Язычество, греки и тайный язык. Что мы знаем о грузинском охотничьем мифе

Как формировалась грузинская мифология

Развитие культуры народа и география неразрывно связаны. История доказала, что именно в местах, сочетающих различные ландшафты и климатические зоны, возникали первые очаги цивилизации. Грузия в этом плане не обделена. Помимо разнообразия географических и климатических условий, она всегда была богата металлами и минералами. Это подтверждают как античные историки, так и современные археологи. У грузин бытовали предания о «кованом небе с выкованными на нем звездами», о том, что «Бог основал сушу и покрыл ее небом — медью», а у солнца на небе стоит «медный дом», и светит не оно само, а его кованые доспехи. В общем, Грузию неслучайно нарекли прародиной металлургии.

Не будем забывать и о горном ландшафте, который сильно повлиял на мифологическую традицию грузин и кавказских народов в целом. Разделенные высокими перевалами районы жили обособленно, но не изолированно. Несмотря на самодостаточность культурных и фольклорных традиций, мотив борьбы проходил в них красной нитью. Прославление героев — часто центральный сюжет в легендах, мифах и преданиях.

Характерно, что в горных районах Грузии основным был именно мотив борьбы, в то время как на равнине процветала и любовная лирика.

Мужчины исполняли героические песни во время пира, на свадьбе или на похоронах. Сказительницами же любовных песен выступали девушки, ведь суровым воинам было не до любви. Что и говорить, горец не расставался с оружием, даже работая в поле. Любовные песни нельзя было распевать во всеуслышание, как застольные. Они предназначались только для своих, для самых близких друзей и членов семьи.

Наконец, Грузия находилась на перепутье между тремя великими империями: Персией, Византией (а после ее падения — османской Турцией) и царской Россией.

Язычество в Грузии

Восточная Грузия приняла христианство позже, чем Западная. Благодаря этому мы немного знаем о языческом пантеоне богов. Согласно верованиям восточных грузин-горцев, божества делились на великих (старших) и местных.

Во главе пантеона стоял Гмерти — верховный бог, отец богов, отец всего сущего на земле и на небе. Он выковал небо, создал земную твердь и воды, озарил их светом девы-солнца Мзекали, сотворил остальных богов — хвтисшвили (гвтисшвили), «детей Гмерти». Он обитал на седьмом небе и управлял делами вселенной и людей. Свою волю он передавал через хвтисшвили. Без его воли ни под солнцем, ни в мире усопших ничего не происходило. Гмерти един, но многолик — он мог явиться к людям в образе любого существа.

С распространением христианства культ Гмерти слился с библейским Господом, поэтому сегодня Гмерти (ღმერთი) в грузинском языке означает «Бог».

За Гмерти следует его дочь — богиня Мзекали (букв. «дева-солнце»). Как уже упоминалось, она освещала собой мир, созданный ее отцом. При Мзекали всегда были «ангелы» — лучи дневного света.

Замыкал триаду сын Гмерти — бог Квириа. Он также известен как «правитель суши», потому что заправлял всем, что происходило на земле. Он возглавлял хвтисшвили и был посредником между локальными богами и верховным божеством.

Пережитки народных верований и священные тексты дают нам понять, что эта триада — Гмерти, Мзекали и Квириа — была общей для всех восточногрузинских горцев.

При этом в каждом местном варианте пантеона помещались локальные боги и покровители. Например, у пшавов после этой троицы стоял Лашарис-джвари, у хевсуров — Сагмарто гуданис джвари, у мохевцев — Самебис хати, у мтиулов и гудамакарцев — Ломисас хати. После «племенных» хвтисшвили упоминались хвтисшвили — покровители наиболее крупных территориально-общинных организаций, за ними — покровители менее крупных общин, затем хвтисшвили отдельных сельских общин и, наконец, фамильных и поколенных общин.

От язычников до христиан

«Грузия — перекресток империй» — так озаглавил одну из своих работ Дональд Рейфилд, британский литературовед, специалист по грузинской литературе и фольклору. И был абсолютно прав! Западная и восточная цивилизации причудливым образом сталкивались в синергии и питали плодородную почву грузинской культуры. Так, персы на своих торговых путях строили зороастрийские храмы огня, а греки — укрепленные монастыри.

В III веке до н. э. царь Иберии Фарнаваз I установил культ Армази, который противопоставлялся племенным божествам.

Прообразом Армази являлся авестийский бог Ахура-Мазда. Идол был установлен в Армазцихе (современной Мцхете) — религиозном и политическом центре Иберии.

