Любовь на всю жизнь: как у них это получается?
В юности я был очарован романтическими трагедиями, такими как «Мадам Бовари» Гюстава Флобера (1856) и «Мой Михаэль» Амоса Оза (1968). Эти романы можно считать своеобразными притчами, предупреждающими, что может случиться, если пройдет страсть и увянет настоящая любовь. Эмма Бовари пыталась разнообразить свою скучную жизнь супружескими изменами. В конечном счете, отвергнутая своими любовниками и погрязшая в долгах, Эмма принимает мышьяк. Как и Эмму, Хану Гонен (жену Михаэля) переполняют мечты и страсти, но она скована узами брака с прагматичным и приземленным человеком. Со временем брак перестает ее радовать, все это приводит к депрессии, а воздушные замки рушатся, как и рассудок главной героини.
Эмма и Хана стали жертвами выдумки, опасной романтической идеологии, закрепленной в наших обрядах, музыке и литературе: любовь может преодолеть все преграды («не отрекаются любя»); любовь вечна («пока смерть не разлучит нас»). Эта соблазнительная парадигма зиждется на представлении об уникальности любимого человека и слиянии с ним. Родственные души созданы друг для друга; двое образуют единое целое; человек становится незаменимым («на тебе сошелся клином белый свет»). Идеальная любовь всеохватывающая, бескомпромиссная и безоговорочная. Не важно, что происходит за пределами отношений, настоящее глубокое чувство выдержит любые испытания.
Романтическая идеология остается привлекательной по сей день, но к утверждению, что страсть может длиться вечно, мы все же относимся с изрядной долей скепсиса. Один из аргументов против бесконечной тяги к партнеру содержится в работе известного голландского философа XVII века Бенедикта Спинозы: эмоции возникают, когда мы переживаем сильные потрясения. Эффект от потрясения не может длиться вечно, следовательно страстная любовь должна сойти на нет.
Многие исследования подтверждают этот тезис: половое влечение и продолжительные романтические чувства резко ослабевают с течением времени. Частота сексуальной активности с постоянным партнером неуклонно снижается, и через год брака секс у супругов бывает уже в два раз реже, чем в первый месяц, а впоследствии, особенно после рождения детей, этот показатель становится еще ниже. Такая закономерность была выявлена у живущих вместе гетеросексуальных и гомосексуальных пар. Соответственно, утверждают ученые, продолжительная страстная любовь — явление редкое, почти всегда она трансформируется в любовь дружескую, в которой постепенно ослабевает влечение и сексуальное желание. Любовь — это компромисс, как гласит избитая мудрость, мы можем либо гореть ярко и прогореть быстро, либо дарить тускловатый свет в течение многих лет. Бесполезно идти по пути Эммы и Ханы, потому что выбрать надо что-то одно.
Или можно совместить?
Новое исследование предполагает, что народная мудрость ошибается: в значительном количестве продолжительных отношений любовь продолжает жить.
В 2012 году психолог Дэниэл О’Лири и его коллеги из Университета штата Нью-Йорк задавали жителям маленького американского городка вопрос: «Как сильно вы любите своего партнера?» В исследовании приняли участие 274 респондента, находящихся в браке более 10 лет, и 40 % из них ответили «очень сильно люблю» (7 баллов по 7-балльной шкале). Команда О’Лири провела аналогичное исследование, опросив жителей Нью-Йорка, и 29 % из 322 пар дали тот же ответ. Сайт знакомств match.com в 2011 году опубликовал результаты опроса, в рамках которого 18 % посетителей портала рассказали о чувстве романтической любви продолжительностью более 10 лет.
Как объяснить такие результаты опросов? Ряд исследователей полагает, что ответ следует искать в области неврологии.
В опубликованном в 2012 году исследовании Бьянка Асеведо, психолог из Университета Стоуни-Брук, и ее коллеги рассказали о 10 женщинах и 7 мужчинах, находящихся в браке в среднем 21 год и утверждающих, что они до сих пор сильно влюблены. Исследователи показывали участникам изображения лиц их партнеров во время МРТ-сканирования мозга.
Сканирование показало значительную активность в центрах системы внутреннего подкрепления. Активность была схожей с результатами людей, переживающих новое увлечение, и значительно отличалась от результатов людей, испытывающих дружеские чувства к партнеру.
Все это меня озадачило. Неужели мы в самом деле жертвы романтической идеологии? Должны ли мы прекратить поиски настоящей любви и приспосабливаться к неидеальному партнеру или же нужно ждать родственную душу до последнего? В наше время найти ответ на эти вопросы нелегко. Воплощать в жизнь романтический идеал, не выходя за рамки социальных норм, неимоверно трудно; только мертвая рыба плывет по течению.
