Время приключений: как психонавты начала нулевых осваивали Рунет

18+

Настоящая статья не является пропагандой каких-либо преимуществ в использовании отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, в том числе пропагандой использования в медицинских целях наркотических средств, психотропных веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье, а является историческим обзором.

Интернет-культуру начала нулевых многие вспоминают с ностальгией — золотое, мол, было времечко. Пищащий модем, карточки для оплаты интернета, отключение загрузки картинок в браузере для уменьшения трафика.

Интернетизация России в нулевые развивалась головокружительными темпами: количество подключенных к сети росло чуть ли не в геометрической прогрессии. Если в 2000 году в сеть регулярно выходили 3,6% взрослых россиян, то в 2002-м — уже 8%, а в 2005-м — 20%.

Параллельно — уже в невиртуальной жизни — росло потребление наркотиков. Количество «официальных» потребителей психоактивных веществ увеличивалось на сотни тысяч каждый год. В 2001 году на учете состояли около 370 тысяч больных наркоманией, в 2002-м — уже 450 тысяч. К середине нулевых темпы роста немного снизились: в 2006 году было зарегистрировано 500 тысяч наркозависимых.

Понятно, что официальные цифры нужно умножать хотя бы на десять, чтобы получить реальную картину наркотизации.

Происходили и процессы, связанные с изменением отношения к потреблению психоактивных веществ. Наркотики становились «просто товаром», поставки глобализировались, границы между «рекреационными» и «проблемными» веществами размывались, а среди молодежи их потребление становилось разновидностью нормы.

И, разумеется, наркотические субкультуры не могли не пересечься с субкультурами сетевыми. На этом пересечении возникло многоголовое существо: наркокультура Рунета нулевых.

Здесь надо понимать, что наркотиков существует множество и их потребление обычно четко дифференцировано. Александра Дмитриева, изучающая социальные аспекты наркокультуры последних двадцати лет, считает, что наркодвижение структурировалось по «стилям потребления». Например, «типичные представители низших слоев со сниженными уровнями всех капиталов — потребители опиатов». Или «средний слой, в котором можно увидеть несколько „подслоев“ — потребительских полей» (потребители амфетаминов, экстази, каннабиоидов). Или «немногочисленная верхушка среднего класса — потребители галлюциногенов с наибольшим сосредоточением культурного капитала, инкорпорирующегося в символический». Или «поле потребления кокаина, в котором преобладают экономический и социальный капиталы».

Если учесть это — и то, что интернет в начале нулевых был доступен в основном обеспеченным жителям крупных городов, — становится понятно, что далеко не вся «наркотическая Россия» была представлена в сети.

Наиболее маргинализованные классы потребителей полноценного представительства в Рунете, по сути, не имели.

Поэтому интернет-отражение наркокультуры того времени не является полным: например, обсуждений кустарно произведенных опиатов и даже героина в сети было куда меньше, чем более «статусных» метамфетамина и «клубных» наркотиков, хотя количество официально зарегистрированных «героинщиков» с 1999 по 2000 год увеличилось чуть ли не втрое. На форумах было гораздо легче найти апологета «птючевского» стиля жизни с его рекреационным потреблением «легких» наркотиков или психонавта-туссинщика, чем системного «чернушника».

Drug по переписке

Роль интернета в наркокультуре нулевых существенно отличается от таковой сейчас. Тогда сеть не была площадкой для продажи веществ: практически все сделки заключались вживую, при очных встречах с дилерами. Да и в Даркнете особой необходимости не было — сайты, посвященные психоактивным веществам, действовали вполне открыто. В основном они предназначались для общения вовлеченных в субкультуру: участники площадок делились наркоопытом, рецептами, способами снижения вреда и т. д.

