Не только скрипочки: гид по академической электронной музыке

Неакустические (то есть электронные) музыкальные стили раскинулись ветвистым деревом в пространстве популярной и академической музыки. Однако их средний почитатель вряд ли назовет среди своих любимых музыкантов Пьера Шеффера или Джона Кейджа.

Для многих будет неожиданностью узнать, что электронику в первую очередь освоили академические композиторы, более того — русские. Да, нам есть чем гордиться.

Один из первых успешных электронных инструментов изобрели случайно. Терменвокс — детище русского изобретателя — Льва Термена, не был создан для искусства. Перед Терменом стояла задача изобрести прибор, измеряющий электрическую постоянную газов, но во время создания обнаружилось что прибор не только измеряет, но и «поет», а руководить его пением можно с помощью несложных пассов руками в воздухе. На заре НЭПа такой киберпанк производил мощное впечатление.

Как сила искусства повлияла на вождей Страны Советов?

Термен умел играть на виолончели, поэтому освоить игру на своем изобретении не составило труда. В 1920 году он дакт первый концерт на терменвоксе, а в 1922-м показывает его Владимиру Ильичу Ленину: впечатление от увиденного отразилось в письмах к Троцкому и новых идеях легендарной ГОЭЛРО — системы электрификации Страны Советов.

Лаборатория Термена располагалась в стенах современного Политехнического музея: именно там долгое время находился первый экземпляр удивительного инструмента. На данный момент, в связи с реконструкцией музея, постоянную экспозицию Политехнического музея можно увидеть в Политехе на ВДНХ.

Были ли у Термена последователи?

Конечно, и не один. В конце 1920-х композитор Николай Обухов создает свои электронные инструменты: эфир, кристалл, волны и, самый известный среди них, звучащий крест. Добавив к Терменовскому изобретению сакрального пафоса, Обухов создает хайповую модель креста с алмазом в середине. На качество звука этот алмаз не влиял никак, но французов впечатлить удалось. На сегодняшний день «звучащий крест» Обухова находится в Парижском музее оперы.

Терменвокс взял высокий старт, но настоящая жизнь инструмента только начиналась. В 1928 году появилась статья Бронштейна о том, как сделать электронный инструмент самостоятельно, а через два года вышла в свет свет книга «Терменвокс и электрола», где подробно описывался план постройки и способ игры. К тому времени Американская фирма RCA купила патент на массовое производство инструмента и создала компанию «Терменвокс в каждый дом». Но покупатели не торопились тратить на странный инструмент больше 200 долларов, а Великая депрессия поставила крест на его широкой популяризации.

Его отложили, но не забыли, В последующие десятилетия вариации терменвокса начали создавать по всему миру. Лучшей из них считается модель легендарной фирмы Moog, а самой удивительной — матремин, терменвокс-матрешка японского изобретателя Масами Такеучи.

Энио Морриконе, «Однажды на Западе», в исполнении Катики Иллени и филармонического оркестра Дьёра. Катика играет на терменвоксе фирмы Moog

Демонстрационный фильм о матремине

Живой интерес к терменвоксу переплетается с историческим и вдохновляет современных деятелей искусства на создание арт-легенд. Самой яркой работой, связанной с изобретателем, является фильм «Последняя тайна Термена» Ираиды Юсуповой и Александра Долгина, созданный в жанре мокьюментари. Жизнь Термена полна загадок: его переезд в США и возвращение на родину принято объяснять шпионской миссией, хотя сам Лев Сергеевич опровергал эту версию. Вскоре после возвращения на родину Термена обвинили по сфабрикованному делу и отправили на Колыму. В лагерях он вместе со своим ассистентом Сергеем Королевым занимался созданием беспилотников и прослушивающих устройств. Исследовательские интересы Термена пересекались с идеями русских космистов о бессмертии.

Существуют слухи, что после кончины Ленина Термен предлагал заморозить тело и начать исследования по возможности его оживления.

Удивительные подробности жизни гения вдохновили Юсупову и Долгина на создание фильма о сестре Термена, в жизни которой переплелись реально существующие и авторские легенды.

«Последняя тайна Термена»

Лучшей российской исполнительницей на терменвоксе, по мнению Ираиды Юсуповой, является Лидия Кавина — ученица Льва Сергеевича.

