Электроскрипка с арабскими мотивами. Как группа East of Eden записала три альбома в конце 1960-х, чтобы стать модной в XXI веке

Давным-давно были времена, когда музыканты правили массовой культурой. Этим странным созданиям, одаренным талантом игры на музыкальных инструментах, даже позволяли выпускать пластинки! Хотя сейчас, в эпоху стриминга, подобная концепция кажется на грани фантастики, но есть мудрые люди, которые всё еще курят трубку, помнят старые добрые времена и клянутся, что всё сказанное было правдой.

Подобным примером оказались East of Eden. В XXI веке их кличут героями эстетики свингующего Лондона. Они создали невообразимый звуковой эликсир из тяжелых риффов, классической музыки Востока, пассажей Белы Бартока и джаз-роковой импровизации а-ля Хендрикс, Мингус и Колтрейн.

История группы началась в Бристоле в 1967 году. Ее костяком стала троица мультиинструменталистов. Рон Кейнс играл на сопрано-, альт- и тенор-саксофоне. Дэйв Эрбас увлекался флейтой, скрипкой, трубой и тенор-саксом. Ответственным за хард-роковые риффы и блюзовые аккорды назначили Джоффа Николсона.

Прежде чем рассказывать об эклектичной музыке первенца Mercator Projected, стоит затронуть бэкграунд исполнителей — у каждого из них был любимый стиль. Это и создало уникальную алхимию, невероятное звуковое приключение первых двух пластинок.

Художник и саксофонист группы Рон Кейнс в детстве побывал на военном корабле, что причалил в порту Бристоля. На палубе из динамика лилась джазовая песня «Фламинго» Эрла Бостика. Так живописец загорелся связать себя с джазом.

Обучаясь в Университете изобразительных искусств, Рон Кейнс музицировал в мейнстримовых джазовых ансамблях и грезил играть бибоп, как Чарли Паркер и Телониус Монк.

Главным рокером будущих East of Eden стал гитарист Джофф Николсон. Влюбленный в рок-н-ролл благодаря бойким хитам Чака Берри, он принес уже на первый альбом гитарную, ритм-энд-блюзовую тяжесть.

Изначально скрипач Дэвид Эрбас рок-музыку не слушал. От отца ему досталось классическое образование и любовь к инструменту. Еще обожал восточную и африканскую музыку, а в шестидесятые, следуя моде, погрузился в духовные искания и целый год постигал секреты мироздания в горах Саудовской Аравии. В аннотации к первой пластинке Mercator Projected даже написали, что в прошлой жизни Дэвид был актером, лингвистом и философом.

Играть прогрессивный рок Эрбаса убедили Рон Кейнс и Джофф Николсон. Друзья объяснили скрипачу, что девушки кайфуют от рокеров, и Дэйв уцепился за этот шанс. К тому же он побывал на концерте французского скрипача Жан-Люка Понти и решил использовать все возможности инструмента. Как показало время, увещевания оказались не напрасными — и скрипка стала вишенкой на вкусном торте под названием East of Eden.

Изысканный первый альбом, который быстро забыли

Друзья быстро смекнули, что дома им ловить нечего, и перебрались в английскую столицу, где кипела богемная жизнь. Там они слушали Фрэнка Заппу и Mothers of Invention, тусовались на площадках с Jethro Tull, Nice и Pink Floyd. И встретили басиста Стива Йорка, который изучал в Стамбуле турецкий фолк, и ударника, фаната кока-колы Дэйва Дюфонта. Они начали с концертов, где их эклектичный стиль бросался в глаза. Вот что писали об одном из выступлений в газете The Financial Times 13 августа 1968 года:

«Первой группой была East of Eden, которая еще не определилась со стилем — их музыка кочевала между ориентальным роком и исполнением чужих поп-хитов, — но играла весьма занятные темы. Именно наличие скрипача в составе, освоившего электрическую манеру, придало им эстетику, которой не хватает большинству современных групп. Утонченная Moth, возможно, оказалась самой впечатляющей песней, но и их обработки набивших оскомину поп-хитов тоже обладали шармом. Они расширили механистический шлягер Бадди Холли Not Fade Away — устроили жесткую ударную дуэль и выдали фри-джазовое, в духе Роланда Кирка, соло на саксофоне. В музыкальном плане East of Eden — более продвинутая группа, чем ее современники. Хотя они могли бы тоже заработать денег, играя попсу».

