«Чем больше у людей информации, тем меньше у них агрессии». Российские просветители-энтузиасты — о своей миссии и отношении к одиозному закону

Содержание:

• Алексей Шахов — о стрит-арт-экскурсиях в Екатеринбурге
• Надежда Попова — о лекциях по безопасному автостопу, путешествиях в исламских странах и экскурсиях по российским религиозным общинам
• Ирина Бодэ — о телеграм-канале Darth Biology и популяризации медицинских знаний
• Петр Воскресенский — об исторических экскурсиях по ЛГБТ-Петербургу

Алексей Шахов — о стрит-арт-экскурсиях в Екатеринбурге

Первые экскурсии я начал проводить, когда работал волонтером на фестивале «Стенограффия». Редакторский и журналистский опыт подсказывал мне, что тексты и маршруты были составлены неполно. Я всегда интересовался стрит-артом, часто бывал в галерее уличного искусства и лично знаком с доброй половиной уличных художников. В итоге накопилась огромная база историй, из которых можно было составить собственные программы и лекции.

Сейчас у меня шесть актуальных маршрутов, совершенно разных по тематике. Чаще всего я устраиваю экскурсии, посвященные какому-нибудь фестивалю и году, в котором он проходил: например, показываю работы, созданные на фестивале «Карт-бланш» в 2020-м.

«Стенограффия» — фестиваль монументального искусства. Туда приглашают художников с уличным бэкграундом и без. В основном они создают муралы — очень большие изображения, которые надолго останутся на стенах. Поэтому ребята работают не с сиюминутной проблематикой, а с темами, которые будут актуальны несколько лет. Они опираются на исторический и околофилософский контекст. В отличие от обычной городской интервенции закрасить мурал не так-то просто: для этого нужна специальная техника. «Карт-бланш» — фестиваль «про другое», у него нет спонсоров и инвесторов, он не согласовывается с властями. Если на «Стенограффии» преимущественно делают огромные муралы, то здесь художники могут создавать совсем маленькие работы, которые просто выражают их мнение по тому или иному вопросу. Эти фестивали друг друга прекрасно дополняют.

Иногда я организовываю прогулки, посвященные более узким темам. Так, к 8 Марта я создал маршрут, связанный с уличными художницами, и он оказался очень насыщенным. А когда мы сотрудничали с 5-й Уральской биеннале, я рассказывал, как художники работают с темой смерти. Или еще один пример.

Больше года назад на городских стенах поверх рисунков уличных художников стали появляться надписи «Сатана — лох». Всё это время вместе с другими исследователями стрит-арта мы пытались найти их автора. В итоге им оказалась совершенно безумная женщина лет шестидесяти. И вот на одной из экскурсий мы ходили по городу и искали ее граффити.

Сейчас начался туристический сезон, но, как правило, на мои экскурсии приходят горожане. Для туристов у меня есть базовый маршрут: я рассказываю о фестивалях, даю общее представление о мурал-искусстве, стрит-арте и городских интервенциях. А екатеринбуржцам я рассказываю более глубокие истории, потому что, наверное, каждый активный житель города уже хотя бы раз побывал на моей экскурсии. После наших прогулок люди начинают больше интересоваться уличным искусством, присылают мне фотографии новых работ, которые встречают по пути. Они начинают уделять больше внимания мелочам — так формируется более ответственное отношение к городу.

Сегодня Екатеринбург — столица российского стрит-арта. Конечно, большую роль в этом сыграла «Стенограффия»: ребята проводили курсы и лекции об уличном искусстве, что дало свои плоды — горожане сегодня очень лояльны к уличным художникам.

Я помню первые фестивали, на которых работал волонтером. В трех из четырех домов, где художники рисовали на стенах, бабушки вызывали полицию. Прошло 10 лет — и в трех из четырех домов бабушки выносят художникам чай и пирожки, предлагают свою помощь.

А сейчас многие художники открыли для себя низовое согласование: пытаются договориться о размещении своих работ с фактическими владельцами домов или гаражей напрямую, а не через какие-то структуры.

