Маховик устойчивости: как не пасовать перед жизненными вызовами

В первой главе мы выяснили, что такое устойчивость, разобрались с ошибочными представлениями о ней, познакомились с маховиком устойчивости и сделали первый шаг к пониманию того, какие перемены в восприятии и поведении нужны для повышения устойчивости. Как мы видим из результатов опросов и исследований, устойчивость — довольно редкое качество. Хотя вместе с возрастом и профессиональным развитием обычно наблюдается тенденция ее роста, стабильно высокая устойчивость присуща лишь небольшому количеству людей, даже среди предпринимателей. Весь наш жизненный опыт также доказывает: лишь немногие, попав в неблагоприятные обстоятельства, способны, стиснув зубы, продолжать идти вперед и не сдаваться. В этой главе мы ответим на вопросы: «Почему люди выбирают путь отступления?» и «Какой психологический механизм стоит за решением сдаться?». Ведь не всегда продолжать борьбу — лучшее решение. Часто это ловушка, в которую попадает наш разум. Какая же модель мышления и поведения в итоге помогает повышать устойчивость?

Сварить лягушку в теплой воде

Какое желание вы загадали в этот Новый год? Отличается ли оно от прошлогоднего? День за днем, год за годом наша жизнь течет в одном направлении, и время не повернуть вспять. Не бывает ли у вас сожалений, что годы прибавляются, а вы будто бы остаетесь на том же самом месте? Японский писатель Харуки Мураками написал: «Раньше я думал, люди взрослеют год от года, постепенно так. А оказалось — нет. Человек взрослеет мгновенно. Старение начинается не с первой морщинки или первого седого волоса, а в момент, когда человек отказывается от самого себя». Когда проводила опросы в компаниях, я общалась со многими руководителями HR-департаментов и они отмечали, что на собеседованиях кандидаты с огромным стажем не сильно отличаются от молодых специалистов с одним-двумя годами работы за спиной. «У него на самом деле не 20 лет опыта, а всего год, потому что он 20 лет повторял одно и то же», — сделал довольно резкий вывод один из моих собеседников. О чем-то подобном говорил и один буддийский учитель: «Многие люди по-настоящему живут всего один день, а оставшиеся годы лишь повторяют уже прожитое».

Возможно, кто-то вспомнит выражение «сварить лягушку в теплой воде». Это известная в народе история: считается, что, если кинуть лягушку в кипящую воду, она тотчас подпрыгнет и выскочит; а если положить ее в теплую воду и постепенно нагревать, лягушка будет понемногу привыкать к повышающейся температуре, пока не сварится заживо. Нам кажется, что лягушка не умеет анализировать ситуацию, не осознаёт риска для жизни, пока не становится слишком поздно. Говорю это вовсе не для того, чтобы запугать вас рисками, которые таит в себе «зона комфорта», или заставить напрасно волноваться. Помните: наш образ мышления чрезвычайно прочный. Теория о лягушке на самом деле не соответствует действительности. Многократные научные эксперименты давным-давно опровергли укоренившееся в нашем сознании заблуждение, что «лягушку можно сварить в теплой воде». Как показывают опыты, на самом деле, когда лягушку опускают в кипящую воду, она получает серьезный ожог лап. Возможность того, что она выпрыгнет из воды, остается, но гораздо более вероятно, что лягушка не сможет пошевелиться из-за ожогов и сразу сварится. В теплой же воде лягушке гораздо лучше: когда температура воды повышается, ей становится некомфортно и она сразу же выпрыгивает из кастрюли. Решение вопроса жизни и смерти в этом случае не требует от лягушки много усилий. Без экспериментов ничего нельзя сказать точно, и существующая в нашем воображении фатальная «приспособляемость» лягушки — это на самом деле миф. Но для нас, людей, «приспособляемость» образа мышления как раз и представляет самую большую опасность. Давайте переосмыслим народную мудрость: в опасности мы, а не лягушка. Так бывает: стоит нам принять какую- то историю за чистую монету — и мы больше не ставим ее под сомнение.

Наше сознание как будто насмехается над нами: убеждает нас в правдивости ошибочных представлений, и мы даже не замечаем свою зависимость от привычек.