В этот период на Кавказ проникли мифы о дэвах. В иранской мифологии дэвы (или дивы) — это злые духи-великаны. Они покрыты шерстью, у них острые когти на руках и ногах и страшные лица. Дэвы стерегут сокровища земли. Если в горах случались обвалы, люди говорили: это дэвы работают в своих мастерских. Противостоят им ахуры — благие духи.

Ряд параллелей можно провести и между грузинской и греческой мифологией. Например, легенда об Амирани тесно переплетена с мифом о Прометее. И, возможно, вы удивитесь, но именно Амирани стал прообразом Прометея, а не наоборот.

Древние греки, путешествуя по Кавказу, услышали легенду о дерзком богоборце, которого за любовь и сопереживание людям приковали к горам. Герой похитил небесную деву Камари, которая олицетворяла знания, свет и огонь. С ее помощью он поделился с людьми запретным: обучил металлургии, приготовлению пищи на огне, рассказал секреты долголетия. И за это герой поплатился сполна. Верховный бог Гмерти приковал Амирани к скале внутри пещеры Кавказского хребта. К нему постоянно прилетал орел, который выклевывал его печень. У Амирани был верный друг — пес. Он неустанно вылизывал цепь, стараясь истончить ее. Но каждый год в четверг Страстной недели приходили кузнецы и обновляли цепь. Так и сидит Амирани до скончания веков. Если верить легенде, раз в семь лет пещера разверзается, и тогда можно увидеть гордый стан прикованного Амирани.

Амирани занимает одно из центральных мест в грузинском фольклоре.

Мифы, легенды, предания, фрагменты стихов и песен распространены по всей Грузии: от вольных горных районов Сванети, Хевсурети, Мохеви, Мтиулети и Пшави до центральных долинных районов — Картли, Кахети, Имерети, Гурии и Месхети. Важной деталью выступает тот факт, что на равнине, где христианство почти полностью вытеснило язычество, большинство текстов ничего не говорит о происхождении героя. Амирани — полукровка, рожденный богиней, владычицей животных, от простого смертного, охотника. Этим объясняется и его богатырский дух, и его крутой нрав. В центральных же районах считается, что проходивший мимо христианский бог крестил Амирани и наделил его чудесной силой.

Другой пример столкновения грузинской и греческой культур — это миф об аргонавтах. Именно в Колхиду, одно из первых грузинских государств, отправился со своей командой Ясон, чтобы найти золотое руно — бесценный символ власти грузинских царей. К слову, в горных областях Сванети до сих пор добывают драгоценный металл, опуская шкуру тонкорунного барана в золотоносные горные ручьи.

После принятия в IV веке христианства началась открытая антипропаганда язычества и хуление старых богов. В том числе за счет переосмысления мифологических сюжетов и образов. Показательно, как изменилось восприятие богини охоты Дали. Параллельно культу Дали появился культ святого Георгия, который постепенно начал замещать как саму Дали, так и других языческих богов. Образ богини охоты, покровительницы зверей и птиц сменился образом демонического лесного духа, фактически сросшегося с али, грузинскими злыми духами, обитавшими в горах, лесах, реках. Функции покровителей флоры и фауны перешли к христианским святым — Георгию, Федору, Варваре.

Самые известные покровители охоты

Охота была исключительно важна. Настолько, что даже возник отдельный микропантеон богов, помогавших охотникам.

Самой известной богиней охоты и покровительницей диких животных была Дали.

Кроме того, она считается матерью уже упомянутого Амирани. Ее описывали как прекрасную женщину с длинными золотыми волосами, обвивавшими скалы, на которых она обитала. Дали могла явиться человеку в виде животного или птицы. Ее доброе расположение приносило охотнику удачу, но стоило ее прогневить — добра не жди. Дали олицетворяет мотив избранничества в грузинском фольклоре. Богиня помогает охотнику лишь до тех пор, пока он хранит ей верность и не рассказывает никому об их отношениях. Вокруг этого мотива создан цикл ритуальных песен.

Апсати (Авсати) — божество охоты и пастушества, покровитель диких птиц и рогатых животных. В связи с активным развитием земледелия, скотоводства и других ремесел, в которых были заняты преимущественно мужчины, наступала новая эпоха — эпоха патриархата. Возникла необходимость создать мужские аналоги богинь, в частности богини Дали. Одним из них стал Апсати. Тем не менее ему не удалось полностью вытеснить Дали из верований сванов. Подобные божества существовали в древних языческих культах карачаевцев (Апсаты) и осетин (Афсати).