Помимо этого, современное искусство завоевывало город с помощью уличных интервенций. Один из ярких примеров — акция Наили Аллахвердиевой, которая создавала плакаты с агитацией за современное искусство и расклеивала их в публичных местах, это была пародия на советскую агитацию. Нормальное осмысление современного искусства пришло через улицу.

Безусловно, в других российских городах тоже проходят фестивали, но все они — калька с екатеринбургских. Более того, их организаторы не работают с местными художниками и привозят из года в год одних и тех же авторов. А в Екатеринбурге не только проходят фестивали, но и рождаются художники, которые могут развиваться и активно действовать в городской среде. У нас, например, есть Тима Радя, Слава ПТРК, Вова Абих, а еще очень долго действовала галерея уличного искусства, которая сформировала сообщество. В этом тоже заслуга «Стенограффии»: его организаторы смогли выстроить диалог с властью и не поддаваться, когда эскиз с авторской идеей хотят превратить в заказной.

Возможно, стрит-арт стал таким популярным, потому что в городе всегда была высокая общественная активность. Здесь много классных гражданских инициатив, у нас даже есть Центр авторских экскурсий. В основном там создаются маршруты, посвященные архитектуре, но иногда какой-нибудь историк водит экскурсантов по улицам и рассказывает про громкие убийства, которые происходили в тех местах.

Порой стрит-арт становится реакцией на городские события. Например, во время протестов в екатеринбургском сквере на Октябрьской площади в марте-июне 2019 года художник a11c1ear сделал трафарет с омоновцем, который избивает дубинкой дерево; позже появилось несколько похожих работ.

В то же время я видел города, в которых на стенах не было ни граффити, ни тэгов, например Ханты-Мансийск.

Тэг — это показатель наличия альтернативного мнения. Власти представляют, что городское пространство должно выглядеть определенным образом, но всегда есть другая точка зрения, которая может быть озвучена.

Если тэгов нет, значит, альтернативное мнение запрещают высказывать.

Если художнику дать полную свободу, не обязательно, что он начнет рисовать нечто запрещенное. Более вероятно, он просто нарисует то, что ему нравится. Накануне первого фестиваля «Карт-бланш» в 2018 году я думал, раз он будет нелегальным, к нам приедет 50 Бэнкси, которые заполонят город граффити на острополитические темы. Но по большей части приезжали художники, которые продолжали серии своих работ и общались на темы, которые им интересны. Протестных работ было минимум.

Конечно, партизанского, нелегального искусства в городе в целом больше — как нейтрального, так и связанного с политической тематикой. Меня удивляет, что рисунки с политическим подтекстом остаются. Например, в 2019 году художник PHILIPPENZO изобразил телевизор, в котором танцуют балерины, и сопроводил свою работу подписью: «Бесконечных двадцать лет мы с надеждой ждем балет». Удивительно, что она до сих пор существует. Фил считает, что граффити сохранили, потому что жители дома с ним солидарны. Или, возможно, потому, что искусство — язык, на котором не умеют общаться чиновники. Это объяснило бы тот факт, что сейчас в центре города, на месте, где была огромная надпись «Вперед, к победе коммунизма!», висит другая: «Кто мы, откуда, куда идем?», созданная на 4-й Уральской биеннале.

Мне нравится открывать город через подобные истории. Я не рассказываю о стрит-арте в академической манере, а могу поделиться своим мнением или пошутить на актуальные темы. На экскурсиях я наглядно показываю, чем город жил 10 лет назад и чем живет сейчас. А для некоторых эти прогулки — точка входа в сложное современное искусство.

Надежда Попова — о лекциях по безопасному автостопу, путешествиях в исламских странах и экскурсиях по российским религиозным общинам

Я мечтала путешествовать с детства: у нас дома было много книг, которые рассказывали о разнообразии Земли, а на стене висела карта мира. Но так как я из небогатой семьи, то всегда считала, что у меня никогда не будет возможности этот огромный и разнообразный мир увидеть. Всё изменилось, когда на первом курсе университета я попробовала путешествовать автостопом. Я поняла, что дело вовсе не в деньгах, а в желании и умении планировать маршрут. Как правило, у меня максимально низкий бюджет на поездки — я почти не трачу средств на дорогу.