В последние годы все большее внимание приобретает тема личностного роста и непрерывного обучения. Она популярна как в научных кругах, среди исследователей менеджмента и психологии, так и в сфере государственного управления, в офисах и в СМИ. Активно менять личность, пусть даже обзаводиться маленькой новой привычкой, совсем непросто, и это нас расстраивает. Мы можем представить драйвер личностного роста в виде маховика. Уверена, что у многих он замедлил свою скорость после того, как человек вышел за пределы образовательного учреждения, а чей-то маховик даже заржавел и перестал крутиться. Для того чтобы запустить его снова, нужна мощная движущая сила. У других людей, напротив, маховик вращается на высоких скоростях. Кажется, что они постоянно заняты и будто бы живут полной жизнью, но, возможно, они вертятся на одном месте или движутся в неверном направлении. Поскольку наш образ мышления — это очень устоявшаяся конструкция, разрушить старое труднее, чем создать новое.

История о лягушке, сварившейся в теплой воде, прекрасно иллюстрирует сложность формирования психологической устойчивости. Основа устойчивости — это богатый жизненный опыт, но сам по себе опыт — палка о двух концах. С одной стороны, получение позитивного и негативного опыта помогает нам развивать сопротивляемость неблагоприятным условиям; с другой — опыт также делает нас более зависимыми. Руководитель направления «исследование развития взрослых» Гарвардской медицинской школы Джордж Вайллант работал над темой более 60 лет и выяснил, что у некоторых людей вращающая маховик сила становится тем мощнее, чем больше пережитый ими опыт. Но нельзя игнорировать и тот факт, что под воздействием «эффекта колеи» наш опыт может стать «убийцей по инерции». Люди с высокой сопротивляемостью становятся сильнее потому, что обладают эффективными навыками и знают правильные способы справляться с неблагоприятными явлениями, а вовсе не из-за неприятностей как таковых. При этом ключевой фактор психологической устойчивости — это мышление роста.

Если мы можем почерпнуть полезный опыт из ошибок, которые совершили, и из неприятностей, в которые попали, если мы можем научиться чему-то новому — значит мы не просто быстро восстановимся после неблагоприятного события, но и приобретем новое восприятие.

Профессор психологии Пенсильванского университета Анжела Ли Дакворт провела исследование мышления роста, в котором приняли участие две тысячи учеников старших классов средней школы. Она пришла к выводу, что ученики, которые обладают мышлением роста, гораздо более крепкие и выносливые, чем ученики с фиксированным мышлением. При этом уровень ментальной прочности учащегося напрямую связан с его учебными результатами и тем, готов ли он закончить университет. Взаимосвязь между мышлением роста и уровнем ментальной прочности проявляется не только у учеников — множество примеров, подтверждающих ее, можно увидеть также в среде предпринимателей, деятелей искусств, спортсменов и представителей других профессий. Однако в реальности в душе многих людей сидит пессимист с фиксированным мышлением, который периодически выпрыгивает наружу и дает указания мышлению роста. Классический пример — когда мы разглагольствуем о каких-то изменениях, но не совершаем никаких реальных действий. Если человек не может переосмыслить и скорректировать свой образ мышления, он обречен всю жизнь двигаться в заранее утвержденном ритме: многие попадают в ловушку «бесконечного повторения». Такие люди отказываются что-либо менять, и это отнимает у них возможность дальше расти.

Почему люди выбирают путь отступления?

В психологии и социологии долгое время идет борьба между теориями биогенетизма и социогенетизма. Исходя из повседневного опыта, причиной психологического состояния мы в определенной степени считаем врожденные качества. Например, мы часто говорим о ком-то, что он «оптимист от природы» или «чувствительный от рождения». Попав в сложную ситуацию, мы частично признаем роль своих субъективных действий: «Моя судьба зависит от меня самого, а не от Неба». Однако во время войн, эпидемий, землетрясений и других природных катаклизмов мы не можем не признать, что человек ничтожно мал перед лицом природы, — как говорится, «пылинка эпохи, упав на плечи человека, превращается в гору». Почему, когда неприятности возникают снова и снова, некоторые люди проявляют твердость и находят способы выходить из новых и новых тупиков, а других, наоборот, окутывает ощущение такого бессилия, что они от беспомощности в конце концов решают отступить и все бросить? Чтобы понять, в чем состоит существенная разница между двумя этими типами поведения, давайте обратимся к классическому эксперименту, который в американской психологии называют «краеугольным камнем XX века», — эксперименту по выученной беспомощности (ил. 1.7).