Очопинтэ (Очопинтрэ) — покровитель и предводитель диких животных. Этимология первой части его имени (очо) восходит к имени другого божества, предположительно, связанного со скотоводством и оплодотворением земли, — Бочи. Вторая часть (пинтэ, пинтрэ) — к имени греческого божества стад, лесов и полей Пана. Очопинтэ владеет душами животных, поэтому охотник вымаливает у него удачу и позволение убить зверя.

Ткаши-Мапа — лесная царица, владычица диких животных. Ее образ во многом схож с образом Дали: она прекрасна, златовласа и покровительствует лишь тем охотникам, которые сумели сохранить в тайне их любовную связь. Но, в отличие от Дали, Ткаши-Мапа живет не в горах, а на равнине и в случае предательства карает не только предавшего ее, но и его семью.

Адгилис Дэда — «матерь места», покровительница женщин, детей, охотников и коров. Ее представляли молодой девой с серебряными украшениями. Адгилис Дэда обеспечивала мир и покой села, долины, горы, ущелья, заботилась о местных. Вероятно, в древности культ Адгилис Дэды был распространен по всей Грузии. С приходом христианства ее стали отождествлять с Богоматерью.

Абдал — бог охоты у аварцев, проживающих в Восточной Грузии и Дагестане, покровитель диких животных. Его имя, как и имя Апсати, предположительно, восходит к богине Дали. Он должен был следить за умеренностью охотников и жестоко карать тех, кто убивал больше дичи, чем мог унести.

Особняком стоит святой Георгий, которого в Сванети считали покровителем охоты. Георгия воспринимали как божество плодородия. Он даровал людям благополучие, а скоту — здоровое потомство.

Охотничий язык

Авторитет охотника в Грузии был традиционно высок. С ранних лет мальчиков учили обращаться с оружием. Для юноши освоить охотничье ремесло — дело чести. Это прослеживается во многих песнях. Например:

Счастлива мать прославленного юноши,
Того, кто исполнит обещанное,
Пойдет на охоту,
Тура убьет, примчит его,
Накормит друзей, обрадует семью.

Опытные охотники помогали молодым приобщиться к негласному охотничьему моральному кодексу, рассказывали о повадках дичи, о местах, в которых она водилась. А еще обучали специальному охотничьему языку, который сохранился в некоторых краях Грузии и Северного Кавказа до сих пор. Эта форма тайного языка существовала и у других кавказских народов, например у осетин, сванов, адыгов, абхазов.

Охотники верили, что животные способны слышать и понимать речь человека. Чтобы зверь не узнал, что его собираются подстрелить, во время охоты применяли иносказания, придумывали новые слова. Накопилось столько эвфемизмов, неологизмов и речевых запретов, что постепенно они оформились в своеобразную языковую систему.

Обряды и верования, связанные с охотой

Исход охоты зависел не только от умений охотника, но и от удачи. А как известно, удачу мало привлечь — ее важно не спугнуть. Поэтому особое значение придавалось охотничьим верованиям, представлениям и обрядам.

Люди старались задобрить духов и божеств, выразить уважение и покаяться перед убитым животным, которое считалось священным. Напасть «без предупреждения» — низкий поступок: «стыдно крадучись, убить зверя». Обязательно нужно дать о себе знать — сломать ветку или бросить камень, чтобы животное встрепенулось. Лишь после этого можно стрелять.

Умеренность на охоте также являлась негласным законом: можно убить ровно столько дичи, сколько ты способен унести. Если этим правилом пренебречь, не миновать гнева хозяина зверей.

В благодарность за удачу божеству Абдалу жертвовали сердце и печень животного, а его кости сжигали, чтобы бог мог воскресить побежденного зверя.

Нельзя было забывать и об удаче своего оружия. Ружью, из которого убили сто зверей, давали «отдых» — его закапывали в землю.

К вылазке охотник готовился заранее. Ночь накануне нельзя было проводить с женщиной, даже с женой. Строго наказывалось сторониться беременных и «нечистых» женщин, то есть во время менструации. За несколько дней до охоты запрещалось сквернословить.

Хорошей приметой считалось выйти на охоту при полной луне. Серьезно относились к сновидениям. Существовала даже система трактовки снов. На нее в том числе опирался охотник, когда выбирал день и маршрут для вылазки.