Я предпочитаю свободные путешествия и рассказываю другим об этом опыте.

На туриста, который купил пакетный тур, местные жители смотрят как на возможность заработать, ему показывают картинку, которую хотят показать. А свободного путешественника воспринимают как гостя, он видит мир без прикрас и глубже погружается в среду.

Так я побывала уже в 44 странах. Наверное, моя самая любимая страна для путешествий после России — Турция. Это была первая зарубежная страна, которую я посетила. Она идеально подходит для самостоятельных поездок начинающих путешественников, а по разнообразию ландшафтов и культур очень похожа на РФ. Мне легко давался турецкий, буквально через пару дней я смогла говорить несложные фразы, а чуть позже мне стали понятны и местные жители, и их традиции. Одна из поездок в Турцию как раз легла в основу моей «Книжки для автостопщиц и автостопщиков».

На мой взгляд, о безопасности путешествий говорят слишком мало. Кроме того, в автостоп-тусовке очень силен виктимблейминг. Если у путешественника в дороге случаются какие-то негативные события, зачастую его самого обвиняют в этом: наверняка на нем была не та одежда или он что-то не то сказал. Люди, которые считают себя компетентными в вопросах безопасности, начинают учить, вместо того, чтобы оказать поддержку пострадавшему. Я тоже раньше вела лекции, считая, что, если человек попал в неприятности, значит, это его вина, но затем пересмотрела свои взгляды и начала освещать тему с позиций новой этики.

В книге я рассказываю про свою поездку из Екатеринбурга в Стамбул и разбираю собственные ошибки. Еще я рассматриваю разные аспекты безопасности, предварительно проведя большое исследование среди автостопщиков. Мне прислали более 600 анкет с описанием разных ситуаций на дороге — я их проанализировала и, исходя из этого, написала вторую главу. Также в книге есть рекомендации, что делать, если насилие всё-таки произошло. Мы с подругами создали проект «Рука об руку» для помощи пострадавшим от насилия в автостопе. Когда я писала главу об этом, мы как раз помогали девушке, которая попала в очень страшную ситуацию.

Кроме этого, я говорю о психологических уязвимостях, которые должен проработать в себе путешественник, выстраивании границ, стратегиях поведения в конфликтных ситуациях. В книге есть отдельная глава об особенностях путешествий по исламским странам.

Сейчас я провожу лекционные туры по России: смотрю, в каких городах хотела бы побывать, нахожу в них организаторов просветительских лекций и отправляю им темы, с которыми готова выступить. Например, я могу подать тему безопасных путешествий с популярной или научной точки зрения. Скоро в Москве у меня будет научная лекция о статистике безопасности автостопа. Иногда я читаю страноведческие лекции — людям особенно нравятся байки и дорожные истории.

И конечно, одна из самых популярных тем — путешествия в исламские страны. Многие считают, что ехать туда не стоит, особенно девушке в одиночку. Несмотря на все мифы, путешествовать там опасно не более чем везде.

Просто нужно учитывать локальные культурные особенности. Но даже если вы их не учитываете, к этому относятся с пониманием — мы же в современном мире живем. Главное, проявлять уважение к местным жителям. Например, чаще всего путешественники слышат здесь два вопроса: о вероисповедании и семейном статусе. Этнические мусульмане, даже если они не соблюдают всех предписаний, всё равно считают себя религиозными людьми. Даже если вы убежденный атеист, не стоит им об этом категорично заявлять. Можно сказать, что вы еще находитесь в поиске Бога, или что Бог един, или что вы не определились с выбором веры. Не нужно говорить жестко — нарветесь на часовую лекцию о том, как вы не правы.

Что касается семейного статуса попутчиков, стоит представляться близкими родственниками, а лучше семейной парой. Путешествующих парня и девушку автоматически воспринимают как супругов. А когда вы говорите, что познакомились вчера в интернете, для местных звучит это крайне странно. Если вам предложат ночлег и вы представитесь чужими людьми, хозяевам будет трудно найти два разных помещения для гостей, потому что по их традициям люди, не связанные семейными узами, не могут жить вместе. И это совсем не про вранье, а про уважение. Но чаще не приходится обозначать свой статус, потому что за вас додумывают.

