Лучшее в полнометражной анимации 1980-х: Восточная Европа

Чехословакия

В 1980-х противоречия разных анимационных школ Чехословакии стали болезненно очевидными. Они всё еще могли сосуществовать параллельно, как андеграундная анимация СССР с более детскими картинами предыдущих десятилетий, но делать вид, что не существует разницы между мейнстримной детской анимацией и «темным» течением, основоположниками которого еще в 1970-х стали Ян Шванкмайер, Любомир Бенеш, Вера Ньюбауэр и другие, было уже нельзя. Не то чтобы анимация 80-х сильно отличалась от 70-х тематически и эстетически. Скорее, темы, которые «темное течение» поднимало в коротком метре, постепенно переползли в полный.

Это условное противоборство, хоть и неявно, обнажилось в 1980 году с выходом двух кинотеатральных релизов, оставленных практически без внимания.

Мелодраматический хоррор «Кровавая пани» посвящен странной истории местной кровожадной шляхтянки Чахтицкой пани, она же Катержина из Комарова. Cловацкий режиссер Виктор Кубал работал с фольклорными темами еще с сороковых, обращаясь к словацкой истории и национальным легендам (например, на родине особенно известен его фильм «Разбойник Юрко»). Важно подчеркнуть, что Кубал не принадлежал «темному» направлению: он долгие годы выпускал вполне детские телевизионные мультсериалы. И даже «Кровавая пани» выглядит поначалу вполне по-детски: Катержина разговаривает с птичками и животными, как диснеевская принцесса, а ей служат комические слуги, включая азиата-каратиста.

Но потом происходит любовная драма, которая полностью меняет Катержину, и она буквально начинает купаться в крови.

Стиль Кубала не раскрывает физиологических подробностей, но даже простая покраска силуэта Катержины в красный цвет придает изображению шокирующий эффект, не говоря уже про монтаж убийства девушек.

Последний же фильм Карела Земана «Сказка о Гонзике и Марженке» совсем другой — и по стилю, и по технологии, и по атмосфере. Сходство только в использовании фольклорного материала. Это скорее сказка, чем легенда. Земан стилизует ее под живопись высокого Средневековья, хотя ее сюжет отсылает к романтическим традициям — с оборотничеством, превращением доброго персонажа в злого и т. д. Эстетически «Сказка о Гонзике и Марженке» продолжает стиль, заданный предыдущим фильмом Земана «Крабат», но с нежной желто-зелено-розовой гаммой, воспроизводящей колористические решения гравюр — правда, не средневековых, а раннего ХХ века. Эта изысканная сказка стала красивым прощанием со старой чешской анимацией.

В 1985 году выходит «Крысолов» Иржи Барты — человека, переработавшего наследие своего учителя Иржи Трнки. Его куклы всегда были гипертрофированными, выходящими далеко за рамки традиционного чешского кукольного театра, хотя в «Крысолове» это заметно чуть меньше. Первая его половина, воспроизводящая быт Гамельна, наследует традиции экспрессионизма, уходя в гротеск и не сдерживая себя в омерзительности дизайнов. Положительные герои, в том числе и Крысолов, показаны в более романтическом ключе (оппозиция романтического и уродливого всегда лежала в основе кинематографического экспрессионизма). Также здесь есть любовная линия. Вообще сюжет основан на новелле Виктора Дыка, в которой крысами становились алчные и бесчестные бюргеры, не только обманувшие честного музыканта, но и убившие его возлюбленную. Хотя персонаж не показывается антигероем, остается мрачный колорит фильма с деформированными человеческими пропорциями и черными декорациями.

Но главным откровением чехословацкой анимации, на долгое время определившим ее лицо, стал «Сон Аленки» Шванкмайера.

В восьмидесятых режиссеры короткометражной анимации часто принимались за полный метр. Бархатная революция случится всего через год, процессы демократизации начали происходить еще раньше. Отчасти это связано с XXVII съездом в Советском Союзе: курс на либерализацию был взят в стране, определяющей политику всех других стран социалистического лагеря. Все понемногу освобождались от ига доминирующей культуры, в том числе в анимации. Чехословакия и раньше не испытывала недостатка в «темной» анимации, которая не шла на экспорт в Советский Союз, однако ее расцвет едва ли был бы возможен, не случись этих политических процессов.