Тем не менее я все еще на стороне Эммы и Ханы и хотел бы верить, что подлинная романтическая любовь может длиться много лет. А что, если рассматривать ее не как книжный стереотип для подростков, а как новую психологическую парадигму? Я бы совместил результаты исследования американцев с замечанием Спинозы (утверждавшего, что эмоциям необходима встряска) и разделил всю любовь на два типа: поверхностные романтические переживания, в которых первостепенное значение имеет сексуальное влечение, и глубокую любовь, где выше ценятся уже обмен опытом и личностное развитие. Обе формы любви наполнены сильными чувствами, но только одна из них уцелеет после 10 лет брака.
Проведем мысленный эксперимент: сравни сильные эмоции, например гнев, с чувствами, например скорбью. Чувства способны не только вызывать сильные эмоции снова и снова, но и формировать наши взгляды и модели поведения на постоянной основе.
Вспышка гнева может длиться несколько минут или час, но скорбь, вызванная потерей любимого человека, чувствуется постоянно, изменяя наше настроение, манеры и даже ощущение времени и пространства. Точно так же в сфере любви мы должны разделять романтическое влечение и романтическую глубину. Первое представляет собой кратковременные острые эмоции, второе — частые проявления влечения на протяжении долгого периода времени вкупе с получением жизненного опыта, проявляющегося во всех сферах и помогающего индивиду расти и развиваться.
Но романтическая глубина отличается не только длительностью, но и сложностью. Здесь можно провести параллель с музыкой. В 1987 году Уильям Гейвер и Джордж Мандлер, психологи из Университета Калифорнии, Сан-Диего, обнаружили, что чем чаще человек слушает музыку одного жанра, тем больше ему такая музыка нравится — до определенного момента.
Слишком частое прослушивание может вызвать скуку, особенно если композиции просты. Чем сложнее музыка, тем ниже вероятность того, что она надоест. То же и с любовью.
Сложность личности — важный фактор, определяющий, останется ли любовь более или менее глубокой по прошествии времени: с простым психологическим объектом хочется взаимодействовать меньше, чем со сложным. Психологически сложная личность с большей вероятностью вызовет глубокие чувства у партнера, в то время как даже самое сильное половое влечение к примитивному индивидууму может в любой момент улетучиться. Влечение движимо потрясениями и новыми ощущениями и исчезает при постоянном близком контакте. Романтическая глубина же в таких условиях, наоборот, расцветает, если человек, как и сами отношения, сложный и многогранный.
Разницу между романтической глубиной и романтическим влечением можно пояснить тезисами Аристотеля, который разделял эвдемонистическое благо (ведущее к достижению счастья) и гедонистическое благо (дающее лишь мимолетное удовольствие).
В 2004 году Кэрол Рифф, психолог Висконсинского университета в Мэдисоне, изучила влияние эвдемонистического блага на биомаркеры сердечно-сосудистой, нейроэндокринной и иммунной систем, а также на общую сопротивляемость болезням и выздоровление. Она обнаружила, что для такого состояния характерен пониженный уровень кортизола в слюне (кортизол — гормон-индикатор стресса), провоспалительных цитокинов, предваряющих появление аутоиммунных заболеваний, и большая длительность фазы быстрого сна, во время которой происходит восстановление организма и человек видит сны. Также у того, кто испытывает эвдемонистическое благо, понижен уровень биомаркеров, связанных с риском возникновения болезни Альцгеймера, остеопороза и артрита.
Пока партнеры развиваются, а физическая страсть остается хотя бы «умеренной», глубокая любовь будет жить. Тем не менее она тоже иногда умирает. Такое может случиться оттого, что изменились сами партнеры или же, например, иссякло химическое влечение, а вслед за ним ушла и страсть.
Вычислить риск смерти вашей большой любви можно по формуле любовных отношений, включающей две переменные. Первая — сексуальная притягательность. Вторая — оценка личностных характеристик партнера, от чувства юмора до честности и креативности, то есть тех черт, которые мы ценим в наших друзьях.
Внешне привлекательная женщина захочет, чтобы ее любили не только за «красивые глаза», но также за поступки и черты характера. Менее симпатичная пожелает обратного — чтобы любимый ценил ее внешность так же, как он ценит ее доброту и мудрость. Она бы обиделась, если бы услышала от своего молодого человека: «Ты явно не модель и не возбуждаешь меня, но твой блестящий ум все компенсирует». В поэме «К Анн Грегори» Уильяма Йейтса девушка хочет, чтобы любили ее саму, а не ее золотистые волосы. Старик говорит ей: «…лишь Господь всевластный / Любить саму Вас может, / Не волосы атласны».