Так что в целом всё это не страшно. В дороге появляется повышенное доверие к миру. Бояться не нужно, это не прибавит удачи в путешествии.

Будучи религиоведом, я иногда провожу экскурсии по религиозным общинам на добровольческих началах. У меня уже были экскурсии в Москве и Красноярске, мы посещали мечети, буддийские, христианские и вайшнавские общины.

Мы ходим в храмы или религиозные центры, где сотрудники общин рассказывают об основах своего вероучения и о том, как они живут в современной мире. Конечно, у этого нет религиозной цели, а только религиоведческая и культурологическая. Я хочу хотя бы немного снизить уровень ксенофобии в обществе.

Но, по моим ощущениям, ксенофобные настроения будут только усиливаться. У нас постоянно запрещают какие-нибудь организации: деятельность «Управленческого центра Свидетелей Иеговы в России» признали экстремистской, и я уверена, что в ближайшие годы то же испытают на себе другие религиозные структуры. Вероятно, это будут вайшнавы (у них уже есть проблемы), саентологи и мормоны.

Поправки к закону об образовании — продолжение истории про вечный поиск врага, внешнего и внутреннего. Сложно представить, как он будет реализован. Как-то раз мы переписывались с организаторами лектория в одном из городов, и меня попросили прислать план выступления. Организаторы согласовывали его со своим руководством, и некоторые пункты попросили убрать. Цензура чувствуется уже сейчас, и я даже не знаю, что будет дальше.

Ирина Бодэ — о телеграм-канале Darth Biology и популяризации медицинских знаний

Я медицинский физик по первому образованию, а сейчас учусь в аспирантуре биологического факультета СПбГУ на кафедре цитологии и гистологии — занимаюсь изучением злокачественных опухолей головного мозга.

Мне безумно нравится делиться знаниями с другими людьми, но импульсом к тому, чтобы завести телеграм-канал Darth Biology, послужило мое общение с ВИЧ-диссидентами пять лет назад. Это была достаточно большая группа людей в социальных сетях, которая занималась настоящим вредительством, распространяя ложную информацию.

Я поняла, что у людей, которые изучали биологию не как профильный предмет, остается минимум знаний после школы — это нормально, так работает человеческая память. Поэтому им сложно разобраться, где правда, а где вымысел. Но есть ряд фактов, о которых забывать нельзя.

И тогда я начала вести канал, чтобы интересно рассказывать о важных и сложных вещах.

Я не ожидала, что Darth Biology быстро станет популярным — сейчас там около 12 тысяч подписчиков, и за все пять лет я потратила на рекламу максимум 2 тысячи. По меркам телеграма это очень мало. Видимо, людям понравился контент: качество материалов изначально было на высоком уровне. Возможно, сыграло роль и то, что я одна из первых завела качественный блог на медицинскую тематику. В то время появлялось очень много мусорных каналов: с большим количеством ошибок, неструктурированной информацией, без ссылок на научные исследования.

Иногда я читаю в блогах про то, что ВИЧ еще не выделен; или о том, что ученые никогда не видели, как выглядит новый коронавирус; или о том, что вакцины не работают, а нас всех просто хотят чипировать. И я хватаюсь за голову — об этом пишут на полном серьезе! Но я верю, если людям всё объяснить доходчиво, то они поймут.

С одной стороны, Darth Biology для меня — хобби, с другой — способ популяризировать науку. Мне нравится видеть рядом с собой образованных людей и таким образом делать мир немного лучше.

Многие не знают, где искать качественную медицинскую информацию. Существует огромное количество хороших ресурсов, но проблема в том, что большинство из них на английском. А у нас люди не очень хорошо его знают. Либо не знают, как искать информацию.

Моя основная рекомендация: пациент не должен читать ресурсы для врачей. Ресурс для врачей может пациента невротизировать и вызвать у него синдромом третьекурсника: это когда ты находишь у себя симптомы всего и сразу, даже беременности, даже если ты мужчина.