Профессора Мартина Селигмана, специалиста по психологии поведения, считают «отцом позитивной психологии». С 1965 года Селигман совместно со Стивеном Майером проводил ряд имеющих эпохальное значение экспериментов, которые затем стали доказательной базой его теории. Сначала исследователи провели триадный эксперимент: взяли собак смешанных пород и разделили их на три группы по восемь собак в каждой. В ходе эксперимента предполагалось воздействовать на животных электрическим током. Собак из первых двух групп по одной разместили в небольшие клетки, которые серьезно ограничивали их обычную жизнедеятельность, но не лишали возможности перемещения полностью. Далее собак первой и второй групп подвергали ударам электрического тока в произвольном порядке. Удары не наносили собакам серьезных физических травм, но все же доставляли дискомфорт. В течение 90 минут, пока длился эксперимент, собаки первой и второй групп подверглись одинаковому количеству ударов тока равной силы (на них воздействовали 64 раза). Отличие состояло в том, что собаки первой группы могли, приложив усилие, избежать электрошока: для этого им нужно было носом нажать кнопку на стене, и удары током сразу прекращались; у второй же группы такой кнопки не было, и как бы собаки ни старались и что бы ни делали, их постоянно настигали удары током. На этом этапе собаки из третьей, контрольной, группы воздействию электричества не подвергались.

Затем начинался ключевой этап эксперимента. Организаторы поместили собак всех трех групп в ящики. Внутри эти ящики были разделены пополам невысокой перегородкой. По одной половине проходили удары тока, а вторая была абсолютно безопасна. Перегородка находилась на высоте, которую собаки могли преодолеть одним прыжком. На той половине, где проходил ток, установили лампочку, и через 10 секунд после того, как она гасла, по дну ящика шел удар электрического тока. Если собака за эти 10 секунд успевала перепрыгнуть перегородку, она убегала от электрошока; если нет — ее поражал ток и она вынуждена была 60 секунд терпеть боль. На этом этапе собаки всех трех групп подвергались ударам тока десять раз. Между собаками первой (с кнопкой) и третьей (контрольной) групп не было большой разницы: они быстро перепрыгивали перегородку и спасались от электрошока. Однако из восьми собак второй группы (которые на первом этапе ничего не могли сделать, чтобы избавиться от боли) шесть не пытались убежать: они просто терпели все 60 секунд. Такое поведение повторялось девять, а у некоторых собак и все десять раз, когда их били током. Спустя семь дней этих шестерых собак снова поместили в ящик и повторили эксперимент: пять собак не убегали все десять раз и терпели электроудары.

На основе результатов этого эксперимента Селигман вывел свою теорию личного контроля, центральное место в которой заняли понятия «выученная беспомощность», «чувство контроля» и «чувство беспомощности».

Причина того, что собаки — участники эксперимента бросили бороться, заключается не в ударах тока как таковых, а в невозможности контролировать эти удары; иными словами — в потере чувства контроля. Собаки первой группы продолжали настойчиво бороться, находясь в ящике, поскольку на первом этапе эксперимента они привыкли контролировать удары тока. Соответственно, и на втором этапе они пытались изменить судьбу своими действиями. Собаки же второй группы на первом этапе постепенно потеряли чувство контроля, что привело к формированию у них выученной беспомощности. По мнению Селигмана, в ходе эксперимента собаки приобретали (или теряли) чувство контроля, получив определенный опыт: раз многочисленные попытки постоянно приводили к неудачам, они переставали контролировать ситуацию. При этом психологическое состояние отказа распространилось и на другие условия, даже когда у собак появилась возможность контролировать ситуацию.