Жена и мать помогали охотнику чем могли. Например, выпекали особую пресную лепешку — хмелганатехи. На поверхности этого ритуального хлебца от центра к краям были начерчены линии, похожие на солнечные лучи. Собираясь в путь, охотник отказывался от «тяжелой» пищи, особенно от мясных блюд.

Придя на место, охотник разжигал огонь. Едва рассветало, он разламывал восковую свечу на кусочки и, бросая их на угли, начинал молиться. Охотник просил Дали и Апсати помочь убить зверя и вернуться домой невредимым. В это время его супруга должна была хранить молчание: никому нельзя было рассказывать, почему мужа нет дома.

Среди налагавшихся на женщин запретов особое место занимали табу, связанные с волосами. Во многих культурах волосы — это не только красота. Они символизировали единство верхнего, среднего (в котором находился сам человек) и нижнего миров, вмещали в себя жизненную энергию и силу человека, а также его мудрость, смелость, добродетель. Описанию волос уделяется большое внимание в цикле о Дали и погибшем охотнике. Именно волосы делают Дали прекраснейшей из прекрасных, но могут выступать и в качестве оружия, связывая или удушая тех, кто обидел богиню. Женщинам запрещалось расчесывать или расплетать косы, мыть голову. В случае, если охотник долго не возвращался, волосы обрезали. Этот жест символизировал подношение Дали. Взамен просили об одном — отпустить охотника домой. Вернувшегося с добычей мужчину приветствовали стоя.

Три месяца под обвалом снежным провел я —
Март, апрель и май.
Сжег лук и стрелы я,
Но тем огнем не согрелся я.
Медведя съел со шкурою и мясом
Неужто загубил свою душу?
Повстречались мне сестры в пути —
Брата не узнали родного!
У материнского сижу очага —
Сына не узнала родного.

Тема охоты в грузинском эпосе и фольклоре

Центральные образы грузинского охотничьего эпоса — это покровительница животных, или хозяйка леса, охотник-мученик, или охотник-герой, и его собака. Тема взаимоотношений богини и охотника легла в основу обширного цикла преданий, песен и рассказов, объединенных лейтмотивом любви и предательства, искупительной жертвы и воскресения, условно названных сюжетом «о погибшем охотнике».

Выделяют несколько стадий в истории развития этого цикла: в Сванети (Северо-Западная Грузия) сохранилась древнейшая его вариация, далее миф проник в Рачу (Западная Грузия), в Восточную Грузию и, наконец, в центральные районы, до которых песни дошли в виде деформированных фрагментов. Их содержание невозможно было бы разобрать без сопоставления с мифами на предшествующих стадиях.

Имена охотников различны: в Восточной Грузии — Горги, Мепис, Квирике, Гахута; в Западной — Иване Квацихисели, Беткен, Белый Мангур и др. Их жизненный путь обычно заканчивается одинаково — гибелью. Смерть считается расплатой за предательство, нарушение табу. Охотник то гибнет под обрушившейся скалой (Иване), то падает с нее (Беткен), то получает стрелу (Гахута) или пулю (Мепис), то оказывается затоптанным стадом туров (Казбек Геловани).

Сосуществование «новых» и «старых» богов не было бесконфликтным. Например, сванская хороводная песнь «Охотник Чорла», одна из позднейших вариаций песни о погибшем охотнике, содержит как языческие, так и христианские представления.

Чорла, как и его предшественники, нарушил табу: забыв о запрете убивать за одну охоту не больше трех зверей, он собирался убить четвертого. Сделать этого он не успел, потому что Дали его поймала. Связав Чорлу, она сказала, что теперь он останется на скале, держась лишь правой рукой и правой ногой. Чорла понял, что погибель близка. Он отправил свою гончую домой, чтобы та рассказала его братьям о произошедшем. По пути собака встретила святого Георгия, который сказал, что «пред Дали ходатаем будет».

Георгий велел Дали отпустить Чорлу, потому что последний Георгию «много раз верную службу сослужил» и «двенадцать сум переметных свечей для него (Георгия) сжег». Дали не хотела слушать Георгия, но тот вынудил ее подчиниться, и Чорлу отпустили живым, но с переломанным плечом. Песня заканчивается обращением Георгия к Чорле:

— Чорла мой, взгляни-ка назад,
Я тебе веселое зрелище покажу…
В Твибраши град шел,
Обвалы и потоки воды сокрушали все,
Всех Дали понесли потоки.
— За то, что переломили тебе плечо,
Пускай им это будет.