Пациенты находят у себя рак, которого у них нет, или сами себе назначают лекарства, а иногда придумывают какие-то безумные схемы лечения. Так что в самостоятельном поиске медицинской информации важно найти золотую середину.

В основном меня читают люди от 18 до 35 лет. По большей части это студенты-медики, студенты-биологи, студенты-айтишники и дипломированные специалисты в этих областях. На удивление, в сообществе очень много программистов. Это общий тренд: в медицинских чатах сидит большое количество ИТ-специалистов. Видимо, они сильно интересуются своим здоровьем.

Блог в какой-то степени иллюстрирует одну из самых больших проблем современного научпопа — его изолированность. По идее, моя цель как популяризатора — доносить информацию людям, которые в моей сфере не разбираются. Но в реальности на меня подписано огромное количество медиков и биологов, которые сами занимаются наукой. И непонятно, как эту проблему решать.

Иногда ко мне приходит новая аудитория после публичных лекций. Как-то меня даже позвали читать лекцию про печень в центр, где огромное количество людей увлекается эзотерикой и народной медициной. Им понравилось, мне задавали вопросы.

Чаще всего организаторы выбирают лекции про пищеварение. Возможно, потому что людям нравится есть вредное и они хотят услышать, что это можно делать без серьезных последствий. Горячая тема — иммунитет, аутоиммунные заболевания. Третья по популярности тема — гормоны. В общем, больше всего моих слушателей интересует, как правильно питаться, не болеть и почему какие-то молекулы нами управляют.

Например, в лекции про гормоны я объясняю, что такое сахарный диабет, как часто нужно посещать врача и что это в принципе не смертельное заболевание и с ним можно жить. Или, к примеру, что дисфункцию щитовидной железы можно не заметить, потому что основные симптомы — усталость, непереносимость холода и набор веса до 10 кг за год — часто не вызывают особых тревог. Я рассказываю довольно общие вещи и никогда не навязываю свою позицию.

Новый закон об образовании вызывает у меня много опасений.

В проекте постановления говорится, что человек должен иметь двухлетний стаж просветительской деятельности или занятий общественно значимыми инициативами. Означает ли это, что новичкам закрыта дорога? Просветительской деятельностью во всех странах в основном занимаются студенты и волонтеры, потому что у преподавателей просто не хватает времени на это.

Есть мнение, что благодаря этому закону хотят взять под контроль доходы просветителей. Но если честно, Ася Казанцева — единственный человек из всех известных мне просветителей, который зарабатывает на своей деятельности, она сама говорила об этом. Огромный пласт лекторов выступает бесплатно, потому что большая часть лекций условно платная — чашка чая с посетителя. Сам лектор чаще всего ничего не получает, иногда символическую сумму в 1000 рублей за 3 часа выступления, а иногда организаторы предлагают оплатить такси от дома до лектория.

Формулировки в законе размыты, и потенциально под просветительскую деятельность можно подвести что угодно. Но непонятно, как это собираются контролировать. Допустим, будут созданы центры культуры, науки, искусства. Но кто будет регулировать их работу?

Предположим, у меня есть договор с неким образовательным проектом, но у многих классных специалистов его нет. Какой-нибудь профессор лет 50 работает на основной работе, иногда читает лекции по дисциплине, в которой он эксперт, но он не может заключить договор, потому что договор подразумевает соблюдение обязательств.

До эпидемии ковида в Москве и Санкт-Петербурге проходили сотни лекций ежедневно. Кто и как собирается проверять такое огромное количество мероприятий? В общем, я не знаю, какую пользу может принести новый закон. Создатели законопроекта, возможно, не до конца понимают, как осуществляется деятельность, которую они пытаются регулировать.

В Россию приезжают множество иностранных лекторов. Когда на очередной фестиваль к нам приедет с лекцией Ричард Докинз, неужели и ему нужно будет заключить договор с какой-нибудь некоммерческой или коммерческой организацией? Сдать анализы для того, чтобы получить справку об отсутствии у него опасных инфекционных заболеваний и наркозависимости, предоставить справку об отсутствии судимости по определенным статьям, как того может требовать закон?