«Сон Аленки» — вольная экранизация «Алисы в Стране Чудес». Девочка, ползая по старому дому, попадает в ужасающий, абсурдный мир кукол, которые организуют свое собственное общество — в извращенном его понимании. Некоторые куклы живут обособленно, иные под управлением Белого Кролика с остекленевшими безумными глазами преследуют и пытаются уничтожить Аленку. Давать лишь социальную трактовку этой работе было бы глупо. «Сон Аленки» выходит за пределы навязываемых однозначных интерпретаций, он куда шире, но хорошо смотрится в контексте 1980-х и резонирует с «Крысоловом» Барты. Ян Шванкмайер и Иржи Барта перевернули традиционные представления о чешской кукле и стоп-моушене, наполнив их новыми смыслами.

Впрочем, в Чехословакии были не одни лишь эксперименты.

«Приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка» — чешский стоп-моушен, наследующий традиции национальной марионетки. Режиссер Станислав Латал специализировался на добродушных экранизациях классики. В «Робинзоне Крузо» заметна несвойственная оригиналу грусть, тоска по потерянной в приключении жизни. При этом его «Похождения бравого солдата Швейка» в значительной степени лишились социальной остроты оригинала.

Сказки Отфрида Пройслера были популярны во всей Восточной Европе и неоднократно экранизировались, особенно «Маленькая колдунья». Аниматограф вообще питает слабость к изображению девочек-ведьм. Первым условно девчачьим мультсериалом можно считать «Душеньку-полуведьму» Famous Cartoon Studios, первым седзе-аниме — «Ведьму Салли». Чехословацкая «Маленькая колдунья» несравнима по влиянию с этими тайтлами, однако показывает приятное разнообразие в репрезентации девочек и детской женственности — озорства, баловства и легкой необузданности.

Детская анимация Чехословакии не всегда следовала советским шаблонам.

«Великий сырный заговор» — очень нетипичное кино для социалистического блока, поскольку показывает антигероев.

То, что с легкостью показывал Юзеф Гем в рамках венгерской анимации, для чешской казалось неожиданным и выбивающимся из общего потока. «Великий сырный заговор» всё еще очень детский, но в нем есть авантюрный дух японского «Люпена III» (правда, в формате мультфильмов для самых-самых маленьких) и своеобразие, привлекающее современного зрителя. В свое десятилетие ему повезло меньше: мультфильм не был растиражирован за пределами Чехословакии.

Венгрия

Венгрия, будучи еще одним центром анимационного андеграунда, шла по собственному пути. Как и в Чехословакии, львиная доля анимационного наследия венгерских 80-х посвящена критике загибающегося, но по-прежнему сильного коммунизма, однако работы венгерских мастеров сильно отличаются от тактильной фактурности чехословацкой анимации — во многом потому, что не укладываются ни в какие рамки, заданные так называемым обликом десятилетия. Они мало похожи на чешскую, американскую, советскую анимацию.

«Пенная ванна» посвящена не совсем политическим темам (если не рассматривать ее с точки зрения марксистской критики мещанства). Герои этого причудливого мариводажа сходятся и расходятся в сложных чувственных переплетениях. Это смесь рисованной анимации и перекладки, атмосфера маленького квартирного мира больших страстей передана через сложную съемку через несколько объективов, изредка смазанных вазелином для своеобразной передачи света и создания блюра. Никто не показывал быт людей в социалистических семидесятых настолько чарующе и — буквально — блестяще.

Увы, комнатное очарование «Пенной ванны» скрылось за истинным титаном венгерской анимации 80-х.

Марцель Янкович к тому моменту — уважаемый аниматор, в чьем сильном авторском видении и будущих достижениях не сомневался никто. Речь идет не только о коротком метре: «Сизиф», «Король Кацор» и «Борьба», безусловно, считаются достоянием венгерской анимации, но и полный метр «Витязь Янош» удивлял своей яркостью, свободой и парадоксальностью, органично связанной с традиционным сказочным сюжетом. «Сын Белой Лошади» одновременно похож и не похож на предыдущие работы Янковича.

Да, это всё еще обращение к сказочной теме, но восприятие сказки уже другое. «Витязь Янош» был героическим шуточным приключением, лишь воспроизводящим визуал «Желтой подводной лодки». «Король Кацор» — фактически дословное воспроизведение сказки «Кот на воеводстве». Они не слишком глубоко проникали в ритуальные или психоаналитические основы сказочного нарратива.

Иное дело «Сын Белой Лошади», сочетающий юнгианство, Проппа, эзотерику, экзистенциализм и фрейдизм.

Смесь языческого и христианского символизма, «Сын Белой Лошади» оставляет большое пространство для трактовок, будто специально созданный для этого. Однако условность не делает фильм оторванным от культурного наследия и лишенным конкретики. В этом отношении «Сын» ближе к «Синей птице» Метерлинка, чем к многочисленным псевдофилософским сказкам.