Лидия Кавина и The Radio Science Orchestra, тема из фильма «Доктор Кто», композитор Рон Грейнер

Хотя терменвокс ассоциируется в основном с академическим репертуаром, современные популярные исполнители тоже не обходят его стороной.

Doctor Dread & Bob Dylan, I For An Eye

Полифонический терменвокс Moog

Следующий покоритель композиторских сердец был создан в 1928 году по соседству со «звучащим крестом» Обухова, во Франции. Виолончелист Морис Мартено сделал магическому терменвоксу более дружественный интерфейс: теперь необязательно долго учиться играть на воздухе, у нового инструмента была привычная фортепианная клавиатура с небольшим апгрейдом в виде натянутой вдоль нее струны. Основной способ игры на инструменте предполагает натягивание струны с кольцом, также можно использовать и ее саму, а при сдвиге клавиши вбок создавать частотное вибрато — дрожание звука, характерное для академического вокала и струнных инструментов. До эпохи электроники только один клавишный инструмент был способен на вибрато — клавикорд. Возрождение этого тишайшего старинного инструмента происходило в тоже время, но до славы электронного собрата ему еще далеко.

«Музыка из эфира» — презентация волн Мартено изобретателем Морисом Мартено

Композиторы-импрессионисты могли только мечтать о таком инструменте, неудивительно что их последователи массово подхватили тренд на использование текучего саунда нового инструмента. Варез, Онеггер, Мийо — неполный список композиторов, соблазнившихся экзотичностью «волн». Более всех отличился Оливье Мессиан: помимо знаменитой «Турангалила-симфонии» и множества небольших произведений для волн Мартено, он создал «Празднество прекрасных вод» для ансамбля из шести Ondes Martenot.

Оливье Мессиан «Речь»

Современные исполнители не часто обращаются к первому синтезатору, предпочитая раритетные, но более поздние модели фирмы Moog. Но приверженцы аутентичного электронного звука тоже существуют, таким является Такаши Харада, сочинивший произведение Fuku-in для шести волн Мартено.

Такаши Харада, Fuku-in

Месье Мартено заложил первый камень в деле создания синтезаторов, а большие корпорации приняли вызов: на этот раз коммерческий успех не заставил себя ждать. В 1934 году Лоуренс Хаммонд создает свою модель электронного пианино, и этот продукт уже ориентирован на широкую публику.

Что дальше: академические произведения для синтезатора? Не так быстро. Академические композиторы продолжают идти узкой тропой первопроходцев и работают уже не с самими инструментами, а с музыкальными носителями.

Эра магнитной звукозаписи начинается в 1930-е годы и в конце 1950-х привлекает внимание американских композиторов. Одной из первых электро-акустических композиций считается The Expression of Zaar — запись музыкальной составляющей церемонии «Заар» была представлена Халимом Эль-Дабхой в 1944 году в галерее Каира.

The Expression of Zaar, 1944

Композиторы взяли на вооружение возможности пленки и впервые придумали фонограмму как «дополненную реальность» музыкального пространства. Технику композиции, включающую в себя такую фонограмму, назвали конкретной музыкой, первыми ее представителями стали французы: Пьер Шеффер, Эдгар Варез и Пьер Анри.

Когда деревья были высокими, фонограмма использовалась не для обмана слушателя, а в качестве дополнения к имеющемуся акустическому материалу.

Пьер Шеффер, «Этюд на железной дороге», 1948

Пьер Шеффер и Пьер Анри, «Симфония для одного человека», 1950

В России идею подхватили передовые на тот момент композиторы — Эдисон Денисов и Софья Губайдулина.

Эдисон Денисов, «Пение птиц»

Более концептуально работать с пленкой продолжили уже американцы: Джон Кейдж и Элвин Люсье.

Культ пленки? Вполне. Ведь она давала неограниченные возможности и ставила новые философские вопросы отношения ко времени. Как долго можно слушать музыку? Может ли она существовать вне времени и без слушателя? Джон Кейдж не единожды возвращался к нему, предлагая самые радикальные решения, как в случае с пьесой, исполняющейся 6 веков. Этому радикализму, в частности, предшествовали опыты с пленкой, звучащие как музыка для медитаций.