Я сама гражданка другой страны, Азербайджана, и мне непонятно, в каком статусе я буду находиться и как на меня повлияет закон. Я законопослушный гражданин, у меня всё в порядке с документами — и мне не нравится, что что-то может измениться.

Я очень тревожусь по этому поводу. Потому что сейчас неизвестно, закончит ли мой телеграм-проект свое существование после пяти лет работы.

Наверное, важно определить, что такое просветительская деятельность и заниматься ее регуляцией (хотя бы для того, чтобы под знаменем просветительства не читались лекции о том, что ВИЧ не существует), но ни в коем случае не вводить какие-то санкции.

Петр Воскресенский — об исторических экскурсиях по ЛГБТ-Петербургу

Я врач-реаниматолог и провожу краеведческие экскурсии. Меня всегда очень интересовала история — моей семьи, искусства, медицины, науки. Когда я занялся изучением прав человека, меня заинтересовала и история ЛГБТ-сообщества.

На тот момент существовал ряд исследований по этой теме. ЛГБТ-история России как наука начала развиваться в 1980-х годах благодаря русскому эмигранту в Америке Саймону Карлинскому. Это обширная и интересная тема, и о ней можно много чего рассказать.

В 2014 году умер известный петербургский краевед Юрий Пирютко — экскурсии, посвященные ЛГБТ-сообществу, которые он проводил с 1980-х годов по городу, прервались. Я решил этот проект возродить. Мне не довелось побывать на его экскурсиях, и никаких материалов не сохранилось, поэтому приходилось воссоздавать маршрут с нуля, опираясь на исторические документы и исследования. Так что это полностью авторский проект, который существует уже семь лет.

Я выстраиваю рассказ об истории ЛГБТ от периода репрессий к моменту принятия обществом, иллюстрирую его историями из жизни, раскрываю интересные факты об исторических личностях.

На экскурсиях я наглядно показываю: один из основных тезисов сторонников «традиционных ценностей» о том, что ЛГБТ — это «западная зараза», которая внедрена в российское общество, — миф. Потому что, в отличие от западной Европы, в России исторически отношение к ЛГБТ-людям было более терпимым. Антигомосексуальные законы, которые появились только при Петре I, были заимствованы у западных стран.

Первой была уголовная реформа, скопированная с шведско-немецкого образца. Петр ввел запрет на однополые контакты в армии для поддержания дисциплины, но не более. Согласно некоторым историческим документам, сам царь, возможно, был бисексуален.

Затем была общегражданская реформа Николая I, в которой, по утверждению историка Игоря Семеновича Кона, идея преследования гомосексуальности полностью заимствована из немецких кодексов. И даже современный закон о запрете гей-пропаганды — подражание западному опыту. Когда журналисты спрашивают Виталия Милонова, как к нему пришла идея закона, он время от времени отвечает, что это «прекрасная западная гомофобия». И неудивительно, ведь Милонов проходил образовательные программы в заведениях, связанных с ультраконсервативными протестантами, и, вероятно, именно на Западе познакомился с идеей политического движения против ЛГБТ. В 1980-е в Европе была большая политическая баталия между правозащитным ЛГБТ-движением и движением христианских демократов. И в США, и в Европе принимались законы против гей-пропаганды.

Нынешнее отношение к гомосексуальности восходит к тюремной культуре сталинских лагерей 1930–1950-х годов, в которых сложилась система жестокого, садистского подавления личности через сексуальное насилие. Поэтому моя главная цель — просвещение. Я рассказываю, что Россия не дремучая страна, сформированная уголовными мифами.

Именно в России в 1906 году поэт Михаил Кузмин издал повесть-манифест «Крылья», в которой впервые в мире провозгласил, что гомосексуальная любовь может быть не катастрофой в жизни человека, а залогом его счастья. И он доказал это на личном примере: его брак с другим поэтом Серебряного века Юрием Юркуном продлился до самой смерти.

В России же и появилась первая квир-теология. Священник РПЦ Павел Флоренский попытался примирить христианский взгляд на человека с гомосексуальностью.