Хотя венгерская анимация в 1980-х переживала расцвет, значительная часть фильмов были слишком уникальны, чтобы задать какое-либо течение. Это применимо и к «Сыну Белой Лошади». После нее Янкович поставит короткометражного «Прометея», но это будет совершенно другая работа.

«Вук» был одним из первых полнометражных венгерских мультфильмов, появившихся на советском экране — правда, в перемонтированном виде. «Вука» эта беда коснулась лишь частично: в нем не было провокационных сцен и острых политических тем. Это миленькая лисья сказка, в целом непримечательная, но очаровательная. Она отличалась по формату от фильмов, которые было принято показывать в СССР по телевизору, но вряд ли это было основной проблемой: советские дети к тому моменту были хорошо знакомы с полнометражной анимацией. «Вук» был длиннее многих мультфильмов, но вполне сравним с «Бэмби» или «Белоснежкой и семь гномов». Что интересно, вышел он в том же году, что и диснеевский «Лис и пес».

«Хари Янош» — экранизация одноименной венгерской оперы о фольклорном весельчаке-балагуре, участнике исторических событий конца XIX века, нечто среднее между Тилем Уленшпигелем и бравым лейтенантом Швейком. Опера редко становится материалом для анимации, а визуальный стиль «Хари Яноша» далек от типового. В нем множество прекрасных стилистических находок вроде проступающих сквозь черный человеческий силуэт деталей образа или грив коней, становящихся солнцем. Это не похоже на работы Янковича, но сравнимо с его экспериментаторским талантом.

Очень жаль, что сейчас этот мультфильм несправедливо забыт даже на родине.

«Приключения бельчонка Мики» — стандартный для своего времени стоп-моушен с милыми зверьками и минималистичным сюжетом, подходившим для просмотра малышами на территории всего социалистического блока.

Восхитительным для той поры был облик «Героических времен». «С любовью, Винсент» считается первым в мире мультфильмом, написанным маслом, но «Героические времена» великолепно имитируют эту технику. Никто не ждал такого от Юзефа Гема, снимавшего в основном традиционные детские работы. «Героические времена» выполнены с помощью ротоскопирования грубыми мазками гуаши, с чередованием стоп-кадров, воспроизводящих структуру иллюстраций (правда, современных) к рыцарским романам. Подобный стиль уместно бы было ожидать от фэнтези, вышедшего десятилетием позже. В прогрессивной Америке или визионерском Советском Союзе не было ничего похожего на «Героические времена». Это еще одна уникальная вещь, не создавшая традиции, и даже сам Гем затем вернулся к традиционной мультяшности и экранизации книжных сюжетов.

Своеобразно раскрыла средневековый сеттинг и «Черноснежка» — остроумная и злая пародия на «Белоснежку». Карикатурность образов хорошо передает сюжетные особенности «Черноснежки»: циничная служанка, извращенец-алхимик и итальянский любовник служанки изводят страдающую депрессией королеву, подчиняют себе страдающего от деменции короля, а Белоснежка вырастает брутальной девушкой, способной постоять за себя (и очаровывающей дегенеративного аристократа). Это одна из выдающихся работ Йожефа Неппа — одного из ключевых венгерских режиссеров 80-х. Его можно было бы назвать венгерским Ральфом Бакши, если бы он чуть более сосредотачивался на социальной критике. Впрочем, их вполне роднят страсть к гэгам, абсурдистский юмор и яркие персонажи.

«Черноснежка» не получила официального дубляжа в Советском Союзе — и неудивительно.

Странно, что в 1986 году его получила циничная «Ловушка для кошек». Вероятно, дело в антибуржуазном посыле и пародиях на американское кино. Другой фильм Неппа, «Саффи», более нейтрален, но своей волшебностью обеспечил режиссеру любовь на позднесоветском пространстве.

Вторая половина 80-х вышла менее продуктивной. За исключением работ Неппа, выдающихся фильмов практически нет. «Грети» — милая история о потерянной и найденной собаке; «Да здравствует Сервац!» — посредственная картина о легендарном охотнике, не делающем ничего легендарного; «Лесной капитан» — просто сказка о лесных зверьках. Особняком на этом фоне стоит «Вилли-воробей» — вполне христианская история про ребенка, проходящего через муки бытия воробьем. Помимо действительно хорошей анимации, она выделяется высокими ставками: мальчик постоянно рискует жизнью в лучших традициях Дона Блата и готов поступиться своим благополучием ради счастья другого. При этом «Вилли-воробей» лишен назидательности и смотрится как традиционная приключенческая история — просто чуть более глубокая, чем другие венгерские фильмы второй половины 80-х. После него венгерская полнометражная анимация замолкнет на доброе десятилетие.

