываем и вместе воспитываем.

Психологи должны осознать свою ответственность за поддержку невротических установок в теме родительства. Через этап ужаса от шокирующих травм детства у клиентов проходит любой специалист. Но чем сбалансирован этот ужас? Психологические травмы неизбежны, они конструируют личность человека. Так что хватит пугать людей: ведь дети дают много счастья, жизненного опыта и самореализации. В большинстве случаев люди хотят получить опыт родительства. Необходимо снимать у родителей установку на невротический брак — именно он часто ведет к разводу. Мы должны поддерживать устойчивость пары, естественную иерархию в семье (родители, под ними дети, а не наоборот), их добрые отношения, и тогда разводов будет меньше — а детей больше.

Дети и связанные с ними проблемы служат большим стрессом для пары: это и психофизическая нагрузка, и изменение жизненных практик, сексуальная разбалансировка, гендерное разделение и т. д. Модель семейной жизни после деторождения вызывает споры и разобщение, поскольку люди попадают в неожиданное для себя положение, заранее не обсудив детали. Многие партнеры чувствуют себя пойманными в семейную ловушку, не доверяют друг другу, не обсуждают свои индивидуальные цели и потребности. В поисках новой нормы им должен помогать медиатор в лице психологов, юристов и социальных работников.

Демография глазами семейного терапевта. Почему люди не стремятся рожать детей — и можно ли это изменить