Основой идеальной христианской общины он видел не семью, а духовный союз двух мужчин. Конечно, Флоренский столкнулся с ироничной критикой современников: многие посчитали, что он прославляет античные нравы. Таким образом, уже в начале XX века Россия стала источником философских идей о гомосексуальности.

На мои экскурсии приходят не только представители ЛГБТ-сообщества. Самые благодарные слушатели — пожилые люди. Потому что, как правило, до этого у них было весьма скудное представление об этой теме и предвзятое к ней отношение, но в итоге они узнают много интересного. А иногда делятся знаниями.

Например, Невский проспект издавна был главным местом для знакомства гомосексуальных мужчин, а в Большом Гостином дворе даже существовала специальная «тайная комната», где мужчины также могли познакомиться. Чтобы пройти в нее, надо подняться на второй этаж и выйти на открытую галерею. Это до сих пор пустынное место, про существование которого не знают многие петербуржцы. Здесь же в советское время скрывались фарцовщики, нелегально торговавшие джинсами. Обе субкультуры были криминализированы. Меня очень долго интересовал вопрос, как в этой «комнате» отличали геев от фарцовщиков, ведь и те и другие в качестве распознавательных знаков использовали яркую одежду. И вот один пожилой мужчина сказал на моей экскурсии, что у фарцовщиков были значки на одежде.

Сейчас у меня три основных маршрута. Главный кратко описан в интернете, также есть резервный маршрут на случай, если я чувствую, что за нами охотятся какие-то гомофобы, которые хотят прийти и что-то испортить. Но такого никогда не было: экскурсия ведется в публичных местах, и ни разу никто не проявлял агрессию. Бывало только, что люди подходили со стороны, чтобы послушать. Одни заинтересовывались, другие морщились и уходили — но это их право. Есть третий маршрут, посвященный истории репрессий против ЛГБТ-людей. Также я планирую проводить лекции в Эрмитаже.

Существует такой забронзовевший штамп, который любят использовать в СМИ, — «Петербург — гей-столица России».

Дело в том, что Петербург в принципе очень долгое время был столицей страны. Здесь всегда было очень много образованных людей, и, следовательно, сохранилось больше исторических документов, дневников, писем, чем в других городах России. ЛГБТ-история как замалчиваемая история как раз строится на подобных неофициальных документах. ЛГБТ-люди были везде — просто мало где остались свидетельства об этом.

Но хоть Петербург и гей-столица, опасностей здесь немало: чеченские эмиссары, которые приезжают в город и угрожают активистам, местные неонацисты, профессиональные охотники на геев, которые шантажируют людей, пишут тома докладных записок на рабочие места — я с этим лично сталкивался.

Экскурсии для меня, с одной стороны, — вид активизма, это просвещение, направленное на гуманистическое восприятие темы, с другой — сохранение ЛГБТ-истории. А также это интеллектуальное хобби: я знакомлюсь с разной литературой, анализирую ее и выстраиваю экскурсии.

Чем больше у людей информации, тем меньше у них агрессии. Очень легко рассуждать о том, что нужно отправить всех «педерастов» на свалку истории. Относятся ли к ним Петр Чайковский, Марина Цветаева, Вера Гедройц?

Основная проблема в том, что геноцид ЛГБТ-людей не сможет пройти изолированно, и со временем преследования коснутся и всех остальных.

Что касается закона о просветительской деятельности, я им возмущен и в то же время его приветствую. Этот закон нереализуем на практике и направлен против научной интеллигенции — далеко не слабой публики. Когда Сталин запретил генетику, посчитав ее лженаукой, в научных институтах физики начали открывать кафедры генетики, чтобы спасти коллег. Для этого ученые придумали формальную цель: ядерная физика изучает радиацию, радиация влияет на живые существа, и ради безопасности важно изучать генетические эффекты радиации. Неработающие законы повышают недоверие к тем, кто их издает, и тем самым подрывают их власть.

Сегодня по всей стране ежегодно проходят миллионы просветительских лекций, и чтобы их контролировать и регулировать, нужны огромные затраты. Интересно посмотреть, как этот закон будет реализован.