Не забываем, что нулевые — это еще и всплеск «аптечной» наркомании, эпоха «Гликодина» и «Кодтерпина», так что существенную долю посетителей наркосайтов составляли школьники, которые не хотели или не могли устанавливать полноценные контакты с барыгами для приобретения «настоящих» наркотиков, а довольствовались общедоступными безрецептурными препаратами.

Один из главных «психоактивных» порталов Рунета двухтысячных годов — знаменитый сайт high.org, в 2001-м переименованный в behigh.org. Его корни лежат в 90-х, в эхоконференции ФИДО ru_drugs, которая была основана — страшно сказать — в 1994 году. Ru_drugs — это весьма элитарная тусовка сопричастных наркокультуре. Там были свои правила общения и критерии оценки новичков — и даже перечень рекомендуемых для участников художественных книг. Этот элитизм перекочевал и в «Бихай».

«Бихай» — это в первую очередь культовый форум. Можно сказать, что из него выросла более поздняя интернет-наркокультура, например, доска /bb/ на «Дваче» в начале десятых годов. Во вторую — трип-репорты, где посетители сайта описывали реальный или вымышленный опыт использования психоактивных веществ. Ну и в третью — всевозможный сопутствующий контент, от рисунков посетителей сайта до информации о снижении вреда от потребления.

«Бихай» — в основном сайт психонавтов, занимавшихся «расширением сознания», со всей сопутствующей кастанедовщиной и тимотилиривщиной. Это можно понять по тем самым трип-репортам: на единичные опиатные трипы приходились десятки описаний приема галлюциногенов и диссоциативов. Вообще, следя за постами на «Бихае», можно было в общих чертах выстроить историю появления и картину распространения тех или иных психоделиков: вот в какой-то момент популярными стали сиропы от кашля, а вот в топ выходит ипомея, а вот все вокруг делятся опытом потребления сальвии.

Стилистика рассказов характерна для Рунета нулевых вообще: это небольшие тексты, в той или иной степени претендующие на «литературность».

Вот, например, случайно выбранные заголовки трип-репортов и небольшой отрывок из одного из них:

— «ДХМ в 10 пунктах, включающих Смерть, Сумасшествие, Начало и Конец»;
— «Золотой трип»;
— «Героин. Мой первый и последний трип»;
— «Прыжок в абстрактное»;
— «История моей глупости»;
— «Они умеют ждать».

«От этой бесконечной прогулки у меня высыхают и вываливаются глаза, сморщивается кожа и облетает кусочками трухи от случайного дуновения ветерка. Мой череп удивленно вытягивается, из него, как перезрелые желуди, выдавливаются кривые зубы. Несколько секунд вечности закончились, дверь чердака так и осталась закрытой, но меня изменили. Оно потеряло личность, потому что думать об этой жуткой твари как о себе я не в силах. И оно желает смерти. Любым способом, для кого угодно. Смерть — это смысл трипа, золото — ее символ, а иначе — кружение на одном месте в неприятной бесконечности. Вы ведь уже умирали во время трипа?»

Справедливости ради надо сказать, что завсегдатаи «Бихая» имели чувство юмора и сами постоянно иронизировали над всеохватной эзотерикой психоактивной культуры. Особенно когда речь шла об аптечных наркотиках или прочих эрзацах «статусных» ЛСД и кетамина.

Другой важнейший источник знаний об интернет-наркокультуре нулевых — архивы сайта drugusers.ru.

Он вырос из более узкой и «тяжелой» наркотической субкультуры — «винтовой».

«Винт», кустарно приготовленный метамфетамин (первитин), наверное, один из самых романтизированных и одновременно стигматизированных в России наркотиков. Не в последнюю очередь благодаря Баяну Ширянову, но об этом ниже.

И информации о «винте» в сети было, пожалуй, больше, чем о любом другом психоактивном веществе.

Как раз для обмена такой информацией был создан сайт «Винтклаб», изначально посвященный исключительно потреблению самодельного первитина и прочих стимуляторов. По сути, «Винтклаб» образовался вокруг огромного «Винт-FAQ», подробного и по тем временам доступного набора рецептов получения первитина.

