Эротическая история Версаля: какими были первый секс и любовь всей жизни у Людовика XIV

Лишенный невинности старой шлюхой

Людовик XIV познал радости плотской любви в шестнадцать лет благодаря сорокалетней проститутке, вошедшей в историю с прозвищем Кривая Като.

В замужестве баронесса де Бове, Катрин Белье, уродливая и кривая на один глаз дочь торговца сукном (Мартена Белье) обладает одним-единственным достоинством: похотливостью, проявлению которой способствует попустительство не слишком ревнивого супруга. Он, парижский торговец лентами и тесьмой, был горд называться мужем любимой камеристки Анны Австрийской и снисходительно относился к похождениям жены, своего рода профессиональной целительницы с гостеприимно разведенными бедрами, понаторевшей в искусстве ставить клистиры, каковое весьма ценили.

После того как Людовик лишился невинности, Пьер Бове обнаружил, что к его землям отныне прилагается титул барона, а сам он из скромного торговца модными товарами сделался советником короля.

Довольно скоро осыпанная почестями супружеская чета строит себе особняк — отель де Бове — на улице Сент-Антуан (ныне улица Франсуа-Мирон). С его балкона Анна Австрийская, мать Людовика XIV, 26 августа 1660 года наблюдает торжественный въезд короля в сопровождении молодой королевы, Марии Терезии Испанской, которая, выступая во главе кортежа, открывала для себя столицу своего королевства и свой народ.

Все они стоят на балконе Кривой Като, приветствуя молодую чету: королева, Мазарини — постоянный объект насмешек, поскольку его подозревают (и напрасно) в любовной связи с королевой-матерью, королева Генриетта Французская (сестра почившего Людовика XIII), ее дочь, красавица Генриетта Английская (будущая Мадам, в скором времени она влюбится в короля, своего деверя), виконт де Тюренн, Луиза де Лавальер и камеристка и наперсница королевы-матери баронесса де Бове, которой Людовик будет покровительствовать вплоть до ее смерти в семьдесят шесть лет (1689), — доказательство того, что первый любовный опыт оставил у него, скорее, приятные воспоминания…

Следует отметить, что Като была женщиной многоопытной, если верить Сен-Симону, который описывал ее так: «Особа весьма умная, коварная, любящая риск, она имела большое влияние на королеву-мать и была неизменно любезна и учтива».

Привыкшая жить среди сильных мира сего, Като — уродливая, кривая на один глаз, беззубая и толстогубая, если судить по декоративной маске, украшающей особняк де Бове, была женщиной весьма сведущей в любовных делах и имела множество любовников, среди которых числился даже монсеньор архиепископ Санский.

Избранная Анной Австрийской для посвящения юного Людовика в тайны телесных наслаждений Като с удовольствием принялась за дело, когда королю исполнилось четырнадцать, и достигла цели к его шестнадцатилетию, что принесло ей две тысячи ливров содержания, дарственную на особняк и множество прочих привилегий. Такая щедрость объясняется скорее всего озабоченностью королевы-матери: лишь бы он не походил на Людовика XIII, женившегося в 1615-м и ставшего отцом лишь в 1638 году, — слишком мало его интересовали женщины вообще и плотская любовь в частности.

Кривая Като видела, как Мария Терезия вступает в Париж. Юная королева наивна, инфантильна, серьезна, послушна, не блещет умом, полновата, с массивными скулами. У нее большие голубые глаза, роскошные белокурые волосы, прекрасный цвет лица, она искренне любит короля. Во время бракосочетания Людовик «казался весьма чувствителен к прелестям молодой королевы» (как уверяет мадам де Мотвиль), но после первых месяцев брака не мог долго сопротивляться влечениям своих двадцати трех лет.

Привычка Марии Терезии хлопать в ладоши, вставая с постели, дабы сообщить публике, что этой ночью король удостоил ее своим вниманием и она чрезвычайно этим довольна, скоро наскучила молодому суверену, которому не нравилось, что ему аплодируют, словно жеребцу-производителю.