Ученица Селигмана Маделон Визинтайнер продолжила эксперимент по выученной беспомощности: на этот раз она изучала поведение мышей под действием электрического тока. Визинтайнер исследовала влияние чувства контроля на физическое здоровье. Результаты ее эксперимента были опубликованы в журнале Science в 1982 году. Первую группу мышей (имеющую контроль) 64 раза подвергли ударам тока слабой силы, от которых мыши могли убежать. Мыши второй группы получили такое же количество ударов тока такой же силы, но не могли спрятаться. Наконец, третью группу электрошоку не подвергали. В отличие от эксперимента с собаками, мышам за день до начала эксперимента сделали инъекции с опухолевыми клетками, которые вызывают летальный исход в 50% случаев. При условии отсутствия каких-либо внешних раздражителей 50% мышей, которым ввели данное вещество, заболеют раком, а у оставшихся иммунная система победит раковые клетки. Спустя 30 дней после эксперимента с током смертность среди мышей третьей группы составила стандартные 50%, однако у второй группы (мыши, которые были лишены возможности контролировать ситуацию и убежать от электрошока) — выросла до 75%, а у первой группы (мыши, которые обладали контролем) — равнялась всего около 25%. Новая версия эксперимента по выученной беспомощности доказывает, что длительная потеря контроля существенно влияет на физическое и душевное состояние, а обладание контролем, наоборот, эффективно приводит к оздоровлению организма.

Феномен выученной беспомощности присущ не только животным. В 1971 году аспирант Орегонского университета Дональд Хирото впервые провел эксперимент по выученной беспомощности на людях.

На первом этапе испытуемых поместили в комнату с сильнейшим шумом и сообщили: чтобы прекратить этот невыносимый шум, нужно набрать верный код на панели с кнопками. Две группы — люди, обладающие возможностью контролировать ситуацию, и люди, лишенные этой возможности, — находились в одинаковых комнатах, но у первой группы код успешно выключал громкие звуки, а у второй, какой бы код они ни набирали, ничего не срабатывало. В ходе второго этапа исследователи просили участников опустить руку в специальный ящик: как только рука оказывалась на одной стороне ящика, комнату наполнял страшный шум, но стоило только испытуемому переместить руку на 10 см в сторону — шум прекращался. Участники из первой и третьей (контрольной, которая не подвергались воздействию шума на первом этапе) групп очень быстро научились останавливать шум, меняя положение руки. С участниками же второй группы (не обладавшей контролем) повторилась та же история, что с собаками и мышами. Они беспомощно сидели, не предпринимая никаких попыток что-то сделать, и ждали, пока шум закончится. У испытуемых второй группы на первом этапе эксперимента выработалось чувство беспомощности, вместе с которым возникла мысль о том, что делать что-либо все равно бесполезно. Поэтому вместо того, чтобы проявлять инициативу и пробовать остановить шум, они сознательно выбирали вариант сдаться.

Читайте также

Что такое данности мира, и зачем нам их осознание

Эксперименты по выученной беспомощности, о которых мы говорили выше, наглядно показывают, почему некоторые люди, столкнувшись с жизненными вызовами или попав в неприятную ситуацию, решают отступить на полпути или сразу сдаются. Такое поведение берет начало в пережитом опыте, когда оказывалось, что «сколько бы усилий я ни приложил, положение все равно не спасти». А многократное повторение подобного опыта приводит к закреплению образа мышления. Люди начинают заранее ожидать, что и в новых условиях их действия, как и раньше, окажутся неэффективными, поэтому принимают решение сразу отказаться от борьбы и ничего не предпринимать. Соответственно, ключом к тому, чтобы изменить привычку отступать и повысить устойчивость, является обретение чувства контроля. Конечно, контроль над внешними явлениями, ситуацией или другими людьми — это палка о двух концах. Стремление к чрезмерному контролю может привести к новым проблемам, например к тревоге (об этом мы подробно поговорим в главе 3). Теория личного контроля предлагает определять чувство контроля через вопрос: как вы чувствуете, насколько вы контролируете неблагоприятные ситуации? Обратите внимание на ключевое слово «чувствуете». В большинстве случаев очень сложно точно измерить, насколько мы что-либо контролируем, поэтому важны ощущения: чувствуете ли вы, что имеете контроль? Иными словами — обладаете ли чувством контроля?