Джон Кейдж, «Рёандзи» для контрабаса и магнитофонной ленты

Одним из самых популярных перформансов с использованием магнитофонной пленки принадлежит Элвину Люсье. I’m Sitting in a Room — название и фраза, с которой начинается произведение, описание действия композитора в настоящий момент.

«Я сижу в комнате, отличающейся от вашей. Я записываю звуки своего голоса и буду проигрывать их многократно в этой комнате для того, чтобы резонансные частоты комнаты усилились, и разборчивость моей речи, за исключением, быть может, р-р-ритма, была разрушена. В результате вы услышите натуральные резонансные частоты комнаты, артикулированные речью. Я рассматриваю свои действия не столько как демонстрацию физического факта, но скорее как способ с-с-сгладить любые неравномерности моей речи».

Небольшое описание предстоящего перформанса многократно записывается, воспроизводится и снова перезаписывается на магнитофонную плёнку, улавливая резонанс от стен и превращаясь из речи в музыку.

Элвин Люсье, I’m Sitting in a Room

Еще до «комнаты…» Люсье экспериментирует с электронной аппаратурой, подзвучивая процесс снятия электроэнцефалограммы человеческого мозга, первым исполнителем этого перформанса стал Джон Кейдж.

Элвин Люсье, Music for Solo Performer

Корпус идей Люсье до сих пор остается актуальным и разрабатывается современными композиторами. Кейдж и Люсье заставляют нас по-новому слушать пространство, включая в понятие «музыка» весь слышимый мир. Однако это еще не электронная музыка в современном смысле. Когда же началась эпоха освоения синтезаторов?

Дело электронного инструментостроения не остановилось: в 1930-х Термен на пару с американцем Генри Коуэллом создает свое второе — менее известное — детище под названием ритмикон.

Демонстрация ритмикона

В России наиболее успешный экспериментальный инструмент создал изобретатель Евгений Мурзин. Из авангардистов, оставшихся после революции, электронной музыкой занимались только Авраамов, Шолпо и их приближенные. Шолпо еще в 1917 году сочиняет фантастический рассказ, где описывает механический оркестр, в 1930-м он вместе с Авраамовым пытается записать звук на 35-миллиметровую кинематографическую пленку. Еще через 8 лет находится изобретатель, способный объединить идеи обоих композиторов и создать легендарный синтезатор АНС, названный в честь композитора Александра Николаевича Скрябина.

Хроместезия — отличительная особенность некоторых композиторов, в том числе и Скрябина. В его сознании звуки вызывали определенные цветовые образы — это привело его к созданию цвето-музыкальных произведений, где партия света была выписана наравне с инструментами. В первом синтезаторе световой поток порождал звуковой сигнал — почти как в сознании Скрябина.

При участии музыкантов Евгений Мурзин создает инструмент внушительных размеров, который больше похож на вычислительную машину. Именно это свойство АНСа позволяет Мурзину убедить военное начальство финансировать его создание: помимо музыки синтезатор способен зашифровывать сообщения.

Интригующие связи ранней электронной музыки и разведки — ресурс для вдохновения композиторов.

И Термен, и Мурзин работали на военных, достижения первого в области разведовательной аппаратуры стали достоянием общественности, а синтезатор Мурзина — одним из самых дорогостоящих музыкальных инструментов, созданных за счет военной казны.

АНС использовали и в академической, и в прикладной музыке, к которой можно отнести многочисленные саундтреки к фантастическим фильмам.

Лекция о синтезаторе АНС, посвященная 95-летию со дня рождения его создателя

Главным электронным композитором Советского Союза можно смело назвать Эдуарда Артемьева: начиная с рождения инструмента Артемьев пишет корпус электронных произведений, часть которых известна многим из нас по фильмам Тарковского, Михалкова и многих других. В области киномузыки композитор работает до сих пор, последним в его фильмографии числится «Герой» Юрия Васильева.

Эдуард Артемьев, Mosaic

Композитор Эдуард Артемьев на передаче «Вечерний Ургант»

Эдуард Артемьев, саундтрек к кинофильму «Солярис»

К 60-м годам электроника захватывает весь мир, эксперименты в этой области ставит каждый уважающий себя авангардист: Лучано Берио, Карлхайнц Штокхаузен, Янис Ксенакис, Дитер Кауфман и другие.