Луиза де Лавальер: из тени в свет

Луиза де Лавальер настаивает на том, чтобы связь была тайной, ведь король нарушает супружескую верность. Суверен разделяет это ее желание. Она не хочет быть женщиной, потерявшей доброе имя. Он, помимо прочего, опасается Марии Терезии: ей, как и ему, двадцать три года, и она очень ревнива. Королева, плохо владевшая французским языком, с ужасным испанским акцентом называет своих соперниц «шлухами». Людовик XIV боится упреков матери, Анны Австрийской, тети Марии Терезии. Желая сохранить связь в тайне, он предпринимает многочисленные меры предосторожности.

Поначалу любовники украдкой встречаются в доме графа де Сент-Эньяна, настоящего шевалье из рыцарских романов, который при необходимости мог писать «на старинном языке», но затем переносят свидания в Версаль, в небольшой охотничий домик, построенный Людовиком XIII: там они чувствуют себя свободнее.

В дополнениях к дневнику Данжо Сен-Симон пишет: «Поначалу, когда король влюбился в госпожу де Лавальер и эта связь перестала быть тайной, двор размещался в Сен-Жермен-ан-Ле, а Версаль оставался в том же состоянии — или почти в том же, — в каком оставил его Людовик XIII, то есть в весьма плачевном. Король ездил туда один—два раза в неделю с очень небольшим сопровождением, чтобы провести какое-то время с госпожой де Лавальер; он придумал одежду, расшитую особым образом, которую велел носить дюжине особо приближенных, коим дозволялось сопровождать его в частных поездках в Версаль». В 1666 году Великая Мадемуазель, герцогиня Монпансье, рассказывает в мемуарах: «Мы часто ездили в Версаль. Никто не имел права следовать за королем без его приказа. Это дозволение было своего рода знаком отличия, который интриговал весь двор».

Ради госпожи де Лавальер король обустраивает сады, продолжая дело отца. Он велит начать землемерные работы, скупает новые участки, присоединяет к своим владениям деревушки Трианон, Шуази-о-Беф, приобретает сеньории Вивье и Ла-Буасьер и строит на этих землях зверинец (зверинцы — наследие другого великого обольстителя, Франциска I, который привозил из Африки и Америки львов и львиц. Даже папа Климент VII Медичи преподнес ему в дар льва по случаю марсельской свадьбы его сына, будущего короля Генриха II).

Иногда король принимает двор в отцовском парке и с горделивой радостью выставляет напоказ свою любовь. Но по окончании праздника Людовик желает остаться с Луизой наедине.

Придворные начинают разделять пристрастие короля к этому «жалкому» Версальскому замку. Устав проводить ночь в каретах, некоторые из них, самые проницательные и дальновидные, принимаются строить поблизости собственные особняки.

Замок растет и обустраивается благодаря усилиям молодого короля, желающего пленить возлюбленную: балкон с узорными золочеными решетками напоминает тот, на котором стояла Джульетта, внимая признаниям Ромео. Во дворе на консолях установлены фигурки подглядывающих, словно эти мраморные головки с застывшими глазами сумеют сохранить тайну лучше, чем многочисленные придворные. Шарль Эврар и Ноэль Куапель приступают к оформлению первых апартаментов, ведь с наступлением холодов придется оставить сады и рощи, и любовным утехам потребуются большая кровать с балдахином и огонь в камине. Луи Лево проектирует кухни.

Любовь Людовика к Луизе была настоящей, искренней. И нет ничего странного в том, что довольно скоро их тайна, столь ревностно хранимая, стала тайной всего двора, почтительного, восхищенного, понимающего.

И только Мария Терезия — как всегда в подобных случаях, — похоже, оставалась в неведении. Но одна добрая душа открыла королеве глаза.