Довольно быстро сообщество «Винтклаба» переросло сугубо стимуляторную тему — так и появился drugusers.ru. Этот сайт ставил перед собой амбициозные задачи: формирование субкультуры людей, потребляющих наркотики, и всесторонняя помощь наркозависимым. Основными посетителями портала его основатели называли потребителей психотропных веществ, докторов, психологов, специалистов по снижению вреда и людей с терпимым отношением к потреблению наркотиков. Так что drugusers.ru содержал массу информации о снижении вреда и абстинентном синдроме — и даже сотрудничал с несколькими фондами, занимавшимися борьбой как с наркоманией, так и со стигматизацией наркопотребителей. Читать drugusers.ru, впрочем, было убийственно сложно: мелкие белые буквы на черном фоне с ярко-фиолетовыми вкраплениями. После десяти минут на сайте можно было вполне ловить всякие визуалы.

По сути, и Behigh, и Drugusers стремились к тому, чтобы стать этаким подобием американской образовательной организации Erowid и трезво систематизировать знания о психоактивных веществах.

Были и другие сайты аналогичной направленности: от ориентированных на химиков и растамански-планокурских порталов до бесчисленных мелких страниц-клонов того же «Винтклаба».

Книжная культура

И еще немного о «винте». Благодаря «Пилотажам» Баяна Ширянова (Кирилла Воробьева) этот наркотик стал чуть ли не главным символом русской сетевой наркокультуры начала нулевых. Во всяком случае, никаким другим веществам, наверное, столь важных в общекультурном смысле текстов тогда не посвящалось.

«Низший пилотаж» стал известным еще в конце девяностых, после скандальной победы в интернет-конкурсе «Арт-Тенета-97» с Борисом Стругацким в жюри.

«Срединный пилотаж» и «Верховный пилотаж» появились в 2001–2002 годах и развивали идеи первого текста.

Все «Пилотажи» построены по одной схеме: это сборники новелл из жизни потребителей кустарно произведенных эфедрона и первитина. Романы изобилуют откровенными сценами секса, приготовления и употребления наркотиков и ненормативной лексикой — чего, собственно, и ожидаешь от текстов подобной направленности.

Ширянов довольно лихо пользуется инструментарием писателя-постмодерниста — от «рассказов в рассказах в рассказах» и стилистического разнобоя до буквально понятой смерти автора (симулируя ее в «Верховном пилотаже»).

«Низший пилотаж» посвящен позднесоветской стимуляторной субкультуре, а вот «Верховный» и «Срединный» уже повествуют в основном про рубеж девяностых и нулевых и насыщены приметами времени: телевизионной рекламой, реально существовавшими культовыми местами приобретения компонентов и, конечно, интернетом. Доходит до того, что одна из глав «Верховного пилотажа» — невероятно длинное описание-деконструкция (вплоть до анализа использования цитат и двойных цитат) того, как герои общаются на отвлеченную тему на форуме вышеописанного «Винтклаба».

«Имелся у Навотно Стоечко славный компьютер. С камнем-процессором с тактовой частотой 750 мегагерц, с наворотами-прибамбасами, навроде бесхвостой оптической мыши, чумового графического ускорителя и прочих шмудаков-девайсов, что делают жизнь юзера приятной и ненапряжной. И имелся у Навотно Стоечко модем на 56,6 килобит в секунду, подключенный к всемирной сети Интернет.

А у Клочкеда компьютер тоже был. И тоже славный. Но не крутостью, а древностью. Самый первый пентиум. 166 мегагерц. И модем был хиленький, на 14.4. Но и он к Интернету тоже подключен был».

Конечно, на эти книжки тут же накинулись всевозможные «Идущие вместе», обвинившие автора в распространении порнографии: пропаганду употребления наркотиков вменить Ширянову оказалось трудновато даже для такого рода организаций.