Группе это пошло на пользу, и 55 лет назад они выпустили Mercator Projected, который взорвал продвинутым роком пресыщенные уши свингующего Лондона.

Вот краткое его описание: возьмите электроскрипку, из которой льются рок и Барток, добавьте восточной флейты и смешайте с шумерскими саксофонами, гитарами, ударными, басом и причудливыми картинами мира — в этом фишка East of Eden.

Альбом оказался амбициозным во всём — от конверта с обнаженной женской спиной, куда художники нанесли карту мира и загадочные восточные символы до микса джаза, симфонизма, этно-музыки и тяжелого рока.

В 1969 году все рок-группы варились в одном котле, поэтому взаимовлияния были закономерными. Так, в открывающем треке Northern Hemisphere пересеклись солидный, с гулкой поступью риффовый рок, которого бы не постыдились Black Sabbath, и психоделические эффекты Pink Floyd эпохи Сида Барретта — пение птиц в сибирском лесу, арабский бридж флейты, перетекающий в радиоэфир, и шумовые осколки в конце трека. Интересно, что скрипка Дэйва Эрбаса здесь звучит, возможно, не столь смело, но зубки он уже показал.

«Тяжелое» направление продолжила Centaur Woman, вдохновленная греческой мифологией и британским блюзовым вторжением. Нервная пьеса — клубок кричащих и отрывистых риффов, сдвоенных визжащих саксофонов, губной гармоники и трехминутного соло на басу. Когда слушаешь историю про «леди Кентавра с милым телом и ликом лошади», то можно услышать явное влияние The Yardbirds и Cream. Но было это сыграно через призму видения и первобытного драйва East of Eden.

Главной фишкой Mercator Projected стал синтез восточных мотивов и европейского симфонизма. Трансовый трек Isadora, посвященный танцовщице Айседоре Дункан, оказался похож на итальянскую классику начала XX века. Пожалуй, кружевные проходы флейты и саксофонов лучшим образом передали, словно в замедленной съемке, неземные па-де-де музы Сергея Есенина.

Интересно сравнить призрачно-эфирный «танец Айседоры» и дикую цыганскую пляску, поданную под соусом напористой скрипки и агрессии Белы Бартока в Communion.

Вообще, на альбоме просматривается сходство арабских мотивов и музыки Старого Света. Например, ласковый звук скрипки подходит и посвященной величественному Нилу, с египетским гитарным соло Waterways, и пропитанной венгерским фольклором Bathers.

Наконец, квинтэссенцией как East of Eden, так и звука конца шестидесятых стали восемь минут инструментальной In the Stable of the Sphinx. В ней соединились кентерберийский рок, психоделия, спейс-рок, скрипка и хард-роковая импровизация.

Пластинка понравилась и критикам, и публике, но коммерческого успеха группа так и не обрела. В 1969 году вышли первые альбомы Yes, Genesis, Juicy Lucy и King Crimson. По иронии судьбы считается, что революцию в прог-роке произвел именно In the Court of the Crimson King, который вышел в октябре 1969 года. Поэтому об East of Eden на много лет просто забыли.

Пожалуй, Mercator Projected удачно влился в души нового поколения слушателей сорок лет спустя. В 2008 году в журнале All Music Guide пластинку назвали «лихим альбомом в прогерском движении» и «смелой попыткой, которая получилась так же хороша, как In the Court of a Crimson King, и даже более захватывающая». А в 2009 году Mercator Projected включили в список 150 альбомов, которые непременно нужно услышать.

Бешеная труба, умноженная на два

В 1969 году Стив Йорк и Дэйв Дюфонт ушли из группы из-за коммерческих неудач. Поэтому второй лонгплей записали с новым басистом Энди Снеддоном и ударником Джеффом Бриттэном, который в середине семидесятых прославился в Wings Пола Маккартни.

Дисгармоничный, громкий, сюрреалистичный и маниакальный — такое первое впечатление вызывает вторая пластинка Snafu у неподготовленного к авангарду восприятия. В 1970 году East of Eden нарочно отошли от мелодизма Mercator Projected и записали альбом во фри-джазовом ключе, чтобы пощекотать нервы привередливым меломанам. Об этом говорил в одном из интервью Рон Кейнс. Кроме того, звучание новой работы было близко к живому импровизационному саунду.