Впрочем, Луиза была не первой любовницей двадцатитрехлетнего Людовика XIV. Племянница Мазарини, Олимпия Манчини, отдалась ему немного раньше. Выйдя замуж и став графиней де Суассон, она оставалась любовницей короля, и тот продолжал наносить ей довольно частые визиты, пока не оставил девушку ради ее же сестры Марии Манчини, будущей принцессы Колонна. Раздосадованная Олимпия решилась написать королеве, дабы известить ее об измене, взяв в сообщники графа де Гиша и своего нового возлюбленного, маркиза де Варда. Но письмо попало не в руки ее королевского величества, а к мадемуазель де Лавальер — она хоть и была незамужней девушкой, а может, именно потому, предпочла спрятать «свой позор» — она беременна — в монастыре Шайо. Это случилось однажды вечером 1662 года.

Всехристианнейший король, Священный король, обладающий этим полусветским-полурелигиозным титулом, совсем недавно, в 1660 году соединенный перед лицом Бога священными узами брака с дочерью своего дяди, католического короля, Людовик седлает коня и во весь опор мчится в монастырь Шайо. Никогда прежде страсть его не была столь велика.

Людовик ведет двойную игру. Его тайна раскрыта. Весь двор знает о восемнадцатилетней Луизе, любовнице короля. 1 ноября 1661 года королева производит на свет первенца, и в честь рождения дофина устраивается празднование — Карусель, красочное конное представление. На самом деле праздник посвящен Луизе. Она беременна, но вынуждена скрывать свое положение и рожает в Париже. У нее тоже сын. Но не дофин, бастард, сын неизвестного отца. Через пять дней после родов Луиза появляется на полуночной мессе в присутствии двора, чтобы скрыть появление на свет незаконнорожденного ребенка. Мальчика поручают Кольберу, который тайком крестит его, а госпожа Кольбер — тоже без огласки — воспитывает. Словно стыдясь того, что появился на свет, Шарль предпочел покинуть этот мир в раннем детстве, в возрасте трех лет (1663–1666).

В мае 1664 года в Версале устраивается пышное празднество — «Удовольствия чарующего островка». Первый из знаменитых дивертисментов, которыми славилось правление Людовика XIV. Версаль превращается в декорацию к сказке.

Посреди большого водоема, будущего бассейна Аполлона, воздвигнут плавучий дворец волшебницы Альцесты. За этим праздником последовали другие, прославляющие молодость, рыцарство, спортивный дух; на одном из них Людовик появляется в образе Аполлона, в костюме из золотой ткани, в маске с изображением солнца («Балет ночи», 1653).

По официальной версии празднество посвящено матери короля Анне Австрийской и его супруге Марии Терезии. То есть это семейный праздник, который должен превозносить священные узы: узы, освященные Церковью — крещение и бракосочетание Людовика. В действительности праздник гораздо более «языческий», поскольку предназначен — пока еще втайне — для Луизы, но чувства невозможно таить слишком долго, и вскоре мадемуазель де Лавальер становится официальной фавориткой.

7 января 1665 года у нее родился еще один ребенок — Филипп (он тоже умер во младенчестве), а потом третий — Людовик (27 декабря 1665 — 15 июля 1666). 2 октября 1666 года она производит на свет Марию-Анну, мадемуазель де Блуа (1666–1739) — это первый ее ребенок, которого король решил узаконить. 2 октября 1667 года рождается пятый, Людовик, граф де Вермандуа, — король официально признает сына; в 1669 году он получает титул первого адмирала Франции.

Известный художник Пьер Миньяр засвидетельствовал эту связь: Луиза изображена с обоими детьми, признанными королем, — Марией-Анной, будущей принцессой де Конти (в 1680 году, в четырнадцать лет, она вышла замуж за Луи-Армана де Бурбона, принца крови) и адмиралом де Вермандуа.

Луиза торжествует: узаконение двоих ее детей в каком-то смысле делает законной в глазах придворных и ее.

Кроме того, после рождения мадемуазель де Блуа король даровал Луизе земли Вожур, вскоре возведенные ради нее в ранг герцогства Лавальер. Теперь она, как и все герцогини, получила право сидеть в присутствии королевы, после того как преклонит перед нею колени.