Следствие длилось три года, прокуратура требовала для Воробьева (тогда уже члена Союза писателей Москвы) год лишения свободы, но в 2005-м ныне печально знаменитый Басманный суд внезапно отказал гособвинению.

Появлялись в сети и другие книжки про российских «винтовых» — например, «Куб» Павла Шкарина или «Уличный цирк рабочих кварталов» Алексея Рафиева. Все они, в отличие от живых и лютых текстов Ширянова, оказывались зверски серьезными и скучно-поучительными.

Наркотики — плохо

Другой полюс — тексты и площадки в интернете, посвященные антинаркотической пропаганде. В общем массиве информации о наркосреде, пожалуй, именно пропаганда имела наибольший удельный вес. Впрочем, о качестве ее говорить не приходилось.

Основная проблема антинаркотической сетевой (да и несетевой) пропаганды тех лет — ее полнейшая неэффективность. Государство лихорадочно пыталось найти рецепт против взрывного роста наркотизации, но получалось не очень хорошо.

Типичный антинаркотический текст строился по модели жизнеописания наркомана — от первой затяжки или укола до полной потери здоровья, семьи и себя.

Писались такие тексты чаще всего в кондовом газетном стиле, уходящем корнями в советскую журналистскую традицию, и поэтому отпугивали морализаторством:

«Этот же утерянный рай современные искатели пытаются найти и на кончике иглы. С помощью наркотика молодые люди, разочаровавшиеся в жизни и пытающиеся уйти, по их выражению, от „бытовухи“, от реальности, попадают в „царство“, состоящее из „розового тумана“».

Впрочем, были и стилистические исключения — когда журналисты хотели шокировать читателя «черными» подробностями быта наркопотребителей. Можно даже выделить сформировавшийся поджанр «один день с наркоманом»: журналист проделывает со своим информантом весь его путь по дилерам, а затем участвует в приготовлении наркотика.

«Меня затошнило. В этот момент зазвонил телефон, Володя ломанулся в комнату. Мне хватило трех секунд, чтобы вылить раствор в раковину, схватить сумку и куртку и выскочить за дверь… Я ехала домой без денег, с больной головой и в жуткой депрессии. Я плакала в метро, потом дома. Это был один день в андеграунде. Что же делать тем, кто там живет?..»

Подобные тексты, впрочем, тоже стали предметом постоянных издевок в среде самих потребителей, что нашло отражение в одной из глав того же «Верховного пилотажа», где герой разводит глуповатую журналистку на несколько склянок «Солутана», рассказав на камеру общеизвестную байку из наркоманской жизни.

***

В России традиционно распространена криминологическая модель оценки наркопотребления: его рассматривают исходя из категорий преступления и наказания.

Наркозависимый оказывается в первую очередь правонарушителем, а потом уже — больным, представителем субкультуры, приверженцем того или иного стиля жизни и т. д.

Поэтому до сих пор чуть ли не единственным методом борьбы с наркотизацией остается репрессивный: вплоть до недавних предложений ввести уголовную ответственность для потребителей.

Может быть интересно:

Почему «запрет пропаганды наркотиков» вреден для культуры, науки и здоровья нации

Русская сетевая наркокультура, зародившаяся в девяностые, к концу нулевых сильно поменялась, потеряв непосредственность.

Во-первых, серьезно закрутили гайки сверху: тот же Behigh в итоге стал закрытой площадкой и прекратил регистрацию. Во-вторых, в интернет стал приходить большой наркобизнес, что вообще поменяло все правила игры: из площадки для общения сеть превратилась в торговую площадку. В итоге имеем что имеем: огромное пространство «наркотического» Даркнета и минимум информации в открытых источниках. Треш-романтика наркокультуры (а вместе с ней и программы снижения вреда, и попытки борьбы со стигматизацией) была аккуратно вынесена с глаз долой.