Примечательно, что Дали не одна. Упоминаются именно «все Дали». Эта тенденция характерна и для других песен — «Кала», «Уча». Образ покровительницы зверей стал множественным. Такая множественность характерна скорее для разных лесных духов, дэвов, но не для божеств. Божество — уникально и единственно в своем роде. А еще Дали становится уязвимой. Если раньше только она могла вершить расправу над своими обидчиками, то теперь появился некто выше и могущественнее нее.

Что касается эпоса, ключевое место в нем занимает цикл сказаний об Амирани. По одной из версий, Амирани — сын Дали и неизвестного охотника. Его имя стало символом борьбы, непримиримости с несправедливостью и тиранией.

В сванских песнях о Дали, которая рожала на скале, охотник фигурировал не как отец будущего героя, а как случайный прохожий. Охотник услышал плач безутешной богини, ребенка которой украл волк. Появление цикла о Дали восходит к эпохе матриархата, поэтому роль охотника не возвеличивается и не признается значимой. Куда важнее роль женщины и матери в лице Дали. Ее чувствам и переживаниям уделяется основное внимание.

В более позднюю эпоху охотник, а за ним и Амирани вытеснили Дали на вторые роли.

Охотник на очередной вылазке услышал женский плач — то была прекрасная Дали. Охотник теперь не просто проходящий мимо мужчина, а отец будущего героя. Иначе строится и повествование. Первостепенна фигура охотника, вышедшего в лес, а не плачущая Дали, дитя которой пропало. Сын Дали уже не непорочно зачатый ребенок, а ребенок, появившийся от союза мужчины и богини.

Повзрослевший Амирани вместе с братьями тоже выходил на охоту. Там он показывал всю свою силу и ловкость. Его братья же отличались не удальством, а красотой. Впоследствии герой отказался иметь дело с братьями, потому что «в затруднительных случаях они больше мешают, чем помогают» и «они не в состоянии поддержать его в геройстве и удали». Таким образом, охота — уже не просто фон, а важные условия, в которые помещались персонажи, чтобы выгодно расставить акценты на значимости действующих лиц и подчеркнуть выдающиеся качества Амирани.

Тема охоты широко поднималась в сказках: «Три брата», «Сказ о двух тариэлах — Христагане и Белтагане», «Про охотника и большого орла», «Сын охотника», «Малый Георгий-охотник», «Сестра и девять братьев», «Охотник и его скакун» и др. Мотив отмщения часто идет в паре с мотивом охоты, чтобы лучше раскрыть истинную природу всех действующих лиц.

Важна тема охоты и в творчестве Важи Пшавелы, классика грузинской литературы. Художественные образы, охотничьи ритуалы и традиции нашли отражение в таких его работах, как «Раненый барс», «Оленья лопатка», «Охотник».

Узнаваемый образ богини Дали присутствует в «Раненом барсе», когда охотник взывает к «матери мощной», «горной живности хозяйке», прося явить оленя, привидевшегося ему во сне, потому что в его роду «все охотники сновидцы»: «что приснилось в сонной грезе, то стрелок в руке держал».

В «Оленьей лопатке» упоминается обычай сбора костей, необходимых для воскрешения животного. В «Охотнике» рассказчик обращается к своему ружью, вспоминая, что убил триста оленей и оно уже три раза ложилось в землю. Во сне он видит девушку, образ которой вновь восходит к Дали: она описывается не иначе как «девушка — хозяйка стада», «ростом низкая, а горы волосами покрывала», «знала каждого оленя и по имени звала». Упоминается и традиция «предупреждать» зверя, прежде чем атаковать: «Трижды крикнул я, как самка, и на хворост наступил», — говорит герой.

Таким образом, мы видим, что боги — покровители охоты составляли особую категорию грузинских дохристианских богов. Многие из них не были статичны в своем образе. Со временем они даже приобретали диаметрально противоположные характеристики либо передавали свои функции и полномочия новым богам.

А можно поподробнее?

Чтобы еще лучше понять грузинскую мифологию, стоит ознакомиться с работой грузинского этнографа Веры Бардавелидзе — «Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен»: о значениях и смыслах космогонического древа, ритуальной трапезы, обрядовых рисунков и многом другом. Еще больше охотничьих (и не только) песен, сказов и преданий можно найти в работах Елены Вирсаладзе — «Грузинский охотничий миф и поэзия» и «Грузинские народные предания и легенды».