Дитер Кауфман, «Акусматическая симфония», скерцо

Штокхаузен, «Космические пульсы»

Была ли эта волна однонаправленной разработкой новых проблем? Скорее наоборот. Ксенакис и Лигети были заинтересованы погружением во внутренние пространства звука — рассматривание звука как бы под микроскопом и изучение его спектра. Кауфманн скорее, наоборот, пытался записать весь мир в музыку, по заветам американских коллег, но их всех объединяла эра освоения космоса, которая не могла не сказаться в произведениях. Более всего фантазиям на эту тему был подвержен Штокхаузен, а самые известные его произведения имеют «звездные» имена.

Сам Штокхаузен нередко предается размышлениям о внеземном происхождении человека и считает себя уроженцем Сириуса.

Карлхайнц Штокхаузен, «Сириус»

Неудивительно, что Стэнли Кубрик в работе над фильмом «2001 год: Космическая одиссея» использует одно из произведений пионеров электронной музыки — Дьёрдя Лигети. Несмотря на то что «Атмосферы» написаны для хора с оркестром, они создают ощущение космического размаха, которого добивались многие композиторы. Освоив возможности электроники, Ксенакис перенес ее характерные особенности на акустические инструменты и создал более убедительный космический образ, чем его коллеги-электронщики. И выбор этого произведения в третьем тысячелетии подтверждает эту победу: после «Космической одиссеи» Кубрик еще не раз обратится к творчеству Ксенакиса, используя его музыку в других фильмах.

Дьёрдь Лигети, «Атмосферы»

В конце 1960-х французские композиторы создают исследовательские союзы вроде Groupe de Recherches Musicales, а к 1970-м такие исследования выходят уже на институциональный уровень. Самым значительным центром электронной музыки и по сей день является институт исследования и координации акустики и музыки — IRCAM — созданный в 1977 году в Париже.

Беатрис Феррейра, «Водные дома»

Были ли связи с поп-музыкой? Безусловно. «Грязное» электронное звучание, ставшее визитной карточкой индастриала, берется на вооружение и разрабатывается Фаусто Ромителли, а ритмические структуры, выработанные в таких стилях, как IDM и dubstep, осваиваются Дмитрием Курляндским. Riot of the Spring написано к юбилею «Весны священной» — самому популярному произведению Стравинского, да и всей современной академической музыки в целом. Курляндский повторяет метод Стравинского по-своему, помещая ритмические элементы современного городского фольклора в симфоническую музыку.

Дмитрий Курляндский, Riot of the Spring под управлением Теодора Курентзиса

Подобным же подходом отличается Жорж Апергис, девиз которого — делать музыку изо всего. В его электро-акустических произведениях, как в «Улиссе» Джеймса Джойса, собрано всё многообразие звукового отражения мира.

Жорж Апергис, «Признаки бури», опера для камерного оркестра и электроники

Его коллега, Жерар Гризе, был сконцентрирован на звуке самом по себе, исследуя его спектральную структуру. И он, и его соратники — такие как Тристан Мюрай и Юг Дюфур — нередко обращались к электронике.

Тристан Мюрай, «Распады» для 17 инструментов и электроники

Жерар Гризе, Jour, contre-jour для электрооргана, 13 исполнителей и магнитофонной ленты

Юг Дюфур, La Cité des saules для электрогитары

К началу XXI века электроника становится привычным делом, и хотя существуют композиторы, специализирующиеся в области электро-акустики, сегодня только узкие традиционалисты ни разу не сталкивались с созданием музыки на компьютере. Композиторы микшируют сложные диджей-сеты, пишут музыку к андеграундным видеоиграм, создают внушительные саундтрековые полотна и продолжают писать академические произведения, которые опережают свое время даже в эпоху ускоряющегося прогресса. Пока поп-группы собирают вокруг себя стадионы, капитализируя свой имидж, композиторы создают ультрасовременные произведения, озвучивающие городское пространство и реагирующие на погоду, сезон и время суток. И если вам до сих пор кажется, что современная академическая музыка витает среди облаков и слишком далека от реальной жизни, — погрузитесь в электро-акустические эксперименты. Переплетение взаимных влияний и глубокие связи с популярной культурой — не единственное, чем может удивить высокая электроника.