Другие страны

В Болгарии анимация подверглась влиянию венгерской школы. В 1982 году вышел экстравагантный фильм, ставший предшественником диснеевской адаптации «Острова сокровищ»: «Планета сокровищ», переложение романа Роберта Стивенсона на космический сеттинг. Правда, мир «Планеты» гораздо более причудлив, а сюжет лишен диснеевской прилизанности и полон эксцентричных, абсурдистских шуток. При этом версия Румена Петкова меланхоличнее оригинала — и, как ни странно, хорошо рифмуется с «Властелинами вселенной» Рене Лалу. В ней нет эпического пафоса французского фильма, зато есть космическая отрешенность и странные визуальные инопланетные образы.

Анимация Румынии тоже по-своему включилась в космическую гонку.

«Космическая экспедиция Дельта» неожиданно представляет собой добротное приключения в духе «Звездного пути». В нем почти нет созерцательности и монументальности Рене Лалу или абсурдистского юмора «Планеты сокровищ», но использованы цветные акварельные фоны одного мультфильма, лайн другого и стилизация в духе первого фильма Янковича — с мешковатыми фигурами и анимацией, похожей на ротоскоп.

Албанский «Снеговик» создан под очевидным влиянием аниме. Эту лиричную и сдержанную сказку про детей и снеговика можно легко перепутать с продукцией японской серии «Театр мировых шедевров». Она выполнена совсем не в духе восточноевропейского комедийного стоп-моушена или западноевропейских экранизаций комиксов.

В Польше госрегулирование не позволяло уходить в спорные темы, тогда как потребность в них нарастала по мере приближения кризиса 1989 года. И если в короткометражной анимации был Збигнев Рыбчинский, то в полнометражной ориентация на взрослую аудиторию была невозможна. Несколько фильмов («Пугала», «Давид и Сэнди», «Болек и Лёлек на Диком Западе») пародировали американскую культуру, но довольно беззлобно. Сатира на западный образ жизни к тому моменту уже изжила себя. «Папа, не бойся дантиста!» — непритязательный мультфильм, почти не получивший перепоказов, хотя его содержание более чем невинно. Одним из немногих исключений было «Похищение в Тютюрлистане» — детский фильм на основе сказки польского автора, но значительно смелее своих предшественников.

Попытка критически осмыслить судебную систему и политические провокации, пусть даже в контексте низкорейтингового мультфильма, была необычна.

Ее легко трактовать как критику царизма, поэтому «Похищение в Тютюрлистане» получило советский прокат; правда, в порезанном виде. Но, как мы видели на примере венгерской анимации, советский прокат в 80-х был уже значительно более свободным, чем прежде.

«Чудесный лес» — совместный фильм Югославии и Америки, и уже это выделяет фильм на фоне продукции всех других стран Восточной Европы. Сложно сказать, насколько создание «Чудесного леса» представляло собой политический шаг — по крайней мере, никаких грандиозных целей перед скромным фильмом режиссера-дебютанта не стояло. Тем не менее значительная часть продакшена зависела от американской студии Fantasy Forest. Сюжет легко трактовать как идиллически-экологическое послание против милитаристской угрозы, актуальное для любой страны, будь то с плановой или рыночной экономикой. Однако в нем выделен мотив насильственной сепарации, что выглядело удивительно своевременно с учетом политических событий в Югославии. Вряд ли это было сознательным решением: мультфильм показывали и в СССР, поэтому никакого антикоммунистического заряда он нести не мог.

Если попытаться суммировать описанное многообразие, то Чехословакия и Венгрия в 1980-х демонстрируют фильмы, радикально отличающиеся от просоветского кукольного и рисованного мейнстрима, который сдерживал творческие силы восточного блока. Не то чтобы в той же Польше ничего не происходило — происходило, и многое, но не в полнометражной анимации. Даже количественно ее в Восточной Европе было значительно меньше, чем на Западе. При этом выделяются чешское «темное» течение, взрослая анимация венгерской школы, разнообразные эксперименты болгарской, румынской и югославской анимации, повальное увлечение космосом. Развал Советского Союза раскрепостит национальные школы, но о производстве полного метра многим из них придется на какое-то время забыть: будет просто не до того.