Две оценочные модели, формирующие романтическую любовь, не являются автономными: положительная оценка характеристик партнера в значительной степени зависит от того, как он выглядит. В книге «Выживание красивейших» (1999) Нэнси Эткофф, когнитивный психолог Гарвардской медицинской школы, показывает, что на оценку интеллекта, общительности и морали заметное влияние оказывает привлекательность оцениваемого объекта. В этом суть «ореола привлекательности», когда кажется, что человек с красивой внешностью также обладает положительными чертами характера. Но не спешите записываться к пластическому хирургу — имеет место и обратный эффект: человек с выдающимися качествами, не имеющими прямого отношения к внешности (социальный статус, мудрость и проч.), кажется партнеру более симпатичным. Поэтому богатые, знаменитые и влиятельные люди вызывают большее сексуальное желание вне зависимости от того, как они выглядят.
Со временем, конечно, оценки по обеим шкалам могут измениться. Влечение имеет больший вес в краткосрочной перспективе, а дружеская симпатия более важна в долгосрочной. В любой момент развития отношений недобор очков по одной из шкал ведет к неудовлетворенности — и тому, что я называю чувством «любовного компромисса»: вы сегодня поступаетесь своими интересами и желаниями ради спасения любви в будущем.
Даже когда любовь глубока, этот компромисс, если им злоупотреблять, может заставить нас отправиться на поиски чего-то нового. В сериале «Хорошая жена» у главной героини спрашивают, каким образом ее любовь смогла пережить страсть, на что она отвечает: «Я думаю, дело не только в сердце. Иногда сердцем нужно управлять».
Счастливым парам, испытывающим наиболее глубокое чувство любви, никогда или почти никогда не приходилось управлять своим сердцем; они свободно следовали его зову, потому что он вел их непосредственно в те отношения, которые они и хотели сохранить. Остальные строят отношения на основе компромисса. Мы отказываемся от романтических привилегий, таких как сексуальная свобода и сумасшедшая страсть, получая взамен неромантические привилегии — спокойную жизнь без финансовых забот.
Романтический компромисс создает два главных препятствия для вечной любви.
Первое заключается в необходимости принять негативные характеристики партнера, такие как недостаточная привлекательность или отсутствие житейской мудрости; это неотъемлемая часть любого компромисса, и с этим довольно легко ужиться, ведь недостатки есть у всех. Второе препятствие — отказ от шанса найти партнера получше. Этому соблазну сложнее сопротивляться, потому что он целиком и полностью в нашей власти. Учитывая, что число возможностей для поиска партнера в современном обществе неуклонно растет (как говорила Мэй Уэст, «так много мужчин, так мало времени»), наша неспособность довольствоваться тем, что имеем, превратилась в главное препятствие на пути к достижению и поддержанию глубокой любви.
В 2012 году психолог Джастин Лавнер и его коллеги из Университета Калифорнии изучали женщин, которые испытывали колебания (один из признаков чувства компромисса) перед свадьбой. Выяснилось, что сомневавшиеся в своем выборе разводились в 2,5 раза чаще, а если оставались в браке, то были удовлетворены своими отношениями далеко не в полной мере. Если у вас возникли сомнения, это не всегда означает, что вам не нужно связывать жизнь с этим человеком, — абсолютная уверенность невозможна. Однако мы должны принять во внимание характер и интенсивность сомнений: в начале отношений они вращаются вокруг романтического влечения, привлекательности и сексуального желания. По прошествии лет фокус компромисса смещается на такие качества, как доброта и мудрость, которые важны для развития и процветания. Беспокоиться следует по поводу последнего, потому что партнеры, не дающие друг другу развиваться, будут испытывать постоянный соблазн воспользоваться вниманием посторонних.
Но даже если партнеры не испытывают чувство компромисса и полностью довольны друг другом, их роман может быть уничтожен самым коварным стереотипом романтической идеологии: ложным представлением, что двое должны слиться в единое целое.
Частично эта концепция восходит к Платону, который представлял любовь как поиск своей отсутствующей половины. Тем не менее эта модель «сиамских близнецов» подразумевает потерю личной свободы и своей индивидуальности — двух неотъемлемых составляющих глубокой любви и развития.
В книге «Между мной и тобой» Анжелика Кребс, философ из Базельского университета, развивает идеи Мартина Бубера, который выразил свои взгляды в книге «Я и Ты» (1923), чтобы доказать: любовь заключается не в том, что каждый из партнеров обладает другим, как вещью; любовь — это то, что происходит между ними двумя. Это диалог.
Родство между партнерами порождает функциональную гармонию, в которой личности не только преуспевают, но и развиваются. Им могут нравиться одни и те же музыкальные произведения или театральные постановки, они даже могут начать одеваться в одинаковом стиле. Такие совпадения свидетельствуют о том, что у партнеров похожий образ мысли и они понимают друг друга с полуслова. Но даже в таком случае их личности не слиты воедино — они разделяемы.