Вообще, Snafu — альбом-обманка. Черно-белое фото в духе Анри Картье-Брессона с пожилой скрипачкой, играющей возле ресторана, навевало мысль о том, что содержание будет ностальгическим. Да и первый трек Have to Whack It Up — типичный для начала семидесятых, хоть и не лишенный фирменного почерка East of Eden и кусачей скрипки, вязкий хардовый джем. Казалось, что новая работа либо продолжит прошлое направление, либо вовсе уйдет в бескомпромиссный «тяжеляк». Впрочем, из «старых времен» осталась основа музыки арабского Востока.

Ну а дальше начался фееричный праздник непослушания исполнительским канонам. Уже в треке Leaping Beauties for Rudy / Marcus Junior началось форменное безобразие — замес хардовой гитары, авангардных созвучий тенор- и сопрано-сакса и скрипичный баттл, достигший в Beast of Sweden запредельного апогея! Наконец, в Xhorcom и Habibi Baby квинтет покинул границы фри-джаза и устремился в сторону мистического спейс-рока.

Безусловно, подобную музыку в трезвом уме создать весьма трудно, но на вопрос о расширителях сознания Рон Кейнс и Джофф Николсон в августе 2020 года уклончиво ответили, что вещества на их музыку не влияли. В таком случае, вникая в мелос орущего на грани сакса, можно лишь позавидовать нетривиальным способностям ребят.

Полвека спустя можно с уверенностью назвать Snafu некоммерческой работой. Но в 1970 году вкусы европейской публики были изысканными, поэтому китчевый альбом угодил в топ-30 пластинок британского чарта, а сингл Ramadhan занял второе место во Франции. Только группе это не помогло — лейбл Deram не увидел в их музыке коммерческого потенциала и разорвал контракт. За этим последовала очередная смена состава.

Закат East of Eden

1971 год принес коллективу новые ориентиры. Из «стариков» в группе остался скрипач Дэйв Эрбас. К нему присоединились гитарист Джим Роше, ударник Джефф Аллен и басист Дэвид Джек, который взял бразды правления. Помимо этого группа перебралась на лейбл Harvest, где выпускали пластинки такие прог-гиганты, как Pink Floyd, Edgar Broughton Band и The Greatest Show on the Earth.

Новый альбом, названный просто East of Eden, оказался более мягким из-за сплава нежной флейты, блюзовой основы и элементов кентерберийского рока. Блюзовые влияния принес гитарист Джим Роше — если послушать его соло в тягучей, как смола, Crazy Daisy или кружева в Here Comes the Day, там явно ощущается вдохновение творцами британского вторжения. В той же Crazy Daisy маэстро Дэйв Эрбас ввернул экзотические созвучия арабского Востока.

В остальном работа преисполнена чисто английским драйвом и украшена скрипичными арабесками. Чего стоит взрывающая виниловое пространство то ли скрипичная джига, то ли отвязный цыганский танец в Wonderful Feeling или испанский зной в Take What You Need. Таким образом, несмотря на все упреки старых поклонников, музыка проще не стала — она стала другая. Фри-джаза больше не было.

Еще на третьем альбоме была проникновенная, полуакустическая, с атмосферной флейтой, баллада Goodbye, которая ничем не уступает фолк-шедеврам Led Zeppelin. И, наконец, в финальной части No Time они устроили немыслимый авант-нойз!

Пожалуй, нельзя сказать, что на третьем альбоме история East of Eden закончилась. Просто их музыка уходила всё дальше от оригинального звучания.

После записи New Leaf в 1972 году группу покинул Дэйв Эрбас, и от East of Eden осталось лишь название, под которым совсем другие люди выпускали пластинки до 1978 года.

В 1997 году Рон Кейнс, Дэйв Эрбас и Джофф Николсон снова объединились под брендом East of Eden и стали играть современный фьюжн с использованием драм-машин и синтезаторов. До 2005 года они даже выпустили несколько компакт-дисков.

После следы группы затерялись в архивах фанатов андеграунда до 2012 года. Тогда появилась пластинка с записью концерта 1970 года в немецком Эссене. А в 2015-м французские бутлегеры Verne выпустили концерт в Цюрихе.